Часть V. Одно целое (2/2)

— Типа того, но меня это вовсе не пугает.

Сора махнула рукой, улыбнулась и схватила со стола салфетку, чтобы вытереть губы. Она выглядела вполне спокойной и уверенной в том, что всё делает правильно, но взгляд выдавал её. Ни для кого не секрет, что глаза – зеркало души, и Юнги видел, что в душе Соры бушевало стихийное бедствие. Она хотела не обращать на него внимания, не хотела замечать, но всем своим нутром ощущала каждую вибрацию и каждое пугающее дуновение. Любой девушке было бы страшно выходить замуж за человека, который плевать хотел на принципы и мораль, ибо они для него совершенно ничего не значили. Джиён был похож на хищное растение: горячо привлекает своим внешним видом, но стоит подойти поближе, как он сожрёт тебя. Юнги терял Сору в этих смертельно опасных джунглях. — Мне неприятно осознавать, что моя свобода украла твою, — Юнги приобнял Сору за шею, притянув её поближе к себе. Она схватилась за его свисающую руку и начала играться с пальцами. — Поверь, малыш, оно того не стоит. — Давай не будем забывать, что именно из-за меня ты попал в тюрьму. — Это было исключительно моим решением. — Вот и я решила тебе помочь, — Сора извернулась так, чтобы легонько ударить брата костяшкой по лбу. Они ещё немного посидели на кухне, выбросили грязные и теперь уже пустые контейнеры и, захватив вредные, но такие вкусные закуски, отправились в гостиную, чтобы там, сытые и довольные, развалиться на диване перед телевизором, по которому крутили глупые, но забавные шоу с участием знаменитостей и простых людей.

Добрая, томная ностальгия по былым временам сверкающей молнией врезалась в головы обоих. Воспоминания о том, как они раньше вот так проводили обоюдно время, грели и заставляли приятно волноваться. Обустроив свою голову на плече Юнги, Сора взяла его под руку, прижалась, чтобы уют окончательно захватил её в свой плюшевый плен, и утонула в искренней радости. Ей нравилось находиться рядом со своим неродным братом, пусть и временно, но делить квартиру на двоих, и мило бездельничать. Она позволила себе отбросить назад все свои переживания и заботы и просто насладиться тем, что Юнги снова появился в её жизни – теперь уже свободным человеком. Но, к сожалению, он не мог разделить с сестрой беззаботное счастье, ибо мрачные мысли о болезни тяжёлой поступью преследовали его и наступали на пятки, не позволяя расслабиться. Лишь на мгновение солнце разгонит тучи, как буря поднималась вновь и мощными порывами ветра хлестала обмороженное сердце. Юнги нервничал, хоть и не показывал этого. Он смеялся над пустыми шутками, улыбался комментариям Соры, но воющие тени проплывали пугающим фоном. Паника прочно засела в углу и немигающим взором демонических красных глаз испепеляла молодого человека. Юнги пытался сосредоточиться на хорошем, он хотел отвлечься, но стоило ему выплыть наружу и жадно набрать воздуха в съежившиеся лёгкие, как вязкое болото засасывало его обратно. Женский голос обеспокоенной птицей вырвался из космического вакуума и крылом коснулся ушей. Юнги повернул голову и посмотрел на Сору, в глазах которой застыл вопрос. — Прости? — Я говорю, может, тебе лечь отдыхать? Ты выглядишь растерянно, — переспросила девушка. — Впереди тебя ожидает новая жизнь, в которую нужно вливаться, и я думаю, тебе не помешало бы сегодня хорошенько отдохнуть и отоспаться.

Как бы Юнги ни хотелось заканчивать их посиделки с Сорой посреди дня, который ещё не закончился, он понимал, что сестра была права. Ему действительно пошёл бы на пользу крепкий и здоровый сон в нормальных человеческих условиях перед тем, как он начнёт заново знакомиться с окружающим изменившимся миром. Сора ведь никуда не денется, и её замужество не помешает им видеться и общаться.

— Да, конечно, — согласился Юнги. — Где я могу лечь? Диван бы подошёл. — Ну уж нет, спать ты будешь на мягкой и удобной кровати. Сора выключила телевизор, взяла брата за руку и проводила его в спальню, которая отныне будет принадлежать ему. Обстановка, конечно, твёрдо походила на женскую, но со временем Юнги обязательно перекроит всё на свой лад, когда устроится на работу и почувствует стабильную почву под ногами.

— Я знала, что ты приедешь, и купила для тебя домашнюю одежду, чтобы тебе было комфортно, — Сора открыла шкафчик, дверца которого тихонько скрипнула, и достала мужские хлопковые спортивные штаны и белую футболку. — Надеюсь, тебе подойдёт. — Не сомневаюсь, — Юнги с благодарностью принял чистые обновки. — Спасибо. — Ну… оставлю тебя одного, — девушка неловко улыбнулась и осмотрелась. — Если что-то понадобится – я буду в гостиной, не стесняйся.

Когда Сора вышла из комнаты и закрыла за собой дверь, Юнги опустился на застеленную покрывалом кровать, положил рядом свои вещи и тяжело вздохнул. Он бегло оглядел спальню, цепляясь взглядом за мебель и предметы декора, и погрузился в приятную тишину. Для него было привычно находиться одному, поэтому, когда Сора ушла в гостиную, ему стало чуточку легче и спокойнее. Он переоделся в домашнее, свернул покрывало и устроился под одеялом на пышной подушке, пропитываясь долгожданным наслаждением. Ему казалось, что он лежал на самом настоящем королевском ложе, ибо после тюремных коек даже обычный матрац покажется царской периной.*** Юнги спал настолько крепко, что ему ничего не снилось. Это был полноценный сон, который восстановил его физические силы и на время помог забыть преследуемые его страхи. Никто и ничто не мешало ему наслаждаться покоем, пока возникшая жажда не заставила открыть глаза и плавной волной не вынесла на берег реальности. Когда Юнги проснулся, за окном было уже темно – стоял поздний вечер, приближающийся к ночи. Царивший в спальне мрак на несколько секунд ввёл его в заблуждение: ему показалось, что он снова в тюрьме, но ориентир в виде спальни снял фантом вымышленного груза с его плеч. Парень зевнул, потянулся, почесал глаза и вылез из постели. Пребывая в сладком полудрёме, Юнги включил ночник, который озарил комнату тёплым светом, и открыл дверь. В квартире стояла тишина, нарушаемая звуками льющейся воды, доносившимися из ванной: Сора наверняка принимала душ. Парень отогнал от себя непристойные картинки, которые воображение оперативно выстроило в его фантазиях на манер порнофильма, и поплёлся на кухню, где налил себе стакан прохладной, свежей воды. В холодильнике должны были остаться острые крылышки в панировке – об этом напомнил заурчавший желудок. И дабы утолить возникший после крепкого сна голод, Юнги достал картонную коробку, устроился за столом и набросился на курицу прямо так, не удосужившись даже разогреть. Поглощая еду не без аппетита, он отвлекался от мыслей от Соры, которая в это находилась в ванной, но шальные мысли нет-нет да и заползали в голову. Он слишком долго не испытывал удовольствие от общения с женщинами и истосковался по любовным ласкам, и посему возбуждение, почуяв опору, начало активизироваться. Стоило Юнги углубиться и подумать о том, что рядом с ним находится красивая девушка, к которой он испытывал чувства, как внутри загоралось пламя, перерастая в пожар. Он хотел её так страстно, что сдерживаться было трудно, но ему удавалось находить в себе силы для контроля своих желаний, хоть они и совершали регулярные попытки показать искажённые похотью морды.

Шум воды резко прекратился, и Юнги прислушался. Закрыв глаза, он плюнул на мораль, что грозила ему пальцем, и представил, как Сора выходит из душа, вытирает мокрое тело махровым полотенцем, но стекающие с волос прозрачные капли всё равно попадают на бархатную кожу, как она надевает домашнюю одежду и босыми ногами подходит к нему сзади, чтобы положить руки на его напряжённые плечи. Юнги вздрогнул. — Как спалось? — спросила Сора. Парень обернулся, чтобы посмотреть на неё, и улыбнулся. На сестре была растянутая майка, под которой не оказалось бюстгальтера, и шорты. Юнги лишь понадеялся, что под ними были трусики. — Спал, как младенец, и теперь проснулся зверский аппетит, — то была фраза, затаившая в себе двойной подтекст и липкий, медовый смысл. Сора обошла стол и села напротив Юнги. Подперев голову руками, она расслабленно улыбнулась и принялась внимательно, как следует рассматривать лицо брата, будто изучая впервые: его глаза, напоминающие по форме полумесяцы, очертания мягких розовых губ, чуть крупноватый нос, густые брови и прямые, короткие ресницы. В детстве Сора думала, что они похожи – всё же родственники, – но теперь, когда выяснилось, что они чужие друг другу люди чисто с биологической точки зрения, она пыталась найти различия, которые то ли нарочито, то ли действительно не замечала. Ей нравилось думать о том, что они – одно целое, неразделимое единение плоти и души. За окном неожиданно раздался гулкий раскат грома, который оторвал девушку от изучения алеющего от смущения произведения искусства по имени Мин Юнги. Парень и правда раскраснелся. Он приложил ладони к полыхающим щекам, в то время как Сора сорвалась с места и помчалась закрывать окна. — Интересные параллели, — откинувшись на спинку стула, парень потянулся за салфеткой, чтобы вытереть грязные после курицы руки. — Нам нравится буря только тогда, когда мы защищены от неё: дома, в уюте и тепле, когда не испытываем на себе несущие ею ужасы. Но стоит нам оказаться в эпицентре, промокнуть под проливным дождём и вздрагивать каждый раз, когда сверкает молния и гремит гром, как мы начинаем ненавидеть природные катаклизмы. — Хочешь сказать, что человеку нравится наблюдать за бедами, но не быть непосредственным участником? — Так и есть.

Юнги обернулся назад и увидел, что Сора, присев бедром на подоконник, прислонилась головой к окну и задумчиво смотрела в окно. Вот-вот начнётся дождь, и Мин думал вовсе не об ухудшающихся погодных условиях на улице. В женских глазах застыла невысказанная печаль, затаилась ядовитая тоска, гремучей змеёй обвивающая неспокойное сердце. Решив, что либо сейчас, либо больше никогда, Юнги подошёл к сестре и обнял её сзади, забирая хрупкое тельце в плен своих рук. Он боялся, что Сора вырвется, но она с молчаливым согласием растворилась в этой нежности, прижимаясь ближе к брату. Блаженство тонкой шёлковой лентой оплело её голову, снимая напряжение, и помогло расслабиться. С Юнги было спокойно и хорошо, Сора чувствовала себя рядом с ним безопасно и уверенной в том, что её никто не посмеет обидеть – будто бы возвращалась в далёкое детство, в самые лучшие его дни и моменты.

— Юнги, я ведь буду счастлива с Джиёном? — голос Соры надломлено дрогнул. — Обязательно, — он мог бы соврать, но к чему ковырять свежую рану, которая начинала кровоточить? — Будешь, конечно же, будешь. Они оба знали, что поливают сгнивший пирог, пропитанный гадкой правдой, сладким сиропом куда более приятной и удобной лжи. — Просто… всё это так неожиданно случилось, — девушка пожала плечом и выдавила из себя напряжённую улыбку. — Но нет, я не жалею и не отступлю назад, мне нечего терять. — Ты очень сильная, Сора. Юнги повернул голову, чуть наклонив её, и поцеловал сестру в висок. Его губы мягко касались кожи и проложили тёплую дорожку вниз до щеки, чтобы добраться до шеи и задержаться там возле ключицы. Он вдыхал приятный аромат персикового геля для душа и сходил с ума от невинной близости, как и Сора, которая начинала таять под шум начинающегося дождя за окном. Они оба задышали чаще, когда Юнги запечатлел свой поцелуй у неё на плече и подался вперёд, дотягиваясь губами до интимного углубления в области декольте. Его руки крепче обвили тонкую талию и стиснули ткань майки, за которую хотелось схватиться и разорвать в порыве разыгравшейся страсти, но вместо этого он позволил себе аккуратно, почти невесомо прикоснуться к небольшой груди и сжать её, ощущая ладонями горошины затвердевших сосков. Сора не смогла подавить в себе слабый стон и прогнулась в спине. Ей захотелось большего, и поэтому она, повернувшись к брату, обвила руками его шею, позволяя ему устроиться меж её разведённых ног, закрыла глаза и увлекла его в глубокий французский поцелуй. Они целовались мучительно долго, сливаясь воедино в возбуждающей игре языков, и боролись с желанием накинуться друг на друга, чтобы заняться любовью.

— Сора… подожди… — когда девушка запустила руки под футболку Юнги и добралась до низа его живота, где сосредоточился пульсирующий жар, он остановил её. — Я не могу, прости. — Ты меня не хочешь? — спросила она прямо в губы, покусывая и облизывая их. Я безумно хочу тебя, но я не хочу тебя заразить. Я не хочу быть причиной твоих страданий. — Нет, малыш, я тебя очень хочу, — Юнги взялся за руки Соры и принялся их целовать, словно извиняясь перед ней за своё глупое поведение, — но это будет неправильно. — Но… мы ведь можем, почему нет? — девушка на мгновение растерялась и пыталась найти ответ в глазах напротив. Юнги не нашёл ничего лучше, как сделать упор на помолвку сестры. Для него это был идеальный предлог отказаться от того, чего он желал больше всего в этой ёбаной жизни. Он готов был бросить всё, что у него было, к ногам ненавистной судьбы, лишь бы заполучить Сору хотя бы на одну ночь, но и здесь он проиграл. Ему протягивали золотой приз, за который он не был в силах ухватиться, иначе обожжётся. — Ты скоро выйдешь замуж. — И пусть, пусть, — настаивала Сора, продолжая осыпать лицо Юнги поцелуями, не ведая, какую боль ему причиняет. — Это то, чего я хочу сейчас. И ты тоже. — Пожалуйста, Сора… перестать… ну что ты делаешь… Юнги зажмурился и, глотая горькие, противные слёзы, отпрянул от девушки. Словно тысяча раскалённых ножей разом проткнули его медленно умирающее тело и пустили отравленную смертоносным вирусом кровь. Ему бы плюнуть на всё и забыться в объятиях любимой женщины, но это совершенно не та роскошь, которую он смог бы себе позволить, ибо цена была слишком высока, а он до омерзения беден.

— Юнги, что происходит? Я не понимаю, — нахмурившись, Сора смотрела на спину брата, который потирал лицо руками и жмурил покрасневшие глаза. — Наверное, я слишком устал от тюремной жизни и пока не готов. Прости меня, я идиот, знаю, и веду себя, как последний мудак. Соскочив с подоконника, девушка подошла к парню и крепко обняла его со спины, утыкаясь лицом в ткань белой футболки, которая успела пропахнуть мужским телом. Она не могла настаивать на сексе, если видела, что Юнги противился их соитию. Да, ей хотелось разделить с братом постель, но только по обоюдному желанию и согласию. Какое право она имела на настойчивое принуждение?

— Я лишь надеюсь, что причина не в отвращении, которое ты испытываешь по отношению ко мне из-за моей профессии. — Нет, дело вовсе не в этом. Я не хочу, чтобы ты так думала, — Юнги развернулся к сестре, обхватил дрожащими руками её лицо и нежно поцеловал в губы. Он гладил её щёки большими пальцами и любовался неописуемой красотой, что очаровала и пленила его. — Ты самое прекрасное создание для меня, запомни. — Можно я хотя бы посплю с тобой? — Хотел попросить тебя о том же. Подхватив Сору на руки, Юнги отнёс её в спальню, где они вместе устроились на одноместной кровати. Они разделили на двоих это маленькое пространство, тесно прижавшись друг к другу, совсем как в детстве, когда их собственный мир состоял лишь из них одних. Парень обнимал девушку сзади, притягивая её к себе так сильно, будто хотел, чтобы она растворилась в нём, стала его полноценной частью. Их конечности сплелись, словно живые лианы, а тела прочно примагнитились, и если бы Юнги позволили выбрать дату неминуемой смерти, он выбрал бы именно эту ночь, эту минуту, когда его губы прикасались к макушке Соры, а она сама была настолько близко, настолько неразделимо с ним, что это походило на самый настоящий рай – рай, небеса которого горели как адское пламя.