Глава 2 (1/1)

Машина мчалась по освещенным улицам в сторону аэропорта Нарита.- Твой билет, – женщина, не оборачиваясь, перебросила Узумаки глянцевый конверт. – Регистрация через двадцать минут. Ты успеваешь.- Я знаю, – усмехнулся блондин и жестко продолжил, – Машину бросишь в условленном месте.- Саске…, - в зеркале, за очками в красной оправе, блеснули внимательные карие глаза, – Саске уже улетел?- Да, – спокойно ответил Наруто, - ещё утром.Узумаки прикрыл глаза, давая понять, что говорить на эту тему он больше не намерен. Карин молча вела машину. Молчание уже затягивалось, когда Узумаки открыл глаза и попросил:- Останови около стоянки. Я пройдусь пешком.Машина мягко припарковалась у бровки тротуара.- Вот твой билет, – он расстегнул стоящую рядом с ним сумку. Достал похожий конверт и перебросил на, пустующее рядом с Карин, сидение, – Твой самолет через полтора часа. Ты тоже успеешь. Не думаю, что жизнь столкнет нас когда-нибудь снова. Поэтому, удачи, Карин. С тобой приятно было работать.Наруто открыл дверь и вышел из машины. Он почти миновал её, когда Карин, опустив стекло, схватила его за руку.- Наруто, - она заставила его остановиться – Скажи, Саске действительно ждет меня на Садо? И я скоро его увижу?- Карин, - блондин поставил сумку на асфальт и мягко отцепил руку девушки от своей – Не пройдет и пары часов, как ты встретишься со своим обожаемым Саске. Пока.Парень подхватил сумку и, не оглядываясь, зашагал в сторону сверкающего стеклом здания аэропорта.Фотоэлементы сработали, и прозрачные створки гостеприимно распахнулись перед парнем, и Наруто шагнул в залитый, наполненный гулом голосов зал.Карин постояла ещё минуту, а затем осторожно отъехала от тротуара. Машина, постепенно набирая ход, исчезла из виду.И тут же стеклянные створки вновь распахнулись, и из аэропорта вышел Узумаки. Ненужный билет, разорванный на кусочки, полетел в мусорную корзину, а блондин быстрым шагом пересек проезжую часть и направился к стоянке. Он подошел к темно – синему «Мitsubishi» и достал из кармана джинсов ключи. Открыл дверцу и, закинув сумку на заднее сидение, сел за руль и повернул ключ зажигания. Тихо заурчал движок, а блондин устремил свой взгляд на циферблат часов. Стрелки приближались к часу ночи. Осталось чуть больше пятнадцати минут. Мотор работал равномерно и почти бесшумно. Его тихий звук начинал навевать дрёму и чтобы не уснуть Узумаки начал то прибавлять, то убавлять обороты, не давая себе соскользнуть в паутину сна, сотканную усталостью и психологическим напряжением. Наконец стрелки застыли в нужном положении и Наруто, тряхнув головой, осторожно вырулил со стоянки.Где-то там, в районе Сибуа, на заброшенной стройке прогремел взрыв. И то, что некогда было Карин, что составляло её честолюбие и устремленность, желания и амбиции, превратилось в жалкие обгорелые останки, в груде искореженного метала. «Никогда не оставляй свидетелей» и «Хочешь сделать хорошо, сделай сам», – повторял Орочимару-сенсей. Это были его любимые выражения. Наруто свято следовал им и… С-4. И они никогда его не подводили.Машина мягко катила по гладкому асфальту. За окном мелькали фонари, сверкала и переливалась огнями реклама, шли куда – то группки молодежи. Но чем дальше Наруто удалялся от центра Токио, тем пустынней становилось на улицах. Он уже миновал район Синдзюку с его «лесом» высотных зданий и почти подъехал к настоящему лесу, растущему на территории храма Мэйдзи. Посаженный здесь более девяноста лет назад, он хоть и не был природным явлением, тем не менее выглядел как древний и естественный лес. Здесь, на самой границе сутолоки и давки большого города и мира спокойствия и безмятежности, в тени вечнозеленых сии*, каси** и кусу*** что росли вперемешку с кэйяки**** и кунуги*****, пряталось маленькое, почти игрушечное имение Наруто. Небольшой участок не имел границ с лесом. Он словно вырастал из него. Ухоженная земля гармонично вписывалась в ландшафт, который не портили ни дом, построенный в традиционном стиле, ни пруд с водяными лилиями, лотосом и ленивыми рыбами, ни маленький сад с маленькой площадкой устланной вручную отобранной галькой, со стоящими на ней черными камнями и отполированной каменной же скамейкой, что пряталась под старым каси.Наруто криво усмехнулся, вспомнив, чего ему стоило получить разрешение построить дом на земле, принадлежащей Императорскому дому. Взятки, взятки… Чиновники всегда отличались жадностью. И не имело значения, на чьей службе они находились: на государственной, или императорской. Но они всегда забывали, что жадность застит глаза и усыпляет осторожность. И тем самым дает повод к умелому шантажу.Машина остановилась у металлических ворот. Узумаки щелкнул пультом и, причудливой ковки, створки плавно распахнулись. «Мitsubishi» медленно проехал ворота, которые тут же начали закрываться и, свернув вправо, остановился на маленькой, укрытой деревянным навесом площадке. Поворот ключа – и движок стих. Наруто вздохнул и опустил голову на лежащие на руле руки. «Дома… Я – дома». Игра, на которую было потрачено столько усилий, закончилась, и можно было с облегчением содрать с себя вторую кожу, в которой он проходил целый год.Наруто вышел из машины и полной грудью вдохнул ночной чуть прохладный воздух. После дождя он пах свежестью, к которой примешивался запах мокрой листвы, мха и тонкий аромат ночных цветов, которые росли в маленьком садике позади дома. Легкое дуновение ветерка – проказника прошлось по аккуратно подстриженной «живой изгороди» и её листочки зашелестели, вплетая свою тихую мелодию в более звучную симфонию запевшего густыми кронами леса. Тоненько вскрикнула цикада и умолкла, словно испугалась нарастающего крещендо звука тяжелых листьев, хрустальной, падающей с них капели. Ласковое, как прикосновение любимой руки, почти неосязаемое как поцелуй солнечного зайчика воздушное движение взъерошило золотистые пряди. И они, сверкнув серебром в свете полной луны, мягкими волнами упали на плечи Наруто. И он вдруг брезгливо поморщился. В гармонию, на которую начала настраиваться душа Узумаки резкой диссонансной нотой вклинился сладкий приторный, маслянистый запах. Сигаретный дым с вишневым ароматом, пот, запах секса, спермы, женских выделений и сладкой ванили. Наруто рванул рубашку и подставил мускулистую, гладкую как у ребенка грудь под влажный, начинающий густеть потянувшимся из леса туманом, воздух. Он старался дышать глубоко и равномерно, но чудовищная смесь запахов лезла в ноздри как надоедливая мошкара. Парень сорвал с себя рубашку и стремительно зашагал к дому. «Душ. Скорее в душ».Усыпанная мелким гравием извилистая дорожка привела его к небольшому, но аккуратному домику. В окошках было темно. Спрятанная под крышу галерея начиналась от двери и заканчивалась там же, но с другой стороны. Отполированные деревянные ступени мягко скрипнули, приветствуя блондина, бронзовый Кьюби, держащий в лапах колокольчик матово блеснул глазом. Наруто показалось, что он радостно оскалился. Впрочем, это могло быть искусной игрой света луны и ночной тени.Фусума раздвинулись бесшумно, впуская хозяина. Разувшись в генкане, парень шагнул в комнату, задвигая за собой сёдзи. Его встретила тишина, царствовавшая здесь в своём гордом и неизменном одиночестве. Дом спал, и некие печаль и усталость, тончайшей вуалью окутывали всё вокруг. Словно дом погрузился в тихую грусть созерцания самого себя, потеряв надежду на то, что хозяин осчастливит его своим появлением.Свиток в токонома как – то съёжился и изящная каллиграфия написанного на нём изречения утратила свою изысканную утонченность линий. Икебана, закрепленная на иглах кендзана******, лежавшего в низкой и широкой нефритовой вазе увяла. И её ломкие и сухие веточки и цветы стали гротеском на былое величие. Да и сама ваза из редчайшего белого нефрита, который ценители называют «баранье сало» потускнела, словно пыль веков выступила на поверхности её, припорошив вырезанных на её боках драконов.Наруто почувствовал, как боль сжала сердце и голову обручем обреченности, пропитавшей воздух. Непонятная тревога змеёй вползла в душу, пробуждая дурные предчувствия. Узумаки почти бегом пересёк комнату и распахнул фусума ведущие на галерею, впуская в помещение свежий воздух и звуки извне. Тишина, потуже затянув плащ – невидимку испуганно бросилась вон, когда в комнату, принимая приглашение, поспешили звуки жизни: шорох листьев, звук капель, падающих с черепичной крыши вниз, журчание воды, бегущий в бамбуковый ствол и стук его о камни, когда он, наполненный влагой, переворачивался.Узумаки обошел весь дом. И всюду, раскрывая фусума, впускал в него дыхание жизни. И дом ожил. Нет, он не проснулся. Он по-прежнему спал, но сны его стали спокойнее. Кошмары одиночества и заброшенности ушли, уступив место робкой как весенний росток, надежде на ощущение в себе теплого очага, запаха свежезаваренного чая и негромких голосов хозяина и тех, кто ему дорог.Осталась лишь одна комната, куда Наруто ещё не входил. Он стоял в нерешительности перед задвинутыми сёдзи и не знал, как поступить. Его душу разрывали два желания: войти сейчас или потом, уже смыв с себя ненавистный запах. Но первое всё же пересилило и блондин, осторожно сдвинув одну из створок в сторону, шагнул в свою спальню.В комнате плавал голубовато – серый сумрак и пахло страхом, отчаянием и… слезами. Посверкивающий искрами полог был чуть сдвинут в сторону, и свет луны, струившийся из квадратного окна, специально сделанного в потолке, тускло мерцал на двух мечах, стоявших в стенной нише на предназначенной для них подставке, оставляя в полупрозрачной тени огромный белый веер, с изображенным на нём Кьюби, Девятихвостым лисом.Сердце билось не ровно, какими – то рывками, когда Наруто тихо пересек комнату и отодвинул колкую органзу полога в сторону. За ним скрывался подиум высотой всего в одну ступень. Сердце немного выровняло свой ритм, и из горла блондина вырвался беззвучный выдох облегчения.На широком футоне спал человек. Черные волосы частью разметались по подушке, частью скрывали лицо. Серебристая, в свете луны мраморная кожа казалась мертвенно бледной и влажной. Человек свернулся клубочком, обхватив себя руками. Cо стороны могло показаться, что он не дышит, и Наруто в испуге склонился к нему. Прислушался. Дыхание было легким, едва слышным. Но запах слёз стал острее. Этот солоновато – горький, иссушающий губы и горло запах Узумаки не спутает ни с каким другим никогда. Это как запах и вкус крови. Стоит почувствовать их один раз, и ты запомнишь их на всю оставшуюся жизнь.У Наруто всегда было живое воображение и практически первобытная интуиция. Обостренное психологическим напряжением, которое так пока и не отпустило его, восприятие окружающей реальности сделали их ещё ярче и четче.Узумаки словно наяву увидел не зажигающего свет и бродящего по тёмному дому человека. Вот он смотрит на телефон, тянет к нему и отдергивает руку. Потом снова бродит из комнаты в комнату пока не остается в той, что нравится ему более других. Он устал, издерган, в неведении и беспомощен что-либо узнать. Он садится на футон, подтягивает колени к груди и опускает на них голову. Луна освещает его своим холодным равнодушным светом, обнажая в душе человека все его потаенные страхи, усиливая чувство одиночества и беспомощности. Человек до крови прикусывает кулак, чтобы заглушить рвущийся из груди крик, но он всё же прорывается звериным воем и слезы струятся по белоснежной коже. Блондин видит как наяву, как обессиленный слезами и ожиданием человек ложится на футон и обхватывает себя руками, пытаясь согреться и унять бьющую тело дрожь. А стены комнаты и сгущающийся постепенно сумрак, ещё долго слышат судорожные всхлипы, подавляемые подушкой, прежде чем тишина, пришедшая вступить в свои права и здесь, услышала легкое дыхание постепенно засыпающего человека.Наруто присел на ступеньку и, протянув руку, осторожно и бережно отвёл в сторону шелковистые, ещё влажные от слёз, прядки скрывающие лицо. Горло сжал болезненный спазм. Так и есть. Слипшиеся в стрелочки длинные ресницы, следы ещё не высохших солёных дорожек на лилейной, почти прозрачной коже, припухшие искусанные губы. Взгляд синих глаз скользнул на руку спящего. Узумаки глухо простонал. На тыльной стороне узкой кисти ярко алели кровавые отметины от зубов.- Амида, Владыка рая! – вырвалось у блондина. – Коиши, что ты с собой сотворил? Зачем ты так? Я же сказал, что всё будет хорошо. Что не стоит так за меня бояться. Ками! Разве мало тебе было восьми лет боли и кошмаров?Если бы Сакура могла сейчас увидеть Наруто, то она бы глазам своим не поверила. Это был совершенно другой человек. Нет, внешность осталась всё той же ослепительной и притягательной. Но аура, окружающая парня, его поведение, движения и эмоции были совершенно противоположными, чем она привыкла видеть и чувствовать. Тот, второй облик, как грязная изъеденная язвами кожа, окончательно спал с Наруто. Теперь парень светился нежностью, заботой и любовью. Они были во всём: и в движении рук, натягивающих на плечи спящего тонкое одеяло, и во влажном блеске глаз, и в трепетном невесомом поцелуе, которым он прикоснулся к пораненной руке, словно желая стереть эти кровавые следы, исцелить. Всё было пропитано, наполнено этими эмоциями. Чистыми, лучившимися мягким светом души настоящего Наруто. И в них не было ни капли пошлости или слащавого сюсюканья, нарочитой наигранности или показухи. Это были те чувства, что когда-то, много лет назад накрепко связали их. Сакура никогда не удостаивалась ничего подобного. И если бы она смогла сейчас это увидеть, то сразу уловила бы разницу между истинной, неподвластной времени любовью, и её жалкой имитацией, которую она по своей глупой самонадеянности приняла за чистую монету. Если бы она хоть раз увидела, какими глазами Узумаки смотрит на её мужа, то она поняла бы, что Наруто скорее убьёт себя, но и волоса не упадёт с головы Саске. Но Сакура никогда этого не видела и уже не увидит. И уже никогда поймет, что её непомерные желания и амбиции привели её к смерти.Наруто тихонько задвинул за собой сёдзи и направился в душ. Швырнув одежду в мешок для мусора, блондин уже собирался стать под тугие струи воды, как его сзади обняли сильные руки. Внутри всё обмерло. Ками! Он так и не успел смыть с себя этот запах, который казалось жирной липкой плёнкой покрывал его с ног до головы. «Дурак! Ой, дурак! Поделом мне. Ведь знал же, знал. Не утерпел. Ладно, сам виноват – сам и расхлёбывать буду ». Наруто не хотелось, чтобы даже самая ничтожная малость этого запаха коснулась того, кто так крепко его обнимал. Он попытался высвободиться из объятий, но они стали сильнее и родной голос, от которого зашлось сердце, прошептал, задыхаясь от радости, на ухо:- Вернулся… Вернулся… Почему не позвонил? Я так ждал… Я с ума сходил от неизвестности. Звонить запретил… Почему? Хоть бы слово одно, хоть вдох твой услышать… Измучился…Теплые губы принялись выцеловывать плечо, шею и вдруг остановились. Объятия разжались. Узумаки про себя выругался. Мертвый, лишенный эмоций голос медленно произнес:- Ты… Ты… трахался с ней? Да?Наруто обернулся. Напротив его стоял Саске. Бледное лицо, дрожащие губы, блестевшие сухим блеском глаза, смотрели в упор, но словно не видели блондина.- Саске… - Начал Узумаки, делая к Учихе шаг.- Трахал эту чертову суку! Трахал эту тварь! – Саске потянул воздух. Точеные ноздри дрогнули, и он скривился. – Ты весь пропах ею. Её мерзкими запахами. Её духами, дымом её сигарет, её потом, телом… - Парня начинало трясти.- Саске…, - Мягко позвал Наруто.- Её трусами, – рука сжала горло, словно Саске боролся с приступом тошноты, – Ты весь пахнешь Сакурой. Я не знал, что и думать, – парень словно пребывал в трансе, – Я выл от отчаяния и страха за тебя, а ты в это время трахал эту суку, – в черных глазах блеснула боль и брезгливость и он начал медленно отступать к двери.- Сакура не носила трусов. Она вообще не носила нижнего белья, – спокойно ответил Наруто, так же медленно приближаясь к брюнету.- Что? – Саске моргнул, и, наконец, «увидел» Узумаки.Воспользовавшись замешательством парня, Наруто, сделав рывок вперёд, схватил брюнета за руку и дернул на себя.- Пусти… - Учиха стал вырываться – Тебе было мало? Хочешь теперь трахнуть меня?Но Наруто не слушал его криков. Он только сильнее обхватил вырывающегося парня, прижал к себе и стал медленно отступать в сторону душа.- Саске, Саске, Саске…, - лишь шептал, задыхаясь, стараясь унять, начинающее бешено биться, сердце, – Успокойся… Коиши… Саске…- Мало было? Меня ты тоже будешь трахать? Как её? Трахать, как шлюху? Как эту розоволосую шлюху? – Саске перестал вырываться и лишь, дрожа всем телом, тупо повторял. – Как шлюху… Эту шлюху…- Саске… Саске…, - продолжал тихо звать Наруто, перемежая слова с легкими поцелуями, – Посмотри мне в глаза. Пожалуйста, коиши.Саске наконец услышал голос, что всегда звал его из черной бездны безумия, куда он медленно погружался и чуть отстранившись заглянул в бездонную синь. И утонул в сиянии нежности и любви, плескавшимися там.Наруто обхватил ладонями лунное лицо и, глядя во мрак наступающего отчаяния, твердо сказал:- Да, я её трахал. А тебя я хочу любить. Ты улавливаешь разницу? Я хочу заниматься с тобой любовью, а не трахаться с пустой душой и мыслями как бы скорее свалить, – Саске… Саске… - Узумаки легко прикоснулся губами к искусанным губам Учихи. Лизнул верхнюю, провел влажную линию по нижней.Бледно-розовые лепестки дрогнули, приоткрылись, и блондин скользнул языком в теплую глубину. Поцелуй был коротким. Но когда он прервался, Учиха дышал прерывисто, словно ему не хватало воздуха.- Смой… Смой его с себя... Быстрее… Меня же сейчас вывернет наизнанку, – хрипло попросил он, включая воду.Тугие струи ударили по ним обоим. Водяные змейки поползли по бронзовым плечам Наруто, по обтянутым шелком кимоно плечам Саске. Тонкая ткань мгновенно намокла, облепляя, вырисовывая собой тело Учихи.- Сейчас, – блондин прикоснулся поцелуем к виску любовника, – Только не уходи. Побудь здесь, – ему необходимо было видеть Учиху, чувствовать его присутствие здесь. Так было спокойней.Саске кивнул и вышел из-под прозрачного водопада. На ходу стянул с себя мокрое кимоно и подхватил со стойки нагретое полотенце. Он и сам бы не ушел. Видеть Наруто, чувствовать его было для парня жизненно необходимо. В этом их желания полностью совпадали, хоть и мотивы для этого были немного разные.Наруто плеснул на ладонь шампунь и принялся за волосы. Минута-другая и потоки пены заструились по спине и груди, толстыми шнурами увивая ягодицы, бедра. Сползая со ступней густыми сливочными подтеками. Ощутимо запахло луговыми травами: ромашкой, клевером. К их свежему травянисто-росистому запаху, какой можно почувствовать на лугах ранним утром, когда солнечные лучи только начинают пить росу с лепестков, побуждая их раскрыться, примешивался тонкий, горьковатый запах тысячелистника. Ополоснув волосы и лицо, Наруто бросил взгляд по душевой, ища глазами Саске. Глаза заискрились нежностью, когда он увидел что фусума разделяющие ванную комнату и комнату отдыха раздвинуты и Саске, улёгшись животом на футон и опустив подбородок на скрещенные перед собой руки, не отрывает от него взгляда полного неприкрытого откровенного желания. Узумаки светло улыбнулся. Взгляды встретились.«Подожди немного» - умоляла васильковая синь.«Я готов ждать тебя всю жизнь и даже после смерти» - звёздно сверкнула полночь.* вечнозеленый карликовый каштан** вечнозеленый дуб***камфарное дерево****листопадная дзельква*****одна из разновидностей дуба.******приспособление, используемое в икебане. Тяжелое основание, утыканное множеством иглообразных зубьев для закрепления стеблей цветов, веток и другого растительного материала.