4. Катана и револьвер (2/2)
В глазах девочки заискрились лукавые искорки и она снова кивнула.
- Меня зовут Изуми, - сказала она спустя пару мгновений, словно свесив на невидимых весах и приняв решение.- Окита Соджиро, инструктор додзё Шиэйкан, - представился Соджиро к свою очередь.- До-дзё... - повторила Изуми так, будто слышала это слово впервые. - Ааа, это где учат фехтовать на мечах! -воскликнула она. - И вы сами учите... фехтовать?- Немножко учу, - скромно признался Соджиро, с удовольствием заметив почтительное удивление в глазах девочки. Он хотел спросить о том, как с ней обращаются у иностранцев - в конце концов, если варвары позволяют себе издеваться над японкой в самой Японии, долг уважающего себя самурая положить этому конец. Кондо-сэнсэй поступил бы именно так. Хотя Изуми совсем не выглядела как служанка или девочка для черной работы. Соджиро уже открыл было рот, чтобы задать вопрос, но тут раздался громкий шелест, стремительно приближающиеся тяжелые шаги, и на дорогу с воинственным воплем выкатился небритый лохматый детина в одной короткой заношенной юкате и гэта на босу ногу, и со здоровенной палкой в руках. Быстро оглядевшись, детина с леденящим душу воплем бросился на Соджиро. Тот отскочил в сторону, пропустив нападавшего, и выхватил меч. Изуми взвизгнула.Детина, развернувшись и обнаружив, что его противник теперь вооружен и готов к бою, пришел в еще большую ярость.- Прочь! - заорал он. - Прочь, не то попрощаешься с жизнью!- Полегче, - Соджиро решил, что перед ним сумасшедший. Но тут детина отбросил палку, полез за пазуху и вытащил оттуда что-то маленькое и кривое. Это кривое он направил в сторону Соджиро.- Миягава-сан, прошу вас! - испуганно воскликнула Изуми. - Не стреляйте!Соджиро понял, что в руках нападавшего маленькое ружье - из тех, которыми пользуются иностранцы и которое стало появляться и среди японцев. Сам он такого ружья никогда в жизни не видел, но слышал, как Кондо-сэнсэй говорил о нем с Яманами-саном. Они говорили, что это оружие подлецов, не имевших духа для того, чтобы сражаться на мечах, как подобает благородным мужам.Ружье в руках Миягавы дергалось, сам он тяжело дышал, а глаза его горели настоящим безумием. Соджиро замер с мечом в руках, ловя каждое движение противника, а Изуми с приоткрытым ртом не решалась пошевелиться.- Миягава-сан... - жалобно проговорила она. - Пожалуйста...
Тут котенок, которому, видимо, надоела неопределенность положения, с силой выдрался из рук девочки и прянул на дорогу. Миягава страшно закричал, и ружье в его руках коротко хлопнуло. Но мгновением раньше Соджиро бросился вперед, стараясь поднырнуть под руку нападавшего, и неглубоко полоснул его мечом по бедру. Он не ставил себе целью убить - он просто хотел остановить этого сумасшедшего.
Миягава выпустил оружие и с воем повалился на землю. Котенок удрал, а Изуми бросилась к упавшему.
- Ну вот... теперь что делать? - она пыталась зажать рану руками, Миягава отбивался и хныкал, как ребенок. - Есть чем завязать?
- Не надо было ему доставать оружие, - пробормотал Соджиро. Он знал, что действовал правильно, но все равно чувствовал себя немного неловко. Безумец несомненно пытался защитить от него девочку. Хотя защитник из этого Миягавы совсем паршивый, мстительно подумал Соджиро - если бы тут были какие-нибудь забияки-ронины, ружье в неверных трясущися руках их бы только разозлило. Он развязал свой дорожный мешок и добыл оттуда пару чистых тряпиц, которые всегда брал с собой в дорогу на всякий случай.
- Ничего страшного, только кожа распорота, - бормотал Соджиро, пристраивая на рану сложенную тряпочку и заматывая второй. Миягава затих и только всхлипывал, и жутко было смотреть как слезы льются по его небритому грязному лицу.- Прошу прощения, Ирен-химэ, - всхлипывал он. - Простите недостойного. Прошу прощения.- Химэ? - удивленно переспросил Соджиро. То, как обратился к девочке Миягава, отдавало сказками и детским баловством. Изуми снова покраснела.- Папа иногда называет меня "принцесса", - смущенно сказала она, - вот он и повторяет. Сэги-доно прислал Миягаву-сана к нам, чтобы тот был... - она произнесла слово, которое Соджиро не понял. - Охранником - так правильно говорят?- Плохой из него охранник, - отвечал Соджиро. Эта девочка-девушка вела себя так, будто привыкла к каким-то совсем чуждым обычаям, пришло ему в голову.- Теперь меня вообще из дома не выпустят, - горестно проговорила Изуми. Общими усилиями они замотали рану, и Соджиро помог Миягаве подняться. Изуми смело подлезла под вторую руку раненого, поддерживая его, и так они повели Миягаву к видневшейся за кустами ограде. Изуми оглянулась, видно, ища котенка, но тот и не думал убегать и следовал за ними в трех шагах, гордо воздев к небу пушистый хвост.Но на полдороги Миягава решительно отказался от помощи, буркнул что-то недружелюбное в сторону Соджиро и захромал к ограде сам.
- Простите, что мы вас так задержали, - улыбнулась Изуми и, словно только сейчас вспомнив о этом, торопливо поклонилась. - Прошу прощения.
- Не стоит, - ответил Соджиро, радуясь возможности улизнуть. Ему и самому было немного боязно идти в поместье. Одно он знал теперь совершенно точно - кем бы ни была Изуми, она не походила на жертву плохого обращения.***
ИренНе нужно было папе давать револьвер Миягаве-сану, думала Ирен, выслушивая аханья и оханья служанки, причитания мадемуазель Дюран и жалобы самого Миягавы.Конец этому положил вышедший на шум отец. Джеймс Доннел невозмутимо выслушал объяснения Миягавы и служанки, осмотрел рану и наконец повернулся к Ирен.- Папа, я ничего, совсем ничего дурного не делала! - сбиваясь и торопясь, заговорила та. - Я просто побежала за Чернышом, он удрал к дороге.- Так значит, когда этот прохожий...- Его зовут Окита Соджиро, - ввернула Ирен. Доннел погрозил дочери пальцем.
- Когда он достал меч, у Миягавы в руках уже был револьвер?
- Не просто был - он уже прицелился! - воскликнула Ирен.- Хммм... Хорошо, иди, мадемуазель Дюран зовет. И впредь не вздумай уходить за ограду, слышишь? - строгость в отношении дочери плохо давалась Джеймсу Доннелу. Ирен это хорошо знала, поэтому подбежала к отцу и, быстро и признательно пожав его запястье обеими руками, унеслась во внутренние комнаты, звонко шлепая босыми ногами по циновкам.Во время французского урока, пока рыжая мадемуазель Дюран, огромная и внушительная, читала из вольтеровского "Кандида", мысли Ирен блуждали далеко от Вольтера и его сатирического пафоса. Сперва она засмотрелась на решительное суровое лицо мадемуазель Дюран и подумала, что та читала Вольтера с таким же выраженим, с каким, наверное, рыцари вступали в бой. Мадемуазель Дюран всегда с кем-нибудь и против чего-нибудь воевала - она поддерживала идеи женского равноправия и хорошо знала Лукрецию Мотт(5), в родной Канаде она попыталась было основать общество по защите китов от варварского истербления, но поднятый ею в охочих до сенсаций газетах шум так разозлил китобоев и связанных с китобойным промыслом судовладельцев, что мадемуазель Дюран принуждена была покинуть Канаду. Она воевала против своих родственников и небезуспешно - подробностей Ирен не знала, из разговоров родителей она уяснила только, что "милая Гризельда (так звали мадемуазель Дюран) добилась передачи имущества, причитающегося маленькой Кло". Кто такова была маленькая Кло и что это было за имущество, Ирен понятия не имела, но итогом стало то, что мадемуазель Дюраносталась без гроша. К счастью, она была поддержана Мэри Доннел и вошла в семью Доннелов в качестве то ли друга, то ли компаньонки, то ли экономки. Она присматривала за домом, пока Доннелы путешествовали, нянчилась с маленькой Ирен, когда та только попала в Европу, учила девочку французскому и английскому, читала ей книги, которые многие отцы и матери семейств сочли бы непозволительным не то что читать, но даже держать в доме. Во всяком случае, когда в пансионе Ирен упомянула несколько названий в присутствии классной дамы, результатом стало всеобщее потрясенное молчание. Особенное впечатление произвел Вольтер.Ирен смотрела на решительный острый нос мадемуазель Дюран, на такую же решительную бородавку на его кончике. Если уж воевать, то против Зла, а не против родственников, думала она. Или вообще не воевать. Если воюешь без достаточных на то оснований - получается как с Миягавой-саном. Она вспомнила молниеносный бросок этого паренька с катаной, сверкание стали в солнечном луче. Вот так надо воевать! Красиво и быстро; насколько красивее были войны в древности, чем теперь! Окита Соджиро -жаль что она не успела спросить, какими знаками пишется его имя. "Окита" - должно быть, "море" и "рисовое поле". Ирен вспомнила свои фантазии о рыцаре с глазами цвета моря - нет, глаза у того парня были никак не синие. Не бывает у японцев синих глаз...
- А теперь я хочу, чтобы вы изложили на бумаге то, о чем только что услышали. На французском языке и своими словами, - сказала мадемуазель Дюран, закрыв книгу. -Вы слушали меня, мадемуазель?- Нет... - покаянно склонила голову Ирен. Ей было жаль огорчать мадемуазель Дюран, но "Кандид" никак не мог сосредоточить на себя ее внимание. Мадемуазель Дюран сказала, что сегодня не будет никакого серсо, и это было обидно. Вдвойне обиднее было услышать от мадемуазель Дюран, что та была лучшего мнения о способностях Ирен и считала, что воспитанница не страдает "пустым кружевным легкомыслием". Это было, пожалуй, самое суровое определение, которым могла наградить мадемуазель Дюран.
Вечером за ужином Ирен сидела тихо как мышка и, старательно уставясь в тарелку, прислушивалась к разговору приемных родителей.- ...но мне так жаль Миягаву, - говорила мама.- Я не собираюсь выгонять его, - объяснял отец, - я просто хочу, чтобы тебя в мое отсутствие охранял не идиот с револьвером, из которого он и стрелять-то хорошенько не умеет, а толковый человек. Пусть даже без револьвера.- И давал тебе возможность изучать твою пресловутую "врожденную страсть к убийствам"? - мамины губы юмористически поджались, а на щеках обозначились ямочки, которые Ирен так любила.- И это тоже, - не выдержал серьезного тона папа. - Все бы тебе насмехаться над бедным ученым.