лучник (1/1)

Все начинается с какой-то миссии и пары широких, понимающих, черт возьми, улыбок. И бодрого, но лаконичного:—?Классный выстрел, приятель.—?Спасибо, чувак.Сэм от неожиданности едва не врезается в дерево, успев в самый последний момент резко уйти влево, немного задев распустившиеся листья крылом, срывая их с веток. Он, похоже, упустил тот момент, когда ?еще один пернатый?? и ?о, это и есть тот самый отморозок?? переросли в ?приятель? и ?чувак?. И ему не очень хочется знать, как и почему это произошло. Не-а. Вот вообще ни разу.Наушник снова оживает веселым голосом Старка и строгим?— Кэпа. Роджерс просит их не отвлекаться и сосредоточиться на задании, кидает щит в противников. Он успевает осадить Железного Человека, который так и рвется отмочить что-нибудь особенно уморительное, и моментально прикрыться вернувшимся щитом, когда в него стреляют. И громко, так, что слышат все, говорит:—?Тони, твою мать, мне нужна помощь!И Сэм, опустошая обоймы узи, удивляется еще больше, когда слышит, как Бартон и Джеймс синхронно и весело говорят:—?Не выражаться!Старк что-то бурчит про то, что это, вообще-то, его коронная фраза, и летит спасать своего звездно-полосатого парня. Наташа ругается на своем родном. Клинт и Баки смеются?— одновременно, черт возьми! —?и не слышат недовольства Роджерса. Сэму очень хочется оказаться дома и выпить.***Все продолжается почти неделю спустя, когда в спокойную и тихую субботу Сэм слышит:—?Научишь стрелять из лука?—?Да хоть сейчас.Старк, вытягивая голову, просит взять его с собой, а Роджерс крепче стискивает его в объятиях, удобнее устраиваясь на диване, и улыбается, слыша недовольное ворчание со стороны Тони. Он целует гения в щеку, нос, лоб, и улыбка его становится еще шире, когда Старк, построив из себя обиженного несколько секунд чисто для вида, подается на его ласки. Наташа закатывает глаза на это, а Клинт и Джеймс делают такие лица, будто их сейчас стошнит. Одинаковые. Почти одновременно.Твою мать. Твою же гребанную мать, какого вообще черта, а?Уилсон возмущенно и громко?— специально, чтобы привлечь внимание одного отмороженного придурка, у которого, похоже, мозги в свое время встали не на то место,?— хлопает дверцей холодильника, и Барнс оборачивается к нему. Бартон переглядывается с Наташей, и Сэм мысленно благодарит всевышнего, что и этот чертов стрелок не обернулся.—?Пойдешь с нами?И он отвечает обманчиво-мягко, растянув губы в улыбке:—?Не горю особым желанием.Баки пожимает плечами, мол, ладно, как знаешь, и тянет Бартона за локоть. Оборачивается у самого выхода, все еще стискивая локоть Клинта. И это напрягает, на самом-то деле.—?Я помню, что мы должны сегодня посмотреть что-то из твоего списка, птенчик. Обещаю, скоро вернусь. Выбери фильм сразу, хорошо?Ничего не хорошо, вообще-то. Ни-че-го. Но Сэм кивает, улыбаясь чуточку шире. Баки произносит одними губами ?люблю тебя? и уходит, утаскивая за собой Бартона.Старк и Роджерс все еще милуются на диване, а Наташа читает какой-то журнал, не обращая никакого внимания на голубков. Сэм громко и тяжко вздыхает. У него нехорошее предчувствие насчет сегодняшнего вечера.И это предчувствие, которое грызло его после ухода двух стрелков, предчувствие надвигающегося пиздеца не просто так мучило его, как оказалось: стрелки наручных часов неумолимо движутся к десяти вечера, а Джеймс все еще не приходит.Настроение быстро скатывается от ?хреново, но могло быть еще хуже? до ?самый отвратительный день в жизни, и сейчас я хочу убить кого-нибудь?, и желание смотреть фильм пропадает. Совсем. Зато у него много времени, чтобы подумать. А подумать, если честно, есть о чем.Сэм, развалившись на кровати, думает о том, как это Барнс и Бартон так хорошо спелись. Думает, что дело, наверное, в похожих эпизодах жизни?— не самых хороших, мягко говоря, из-за которых оба порой просыпались по ночам от охватившего душу страха. Контроль над разумом и те отвратительные и ужасные вещи, которые их заставляли делать, бесследно не проходят. Общая беда сближает?— так вроде бы говорится? Ну, не то чтобы прям общая, но очень похожая.А еще, наверное, их сблизила любовь к стрельбе, только с маленькой разницей в оружии; почти как Тони и Брюса, у которых немного разные направления в науке. Не столь важно, думает он, из чего стреляешь, если у тебя отлично это получается, а само занятие приносит удовольствие.Но Уилсон не может понять, как они от почти ненависти так быстро перешли к… дружбе, наверное. Или не дружбе. Черт его знает, что там у них; может, просто хорошие приятельские отношения, а не дружба, или что-то больше, чем просто дружба, и нет, вот об этом думать не нужно, ни сейчас, ни завтра, вообще никогда.Он обреченно стонет и переворачивается, утыкаясь лицом в подушку, шумно вдыхает запах Баки полной грудью.За те два года, что они вместе, Джеймс не дал ни одного повода усомниться в своей любви. Он просыпался по утрам, обнимал ворчащего Сэма, недовольного тем, что его посмели разбудить слишком рано, и целовал в нос, шепча тихо, нежно: ?Я люблю тебя?; аккуратно брал его за руку и переплетал их пальцы при любом удобном случае, и не столь важно, где они находились; не замечал заинтересованных взглядов девушек и их подмигиваний, смотря на Сэма глазами-сердечками, как бы выразился Бартон.—?Да блять! —?он бьет кулаком по подушке. Чертов Бартон даже в этих мыслях?— самых сокровенных, хороших, счастливых. И вот это уже совсем не круто, это напрягает и неимоверно злит, и вся складывающаяся ситуация просто отвратительна. Два года без сомнений и подозрений, а тут вдруг случилось, блин, чего он совсем не ждал.Часы показывают почти половину одиннадцатого вечера. Джеймс все еще не приходит. Сэм проваливается в полудрему с желанием пойти и напиться.***Все происходящее набирает обороты несколько дней спустя, когда он просыпается из-за кошмара. Рукой Сэм тянется влево, пытаясь дотянуться до Баки, чтобы убедиться, что все увиденное действительно было кошмаром, а не жуткой реальностью, но вместо теплого и живого Барнса ладонь касается остывающей простыни.—?Пятница, где Джеймс?—?Мистер Барнс сейчас на кухне, мистер Уилсон.Что ему там делать в три часа ночи?— вопрос, на который Уилсон пока не хочет искать ответ. Ему сейчас просто нужно увидеть Барнса, оказаться в его надежных объятиях и успокоиться.Весь путь до кухни он старается унять дрожь в руках и выровнять дыхание. Получается с трудом, на самом деле, и в голове у Сэма мелькает мысль, что это первый сильный кошмар за последние два месяца. Или три? В общем, с того момента, как Барнс вернулся с одиночного задания с дыркой в боку, а Сэм, матерясь и стараясь ему помочь, думал о том, что мог потерять этого отмороженного засранца без инстинкта самосохранения.Сокол останавливается на границе мрака коридора и приглушенного света из кухни, когда слышит тихие голоса; делает маленький шажок вперед, совсем чуть-чуть высовываясь из-за стены, и мысленно матерится, когда он видит, кому же именно не спится в такое время.—?Ты уверен в этом? —?Клинт барабанит пальцами по столу, взглядом сверлит Баки. Тот сидит спиной к Уилсону, сгорбившись на стуле, и катает по гладкой поверхности яблоко.—?Абсолютно.Бартон тихонько ругается, даже прекращает отбивать пальцами нервный ритм по столешнице, а Баки вздыхает, начиная активнее перекатывать фрукт. Обычно он занимает руки всякой ерундой когда нервничает. Очень сильно нервничает.Какого хрена? Почему Джеймс вообще сидит здесь в три часа ночи и разговаривает с Бартоном, нервничая при этом совсем как в тот день, когда он признавался Сэму в своих чувствах? Мысль немного странная, но развиться, уйти не в ту сторону она не успевает, потому что в тишине звучит:—?А ты уже говорил с Сэмом?И торопливое в ответ:—?Еще нет, но хотел сегодня.Два года счастья и спокойствия без всяких штампованных драм и сцен? Ну, похоже это прекрасное время закончилось. Какая, блять, прелесть.Сэм делает шаг назад, скрываясь в темноте, и прислоняется к стене, чувствуя, как сердце бешено стучит в груди. Только что услышанный короткий диалог был вообще ни о чем, по этим коротким фразам толком и не поймешь ничего, если не знать сути разговора, но ведь он и не знал этой самой сути!В горле неприятный ком, а пальцы чуть подрагивают, когда мысли о том, что эти двое водят его за нос, вновь всплывают в голове, хотя Сэм запретил себе думать об этом, потому что это же просто подозрения, доказательств никаких у него не было.Надо бы выйти из тени и увести Барнса обратно в кровать, чтобы наедине выяснить, что вообще происходит, и Уилсон уже почти делает это. Но весь настрой развевается неуверенный барнсовским:—?Ты же поможешь мне?И в противовес словам Джеймса звучит уверенное от Бартона:—?Конечно, чувак.Впервые Сэм не хочет, чтобы утро вообще наступало.***Все происходящее заканчивается днем того же дня, когда Сэм спаррингуется с Баки. Вот уж удивительно?— никакого разговора пока не было, хотя ему казалось, что Джеймс тянуть с этим не будет. Что бы там ни было. Даже если это разрыв.Не думать об этом, не думать, не думать.Сидящая чуть в стороне на матах Романофф с легким прищуром наблюдает за ними, Старк рядом с ней иногда что-то говорит тихонько, склоняясь к шпионке, а Бартон откуда-то с другого конца зала, оперевшись на один из тренажеров, вставляет свои пять копеек на определенных моментах.Уилсон слышит его, слышит каждое слово и злится еще больше. Злится, доведенный за последние две недели до ручки, поглощенный ревностью и сомнениями, и бьет сильнее, несдержаннее, вкладывая в удары всю свою злость. Он не должен вымещать свои эмоции на любимом человеке, но в голове всплывает ночное ?хотел сегодня?, и это действует на него как красная тряпка на быка.Сэм делает выпад и бьет, вкладывая в этот удар всю силу, кулак летит Барнсу в солнечное сплетение и почти касается его, только Баки успевает уйти от удара влево, схватив его за руку и заломив ее за спину. Вжимается грудью в спину, тяжело дышащий, удивленный и разозленный, бионикой перехватывает свободную руку извивающего Уилсона, тянет ее влево, так, что Сэм оказывается в почти-захвате поперек живота, а заведенную за спину он тянет чуть выше, и Сокол шипит, прекращая дергаться.—?Ты чего творишь? —?в голосе у Барнса холод, но на фоне горячего дыхания на шее и ощущения сильного тела, вжимающегося сейчас в него, Сэма, этот голос вообще никак не действует.—?Это ты что творишь, придурок?!Тони делает первую попытку привлечь их внимание громким окликом, а Наташа поднимается со своего места. Бартон делает пару шагов к ним. Сэм пытается вырваться из крепкого захвата, но попытка летит крахом.—?Нет, Уилсон, вопрос адресован тебе. Какого хрена?! Это обычный спарринг, а ты бьешь так, будто мы действительно деремся!Еще один оклик Старка остается попросту неуслышанным, а Наташа вместе с Клинтом плавно подбираются к ним, готовясь разнимать, если сейчас действительно начнется драка.—?О, ты еще скажи, что тебе больно, отморозок!—?Вообще-то да!—?Извиняться не буду, даже не надейся!—?Ты идиот!—?От идиота слышу!—?Угомонись, Сэм, просто угомонись, мать твою! —?Баки чуть ослабляет хватку металлических пальцев, но держит все еще крепко, не давая освободиться. Страхуется, ублюдок.Он пытается, правда пытается успокоиться, но обида и ревность слишком плотно засели острым клубком в груди, поэтому все попытки взять себя в руки летят к чертям собачьим.—?Парни, успо——?Захлопни свой клюв, Бартон!—?Да что на тебя нашло? —?и удивление в голосе Джеймса такое чистое и неподдельное, что Сэму хочется от всей души обматерить его. Но с языка срываются другие слова, которые он даже не успевает толком обдумать, которые нужно говорить точно не при друзьях.—?Ты и твои гребанные ночные секреты с Бартоном, вот что!Клинт и Наташа матерятся синхронно и, кажется, на русском, чуть отступают назад, и из их поз уходит напряжение. Старк, двинувшийся было вперед, опускает руку с появившейся на ней перчаткой и выдавливает только громкое ?ого?.Баки отшатывается от Сэма, и лицо у него при этом такое, будто он не понимает, о чем сейчас речь.—?Какие ночные секреты? О чем ты?—?Не прикидывайся, что не понимаешь.—?Черт бы тебя побрал, Сэм, хватит нести хрень.—?Если для тебя, ублюдок, разрыв?— хрень, то ладно, окей, пусть будет так!?— Что?Он чувствует здесь подвох. Видит по ошарашенному лицу Баки, что что-то явно не так. А когда Бартон неожиданно начинает смеяться, то это ощущение усиливается. Лучник смеется долго, запрокинув голову и схватившись за живот, смеется так, будто кто-то сейчас отмочил что-то очень-очень смешное. И, утирая слезы, говорит с откровенным весельем в голосе, все еще посмеиваясь:—?Ты, Сэм, реально идиот.***—?Теперь-то ты спокоен?Да, он спокоен, уже окончательно. А еще?— счастлив. Очень счастлив, как никогда до этого. И, если уж быть честным, ему все еще стыдно. Тоже очень.—?Я вел себя как кретин.—?У тебя были основания, птенчик,?— Баки аккуратно поглаживает его запястье, все еще ноющее после крепкого захвата, и, наклоняясь, целует сухими губами. —?Я люблю только тебя, Сэмми. Просто чтобы ты помнил,?— поцелуями переходит на внешнюю сторону ладони, спускается ниже, целует выступающие костяшки. Поднимает голову и смотрит этими самыми глазами-сердечками, как сказал бы Бартон. —?Могу повторять это каждый день, если нужно. Мне не трудно.—?Ты и так делаешь это каждое утро,?— Сэм улыбается, поглаживая его по щеке. —?И я тоже тебя люблю.Джеймс целует кольцо на его безымянном пальце, не отводя взгляда. У Сэма порхают бабочки в животе, а пальцы дрожат чуть сильнее. Но он счастлив.