6. Желание и реальность (1/1)

Воскресное утро было тихим и спокойным. За окном солнце постепенно ползло вверх по голубому небосводу. Тишину нарушали лишь звуки с улицы — деревня готовилась к зиме, что вот-вот должна была уже наступить. Выпадет снег, укрыв собой поля и луга. Проснётся Летти и морозным ветром будет носиться над просторами Генсокё, а Сырно заморозит реки и озёра, на льду которых потом будут кататься деревенские мальчишки и девчонки. Кто-то будет лепить снеговиков, кто-то — строить и брать снежные крепости, словно здешние решательницы инцидентов — Ёкайскую гору или особняк сестёр Скарлет. Люди будут греться тёплым чаем, засунув ноги под котацу, а более дальновидные, построившие дома в том же стиле, что и дом Анноуна — затопят печки в своих домах, и запах дыма до самой весны повиснет над деревней. Да, это всё будет потом, но готовиться к зиме обычным людям нужно уже сейчас — это ведь не Внешний мир, в котором есть центральное отопление, горячая вода и прочие прелести цивилизации. Впрочем, Ран уже подумала над этим — и приобрела у капп нечто, что можно было бы назвать обогревателем, и теперь им двоим холода были не страшны. Так что этот день они могли посвятить отдыху… Но у Анноуна были свои планы. Ран расставила тарелки с завтраком на стол и села напротив него. Она держалась невозмутимо — будто вчера ничего особенного не случилось. Её шапочка, конечно, была у неё на голове, и она и виду не подавала, что этой ночью кто-то видел то, что под ней скрывается. Она спокойно, не спеша, уплетала свой рис, и старалась делать вид, что не обращает внимания на то, как Анноун, вместо того, чтобы завтракать, разглядывает её, слегка улыбаясь. Закончив с рисом, она подняла взгляд. — Что-то не так, хозяин? Я плохо приготовила завтрак? — Нет, Ран, завтрак отличный, спасибо. Я сейчас всё съем, просто я подумал… — Что, хозяин? — Что я вызову Юкари на поединок и добьюсь в нём свободы для тебя. Подобное заявление Анноуна не на шутку ошарашило Ран. Она посмотрела на него широко раскрытыми от удивления глазами и лишь спустя полминуты смогла выдавить из себя что-то осмысленное: — Х-хозяин, это совсем не требуется… — Но я не могу смотреть на то, как она тебя использует, будто ты какая-то неодушевлённая вещь. — Но я и есть… — Нет! — Анноун стукнул кулаком по столу, из-за чего Ран испуганно прижала свои уши, смяв ими шапочку. — Ты слишком недооцениваешь себя, и ты достойна большего… — Хозяин, послушайте… — Ран, ты меня не убедишь. Я вчера увидел достаточно, чтобы понять разницу между тобой и неодушевлёнными предметами, и… — Хозяин, вы… — она обхватила руками голову, будто пытаясь спрятаться от него. — Ты, конечно, можешь продолжать служить Юкари, мне, да хоть кому угодно, но главное — у тебя у самой появится выбор. Ты сможешь жить для себя, а не для кого-то другого! Если ты пожелаешь, то для тебя ничего не изменится, но главное — ты сможешь пожелать этого или чего-то другого! — Х-хозяин… — И даже я буду для тебя тем, кем ты захочешь — хозяином, слугой, да хоть… Да хоть мужем, ведь я же правильно догадался, что я, ну, был первым, кто увидел твои уши с твоего согласия, так?.. Ран закрыла лицо руками и медленно кивнула. — Это… Хозяин, это всего лишь поверье… — Но ты, если захочешь, сможешь претворить его в жизнь. А сможешь не претворять, если не захочешь. Ран, ты сможешь захотеть. Сама. Это будет твоё желание, а не желание Юкари или меня. Ран, ты меня понимаешь? — он взял её ладони в свои, вынудив посмотреть на него, и в этот раз увидел, как блестят её глаза. Что это? Страх неизвестности, или — или же предвкушение нереализованных, скрытых желаний, затоптанных властью Юкари? — Но хозяин… Вы говорили, что будете использовать даммаку для самозащиты, а не для того, чтобы добиваться каких-либо целей… — Ну да, но… Но могу я помимо этого защитить то, что мне дорого? — Даже если я не прошу о защите? — Ты просто не понимаешь этого. Ран опустила голову. Вряд ли что-то можно было на это ответить. — Ладно, хозяин. Я не могу вам запрещать.

Закончив завтрак, Анноун попросил Ран отвести его к Юкари. Та вздохнула, но согласилась: — Хорошо, хозяин. Собирайтесь, пойдём. Я отведу вас на место, где Юкари-сама вас встретит. …Они отправились вдаль по дороге, ведущей из деревни куда-то в сторону Ёкайского леса. Анноун гордо держал Ран за руку, а та, склонив голову, шла рядом. Он изредка посматривал на неё и убеждал себя, что это лишь временно, вот стоит ему одолеть Юкари, и он сможет подарить Ран счастье свободной жизни. Осталось только справиться с её хозяйкой… Только деревня людей скрылась за очередным поворотом дороги, постепенно углубляющейся в пока ещё редкие перелески, окружающие широкие поляны, как сзади послышался знакомый голос. — Добрый день. Не меня ли случайно ищете? — Юкари сидела на портале, словно в гамаке, и беззаботно покачивала ногами. — Говорят, среди вас двоих есть отважный, собирающийся бросить мне вызов?.. — Ран, подожди тут, — Анноун оставил её у края поляны и повернулся к Юкари: лицо его выражало решимость, и вряд ли кто-то теперь мог сомневаться в правоте барьерной ёкайки. — Мне бы очень хотелось верить, хозяин, что вы знаете, что делаете… — прошептала Ран ему вслед. — Что ж, хороший ответ на моё гостеприимство. Не сказать, что я его не ожидала, — она задумчиво подняла взгляд, — но если ты, Анноун-кун, хочешь поразвлечься, то я всегда к твоим услугам. Значит, ты хочешь даммаку-поединок со мной, и если победишь, то я должна буду отдать Ран тебе… Ой, прости, я хотела сказать, отпустить её на свободу. Так? — Откуда вы знаете? — Интуиция. Я же не умею читать мысли, как кое-кто из подземелья, поэтому приходится полагаться на неё. Или ты хочешь сказать, что моя интуиция меня подвела? — она усмехнулась. — Н-нет, всё так… — Ну тогда начнём. Ты не возражаешь? — Юкари взлетела в воздух и принялась терпеливо ждать Анноуна. Тот отошёл к другому краю поляны и, сосредоточившись, приготовился к битве. Точно так же, немного поднявшись над землёй, он принялся продумывать свои атаки… Первой выстрелила Юкари. Почти ровные круги небольших снарядов, что выпускала она, достаточно быстро разлетались в стороны, оставляя Анноуну достаточно пространства, чтобы сориентироваться. Он в ответ начал пробовать свои атаки, которым успел научиться — но для профессионала даммаку, как Юкари, они были совершенно безобидны. Чтобы поразвлечься, она специально подлетала к ним, и, кажется, старалась пропустить их как можно ближе к себе — но при этом так, чтобы они её не задели. ?Грейзит, зараза?, — подумал Анноун и попробовал увеличить их плотность — но это заставило его слегка потерять концентрацию и чуть не стать жертвой одного из выстрелов Юкари. Когда той это надоело, она, наконец, выудила из кармашка платья небольшую карточку и произнесла: — Барьер: Проклятие снов и реальности! И только её новая атака началась, как Анноун сделал то же самое: — Осенний знак: Свободный ветер! — Ого, ты решил сорвать своей спелл-картой мою, вместо того, чтобы применить её для нападения во время моего нонспелла? Анноун-кун, ты слишком нетерпелив, — Юкари драматично развела руками. — Учти, на дворе осень, и сверхъестественного барьера тебе не получить, так что теперь тебе защищаться просто нечем. Это была не самая сложная из моих спелл-карт, и ты бы мог её пройти, ведь ты же неоднократно это делал там, в своём мире. Но… Ладно, я не буду мучить тебя сверх меры. Я начала эту битву с десятью спелл-картами, но пожалуй, я обойдусь тремя. Анноун сделал вид, что ему не нужно сострадание Юкари, но внутренне возрадовался: теперь его шансы заметно повышались… — Итак… — она достала из кармашка следующую карту. — Сикигами: Ран Я… А хотя нет, это будет нечестно по отношению к тебе. Я обойдусь двумя, а эту, — она метнула спелл-карту в Анноуна, и тот инстинктивно поймал её, — пожалуй, подарю тебе. Применишь ли ты её, или обойдёшься своими силами? Анноун хотел было выкинуть её в сторону — он не собирался пользоваться помощью Ран, но что-то заставило его передумать. Он всё-таки засунул себе карту за пояс и, не удостоив Юкари ответом, вновь выстрелил. — Что ж, — она наклонила голову. — Стреляешь ты неважно, так что давай посмотрим, как тебе удаётся избегать попаданий, — вытащив следующую спелл-карту, она провозгласила: — Граница между людьми и ёкаями! Юкари будто растворилась в воздухе — но взамен неё вокруг Анноуна появилась светящаяся сфера, по поверхности которой гуляло множество ярких огоньков, а со всех сторон то и дело начали возникать маленькие пространственные разрывы, выпускавшие кучку снарядов и тут же закрывающиеся… Он редко доходил до этой спелл-карты — и ещё реже у него получалось выдержать её до самого конца. И это тогда, а то, что творилось сейчас, выглядело куда ярче и красочнее — и гораздо опаснее. Снаряды летели сверху, снизу, справа, слева, спереди, сзади, наискосок — со всех возможных направлений, и уследить за ними было почти нереально. Он постарался положиться на то самое чувство, что он тогда проигнорировал на первой тренировке — и понял, что у него стало получаться: он будто бы видел себя со стороны и понимал, куда надо сдвинуться, чтобы уступить дорогу пролетающему рядом снаряду. Кое-как у него получалось сохранять остатки концентрации — но когда сфера начала сжиматься и перемещаться в воздухе, он окончательно растерялся. Он пытался держаться, но менее успешно — несколько снарядов даже задели его. К счастью, это было не фатально: на дырки, прожжённые в его кимоно, сейчас не стоило обращать внимания. И когда ему уже начало казаться, что сфера, в которую он оказался пойман, сжавшаяся до предела, вот-вот раздавит его, а уклоняться от вылетающих из разрывов снарядов уже бесполезно… — Ладно, хватит, — всё внезапно исчезло и перед Анноуном вновь появилась Юкари. — Молодец. Ну а теперь я бы хотела проверить ещё кое-что. Ты знаешь эту спелл-карту, так уж и быть, она будет последней, и если ты выживешь — то я признаю то, что ты смог в этот раз меня победить. Ну что, готов, Анноун-кун? Анноун, тяжело дыша и еле держась в воздухе, тем не менее, всё же кивнул, посмотрев на Юкари с какой-то необузданной решимостью. Он правда хотел во что бы то ни стало победить… — Барьер: Сеть тьмы и света! Весь воздух вокруг замерцал, и яркие линии прочертили его насквозь. Протиснуться между этими линиями и так было бы чрезвычайно трудно, но когда Юкари начала летать вокруг и стрелять… …Когда Анноун пришёл в себя, он обнаружил, что лежит на земле, а над ним склонились Юкари и её сикигами — всё ещё сикигами. На лице первой была снисходительная улыбка, а Ран смотрела с испугом и какой-никакой, но заботой… — Чен принесла вам новое кимоно, хозяин. Это теперь придётся выбросить, а ещё я бы отвела вас в Эйентей, вам нужно вылечить вашу руку… Анноун повернул голову и увидел, что его правый рукав разорван в клочки, а рука перетянута повязкой. Он попытался было ей пошевелить — но быстро передумал, когда почувствовал сильную боль. Без сомнения, один из снарядов Юкари попал в него, и взорвавшись, сломал ему руку — и теперь медицинская помощь ему была необходима. Интересно, этот Эйентей — это нечто вроде хирургического центра?.. — Я… Э-э… В норме, просто… У меня сегодня не получилось… Прости меня, Ран… Юкари тяжело вздохнула и поднялась, принявшись медленно ходить вокруг Анноуна и своей сикигами, что сейчас растерянно осматривала его. — Помнишь, что я тебе говорила в самом начале? Я всегда даю шанс тому, кто достаточно умён, чтобы им воспользоваться. И у тебя был шанс. У тебя оставалась ещё одна спелл-карта, и ты мог бы отбросить свою гордость и дать Ран победить меня. Она, не скрою, гораздо опытнее тебя в даммаку, и у неё много спелл-карт, а у меня, напомню, оставалась последняя. Что ж, ты этого не сделал, и посмотри, чем всё кончилось: ты проиграл, и теперь я не должна выполнять твоё желание. Ты же делаешь это ради Ран, ведь ты так хочешь думать? Может, ты бы дал ей самой сразиться за своё будущее, чем так позорно проиграть? Анноун зажмурился. Юкари читала его, словно раскрытую книгу. — Как я и говорила: вы, гости из Внешнего мира, часто считаете, что способны на всё в Генсокё, и сразу бросаетесь творить героические, по вашему мнению, поступки, даже не понимая, насколько это опасно и насколько низки ваши шансы. Ты, говоря Ран о том, что она себя недооценивает, сам переоцениваешь себя, и очень сильно. Анноун стиснул зубы, ощутив своё бессилие — Юкари выкладывала ему то, что, без малейшего сомнения, было правдой, которую он не желал признавать. — Впрочем, — сочувственно присев рядом с ним, она покачала головой, — скажем так, мне понравилась твоя выдержка. Не буду скрывать — я бы выполнила твоё желание при любом исходе поединка. Тем более, что я же знала, чем он закончится. Ран удивлённо повернулась к хозяйке. — Но Юкари-сама, это же против правил поединков на спелл-картах! — Разве? Ран, правила запрещают не делать то, что пожелал противник в случае проигрыша. Они не запрещают сделать это — как и не сделать, — если ты выигрываешь, разве не так? — А… То есть это не эквивалентность, а импликация, Юкари-сама? — Да, ты правильно поняла, Ран. Разумеется, этим правом никто не пользовался раньше, но уж я-то, по доброте душевной, позволю Анноун-куну добиться того, что он хочет. Может, я бы сделала это, если бы он просто попросил, но он ведь хотел сразиться со мной — и я выполнила обе его просьбы, верно? Ну, разве я не благородная, а? Анноун посмотрел на Юкари: её хитрая кокетливая улыбка не излучала ни благородства, ни доброты, но раз уж Юкари согласилась выполнить его просьбу, то отказываться сейчас не стоило… …Путешествовать с Юкари было не просто, а очень просто. Даже не заставляя Ран поднимать своего второго хозяина, она просто открыла портал прямо под ним — и он ощутил себя лежащим на чём-то вроде больничной кушетки. Рядом стояла высокая женщина в красно-синем одеянии, а мгновением позже из портала появились Ран с Юкари. — Вот, Эйрин, очередной тебе пациент. — Ты приложила его, Юкари? — Скажем так: он сам выбрал свою судьбу. Он же из Внешнего мира, а они все, как ты знаешь… — Ох, — отмахнулась женщина. — Можешь дальше не рассказывать. Всё с ним понятно. Зачем? Все равно скоро… — Эйрин, помни о врачебной этике, хорошо? — А, ну да. Ладно, давайте мы его разбинтуем и я посмотрю… Анноун был крайне удивлён здешней медицине. Эта женщина, Эйрин, или была гением своего дела, или, может, магические силы Генсокё были настолько мощными, но ей удалось за какие-то десять минут сделать то, на что у Анноуна во Внешнем мире ушли бы месяцы. Спустя полчаса он уже, не на шутку удивлённый, сидел, потирая свою — уже совершенно целую! — руку, а Эйрин решала с Юкари какие-то вопросы о ?медицинском страховании участников даммаку-битв?. Убедившись, что Анноун цел, Ран помогла ему переодеться в новое кимоно, а Юкари, закончив разговор, подошла к ним. Она разрезала рукой воздух — и на этом месте тут же появился ещё один пространственный разрыв. — Что ж, отправимся в храм Хакурей. Ты же всё ещё хочешь сделать это?..

— …И ты решил биться с Юкари? С самой Юкари? Ты совсем дурак? — Рейму водила головой из стороны в сторону, явно не находя слов. Нервно усмехнувшись, она вздохнула и, воздев руки к небу, произнесла: — Как хорошо, что я не согласилась за тобой присматривать. Настолько идиотский поступок я бы и самой себе не простила бы, не то, что тому, кого мне нужно было беречь. В общем, ты можешь ко мне даже не обращаться за помощью, всё, можешь проваливать. — Рейму, вообще-то не он один пришёл к тебе. Я тоже была бы не против воспользоваться твоими услугами… — Деньги гони сначала, Юкари. Ну, я хотела сказать, пожертвования, — поправила себя Рейму. — Что, Дзёон-тян тебе всё так и не получается убедить? — захихикала Юкари, прикрывшись веером. — Ну ладно, ладно, сейчас мы этот вопрос решим, — над ящиком для пожертвований, стоящим на крыльце храма, раскрылся портал, из которого туда со звоном высыпалось несколько монет. Рейму вздохнула и развела руками, соглашаясь на просьбу Юкари — ведь она не знала, что вторая часть портала находится в самом этом ящике, и Юкари, по сути, пересыпает те немногие монеты, что в нём были, в него же… — …Ладно. Значит, все готовы, да? — ещё раз переспросила Рейму, поставив Юкари и Ран спиной к спине в центр магического круга, нарисованного углём на каменной площадке перед храмом и заставив их взяться за руки. — Ты, парень, раз уж тебе принадлежит эта сумасбродная идея, должен будешь разорвать связь душ Юкари и Ран и восстановить между ними барьер. Вот тебе мой второй гохей, ты, оказавшись там, поймёшь, что делать. Я же буду поддерживать поле снаружи. Ну что, начнём? Юкари кивнула; чуть погодя кивнула и Ран. Анноун, посмотрев на свои руки, в которых держал палочку с намотанной на её конец бумажной лентой — такую же, что была в руках у Рейму, — вошёл в круг… — Печать истины: Барьер объективности и субъективности! Анноун почувствовал, будто провалился в гигантский колодец, стены которого были устланы тьмой, темнее которой, кажется, не могло быть ничто — а из этой тьмы на него смотрели, сотни, тысячи, а может, даже миллионы жутких красных глаз. Их взгляд заставил его сжаться в комочек и постараться не смотреть на них, но они были везде. Он зажмурился — и заметил, как его падение постепенно замедляется, а на уши начинает давить неприятный звон. Он вновь открыл глаза — и понял, что это был не колодец, а скорее гигантское, может быть, даже бесконечное пространство, заполненное этими глазами: какие-то смотрели на него с расстояния в десятки или сотни метров, а какие-то бесчисленными красными точками терялись вдали. Целая вселенная, наполненная этими жуткими глазами — в которой Анноуну совершенно не хотелось находиться. Но он должен был сделать то, ради чего он здесь… Впрочем, в этой вселенной был не только он наедине с этими глазами. Огромный, источающий яркое фиолетовое сияние, женский силуэт тонул в гуще наполняющих пространство глаз — где-то там, далеко внизу, если вообще здесь можно было говорить о понятиях ?верх? и ?низ?. Без сомнения, это была Юкари — точнее, нечто вроде её ментального отражения в этом сумасшедшем мире. Вероятно, это и есть то, что называется душой?.. Управлять своим телом здесь было гораздо проще, чем во время даммаку-битвы: здесь не было ничего, что бы ему мешало. Он начал постепенно проделывать путь к Юкари — и чем ближе к ней он был, тем больше начинал понимать устройство этого мира. Юкари создавала много миров — и Генсокё был лишь одним из них. Подобное умение доступно далеко не каждому, но один мир, отдельный от того, в котором он живёт, может сотворить любой. Это его собственный мир, мир его страстей и желаний, мыслей и образов, чувств и переживаний. И сейчас в этом мире, в собственном мире Юкари, недоступном никому, кроме неё, находился Анноун — и должен был изменить его в соответствии со своим желанием… Этот мир есть внутри каждого, кто способен мыслить — и если мир Юкари настолько огромен, она невероятно сильна. Этот мир отражает своего владельца, и если мир Юкари настолько чудовищен, то она и сама… Чудовище. И от этого чудовища Анноун должен был спасти Ран… Он пролетел в этом страшном мире неведомое расстояние, а силуэт Юкари — без шапочки, без платья, без бантиков на прядях волос — только она сама, — приближался весьма неохотно. Каким же гигантским он должен быть? Но по мере того, как он двигался к нему, он начинал видеть всё новые и новые детали, и одна из них привлекла его внимание. На тоненькой ниточке невдалеке от гигантской Юкари болталось что-то ещё. Анноун захотел рассмотреть это поближе, и направившись туда, внезапно понял, что это. Полупрозрачная синеватая фигура, гораздо меньшая, чем силуэт Юкари, тоже женская, но с очень характерными особенностями, которые стали так привычны Анноуну в последнее время… За спиной этой фигуры медленно развевались, будто на несуществующем ветру, девять пушистых хвостов, а на голове торчали небольшие острые уши… — Ран! — Анноун не сдержал крика — который, впрочем, с лёгкостью поглотила эта бездна, — и вложил все силы в то, чтобы направиться туда. Путь занял немало времени, но вскоре он сумел добраться до того, что в этом мире представляла собой Ран. Подлетев поближе, он сумел получше рассмотреть её: она тоже была гораздо больше самого Анноуна, хоть и несоизмеримо меньше Юкари, чей силуэт плавал далеко в этой бездне — и к которому тянулась длинная, теряющаяся среди бесчисленных красных глаз светящаяся нить, что связывала Ран с ней. Но… Но сама фигура Ран была, как теперь можно было рассмотреть, полупрозрачна, и скорее представляла собой продолжение этой нити, что переплеталась сама с собой в сетку и опутывала пустое пространство — внутри, в самом центре которого, поджав ноги к груди, обхватив колени руками, обернувшись единственным коротким хвостом и прижав к голове совсем миниатюрные уши, спала маленькая девочка — на вид лет семи-восьми, не больше… Настоящая Ран. Та самая, которая стала в незапамятные времена сикигами Юкари… И Анноун пришёл сюда, чтобы освободить её. Нить, оплетая пространство вокруг девочки, продолжалась дальше — там, на том конце еле видной отсюда оранжевой звёздочкой плавала в этом чёрном пространстве Чен. Но Анноуну не было дела до неё — он пришёл сюда не за ней. Сейчас он должен взять гохей, врученный ему Рейму, и разрезать им нить, связывающую Юкари и Ран: его бумажные ленты в этом мире были острее ножниц, и всё должно пройти без каких-либо трудностей. Анноун взмахнул гохеем — и приготовился сделать то движение, что нарушило бы связь между Юкари и Ран. Вновь разделяя их души — и уничтожая все следы этой связи. Да, нить, что соединяла их, разорвётся, и та её часть, что потеряет связь с душой владельца, начнёт сгорать, рассыпаясь яркими искрами и возвращая ту ментальную энергию, что содержалась в этой связи, обратно природе Генсокё — уничтожая всё, что было связано с ней. Всё то, что Юкари дала своей Ран. Всё это должно исчезнуть, чтобы вернуть Ран в её естественную форму, в которой она жила бы, если бы не стала сикигами Юкари — всё: её чувства, воспоминания, сила, опыт, разум… Вся её жизнь, что она прожила. Он должен лишить Ран этой жизни, ради того, чтобы она вновь стала собой. Он должен убить эту Ран, ту самую Ран, которая так его защищала и оберегала, так заботилась о нём, вела хозяйство в доме, гуляла с ним и рассказывала ему о Генсокё. Ту Ран, которую тогда запечатлела на своей картине Фландр — и которая казалась Анноуну идеальной. Ради того, чтобы она вновь стала несмышлёным ёкаем-кицуне с одним хвостом, которая мало чем и отличается от обычной лисицы… То ли это, чего на самом деле хотела Ран?.. Может быть, настоящая она — как раз не та, что поймана в эти сети, а та, что была рядом с Анноуном все эти недели? Ведь и настоящий Анноун — это не только-только рождённый младенец, а тот, кто стал этим Анноуном, прожив все эти годы, получив опыт и знания, сформировав свою систему ценностей… Которая была настолько же глупа, как и решение драться с Юкари за эту свободу для Ран. Анноун зажмурил глаза и взялся за гохей второй рукой. Легкое движение — и палочка, не выдержав, трескается в его руках, и весь окружающий мир начинает ломаться и рушиться, словно здание, не выдержавшее землетрясения. Его с огромной скоростью уносит вдаль от того места, где он только что был, и он из последних сил протягивает руку туда, где была Ран — его Ран… — …Тебе стоило бы пожалеть Рейму, Анноун-кун. Несчастная жрица, тяжело дыша, лежала на крыльце своего храма, уместив голову на колени Юкари, которая сейчас отчитывала Анноуна, с виноватым видом стоящего перед снисходительно улыбающейся ёкайкой. Рейму, очевидно, потратила слишком много сил на то, чтобы провести ритуал, о котором мечтал Анноун — своими же руками сорвавший его, — и вся энергия, которая должна была уйти на барьер между душами Юкари и Ран, в момент, когда Анноун сломал гохей, вернулась обратно в тело Рейму, едва не убив её. — Но вы же знали, что так произойдёт, Юкари-сама, — пожала плечами Ран. — Разумеется. Я знала, что у нашего дорогого гостя не хватит духу для того, чтобы собственными руками уничтожить то, что любит. Именно поэтому я постаралась помочь ему как можно быстрее разобраться со своими желаниями, чтобы Рейму не успела истощить свои силы настолько, чтобы это было слишком сильным ударом для неё. Ран тяжело вздохнула и повернулась к Анноуну. — Хозяин… Я вас не виню, что бы вы ни делали… — Ран. Я больше не хочу быть твоим хозяином. — Но?.. — Ты опять принимаешь поспешное решение, Анноун-кун, — вмешалась Юкари. — Хотя… Знаешь, я не буду пока что больше тебя направлять. Ты получил всё, что хотел: ты смог сразиться со мной, я дала тебе возможность освободить Ран от моей власти. Ты сам так решил, и тебе же стоит за это расплачиваться. Я бы дала тебе пару советов, но это нарушит твои и мои планы, поэтому я не буду этого делать. Жалко, конечно, но что поделать... …На небе тихо мерцали осенние звёзды — словно глаза в пустоте того жуткого пространства, но от этих звёзд не исходило ни злости, ни ненависти, ни опасности. Они просто молча смотрели но то, что разворачивается в Генсокё, укрытым ночной темнотой — и в маленьком домике в деревне людей. Ран поставила перед Анноуном тарелку. — Хозяин, вы потеряли сегодня очень много сил, вам стоит подкрепиться. — Ран, говорю же, я не хочу быть твоим хозяином… — Но так мне сказала Юкари-сама, и значит, вы для меня останетесь хозяином до тех пор, пока Юкари-сама не отменит своё распоряжение. — Ран, ты ещё и упрямая… — Простите, хозяин. — Эх… Ладно. И ты прости, что всё так получилось… — Я пыталась убедить вас в этом, но вы не слушали. — И почему я такой дурак?.. — Все ошибаются, все делают неверные решения. Даже Юкари-сама — хотя я до конца не уверена, вдруг она делает так специально и это ещё какая-то её уловка. Но это Юкари-сама, и не мне судить её. Хозяин, совершать ошибки — не плохо, плохо — не учиться на них. — Но я даже не сдержал своего обещания… — Потому что вы увидели, что если вы его сдержите, то сделаете хуже всем. — Ран, почему так? Ну почему? — Успокойтесь, хозяин. Вы и так много пережили. Ответы на вопросы могут подождать, а пока вам стоит привести себя в норму. Некоторые не получают ответов до конца своей жизни, и ничего, живут спокойно. Не беспокойтесь: когда нужно будет, вы всё поймёте. Анноун поднял взгляд на Ран — но не в силах смотреть ей в глаза, вновь опустил его вниз. Взяв вилку, он принялся ковыряться в своей тарелке с якисобой — чем-то, что напоминало макароны из его родного мира, но было несоизмеримо вкуснее: Ран знала толк в готовке. И это только что приготовили для него те самые руки, которые могли бы перестать существовать — если бы только он довёл свой замысел до конца сегодняшним вечером… Он понял, что больше уже не может думать об этом. Отложив вилку, он кое-как выбрался со своего места и подошёл к Ран. Постояв перед ней несколько мгновений, он опустился на пол и уткнулся лицом ей в колени — после чего, уже совершенно не контролируя себя, просто заревел, словно детсадовский мальчишка, которого только что наказали за очередную шалость, казавшуюся ему гениальным планом. Вот только с одним отличием — наказал он себя сам… Ран поначалу немного удивилась, но, в конце концов ощутив, что сейчас Анноуну, кроме неё, никто не сможет помочь, положила руку ему на голову и стала осторожно поглаживать. — Всё хорошо, хозяин. Я не держу на вас зла, я прекрасно вас понимаю. Не вините себя сверх меры: в том, что случилось, есть, наверное, и моя вина. Я должна была вас предостеречь, но не смогла добиться понимания у вас: наверное, я плохо пыталась. Я рассказала вам о себе, создав ложное впечатление — и потому вы совершили эту ошибку. Не пытайтесь нести свою вину в одиночку, в конце концов, что бы вы ни говорили, вы всё ещё мой хозяин, и я всегда готова вас поддержать… — Ра-а-ан… …Вскоре Ран пришлось отнести вдоволь наплакавшегося и уже начавшего засыпать Анноуна в кровать, а его тарелку — обратно на кухню: на завтрак надо будет из этого сделать что-то вроде супа — ибо хозяина Ран ждёт напряжённый день в школе, и с утра ему надо будет набраться сил. Закончив все дела, она улеглась рядом с Анноуном, уже путешествующим по миру снов и заботливо прикрыла его своими хвостами. Наверняка всё, что произошло — ещё один план Юкари-сама, и сейчас Ран очень не хотелось, чтобы он завершился так же, как большинство предыдущих…