Часть V. Одно целое (1/2)

Она вернулась в его жизнь, как пламя, которое тянет свои языки прямо к сердцу…? Из фильма ?Дневник памяти?*** Неожиданная, но весьма приятная новость о том, что Юнги преподнесли подарок в виде амнистии, заставила его впасть на некоторое время в состояние глубочайшего шока. Люди в форме заявились к нему в камеру рано утром, разбудили и сообщили, что через неделю он выходит на свободу. Внутри когда-то завядший цветок распустился вновь: красочный бутон раскрылся и жадно потянулся к солнцу, утягивая за собой и своего хозяина, который сидел на кровати и сверлил взглядом голую, холодную и непреступную стену, так похожую на него своей тусклой серостью. Ему бы радоваться и прыгать от счастья до потолка, но неведомые силы удерживали его от ликования, ибо он боялся сглазить и спугнуть удачу, что впервые за долгое время протянула долгожданную руку помощи. Юнги схватился за неё, намертво вцепившись пальцами, и молил о том, чтобы она его впредь не отпускала. По всем главенствующим законам поганой подлости какие-то жалкие семь дней тянулись резиновой бесконечностью. Юнги томился в ожидании и терзался вопросами, по какой же загадочной и неизвестной ему причине было принято решение об амнистии. Да, он честно соблюдал режим и был тихим, мирным заключённым, который не приносил проблем и неприятностей, но разве примерное поведение может послужить единственным поводом для такого помилования? Вряд ли. У него не было всемогущего адвоката и обеспеченных родственников и друзей со связями, которые могли бы поспособствовать его освобождению, но тем не менее таинственным образом свобода, кажущаяся мифической мечтой, высунулась из-за угла и приободряюще подмигнула. Юнги хоть и не верил в бога, но отчего-то подумал, что если он и существует, то решил смилостивиться и дать ему глотнуть немного счастья напоследок, раз уж добил неминуемым финалом в виде неизлечимого вируса, от которого погибают миллионы людей по всему миру.

Сентябрьским утром, которое вышло пасмурным, блёкло-серым и наверняка холодным, охранник загремел ключами и с характерным скрипом железной двери открыл камеру. — Мин Юнги, на выход, — впервые за все годы пребывания в тюрьме его назвали по имени, а не бросили вслух безжизненную комбинацию из чисел. Парень встал с заправленной койки, пожал на прощание руку своему пожилому соседу и, в последний раз окинув скромную обитель, в которой пролетали его бессмысленные и пустые дни, покинул её пределы. Он проследовал за мужчиной в форме на пункт выдачи личного имущества, переоделся в свою одежду, в которой его когда-то сюда привезли, забрал давно разрядившийся мобильный телефон, несколько мятых денежных купюр и ключи от дома, где наверняка обитает воющая волком пустота и тишину можно есть ложками.

— Господин Мин, — мужчина, который убрал теперь уже пустой контейнер для личных вещей, сдающихся по прибытии в тюрьму, заключённых, сдержанно улыбнулся и поправил свои очки в тонкой оправе, — Вас ожидают на улице. — Кто? — лицо парня вытянулось от удивления – вопросов становилось всё больше, тревожная озадаченность возрастала в геометрической прогрессии. — Мне сообщили лишь, что за Вами приехала машина. Юнги моргнул пару раз, поджав губы, и, кивнув в качестве благодарности, вместе с сопровождающим его охранником вышел на улицу. Заключённых на ежедневной основе отправляли на прогулки, но именно сегодня воздух был по-особому свеж, и дело было вовсе не в дожде, который совсем недавно закончил щедро поливать землю: дело было в осознании безграничной свободы, обрушившейся подарком с небес. Подняв голову вверх, Юнги посмотрел на посеревшее небо, плотно затянутое тучами, сделал глубокий вдох и слабо улыбнулся. Он очень хотел домой. Автоматические ворота разъехались в стороны и предоставили Юнги возможность раз и навсегда покинуть территорию тюрьмы свободным и совсем немножечко счастливым человеком. Он обернулся, чтобы в последний раз окинуть взглядом площадку, покрытую гравием, смешанным с песком, провёл рукой по волосам, которые успели стать жёсткими, и шагнул на тротуар для пешеходов. Чёрное авто, стоящее неподалёку на парковке, отъехало назад и плавно подплыло прямо к тому месту, где стоял Юнги. Дверь со стороны водителя открылась, и на улицу вышел статный мужчина средних лет в строгом костюме. — Господин Мин? — спросил он и подошёл к парню. Юнги молча кивнул и с настороженностью осмотрел сначала незнакомца, а после и иномарку представительского класса, которую кто-то за ним прислал. — Примите мои поздравления, — водитель слегка поклонился Юнги и раскрыл перед ним дверь, предлагая забраться в салон на заднее сиденье. — Прошу. — Могу я хотя бы узнать, куда мы поедем? — Госпожа Мин велела отвезти Вас к ней на квартиру, в которой Вы теперь будете проживать. Что? Госпожа Мин? Юнги нерешительно потоптался на месте и даже попытался заглянуть в салон, но так и не смог никого увидеть. Он догадывался, кто там сидел, и от навязчивых мыслей, вызывающих приступ волнения, у него неприятно скрутило живот. И всё же ему пришлось взять себя в руки и сесть назад в машину. Слева от него сидела молодая девушка, одетая в белоснежную блузку и джинсы с высокой талией. По всему салону тонкой вуалью разносился лёгкий цветочный аромат женского парфюма, который Юнги со скрытым удовольствием втянул в себя. Он так хотел посмотреть на Сору, но никак не мог решиться и посему продолжал упёрто исследовать подголовник расположенного перед ним пассажирского сиденья. Юнги насквозь пропитался тяжёлым, тянущим вниз присутствием своей неродной сестры и чувствовал, как его мысли текли сквозь её. Ему казалось, что они думали об одном и том же, но боялись выпустить наружу то, что бесперебойным механизмом крутилось в их кружащихся от трепета головах.

— Как тебе это удалось? — тихо спросил Юнги, предварительно прочистив горло, когда машина мягко тронулась с места. — И почему? — Потому что я могла и хотела, — Сора ответила лаконично, и её слова могли показаться колким льдом, если бы не добрый и тёплый взгляд, который она направила на брата. — Ты даже не посмотришь на меня? Так взволнован. Юнги, словно послушный зверь, повернул голову в сторону девушки. Он смотрел на неё, изучал такие знакомые, такие родные черты лица и никак не мог наглядеться. Повзрослела, похорошела и превратилась в маленькую, продуманную женщину, которая теперь знала, чего хотела от этой жизни. Брать, увы, не всегда получалось, но она наверняка старалась. Судьба подмяла её под себя, надломив хрустнувший хребет, хорошенько поработала над изменениями и выпустила на волю, строго наказав, что быть чувствительной слабачкой более не актуально и не позволительно. — Спасибо, — Юнги потянулся к сестре, чтобы взять её за руку, и от этого прикосновения на его коже появились мурашки. — О, пустяки, мне это стоило всего ничего – какого-то там замужества. Парень оторопел. Он ожидал услышать многое, но явно не узнать, что Сора не просто выходит замуж, а ещё и согласилась вступить в эту авантюру ради его свободы. Сердце болезненно защемило то ли от неожиданности, то ли от вспыхнувшей ревности. — Замуж? — тупо переспросил Юнги, сильнее сжимая женскую ладонь своими пальцами. Он внимательно сканировал девушку глазами. —Ты не шутишь? — С такими вещами не шутят, Юнги, — Сора непринуждённо улыбнулась. — Не переживай, это удачная сделка по обоюдному согласию. Юнги не мог сложить элементарное два плюс два, пазлы в его голове отказывались соединяться в полноценную картинку, чтобы подарить понимание. Случилась стандартная ситуация: к нему в двери постучались хорошая новость и плохая. Хорошая – его выпустили из тюрьмы, плохая – Сора, его маленькая и всё ещё любимая девочка, выходит замуж. Ёбаный баланс вселенной. Если где-то прибыло, то где-то обязательно убыло.

— Ну и кто счастливый жених? — Юнги отпустил руку Соры и кашлянул в кулак, делая вид, что расслабленно смотрит в окно, будто его действительно интересовал пейзаж за окном, а не личность козла, хапнувшего в свои ручонки его сестру.

— Джиён. При упоминании этого имени парень передёрнулся и крепко стиснул зубы. Наверное, он бы даже легче отнёсся, если бы узнал, что мужем Соры станет Чонгук. Но, Джиён… Юнги плохо его знал, но интуиция отчаянно била в колокола и истошно орала, что он далеко не самый приятный и хороший человек. Он жопой чуял, что ничем благоприятным этот брак не обернётся, но разве у него было право вмешиваться в жизнь Соры и решать за неё, как он делал это раньше? Каждый раз, когда Юнги пытался вразумить свою младшую сестру, они ругались и насквозь пропитывались осадком в виде тяжёлого негатива после ссор.

— Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — повернувшись к Соре, Юнги подарил ей мягкую улыбку и потянулся рукой, чтобы прикоснуться пальцами к её щеке. — И надеюсь, ты будешь счастлива.

— Я уже счастлива, потому что ты на свободе. Для меня сейчас это самое важное.*** Когда автомобиль заехал во двор дома, где проживала Сора, она велела водителю отправляться обратно к господину Квону, поблагодарила его и вместе с братом вышла из салона. Юнги осмотрелся по сторонам, оценивая окружающую обстановку, и отметил, что район был достаточно неплохим и даже спокойным – его пребывание здесь должно быть комфортным. И пока он разглядывал растущие вокруг деревья, к нему подошла Сора, взяла за руку и повела за собой в подъезд, чтобы подняться по лестнице в её квартиру. Юнги до сих пор не мог поверить в реальность происходящего: только вчера он ночевал на жёсткой и неудобной койке в тюремной камере, а сегодня уже направляется в своё новое жильё. Его мир перевернулся с ног на голову и удивил новыми красками, выплеснув разноцветную палитру ему прямо в лицо. Сора повернула ключ в замке, открыла дверь и прошла в квартиру, приглашая Юнги проследовать за собой. Он разулся в прихожей, неловко потоптался на месте, пока девушка доставала тапочки, и направился исследовать окраины небольшого, но уютного гнёздышка. Его удивили и несколько насторожили расставленные по гостиной коробки, в которые он заглянул из-за разогревшегося любопытства: там лежали женские вещи, обувь, косметика, ванные принадлежности и прочая мелочь. Юнги был не глуп и сразу догадался, но подошедшая к нему Сора решила подтвердить его внутренние догадки. — Я завтра переезжаю к Джиёну, — девушка прикоснулась к одной из раскрытых коробок. — Но сегодня ты ещё побудешь со мной? — Да, конечно, — Сора погладила Юнги по плечу. — Пойдём выпьем кофе, а потом я тебе всё покажу. Парень сидел за столом на кухне и наблюдал за тем, как его сестра делала для них кофе. Такая бытовая и простая ситуация, но он соскучился по житейской обыденности, и в его глазах замелькал давно потерянный блеск. Для него уже было большой радостью просто находиться в квартире, где он мог ощущать себя свободно и вполне комфортно. Юнги боялся, что за все годы пребывания в тюрьме отвыкнет от прежнего образа и ритма жизни, но он чувствовал, что постепенно адаптируется к нормальному человеческому существованию. В нём играла приятная радость, ведь теперь он был по ту сторону решётки – её лучшую сторону. — Спасибо тебе ещё раз, — Юнги принял дымящуюся чашку в руки, вдыхая аромат свежезаваренного кофе. — Я уже и забыл, как может быть приятно просто посидеть на кухне… — Давно мы вот так не сидели, правда? — Сора села рядом с братом и, пододвинувшись к нему поближе, положила голову на его плечо. — Теперь ты обязан прожить долгую и счастливую жизнь. Судьба даровала тебе второй шанс. Юнги поморщился и с сожалением отвернулся. Если бы Сора только знала, что его жизнь определённо не будет долгой, а уж тем более счастливой, она бы не говорила ему столь громкие и наполненные великим смыслом слова. Как бы Юнги ни хотел, он не мог вывернуться наизнанку и раскрыть перед сестрой всю подноготную, ибо горькая правда была слишком ядовитой и могла отравить её – риск летального исхода был слишком велик. На сей раз сладкая ложь восторжествовала и взошла на пьедестал, чтобы править балом.

— У меня в холодильнике мышь повесилась, я ничего не приготовила, — Сора виновато подняла взгляд на брата. — Давай что-нибудь закажем и как следует пообедаем?

— Я не знаю… у меня совсем мало денег… — Даже слышать не хочу, — девушка прикоснулась пальцем к губам парня и подмигнула ему.

*** Через два часа стол на кухне ломился от вкусной еды, разложенной по пластиковым контейнерам, с которыми торопливо и суетливо возились Сора и Юнги. Они оба умирали с голоду, поэтому витающие в воздухе запахи сводили их с ума и заставляли захлёбываться выделяющейся слюной. Кажется, они заказали так много, что не управятся вдвоём, однако урчащие животы говорили об обратном и буквально требовали, чтобы их набили всевозможными вкусностями.

Когда с сервировкой было покончено, брат с сестрой сели рядом друг с другом и накинулись на еду, ловко орудуя палочками и ложками. Поглощая традиционные корейские блюда, что были свежими и просто потрясающими на вкус, Сора причитала с набитым ртом и рассыпалась в восхвалениях. Юнги забавляло то, как она кушала, как по-детски сидела, поставив одну согнутую ногу рядом с собой на стул, как неразборчиво бубнила что-то себе под нос и, не дождавшись сторонней реакции, продолжала монолог. Он заботливо вытирал ей рот салфеткой, подавал то, к чему она тянулась через стол, и утопал в приятной ностальгии, вспоминая те дни, когда Сора была маленькой, а он возился с ней, как истинный старший брат. Юнги бы многое отдал, чтобы вернуться в прошлое, которое ускользало от него подобно бегущему сквозь пальцы песку. Сора выросла и стала вполне самостоятельной, но в ней всё ещё прослеживалась крепко засевшая внутри инфантильность, демонстрируя живущего в глубинах души ребёнка, и Юнги обожал этого ребёнка. — Поверить не могу, что скоро выйду замуж, — отправляя в рот кусочек омлета, Сора тяжело вздохнула. — Где я и семейная жизнь? — Я не сомневаюсь в том, что Джиён обеспечит тебя, но сможешь ли ты получить от него любовь и заботу? — Нет, конечно же, нет, — девушка замотала головой. — Это не тот брак, который основывается на светлых чувствах. Мы просто… нужны друг другу? Наверное, так.

— Выгода и холодный расчёт?