10.Праздник темноты и огонь сквозь ветви деревьев (2/2)
Рыжая воспитательница следовала позади с угрюмым видом; ради праздника Изуми уговорила ее надеть комон и вместе со служанкой помогла правильно задрапировать его и завязать пояс. И Соджи с удивлением заметил, что рыжая круглоглазая иностранка вовсе не так уродлива, как ему всегда казалось. Может, ее портило именно варварское платье, подумал он и украдкой взглянул на Изуми. Он был сейчас уверен, что уж Изуми-то даже варварское платье - такое, например, в каком иногда ходила ее приемная мать, - не могло испортить.
Чем более темнело, чем ближе подходили они к храму и чем слышнее делались звуки собравшейся толпы, тем сильнее сосало у Соджи под ложечкой. Он прекрасно знал, зачем в эту ночь мужчины и женщины приходят к храму Мёдзин, но то, что и он окажется здесь с девушкой, которая теперь занимала почти все его мысли и желания, словно бы забылось за придумываниями плана как сбагрить Хиджикате рыжую воспитательницу.Когда они с Хиджикатой сговаривались вчера вечером, тот, искоса поглядывая на старательно завязывающего пояс Соджи, вдруг обронил как бы невзначай - "Когда первая женщина оказывается девственницей, мужчина всегда в проигрыше". Он не уточнил, что именно хотел сказать этим, и Соджи ответил что-то вроде "Вам виднее, Хиджиката-сан", намекая на богатый опыт Хиджикаты в посещениях ночного празднества. Однако что Хиджиката имел в виду, было ясно как день, и эту мысль Соджи старательно отгонял."Прошу вас позаботиться о моей дочери, Окита-сан. Я знаю, что вы смелый и честный человек и не допустите, чтобы ей была причинена какая-нибудь обида". Ничего такого не было в этих словах Мэри-сан, и сказано это было с ее обычной мягкой полуулыбкой, прячущейся в уголках тонких губ, но Соджи в ответ багрово покраснел и поспешил почтительно поклониться и заверить, что он приложит все усилия.
У святилища была уже довольно большая толпа, но Соджи сразу заметил Хиджикату - как и было условлено, тот поджидал их как раз там, где тропинка выходила из леса. Соджи уловил оттенок изумления и неподдельного интереса в том взгляде, который Хиджиката бросил на Дюран-сан - так смотрят на диковинное животное, которое непонятно как укрощать и что с ним вообще делать.Еще не совсем стемнело, но главная аллея была ярко освещена, все ждали шествия с огнями и затем полной темноты, в которой мужчины и женщины уединялись попарно в окрестных кустах и под деревьями, стараясь соблюдать полнейшую тишину, что требовалось обычаем.- Держись ко мне поближе, - тихонько сказал он Изуми. На помосте, ярко освещенном большими фонарями и факелами, уже началось праздничное действо, пестрая разряженная толпа вокруг волновалась и дышала. И понемногу томительное ожидание толпы передавалось и им двоим. Соджи видел, как мужчины жадно шарили глазами вокруг, выискивая себе пару на эту ночь, да и женщины не слишком отставали - он не раз слышал, что на Празднике Темноты даже почтенные матери семейства вели себя как похотливые самки в период течки.
Люди все прибывали, кто-то сильно толкнул Изуми, так что она едва не упала. Соджи потянул ее за рукав, поставив прямо перед собой и закрыв от толчков, и поймал счастливый благодарный взгляд, когда она быстро обернулась. Теперь он мог видеть, что ее ушки чуть оттопыриваются, видеть тонкую шейку с выступающей косточкой позвонка над воротом комона, пару выбившихся из прически тоненьких коротких прядок, падавших на эту беззащитно острящуюся косточку. Соджи с усилием оторвал от нее взгляд и оглянулся, ища Дюран-сан. Как бы там ни было, за нее он тоже отвечал. Но заметив, что совсем рядом с воспитательницей маячит широкоплечая статная фигура Хиджикаты, он успокоился.
Изуми была, видимо, поглощена действом, которое уже началось - медленным и величественным движением девушек в старинных одеяниях, с длинными струящимися волосами, сбегавшими почти до цветных подолов одежд, - и почти не замечала, как то и дело по толпе пробегали словно бы волны, как то и дело то один, то другой мужчина выбирал себе партнершу и почти выдергивал ее из толпы. Соджи очень хотелось обнять Изуми, просто обнять и ничего больше. Если бы Мэри-сан знала, что такое Праздник Темноты, она ни за что не позволила бы дочери придти сюда. Соджи вдруг пришло в голову, что ее приемные родители не будут весь век жить тут, в Японии, и что если они просто увезут Изуми? А храмовое действо продолжалось, и вот уже спустился по ступенькам храма и поплыл по главной аллее, идущей от храма, большой паланкин, окруженный факельщиками в церемониальных одеждах. В ушах отдались звуки тайко(4), сопровождавшие движения паланкина, на котором был установлен переносной алтарь, в котором мужское божество храма следовало к женскому божеству, дабы соединиться.
- Идем к деревьям, а то потом не выберемся. Паланкин шествия видно и оттуда, - прошептал Соджи. Изуми послушно кивнула. Ему пришлось пробиваться сквозь толпу, ведя, почти таща за собой Изуми. И выбравшись под кроны деревьев, они продолжали держаться за руки, когда все огни вдруг разом погасли и упала тьма, которую не могли разогнать ни звезды, ни слабенький свет лунного нарождающегося серпика. "Хочу, чтобы она была со мной", - подумал Соджи и сильнее сжал тоненькие пальчики Изуми. Они сели у толстого дерева, не видя друг друга, лишь продолжая держаться за руки; Соджи хотел было обнять девушку, но все его мышцы словно онемели и он не в силах был двинуться.
- Мои родители хотят скоро вернуться в Европу, - словно отвечая на его мысли, сказала Изуми. Соджи со страшным усилием поднял руку, наослеп протянул ее, и его пальцы чуть задели ее волосы. Словно не заметив этого, Изуми продолжала с тихим смешком: - Папа говорит, он накопил материала достаточно, чтобы думать над ним следующие десять лет.- А вы, Изуми-сан? - Получилось как-то очень отстраненно, слишком уж вежливо, слова находились с трудом. Вместо ответа он ощутил ее руки на своих руках.
- А я хочу остаться, - как ни в чем не бывало продолжала Изуми тем же горячим шепотом. У Соджи словно помутилось в голове от прихлынувшего счастья, и дальнейшее он едва расслышал - про то, что Изуми хочет изучать медицину, что в Эдо есть врач-японец, который обучался у голландского врача, доктора Меердевоорта, которого хорошо знает ее отец, что этот врач даже согласен взять ее в ученицы...
- Я хочу остаться в Японии, - повторила она, и Соджи, не видя, почувствовал, что она улыбается. Божество велит молчать во время своей ночи, вспомнил он. Осторожно обнял Изуми и притянул к себе, и она положила голову ему на плечо, легко дыша теплом ему в шею, куда-то возле грудной ямки. Оба затихли, не закрывая глаз, слушая шорохи и шепоты ночи, слушая дыхание друг друга. Где-то вокруг сотни мужчин и женщин сливались в объятиях под покровом непроглядной ночи и под покровительством древнего божества. Соджи казалось, что все вокруг было сейчас зачаровано, и нельзя спугнуть эту тишину, нельзя торопиться, нельзя двинуться, чтобы не исчезло это чудесное, сильное и теплое, что рождалось в эту ночь вместе с соединением мужского и женского божества. Есть время молчания, время темноты и тишины, время рождения...
Они сидели рядом, просто обнявшись, потеряв счет времени, и понемногу тьма и тишина отпускали их. Соджи уже готовился пошевелиться, снова ощутить свое тело и тело девушки рядом с ним, когда небо за лесом вспыхнуло и осветилось, и мгновение спустя раздался глухой громовой удар. Вокруг в темноте послышались испуганные голоса.
- Гроза, недаром так парило днем, - стараясь говорить спокойно, произнес Соджи. - Идем домой, может успеем добраться до дождя.
И словно подгоняя их, раздалось еще два глухих удара, и новая вспышка осветила часть неба над лесом. Соджи очень надеялся, что он ошибся, что вспышки были совсем не в той стороне, где находилась усадьба Сэги Комона. Может, им не стоит спешить... Он вытащил из-за пазухи складной бумажный фонарь, свечу и кресало, быстро зажег и пристроил фонарь на бамбуковую палочку.
- Идем. - Изуми робко улыбнулась в ответ, и он взял ее за запястье.- А как же мадемуазель Дюран?
- Хи-сан обещал мне присмотреть за ней. На него можно положиться.- Надеюсь, твой друг понравится мадемуазель Дюран, - весело прошептала Изуми, крепче сжимая его руку.По лесной тропинке они почти бежали, неяркий свет фонаря прыгал по темным, угрюмым стволам деревьев. Соджи очень хотел снова услышать удары грома, увидеть еще одну молнию, убедиться в том, что вспышки и грохот был всего лишь грозой, и что в усадьбе Сэги все спокойно и мирно. Но вспышек больше не было, и только где-то впереди, там, куда они шли, между деревьями то и дело мерцал свет. И Соджи замедлял шаги, прислушиваясь и всматриваясь в темноту, которая щерилась вокруг них. Он уже ругал себя за то, что решил идти к усадьбе - надо было остаться у Мёдзин до утра.
Колокол в маленьком буддистском храме неподалеку от усадьбы ударил четыре, когда они поднялись на небольшой холм, откуда был спуск к дому. Изуми пронзительно закричала - усадьба Сэги была объята пламенем. Метались в огненных муках кипарисы, пылала старая слива у ворот, домишко садовника превратился в большой костер. С треском обрушились в огненное буйство балки главного здания, и следом провалилась крыша, взметнув в черное небо тучу искр.