11. Сказка о маленькой принцессе (2/2)
- Может, король тоже так спасался от горя? - сказала Ева. - Странная сказка...
В горах воздух прохладен и свеж, несмотря на яркую сильную весну. И мама немного оживает. И руки ее уже способны удержать ложку, хотя еще не могут справиться с вилкой и ножом. И конечно, мама не прикасается к пианино. На пианино под ее чутким вниманием играет теперь Ирен.- Почти год прошел... - говорит мама, любуясь на расцветшие синенькие огоньки печеночницы, на белые нарциссы."Прошел как сон", - думает Ирен и ничего не отвечает. Она успела научиться не вспоминать.
- И маленькая принцесса взрослела как во сне. Принцы из разных королевств, княжичи разных княжеств приезжали свататься к ней, но она словно не видела их. Лишь иногда приходила она на высокий скалистый обрыв и подолгу стояла там, всматриваясь в синюю даль, откуда каждый день приходило к ним солнце.
- Добрый день, доктор Локвуд.
Молодой человек, большой и неуклюжий с виду, услышав свое имя, вздрогнул и поспешно наклонил голову. На его лице вспыхнула радость, с какой молодость всегда встречает друга.- Добрый день. Мы же договорились, что вы будете называть меня Джастином.
- Простите, я забыла. - Говорить с ним легко, он прям и прост, и он спрашивает то, что действительно хочет узнать.
- Как себя чувствует ваша матушка?
- Благодарю. Мазь по вашему рецепту действительно помогает. Она уже почти может сжать руку в кулак. Левую. С правой все не так хорошо.- Я хотел бы осмотреть ее.
- Пожалуйста, мама в саду. Вот сюда.- Со мной... я привел старого знакомого, который давно хотел с вами встретиться. Если, конечно, вас не затруднит... - Джастин Локвуд деликатен до робости. Ирен иногда говорит матери, что доктор Локвуд, верно, и у комара просит прощения, прежде чем его согнать.- Лейтенант Перье - вот так неожиданность!- Я рад, что вы узнали меня, мадемуазель Ирен. - Твердый высокий воротничок вынуждает его высоко держать черноволосую голову. У него твердый подбородок и полные губы полускрыты черными усами. - Но теперь не лейтенант Перье, а просто Лоран-Пьер-Симон Перье, к вашим услугам."Я хочу остаться в Японии", - собственный голос, произносящий это, помнится сейчас чужим. Восточная гряда гор затянута синеватым сонным туманом, который может разорвать лишь солнце. Пусть спят горы, пусть спят. Не нужно ни о чем вспоминать. Что было - то прошло.- И вот однажды к принцессе прилетела золотая птица с синими глазами и принесла с собой цветок, алый как кровь. И принцесса сама обернулась птицей и улетела, и более ее никто не видел.Последнее старуха произнесла почти со злостью, ее пальцы быстро и сердито накидывали петли на спицы, и еще более сердито подпрыгивали, разматываясь, разноцветные клубочки.***Япония, дорога из Эдо в Киото, 1863г.СайтоЕхать в заплечном мешке было вполне удобно - походка у того, кто нес его, была вразвалочку, шаг широкий. На привалах его выпускали погулять, и несший его раскатисто хохотал, когда его почтительно спрашивали, не является ли черный кот его хранителем.- Это мой талисман. Он принесет мне удачу и славу. Выпьем! - отвечал тот, кто считал теперь себя хозяином черного кота.- Премного благодарен, Серидзава-сан, - угодливо кланялись спрашивавшие и с готовностью протягивали чашечки, в которые Серидзава щедро плескал из большого бутыля.Больше трехсот человек двигалось по дороге в Киото. Дорога не видела такого количества вооруженных людей сразу вот уже более двухсот лет. Все они желали мечом завоевать себе славу и признание, поэтому откликнулись на призыв стать в ряды те, кому надлежало поддерживать в Киото порядок и охранять сёгуна во время его визита в столицу.
Иной раз на привала черный кот видел Кондо и те, кто шел вместе с Кондо. В той человеческой жизни, которую он помнил, Сайто пришел в штаб Шинсенгуми гораздо позже, когда Кондо уже стал командиром, пусть и деля этот пост с Серидзавой Камо.И вот теперь он мог видеть, как все начиналось. Кондо, Хиджиката, Окита и остальные, кто выступил с ними от додзё Шиэйкан, ничем не выделялись из массы остальных ронинов. Пока - ничем.Поэтому кот просто ехал в заплечном мешке Серидзавы, ел на привалах ошметки рыбы, которыми Серидзава его угощал, ночью отправлялся охотиться на полевок и крыс, но утром всегда был на месте, иногда притаскивая задушенную мышь или крота - к шумному восхищению Серидзавы и его людей.Если бы тогда, два года назад, он не услышал того, что услышал..."- Ирен должна остаться в стране, которой она принадлежит.- Мэри, но как же ты без нее? Она - твоя дочь. Пусть не ты ее родила... Господи, что я говорю - Мэри, милая!..- Джеймс-Джи, дети вырастают для того, чтобы уйти в свою жизнь. В свою собственную жизнь. Как можно пересаживать деревце с родной ему почвы?"Если бы он это не услышал... Если бы не это - он бы просто ушел из усадьбы, едва занялись пучки хвороста, бережно и вдумчиво подложенные именно туда, где и никто бы из людей их не заметил. Но кошачье чутье много тоньше человечьего. И уж запах пороха он почуял еще до того, какзанялись тонкие хворостинки. Да что там чутье - никто не стал бы таиться от кота, когда приносил брикеты с порохом и раскладывал их под полом, вдумчиво. Так, чтобы остались в огненной ловушке все, кто был в доме. Раскладывавший хорошо знал усадьбу, недаром он много-много лет был здесь садовником.
Кот мог просто уйти и не будить задремавших женщину-иностранку и ее мужа, вернувшегося как раз накануне. Не вести их за собой из дома. Не носиться с мяуканием вдоль ограды, когда дом запылал и из него послышался жалобный крик. Но увы, что может сделать кот? И уж помешать женщине броситься в пылающий дом, помешать сжечь руки, отпирая заклинившую дверь, за которой визжала от ужаса кухарка - всего этого кот точно не мог.Кто знает, что было бы, если бы погибли все, жившие в усадьбе, а не только рыжая воспитательница? Он хорошо видел, как Хиджиката довел ее до ворот усадьбы, и как она даже не попрощавшись с ним, только что-то гневно фыркнув, зашагала к дому, потом задержалась у колодца, зачерпнув воды и умывая разгоряченное лицо... Если бы она не задержалась у колодца, может быть, она и не заметила бы чужого человека. И тогда этот чужой человек, не желавший лишних свидетелей, не убил бы ее одним молниеносным ударом, так что она даже не успела вскрикнуть. Йайдо, подумал тот, кто скрывался в обличье кота. Йайдо, искусство мгновенного выхватывания меча. Чужак с помощью садовника Хиосаки оттащил труп в темноту, так, чтобы его не видно было из дома. Никто ничего не услыхал.
Он не питал теплых чувств к иностранцам - ни в кошачьем обличии, ни тем более в человечьем. И проследив за торопливыми вороватыми движениями обоих поджигателей, за тем, как они все подготовляли, перешептываясь с, как ему казалось, крысиным подвизгом, кот вспрыгнул на ограду энгавы и уселся там. Он взвешивал. Пока первые донесшиеся до него дымные запахи не развеяли его сомнений. Тогда только он проскользнул с энгавы в дом.
Если бы ее родители погибли, эта маленькая принцесса,- так называл ее иногда приемный отец, - возможно, осталась бы в Японии. И все могло повернуться совсем неожиданным образом.
- ...Эй, Бакэ, иди-ка сюда, - позвали его. Мерное покачивание прекратилось, и мешок осторожно опустили на землю. - Привал.