изулео, араши, смерть персонажа, трагедия (1/1)

Изуми думает, что ноябрь в этом году слишком холодный. Он зябнет в пальто, обнимает себя руками и носками ботинок пинает студёный песок. Изуми думает, что каждый последующий день с того момента — холоднее, и безвкуснее еда, и безынтереснее окольцевавшая его действительность. И словно каждый шаг тяжелее предыдущего.

Изуми думает, что давно не жив, но пальцы мёрзнут и ветер кусает за щёки, настырно твердя обратное. Этот ноябрь и правда до чёрта холодный. Скажи он об этом вслух, натянув шарф до самого носа, услышал бы, пожалуй, капризно-поучительное: ?Сена, что я тебе говорил насчёт плохих слов??

Он шарит по карманам пальто, жмурится на ярко вспыхнувший экран телефона и поднимает его над головой — к ночному небу, слепяще-чёрному, с гранёными кусками вспыхивающих звёзд. Ищет взглядом нужное место, ведёт рукой, а когда находит, улыбается только уголками губ. На экране горит надпись ?созвездие Эридан?. Изуми запомнил его. Изуми запомнил каждую деталь, каждое слово, взгляд, интонацию тихого и угасающего голоса; Изуми запомнил живость последних мгновений, и даже сейчас они кажутся ему более настоящими, чем собственный голод.

Каждый ноябрь с того момента он не может спать. Нару-кун, конечно, обрывает ему телефоны, потом требовательно и слишком громко обстукивает обувь на пороге, зажигает свет по всей квартире. Он цокает языком и ворчит, как сердобольная старшая сестричка, выгребая из холодильника пропавшие продукты, убирая в пакеты горы мусора и упаковки из-под вредной доставочной еды. Проветривая задохнувшиеся комнаты, без умолку твердит, что свежий воздух полезен для кожи, Изуми-чан, ты и так на ходячий труп похож, неужели хочешь загнать себя в могилу раньше времени? Осекается, оборачиваясь тогда через плечо почти робко, а Изуми может лишь горько усмехаться, мотать немытой головой, пытаясь вытряхнуть из неё, может, остатки разума или трезвости.

У Нару-куна волосы, кстати, отросли ниже плеч.

Изуми жмурится до рези в глазах, ведёт рукой с телефоном до альфы Эридана — звезды Ахернар.

— Сена! Эта звезда такая удивительная! В переводе с древне-арабского значит ?конец реки? и сама похожа на речную заводь. А ещё постная, ой, то есть, плоская... Ну не совсем плоская, не смейся, Сена! Просто вращается так быстро, что её плющит, — Лео хохочет следом, пока не сбивается на бурлящий кровью кашель.

Изуми увеличивает изображение — звезда и правда похожа на лимон. Здоровенный лимон, что больше Солнца в восемь раз и ярче в восемьсот.

— Нам так повезло, Сена. Ночь такая ясная, а небо такое звёздное, — они берутся за руки, и кожа Лео кажется тоньше рисовой бумаги. — Я очень рад, что прогноз погоды не подвёл. Хотелось показать тебе... всё это.

Да. Изуми помнит. Изуми помнит всё до и во время, но ничего — после.

Он моргает часто-часто, вздрагивает и чуть не роняет телефон, когда карта звёздного неба сменяется слепящей фотографией Нару-куна.

— Изуми-чан! — тот почти кричит в трубку, приходится отнять её от уха. — Изуми-чан, почему тебя нет дома?

— Не вопи, Нару-кун, я...

— Ты на побережье? Никуда не уходи, слышишь? Я сейчас приеду. И ты забыл перчатки. Я привезу.

Изуми улыбается. Небо затягивает тучами, когда он снова поднимает глаза, а ветер тоскливо воет в пешеходных прорехах автострады.

Изуми улыбается.