21 Christmas Eve (1/2)

1984/12/25?Господи, пожалуйста, пусть меня не вырвет на Ханси?.Это была первая и далеко не самая приятная мысль, посетившая Андре сразу после пробуждения. Собственно, он и проснулся лишь из-за того, что у него разболелась голова, и, видимо, как следствие этого, парня стало неумолимо тошнить. Какое-то время Ольбрих просто лежал на спине, пялился в потолок, который почти не было видно из-за темноты, и мечтал, чтобы это ужасное состояние прекратилось. Но этого не происходило.

Умом Андре, конечно, понимал, что следует пойти в ванную, но лежащий рядом Ханси так хорошо спал, сладко посапывая, что Ольбрих не сразу нашел в себе решимость перелезть через Кюрша. Это все-таки пришлось сделать тогда, когда желчь уже подступила к горлу, и надеяться на то, что его не вырвет, было уже бесполезно.Одной рукой прикрыв рот, Андре осторожно и так быстро, как только мог, полез через Кюрша, который сонно завозился и что-то буркнул, но не проснулся. До ванной, к счастью, было совсем близко – два шага, и Ольбрих, ткнув на включатель и прикрыв дверь, буквально рухнул на колени перед фаянсовым троном, или, скажем, перед его чудесным белым другом на эту ночь.Парня вырвало несколько раз, и, казалось бы, после этого ему стало легче. Но ненамного. Поэтому Андре не торопился выходить из ванной, ожидая, когда состояние его окончательно улучшится, но, судя по неприятно пульсирующей головной боли в области ранения, произойдет это не скоро. Спать хотелось ужасно, поэтому Ан, чтобы не уснуть на ободке унитаза, выглянул из ванной, и найдя глазами часы, висящие у входной двери, сощурился, присматриваясь к стрелкам на них. Большая стояла на отметке 6, а маленькая между 3 и 4. Андре, обычно легко разбирающийся во времени, которое показывают эти часы, несколько секунд размышлял, что все это значит.- А… Полчетвертого, — заторможено пробормотал Ан, а потом его снова вырвало. Это было даже глупо: он ведь и не ел ничего перед концертом и после него, чем его тошнит-то? Однако вглядываться в свои рвотные массы Ольбрих не решился.

Ханси вдруг стал ворочаться, вновь что-то бормоча себе под нос. Андре, которого почти сморил сон, от неожиданности вздрогнул и, поняв, что он только что чуть не уснул головой на унитазе, поспешно отодвинулся.- Возвращайся, Андре, — хрипло сказал Ханси. Ольбрих даже замер. Он был уверен, что Кюрш спал и не видел, что его друг (парень?) не на месте.- Чего ты не спишь? – звонким шепотом спросил Ан, немного погодя. Сидя на полу, он прислонился спиной к двери, и попытался рассмотреть Кюрша, на которого падал яркий свет. Лица Ханси было не видно: парень с носом зарылся под одеяло.- Все будет хорошо, Ан-н… — небольшой всхрап. Андре невольно улыбнулся. Ханси явно спал и не понимал, что говорит. Что ему вообще снится? Что-то про них двоих? Романтичненько. Подумав о том, что надо будет с утра (ну, или когда они проснутся) расспросить Кюрша подробнее, Ольбрих с трудом поднялся на ноги, и, закрыв дверь, стал приводить ванную и себя в порядок.Спать все еще хотелось, но от воспоминания о том, что в этой ванной происходило каких-то несколько часов назад, взбодрили Андре, которому хотелось завыть ни то от стыда, ни то от радости.

Я сумасшедший.Но эта мысль заставляла его только широко улыбаться.

Да, действительно псих.По правде говоря, он, спросонья, все равно немного не верил тому, что произошло там, на кровати. Однако когда Андре пошел отлить, то со смущением и недоверием посмотрел на свои трусы. Белое пятно на черном красноречиво говорило о том, что все, связанное с Ханси, было реально, настолько реально, что даже от доказательства этой реальности будет нелегко избавиться. Более того, придется весь день ходить в грязном белье, чего Ан просто на дух не переносил.Однако, — подумал Андре, тот Андре, которому ужасно понравилось извиваться от нежных прикосновений руки Ханси, тот Андре, который, как выяснилось, может быть весьма пошлым, а не забитым и скромным, — Никакие неудобства не затмят того, что было между мной и Ханси. Здесь совершенно не о чем жалеть.Что ж, это правда. Хоть они и вытворяли невесть что, о чем раньше Андре даже и думать не смел, сейчас он не жалел ни об одной минуте, проведенной вместе с человеком, о котором он так долго мечтал, и… ласк которого он так долго желал, хоть и втайне. Более того, он был бы не прочь повторить. Или даже сделать что-то посерьезнее. Андре краснел и хихикал от своих мыслей, как пьяный дурак, хотя на деле, в отличие от Ханси, не пил ни капли алкоголя. Сегодня его алкоголем был Ханси Кюрш.Недолго думая, Ан, снял с себя джинсы, которые почему-то побоялся снимать раньше, и повесил их на спинку стула. Казалось, будто между тем Андре и этим прошла какая-то тонкая, едва заметная граница, которая, однако, на деле принесла немало изменений, и эта неожиданная самоуверенность – еще далеко не предел. Но эти изменения были хорошими.Когда он выключил свет в ванной, то комната вновь погрузилась во тьму, которую немного разгонял лишь слабый свет фонарей с улицы. На цыпочках пройдя к кровати, Андре стал осторожно перелезать через крепко спящего (еще бы, после такого количества алкоголя) Ханси, стараясь его не потревожить. Однако когда Ан все-таки умудрился улечься на маленький клочок кровати, Кюрш тяжело вздохнул и, открыв глаза, поглядел прямо на Андре.- Ты в порядке? – заплетающимся языком спросил Ханси.

- Я… да. Спи, — успокаивающе сказал Ольбрих и, крепко обняв Кюрша, положил его голову себе на грудь.- Значит, ты не стал драконом… — пробормотал Ханси. Андре, с трудом удержавшись от смеха, погладил друга по голове.- Надеюсь, тебя это не сильно огорчает, — когда они проснутся, надо будет обязательно спросить про сон. Он у Ханси явно интересный, подумал Андре с улыбкой. Ох, уж с его фантазией это даже неудивительно.В ответ Кюрш ничего не сказал, потому что спал, и, очевидно, и понятия не имел, что вообще сейчас что-то говорил. А Андре просто разглядывал его лицо какое-то время, думая о том, какой Ханси красивый и как приятно на него смотреть. Наверное, это были очень… женские мысли, но Ан ничего не мог с собой поделать. В конце концов, эти мысли принадлежат только ему. Да и вообще, разве в обычных парах мужчина, глядящий на любимую женщину не может испытывать того трепета и визуального наслаждения, которое испытывал сейчас Ольбрих??Может, точно может?, — успокоил себя Андре, закрывая глаза. Что ж, у него еще будет много времени подумать над их с Ханси союзом. Но не сейчас. Сейчас пора было снова спать.***Это был самый замечательный и невероятный сон в его жизни. Сон, который он никогда не сможет забыть, хотя после пробуждения сны часто забываются, но сейчас Ханси не понимал этого. Он просто неподвижно лежал, чувствуя, как остатки этого умопомрачительного сна медленно уплывают прочь, и что совсем скоро его настигнет суровая реальность, оповещая о том, что вся эта захватывающая история ему только приснилась. Вот только…Какая из двух историй была сном? Или они обе? Ханси помнил драконов, помнил чудесное королевство, королем которого он стал, пережив вместе с Андре нелегкое приключение, но также помнил и другое, дивный и одновременно странный вечер все с тем же Андре, закончившийся как-то… совсем странно, но весьма приятно. Ханси сейчас был таким сонным, что думал обо всем этом, и никак не мог взять в толк, что реальнее – драконы или Андре в его кровати?Конечно, он не отказался бы от драконов, это ведь так увлекательно и захватывающе, но, с другой стороны, он был так счастлив с Андре, был безумно рад дотрагиваться до него, обнимать, целовать, слушать его голос… О, это все Ханси помнил на удивление очень ярко, и даже драконы как-то меркли перед этим воспоминанием. И вообще, что касается драконов – что-то тут не вяжется…Резко открыв глаза, Кюрш первым делом обнаружил себя в своей комнате в общежитии, а не в распрекрасном волшебном королевстве. От этого хотелось расплакаться: ну что за несправедливость, почему это был всего лишь сон? Он даже не узнал, что там дальше произошло после того, как он в облике дракона стал лететь куда-то, как уже все закончилось! Но с другой стороны…Ханси повернул голову и обнаружил чье-то лицо рядом со своим. Сначала он испугался, потом растерялся, а потом едва не описался от восторга – причем, в прямом смысле, потому что его мочевой пузырь после прошлой ночи был переполнен настолько, что грозил вот-вот взорваться. Но на время отложив проблему переполненного мочевого пузыря, Ханси замер и стал заворожено пялиться на Андре, радуясь, что все это реальность, а не сон. Конечно, Андре в его постели – странное явление, учитывая тот факт, что сейчас Кюрш не мог, да и не хотел вспоминать события вчерашнего вечера. Голова и так болела неслабо, а уж если начать забивать ее сейчас ненужными мыслями, то вообще плохо станет.Больше не в силах сдерживать зов природы, Ханси все-таки вскочил с кровати и с топотом умчался в туалет. И там, в туалете, Кюрш стоял возле унитаза с безмятежным видом и сонно покачивался, пока не осознал, что окружающая местность напоминает ему кое-что вчерашнее.Наполненная водой ванна, он, Ханси, грязный и пьяный, Андре, который терпеливо просил его раздеться и помыться, а еще… Нет, стоп.

Это я просил Андре раздеть меня.От этой мысли Ханси бросило в жар, и сразу же окончательно разбудило.Я жаловался, что болит рука и поэтому я не мог раздеться сам.Рука, кстати, действительно болела, но не настолько сильно, что он не смог бы ей двигать.

И Андре меня ведь раздел! Почти целиком!Ему стало так непередаваемо стыдно, что хотелось снова набрать воду в ванну, и, опустив голову туда, больше ее никогда не высовывать. Какой же он идиот.Ну, может, Андре не сильно сердился, я же был пьяный и побитый…Да, точно. Он дрался. С теми парнями, один из которых бросил в Андре бутылку прямо на выступлении, отчего Ольбриха потом в больницу пришлось везти. Стало быть, Ан пострадал явно сильнее.- Андре! – охнув, Ханси сломя голову помчался обратно в комнату, в которую уже вовсю лился свет из-за окна. Кюрш быстро глянул на часы – пол-одиннадцатого уже. Долго же они спали! Но, прежде чем вернуться к Андре, чтобы как-то проверить его состояние, Ханси посмотрел в окно, и вспомнил кое-что еще.

Первым деломон увидел, что снег — первый снег, — застелил всю улицу своим белым покрывалом, и, к счастью для Кюрша, пока не спешил таять: солнце не выходило из-за туч, чтобы этому поспособствовать. Потом Ханси вспомнил, как перед сном так же глядел в окно, и наблюдал за тем, как первые снежинки неторопливо падали с неба, и испытывал такое непередаваемое умиротворение – за окном самая настоящая зима, он лежит в своей теплой и уютной кровати, а рядом с ним Андре, его дорогой и любимый друг…(?Я люблю тебя, Андре?).Друг ли?

Особенно после того, что Ханси сделал, пока они лежали на этой самой кровати?Ханси прошиб ледяной пот.И если в ванной ему было ужасно стыдно за то, что Ольбрих раздевал его, то сейчас стыд Ханси перед сделанным был так велик, что ему хотелось просто провалиться сквозь землю, взорваться на месте, раствориться, что угодно, но только больше не думать об этом, не вспоминать.О господи, а Андре-то как к этому отнесся? Как я ему в глаза посмотрю?!Сначала Кюршу показалось, что он от дурноты потеряет сознание, но потом в голову ему, наконец, пришла умная мысль, отвечающая на первый вопрос.Если бы Андре был против, то он бы сейчас тут не лежал!Что ж, верно. Ханси глубоко вздохнул. Однако со вторым вопросом было сложнее: и, правда, как дальше с Ольбрихом-то себя вести? Явно не как прежде! Они теперь что, типа любовники?Кюрш топтался на месте, чувствуя себя полным идиотом. Мда, в такую дурацкую ситуацию он не попадал ни разу в жизни. Даже когда его однажды стошнило на учителя в школе… о нет, даже тогда ему не было так хреново, как сейчас. Тогда он хотя бы знал что делать: извиниться, скорчить милую улыбку, бла-бла-бла… Но здесь такое и представить смешно! Ну, явно он не отделается тупыми улыбками каждый раз, как их разговор будет касаться интимного вопроса…Если вообще будет касаться.

Все. Успокойся.Ладно-ладно. Если не паниковать и поразмыслить трезво (что было не очень-то просто, учитывая какую буйную ночь он пережил), то можно было легко догадаться, что Андре, такой скромный, вежливый, тактичный, интеллигентный, очаровательный Андре, который отчаянно краснеет от одних поцелуев, явно не сумеет заговорить первый заговорить о том, что Ханси сделал ему ночью. Никогда! А значит, что если и Кюрш сам не начнет этот разговор, то и беспокоиться не о чем, так? Можно просто делать вид, что ничего не было, или просто пока оставить этот аспект их отношений где-то в тени, пока не придет время поговорить об этом.- Ханси? – сонно позвал Андре. У Кюрша сердце пропустило удар.- Привет, — выпалил он первое, что пришло в голову. Отлично, он этой самой ночью так самозабвенно удовлетворял Ольбриха, шаря рукой по его штанам, а теперь такой просто ?привет?! Привет, черт подери?!- Привет, —ответил Ан и немного улыбнулся. – Чего встал-то там как вкопанный?- Да так… размышляю обо всем, — промямлил Ханси.- Очень важном? – уточнил Ольбрих.- Да… то есть нет… Не могу сказать. Мне надо подумать об этом.- И не холодно стоять в одних трусах посреди комнаты и думать?- Знаешь… Да, пожалуй, ты прав, — пришлось признать Кюршу, когда он осознал, что действительно дрожит от холода. Он поспешно улегся обратно в свою кровать, но обнимать Андре, как несколькими часами ранее, как-то не решался.- Когда мы засыпали, места было больше, — заметил Ан невзначай. По одному его взгляду Ханси понял, что Ольбрих явно не спешит забывать вчерашнее. Ну, а раз так…- Места было столько же, только мы были… ближе, — неоднозначно ответил Кюрш, и, подвинувшись к Ольбриху, заключил его в несколько неловкие объятия. Все-таки сейчас, на трезвую голову, он не мог не вспоминать и не смущаться от воспоминаний о вчерашнем… Кстати, о голове.- Как твоя рана? – поинтересовался Ханси и аккуратно провел рукой по волосам Андре. Рана, находившаяся почти у макушки, была прикрыта съехавшей ватой, которая слабо держалась на пластыре. Аккуратно поправляя ее, Кюрш ощутил неожиданный прилив злости, разом позабыв про стыд. – Ох, ну и мрази же все-таки эти двое! Надеюсь, они когда-нибудь попадут за решетку и сгниют там.

- К ним все вернется, не стоит зацикливаться на этом, — успокаивающе сказал Андре, хотя это наоборот Ханси должен был успокаивать его. – А рана у меня нормально. Уже не болит так, как вчера. Правда, рано утром голова разболелась, и тошнило немного…- Что?!- А… что?- Почему меня не разбудил, раз тебе плохо было? – вознегодовал Ханси.

- А какой в этом был бы прок? – пожал плечами Ольбрих. – Вряд ли ты как-то бы мне помог, да и потом, ты так хорошо спал. Про драконов еще говорил что-то…Слова Андре живо вернули Ханси обратно к событиям его бурного сна, из-за которого ему ужасно не хотелось просыпаться. Да, драконы… Он видел драконов, он был драконом, и Андре тоже им был, и они летали по небу вместе, бок о бок. Это было так чудесно, прекрасно, волшебно!- Расскажешь? – усмехнулся Андре, заметив, как преобразился Кюрш в лице — из хмурого в счастливое и мечтательное. – Судя по всему, это был интересный сон.- Очень! – воодушевленно кивнул Ханси. – Но это долго, тебе придется запастись терпением… И да, пока я не начал нудно болтать: чем мы сегодня займемся?- Сегодня ведь сочельник, а завтра рождество… Тебя наверняка дома мама ждет. Да и меня тоже… — Андре вздохнул, и было ясно, что он отнюдь не радовался близящемуся празднику. – Я еще должен зайти к Маркусу и от него позвонить моей маме, чтобы сказать, что все хорошо. Сколько времени, кстати? Часов девять?- К одиннадцати идет, — бодро сообщил Ханси, и вздрогнул, когда Ольбрих резко сел в кровати. – Ты чего?!- Уже?! – воскликнул он, откинув одеяло, отчего Кюршу снова стало холодно. — Я обычно сплю до девяти, значит, мама и звонка ждала где-то в это время… А уже почти одиннадцать! А мне еще до Маркуса дойти!- Мы все успеем сделать, — тоже приподнявшись, Ханси мягко дотронулся до плеча Андре. – Я с тобой к Маркусу схожу. А что касается твоей мамы… если она уже вдруг проснулась и успела позвонить этому твоему Маркусу домой, то он наверняка просто сказал, что ты еще спишь и позвонишь ей позже. Что в этом такого?- Он не мой, — быстро сказал Ан. Затем, обернувшись, посмотрел на Кюрша, и, не сумев сдержаться, тепло улыбнулся, отчего Ханси показалось, что его сердце сейчас выскочит из грудной клетки. – Но ты прав. Я очень много нервничаю из-за мамы… почем зря. Все-таки она знала, что отпускает меня не на детский утренник, а на концерт, и ей ли не знать, что после таких концертов нужно хорошенько поспать…- В каком смысле? – не понял Ханси.- Ну… — Ольбрих как-то виновато глянул на него, потом, мотнув головой, пробормотал: — Потом как-нибудь. Что там твой сон? Расскажи, пока не забыл.Вспомнив о сне, Кюрш буквально сразу же забыл все остальное, и, расплывшись в широкой улыбке, завалился обратно на подушку.- Тогда… вернись обратно, — попросил Ханси, и, ни на что особо не надеясь, да и, собственно, не совсем контролируя и обдумывая свои действия, он протянул руки к Андре, словно для объятий.Только не наглей…Но, хоть их отношения после этой дикой ночи перешли на новый уровень, Кюрш, уже успевший засомневаться в правильности своих действий, ужасно удивился, когда Ольбрих, недолго думая, ринулся к нему в эти самые объятия.А впрочем… наглость – второе счастье, да?Растерянный Ханси неспешно обвил руками Андре, такого близкого ему сейчас Андре, а потом в нем неожиданно словно что-то перемкнуло, и Кюрш даже понять не успел, когда начал вести себя так… странно. Так, как он мог бы вести себя в нетрезвом виде, наверное.Сначала он стал зарываться в мягкие и спутанные из-за всех этих вчерашних событий волосы Андре, затем, по-прежнему не отдавая себе отчета в том, что делает, он принялся на удивление нежно касаться губами его лица: лба, век, носа, щек, подбородка, и только в самом конце, позволил себе легко поцеловать Ольбриха в губы. Андре хотел было ответить на поцелуй, но Ханси тут же оторвался и стал зачарованно вглядываться в светло-карие глаза друга. Красивые.- Ты заставляешь меня чувствовать себя каким-то не таким, — пробормотал Кюрш.- Это плохо? – смутился Ан, но Ханси вновь стал его целовать. Он целовал его в губы, долго, неторопливо и томно, и словно никак не мог насытиться, а думал лишь об одном: почему он не делал этого раньше? Зачем было нужно столько мышиной возни с Андреа, зачем нужны были все эти ссоры с Андре, когда в итоге все пришло к одному: Кюрш хотел быть с Ольбрихом, и только с ним одним. Хотел беспрепятственно целовать его, обнимать, восхищаться им, радовать его, и, что немаловажно, чувствовать то же самое по отношению к себе.- Это необычно. Но замечательно, — выдохнул Ханси. – Мне нравится это чувствовать.

- Мне тоже, — прошептал Андре, убирая Кюршу челку с лица, а затем целуя его в лоб.- Я когда стал встречаться с Андреа, то не чувствовал к ней совершенно ничего, — начал сбивчиво говорить Ханси, прикрыв глаза. – Я так боялся, что я совершенно бесчувственный, как камень, и не могу никого любить…Он неожиданно прервался, понимая, что сейчас вплотную подошел к той теме, которую так старательно избегал.Ночью он сказал Андре, что любит его, но Ан точно не слышал этого, потому что спал. Да и Ханси был пьян. Но сказать это снова, на трезвую голову, когда Ольбрих жадно ловит каждое его слово… это означало только одно. Ханси по-прежнему не чувствовал себя готовым к этой ответственности, но дурманящие чувства к Андре запутывали его, заставляли не думать об этом.Просто люби.- Послушай меня, Ан, — серьезно сказал Ханси, открыв глаза. – Ты знаешь, какой я нерешительный и глупый в вопросах отношений, но… после этой ночи, — он заставил себя сказать это, – и после всех тех мучений, которые тебе выпали из-за меня, я просто не имею права вести себя так, будто ничего не было. Все это было, я отлично помню каждую минуту, проведенную с тобой. Я… мне жаль, но сейчас я не могу обещать тебе совершенно ничего, потому что и сам не знаю, как все сложится в будущем. Это угнетает меня. Но все-таки, на данный момент я бы очень хотел быть с тобой. Я хочу, чтобы мы были вместе. Как… как пара.Наступила тишина.Сердце Кюрша стало бешено стучать, как обезумевшее, в ушах зашумело от нарастающей паники. Он все-таки сделал это. До последнего сдерживал себя, но в этот раз не смог. Хорошо ли это было, плохо ли… сказанного не вернуть. И, о господи, ладно бы Ольбрих ответил сразу – так нет же, он молчал и глядел на него совершенно непроницаемым взглядом.

О чем ты думаешь?Андре долго, как показалось Ханси, всматривался в его лицо, прежде чем выдавить одно-единственное слово:- ?Как??Глаза Ольбриха заблестели, кажется, от слез (только не это!), и у Кюрша внутри все разом похолодело. Он так старательно подбирал слова, но все-таки умудрился сказать чушь!- Нет, без как, — быстро ответил он, чувствуя ужасное разочарование от того, что он так по-дурацки разрушил весь момент, который и без того казался не особо романтичным, момент, от которого у него едва не остановилось сердце из-за нахлынувшего страха. А сейчас этот момент и вовсе превратился в катастрофу. – Я хочу, чтобы мы были парой. Ну, типа, ты знаешь, я твой Тристан, ты мой Изольда, я твой Клайд, а ты мой Бонни…- Ты мой идиот, Ханси, — с нервными нотками рассмеялся Андре, быстро стирая с щеки непрошеную слезу. – И я тоже твой идиот, с этим уж ничего не поделаешь. Господи, Ханси… Почему ты так долго доходил до этого? Почему?И, тяжело вздохнув, Ольбрих стиснул Кюрша в прямо-таки стальных объятиях, от которых у последнего перехватило дыхание. Ан несколько раз тихо всхлипнул, уткнувшись ему в плечо, а Ханси медленно гладил его по спине, глупо улыбаясь. Все-таки его страх был неоправданным. Андре ведь не имел ничего против, он просто…

Просто не может поверить во все это. Как и я.- До меня доходит, как до жирафа, — пробормотал Ханси.- Вот уж, правда твоя!- Но зато я успел все осмыслить и понять, Андре, — обхватив обеими руками лицо Ольбриха, Кюрш посмотрел ему в глаза и сказал: — Раньше я не был уверен в том, что делаю, не был уверен в своих чувствах к тебе. И в первую очередь, я боялся обмануть тебя. Сейчас… я больше не боюсь. Потому что теперь я совершенно точно знаю, что ты один мне нужен. Очень.

- Я согласен, — выдавил Андре, невольно расплываясь в улыбке. Какой-то немного печальной. – Я согласен быть с тобой уже давно, Ханси. А ты…- А я слепой.- Нет, не совсем… Просто… ну, я ведь понимаю тебя. Ты все равно страшишься того, что будет. Как к этому отнесутся все вокруг, как отнесется твоя мама…- Она знает, — перебил его Кюрш, а Ольбрих аж подскочил на месте, вытаращив глаза.- Она — что?!- Ну, мне пришлось ей рассказать!- Ханси! Ты… о, господи, как же так…— Андре явно взволновался не на шутку, о чем свидетельствовали его вытаращенные глаза. — Зачем? Что она тебе сказала?- Она ничего не имеет против, — поспешил заверить его Ханси. – Она сказала, что догадывалась. Я правда не хотел признаваться, но это была такая дурацкая ситуация… И мне не с кем было поделиться.- Я бы даже под страхом смерти не стал делиться таким с мамой… — пробормотал Ан, покачав головой. – Потому что то, что она сделала бы со мной, было бы хуже смерти, наверное.- Поэтому, я надеюсь, ты пока не будешь ей ничего говорить.- Да ты что! Я похож на сумасшедшего?- Вроде нет.- О-о, господи… Твоя мама, наверное, меня терпеть не может за это! Я ведь хотел бы, чтобы у нас были хорошие отношения, а теперь… — простонал Андре, вновь усаживаясь на кровати.- Вот и нет, — возразил Ханси. – Она хочет с тобой познакомиться.- Уже?! — воскликнул Ан, вновь подскочив на месте, и еще более шокировано уставившись на Юргена. – Кюрш, какого хрена ты говоришь мне все это сейчас? Почему не вчера, не позавчера?

- Я не знал, как заговорить об этом, — с немного виноватым видом сказал Ханси. – Да и момента подходящего не представлялось. А сейчас, раз уж мы вместе теперь…- Ханс Юрген Кюрш, мы… ох, мы встречаемся только несколько минут, а я уже просто на пределе! Мне кажется, я сейчас взорвусь от переживаний! — схватившись обеими руками за голову, Ольбрих уперся подбородком в колени. – Сколько я еще раз повторю, что ты идиот? Ты ведь мог сказать раньше…- У тебя голова опять болит? – поспешил сменить тему Кюрш, с тревогой наблюдая за Андре.- Ой, как же так вышло, вот же странность! — съязвил тот. Кюрш некоторое время задумчиво глядел на Ольбриха, отчего тот, не сдержавшись, выпалил: — Ну и чего ты замолчал?- Да думаю, когда ты из милого мальчика успел превратиться в дерзкого мужика.Последовал звонкий шлепок.- Ой, мое пузо! – заохал Ханси, схватившись за живот. – Зачем бить именно туда? Зачем такая жестокость, Андре?!- Затем, чтобы не порол чушь! Я не дерзкий.- Но мужик.- Ну да, мужик.- Иди-ка сюда, мужик, — вздохнув, мягко сказал Кюрш, и, обхватив Ольбриха за бока, потянул его на себя. Андре, даже не сопротивляясь, поудобнее улегся рядом с Ханси, и, поглядев на него, немного улыбнулся.- Долго ли ты сможешь меня терпеть, интересно?- Ну, я достаточно терпелив, да и ты не такой уж дикий…- Хочешь проверить? – наигранно нахмурившись, Ан стал было подниматься, но Ханси быстро прижал его обратно к себе.

- О, я уже знаю, каким ты можешь быть, — заговорщически сказал Кюрш, понизив голос, и эффект от этого не заставил себя ждать: Ольбрих, с какой-то покорностью судьбе перестал сопротивляться, а все его лицо стало неумолимо краснеть. – Как-нибудь, в другой раз, дорогуша... Когда мы будем еще ближе.Спустя еще несколько секунд Андре стал похож на перезрелый томат, как показалось Кюршу.И тогда до Ханси неожиданно дошло, как же, черт возьми, пошло и вызывающе это прозвучало. Особенно, если вспомнить сегодняшнюю ночь, которую наверняка ни тот, ни другой забыть не сумеют никогда.Черт. Черт. Дерьмо.В порядке компромисса и в надежде как-нибудь разрешить сложившуюся ситуацию, Ханси быстро чмокнул Андре в лоб, а затем, глубоко вздохнув, постарался сделать вид, будто он не сделал ничего плохого. Ну, впрочем, если задуматься, он ведь и правда ничего не сделал, а?- Ты все еще хочешь послушать про мой сон?- Я… А, д-да, — рассеянно, и словно даже не понимая, о чем Кюрш его вообще спрашивает, ответил Ольбрих.- Это очень длинная история…***В течение следующих, наверное, минут тридцати, Андре старался внимательно слушать Ханси, который во всех подробностях (во всех, которые вспомнил), рассказывал о своем прямо-таки невероятном сне. О драконах, королевстве, войнах, магии… Ольбрих слушал и поражался, что все это действительно могло присниться за одну чертову ночь, половину из которой они потратили на... ну, на них двоих.Как бы Ан ни сосредотачивался на рассказе, от одного взгляда на Кюрша его мысли уплывали куда-то совершенно далеко, а мозг напрочь отказывался воспринимать услышанное. Андре просто видел, как Ханси что-то очень эмоционально говорит и то и дело жестикулирует, а в голове его бурлила самая настоящая каша.Он очень обаятельный.О, да. Ханси не просто обаятельный, он слишком обаятельный. Порой Ан думал, что Кюрш влюбил его в себя именно своим обаянием…Сейчас он всего лишь рассказывал свой причудливый сон, но Ольбриху казалось, что он слушает чудесную (хотя и несколько мрачную) сказку. Сказку о них двоих. Да, кстати, это ведь почти так и было: Андре не раз услышал свое имя, из чего сделал вывод, что даже во сне Кюрша он постоянно был с ним рядом.Хорошо бы так и в жизни было.Но Андре страшился того, что будет в жизни. Да, сейчас они, обнимаясь, лежат в одной кровати, и чувствуют умиротворение и счастье, но кто знает, не закончится ли это все, едва они переступят порог комнаты? Такое ведь уже было. В одну минуту ты взлетаешь ввысь от своего необъятного счастья, а в другую уже с ужасом осознаешь, что падаешь в черную пропасть, тонешь, камнем идешь на дно морское от горя разлуки. Андре уже пережил это, но никто еще не обещал ему, что он не переживет это снова. И снова. Он боялся.Тем временем Кюрш с упоением рассказывал о том, как он, Андре и непонятно откуда взявшийся во сне Ханси Томен (Ольбрих как-то прослушал этот момент) прилетели на драконе — который на самом деле был Маркусом Дорком, — к королю Магнусу, который на самом деле был Маркусом Зипеном, тоже неясно как забредшим в сон Ханси. Там Томен по каким-то причинам неожиданно предал Кюрша и Ольбриха, и напал на первого. Андре слушал все это, выдавливая из себя подобие улыбки. Если бы не все эти мысли, эти чертовы мысли, не дающие покоя, он бы спокойно слушал друга, и улыбался бы гораздо искреннее.

- Нет, ты представляешь! Он напал на меня! – театрально возмущался Ханси. – А потом еще стал каким-то таким тяжелым, я даже скинуть его с себя не смог… И знаешь, мне дышать еще было трудно, и не только во сне.Ан невольно вспомнил, как перелезал ночью через Кюрша, чтобы попасть в туалет.- Ну… может, это я на тебя навалился в реальности… Так что там дальше?- А, да, дальше вообще неожиданный поворот: этот козел Маркус стал превращать тебя – ни за что не угадаешь – в дракона! Я там чуть с ума не сошел, хоть это и был сон…Это я сейчас с ума сойду от своих мыслей. Господи, Ханси, почему ты такой непостоянный? Почему я не могу быть в тебе уверенным, почему я не могу быть уверенным в том, что мы больше не расстанемся? Я так хотел бы верить в это.

Я ведь так тебя люблю.Не отрывая взгляда от лица Ханси, его прекрасного лица, Ан сначала неторопливо провел ладонью по груди Кюрша, а затем переложил на нее голову. Так было лучше, гораздо. Страх от возможной потери подталкивал Ольбриха прижиматься еще ближе к Ханси, сжимать его в объятиях крепче, и никуда больше не отпускать.Кюрш от этого даже прервался.

- Ты чего, Ан? – недоуменно поинтересовался он.- Мне немного грустно, — тихо ответил Андре.- Из-за того, что Маркус стал превращать тебя в дракона? Ну да, знаешь, веселого там было мало, но все-таки сейчас я понимаю, что это было немного круто…- Ах ты ж… — немного посмеявшись, Ольбрих покачал головой. – Но нет, не из-за этого.- А из-за чего? Нет, подожди, не говори! Во сне ты мог читать мои мысли, а я хочу попробовать прочитать твои.- Лучше бы я твои мысли мог в реальности прочитать, — проворчал Ан.- Ой-ой, кажется, я уже прочитал твои, — вздохнул Ханси. Его веселость мигом прошла, уступив место несвойственной ему серьезности. Ольбриху все еще было непривычно видеть Кюрша серьезным, несмотря на то, что он видел его таким уже очень много раз. Ханси больше шло быть веселым, энергичным, эмоциональным, охваченным какой-то идеей… а не хмурым и задумчивым. Он сразу становился гораздо взрослее.- Ты думаешь о том, что я тебе солгал, — сказал Кюрш. Ольбриху даже стало как-то неуютно от того, что Ханси так быстро сумел распознать его тревоги. – У тебя все на лице написано, Ан. Я не психолог, но я вижу… я чувствую. И я понимаю, почему ты так думаешь.- Я не…- Подожди. Позволь мне попытаться тебя успокоить. Да, Ан, до этого я был самым настоящим эгоистом и полным идиотом. Я поступал с тобой ужасно. Но как бы там ни было… Я ведь тогда и не говорил, что мы встречаемся.- А мы должны встречаться толькотогда, когда ты скажешь? – вырвалось у Андре.- Нет-нет, я не совсем про это!.. — Ханси явно смутился. – Вернее… Я хотел сказать, что тогда я не был готов к отношениям. Сейчас я тоже не считаю себя готовым на все сто, но, как я уже сказал, я о многом подумал, взвесил все ?за? и ?против?… Ну, ты понимаешь.Да, Андре понимал. И ему было от этого больно.- Как же хорошо, что даже в таких ситуациях ты можешь здраво мыслить, взвешивать эти ?за? и ?против?. Ты очень везучий, потому что, наверное, не окунулся в этот омут чувств с головой, как я. А я дурачок. Наверное, мне тоже стоило взять в себя в руки, подумать, нужны ли мне эти отношения, и все такое, — Андре начало мелко трясти, и вдобавок он со злостью ощутил, как на его глаза снова стали наворачиваться слезы. Ну сколько можно плакать?! – Но нет, я без размышлений бросился в эти отношения… бросился тебя любить! Мне было все равно, что скажут остальные, как это повлияет на мою жизнь, я просто хотел быть с тобой! Да, я дурачок, как из всех этих тупых сказок про влюбленных, где те от своей любви не видят, и не слышат ничего вокруг. А оно вон как надо было! Поразмышлять над своими чувствами! Заставить объект своей любви помучаться, решая, нужен ли он тебе вообще!Ольбрих и сам не заметил, как повысил голос. Он не хотел кричать на Ханси, но просто не смог контролировать себя. Казалось бы – вот оно, цель достигнута, Кюрш сам предложил ему встречаться, но, блять, он опять, как и в случае с тем показным поцелуем тогда, перед Андреа, решил это сделать своевольно, так, как хочется ему, не подумав о нем, Андре! Ольбрих действительно чувствовал себя самым настоящим дураком, который бегал за объектом своего обожания, как собачка за хозяином, ожидая лакомства или пинка. Разве это не унизительно?- Я не хочу ругаться и устраивать разборки, Ханси, я просто хочу, чтобы ты меня понимал! – остановиться становилось все тяжелее. – Тогда, когда ты ночевал у меня, ты сказал, что я нытик, намекнул, что все проблемы у меня от этого, и все такое, а я сказал тебе, что мне просто грустно от того, как люди поступают со мной. Я стараюсь быть хорошим во всем, чтобы окружающие относились ко мне лучше, но… даже ты, Ханси, поступаешь едва ли лучше остальных. Захотел – поцеловал меня. Захотел – бросил меня. Захотел – вернулся. Захотел – предложил встречаться. Что ты захочешь потом? Передумаешь, вернешься к Андреа, найдешь себе кого-то другого? Мне страшно!.. И обидно, очень обидно. Я ничего не могу решать. Все решают за меня. Всю мою чертову жизнь.Тишина, наступившая после того, как Андре замолчал, резала слух. Ольбрих практически сразу начал жалеть о сказанном, но, с другой стороны, он чувствовал облегчение от того, что больше не носит этот тяжкий груз на сердце. Теперь Ханси знает. Ему нужно было это знать, если они действительно будут встречаться.

?Я не марионетка. У меня есть свое мнение тоже!?.Что ж, а если не будут… От этой мысли Андре захотелось завыть, но он сдержался. Это ведь будет из-за его чертовой вины. Из-за того, что он не пожелал тихо молчать в сторонке.?Ну и пускай! Да, я люблю Ханси, но зачем мне такая любовь, где меня ни во что не ставят??.- Так, Ан, возьми себя в руки и давай поговорим, — сказал Кюрш твердо.- Я спокоен.Они оба уселись друг напротив друга. Ханси смотрел на Андре этим своим тяжелым и серьезным взглядом, а Ольбрих, хмурясь, тер глаза.- Я бы на твоем месте тоже возмутился. Да… я бы не стал молчать. Хорошо, что ты все это сказал.Андре молчал, напряженно глядя на собеседника. По виду Ханси трудно было сказать, о чем он думает и что чувствует.Злится, наверное.- Я понял, к чему ты ведешь. Но, Андре… Я хочу начать с того, что когда мы расставались, я делал это только не ради себя. Я правда считал, что так будет лучше и для тебя тоже. Почему? Ну, на это есть много причин. Одной из которых был мой страх, что мои отношения к тебе могут со временем пройти, и тогда расставаться будет больнее. Мне всегда тяжело расставаться с дорогими мне людьми, да и тебе тоже, я думаю. Второе… ну, ты сам хорошо знаешь. Это группа. Я бредил этой группой с тех пор, как взял в руки гитару, черт возьми, и да, мне было сложно выбирать между моей первой любовью и мечтой всей моей жизни! Но потом я уже решил эту проблему с моей мамой, — на лице Ханси промелькнула улыбка. – Она верно сказала: раз на сцене-то мы точно не будем демонстрировать наши отношения, то все отлично, и никого не должно будет волновать, что творится между нами вне сцены. Это ведь потому и называется личной жизнью.

Ну, а вот, еще одна причина… она до сих пор имеет место быть.Кюрш мягко коснулся пальцами головы Ольбриха, боль в которой только-только начала утихать.

- Когда все все-таки как-нибудь узнают, что мы встречаемся, то будет что-то плохое. Я чувствую это. Я боялся за тебя тогда, и сейчас, когда на тебя попытались напасть, я боюсь еще сильнее. Андре, ты не представляешь, как велик мой страх!Ханси тяжело вздохнул, и, подвинувшись ближе, стал поглаживать Андре по голове, перебирая пальцами его волосы. Тот, несмотря на то, что только что нервничал из-за их с Кюршем отношений, позволил себе немного расслабиться и, умиротворенно прикрыв глаза, положил голову Ханси на плечо.- Я эгоист, который постоянно с ума сходит от волнения за тебя, Ан. И я эгоистично решил, что раз уж раздельно нам точно долго не просуществовать, то лучше начать встречаться. И каким бы я эгоистом ни был, я никогда тебя не предам. Я никогда не уйду к кому-то другому, потому что не родился еще такой человек, который будет лучше тебя.Ольбриха эти слова пробрали до самого сердца. И одновременно они успокоили это самое сердце, которое так быстро и шумно колотилось от страха, злости, боли… и любви.

- Я верю тебе, — только и сумел прошептать он.- Ты думаешь, что я не считаюсь с твоим мнением, когда делаю что-либо, и я… я не хочу, чтобы так было. Чтобы ты так думал. Если ты, Ан, не хочешь встречаться со мной… — Ханси запнулся, но Андре быстро шикнул ему:- Молчи! Стал бы я обо всем этом говорить, если бы не хотел? Ханси, я просто хочу, чтобы между нами больше не было недопониманий. Хочу быть с тобой честным во всем.- Я понял, — медленно кивнул Кюрш. – Я тоже хочу быть честным. Ты мне очень дорог, Ан. Ты дорог мне, как… ну…Ханси серьезно призадумался, почесывая подбородок.- Ну же, Ромео! – подбодрил его Андре, улыбнувшись.- Как мой пес Клаус!- Чего?!- В смысле чего? Клаус мне очень-очень дорог вообще-то!- Знаешь, Ханси, тебе лучше либо не говорить такие вещи вообще, либо почитать книжки и запастись всякими фразочками полезными.- Есть, сэр! Кажется, я знаю пару фразочек, свет очей моих, Госпожа Вечерняя Звезда, моя Лютиэн…— прямо-таки промурлыкал Ханси, поглаживая Андре по спине.- Знаешь, ради ласковых слов, я даже Лютиэн буду, мой дорогой Берен, — вздохнул Ольбрих, вспоминая, как совсем недавно — еще в начале осени, перед тем, как познакомиться с Ханси, — он как раз читал ?Сильмариллион?, и, что интересно, ту самую главу, в которой рассказывалось про любовь эльфийки Лютиэн и человека Берена.- А ты похож на эльфийку. Осталось уши тебе приделать и в роскошные одежды нарядить…- Нет уж, спасибо.- Ну да, впрочем, тебе и без одежд хорошо, — немного подумав, Кюрш поспешно добавил: — В смысле без роскошных одежд. В смысле в обычной одежде ты тоже великолепен, а не без нее. То есть без нее ты тоже… хотя я ведь не видел… ну, то есть…- Ханси, я понял, — Андре сразу же почувствовал себя весьма неловко, как и от любых разговоров, затрагивающих интимные темы. Хотя ночью он ничуточки не тревожился по этому поводу, но ночью была другая ситуация, другая атмосфера, другой настрой… нет, сейчас он больше не мог говорить об этом спокойно.

И они оба снова замолчали. Ольбрих быстро думал, в какое русло можно бы перевести их разговор, который вот так неудобно оборвался, а потому сразу же высказал практически первую здравую мысль, которая пришла ему в голову:- Ты сказал, что боишься за меня… И я тоже очень боюсь за тебя, Ханси. Вчера, когда на тебя напали две эти мрази, Ханси, я ужасно испугался. Мне было уже все равно, что там со мной, с моей головой, как там остальные, — Ан сокрушенно покачал головой. – Когда меня привезли из больницы, я почти сразу же побежал искать тебя, хотя Маркус Дорк меня отговаривал, говорил, что мне посидеть надо… Но я не мог!

- Я понимаю тебя, — искренне сказал Кюрш. — Я бы тоже не смог сидеть спокойно, если бы ты убежал драться. Хотя о чем это я – я бы тебя и не отпустил…- Тебя тоже не надо было пускать.- Эй! Драки – моя стихия!- Шутишь? – Андре с явным недоверием посмотрел на собеседника, подняв одну бровь.- Нет, — совершенно серьезно ответил Ханси. – У меня этот навык неплохо развит еще со школы, о-о, я там был просто грозой всех детей… А в старших классах меня наверняка боялась вся школа!Ольбрих живо представил себе десятилетнего Кюрша, который с важным и напыщенным видом индюка ходит по коридорам школы, воображая, что держит всех вокруг в страхе. Опасный и драчливый малыш Ханси… серьезно? Андре так и прыснул, уткнувшись Ханси в плечо.- О да, с тобой лучше не связываться… А я-то думал, что это Томен у нас местная мафия.- Какого хрена?! Он же еще школьник, мелюзга настоящая! Вот я – другое дело, я вырос по статусу и навожу ужас на весь наш город, — важно заявил Кюрш. Андре рассмеялся еще сильнее.О, ему казалось, что с Ханси он может смеяться бесконечно. Кюрш не то, что бы был охренеть каким мастером шуток (однако ему нельзя было об этом говорить, потому что он мог обидеться), но это его сумасшедшее поведение, все эти фразочки, сказанные порой невпопад, вся его наигранная серьезность в далеко не серьезных моментах, даже все эти забавные лица, которые он любит корчить – это все ужасно веселило Андре, заставляя его смеяться до слез и не замолкать в течение долгого времени. Ханси был его ярким светом, разгоняющим тьму, он был его… лучезарным солнышком. Ан захихикал и от этого сравнения, но, в то же время, оно казалось уж очень милым и подходящим для Кюрша.

Андре уже больше не глядел на время, потому что совершенно забыл про него, да и вспоминать не хотел. Он был просто счастлив быть здесь, лежать в одной кровати с Ханси, его дорогим Ханси, о котором он так много грезил, обнимать его, чувствовать его запах, любоваться им, слушать его мягкий и неповторимый голос. Какое уж тут время?.. В эти мгновения Ольбрих был готов хоть сто раз поругаться с матерью, с Маркусом, который тоже наверняка разозлится, что Андре так задерживается, да с кем угодно, лишь бы как можно дольше лежать здесь с Кюршем, и выслушивать его невообразимый рассказ о фантастическом сне.Как выяснилось, сон этот был местами далеко не счастливым. Ханси говорил про то, как его душу во сне захватили демоны (причем, он рассказывал об этом с таким трепетом, будто эти самые демоны до сих пор были где-то рядом), как потом, когда он и Андре вновь полетели на драконе, этот дракон сбросил Ольбриха с большой высоты, и он был на волоске от смерти.

- Ох, Андре, это было очень реалистично, а оттого слишком ужасно! — с весьма несчастным видом воскликнул Ханси и сжал Ольбриха в таких крепких объятиях, что у того перехватило дыхание. – Не смей больше попадать в такие ситуации в моих снах… и умирать тем более не смей, что во снах, что в реальности, ясно?!Хоть говорил это Кюрш и в шутку (наверное), но Ан различил в его голове едва заметную горечь… и страх. И то было неудивительно. Ольбрих уже жизни своей не мыслил без Ханси, и наверняка тот чувствовал то же самое по отношению к Андре. И смерть… это была слишком тяжелая тема, о которой ни сейчас, ни потом совсем не хотелось думать. Парня даже передернуло.Мы молоды и здоровы,(почти)а значит, все у нас будет замечательно.- Я сейчас умру от того, что дышать нечем, — пробормотал Андре, несильно упираясь ладонью в обнаженную грудь Ханси. Тот поспешно ослабил хватку.- Ты настолько сражен моей непревзойденной красотой, что разучился дышать? – самодовольно поинтересовался Ханси, широко улыбнувшись (и незаметно сменив тему). – Или тебя так захватил рассказ о моем сне…- Я задыхаюсь от возмущения, что ты, оказывается, такой самовлюбленный.

- Ну, я же лев, Андре! Я как раз недавно читал гороскоп львов, и там писали, что мы все самовлюбленные и эгоистичные… Вот я и стремлюсь оправдывать мои характеристики, не зря же об этом в какой-то газетке написали!- А мне казалось, что львы – люди слишком гордые, чтобы читать какие-то там газетки, и уж, тем более следовать всему, что там пишут… — заметил Андре. — Наверное, ты все-таки не лев.- Наверное… потому что я дракон! — радостно возвестил Кюрш. – И ты тоже. Это еще круче, чем лев и… кто ты по гороскопу?- Телец.- Хм... Я даже не знаю, что это такое. Ну, в смысле – телец. Что это за существо? Кто вообще название такое придумал? Ну и…В следующее мгновение Андре уже прижимался своими губами к губам Ханси, сам не понимая, как это случилось. Он сделал это не подумав, но ведь, раз теперь между ними двумя больше не было запретов, то они могут целовать друг друга когда пожелают. Вот сейчас Андре и пришло неожиданное желание поцеловать Ханси. Он был таким забавным и очаровательным, с этими розовыми щеками и довольной улыбкой, что Ан не сдержался. Он трепетал от какого-то странного восторга и нахлынувших на него вдруг чувств, теплых таких… нет, горячих. По пальцам можно было пересчитать, когда Ольбрих первый целовал Кюрша, и каждый раз это было так волнующе и так невообразимо прекрасно, что забыть это было невозможно.- Не выноси мозг, Ханси, — добродушно прошептал Ан, заглядывая в глаза растерявшемуся и одновременно счастливому Кюршу.И для Ольбриха это было самое великолепное открытие за последнее время. Он долгое время хотел делать кого-то счастливым, дарить кому-нибудь свою любовь. И теперь он может это делать. Теперь у него был человек, которого он может осчастливливать.

***Хоть Ан вначале и торопился к Маркусу, чтобы скорее позвонить маме и отчитаться о том, что все хорошо, сейчас ему уже стало как-то все равно. Ему важнее было быть здесь, рядом с Ханси. Это все напоминало дивный сон, и Андре очень не хотел, чтобы он заканчивался. Да даже если и не сон — все равно они совсем скоро распрощаются, потому что завтра уже Рождество, а после него, соответственно, каникулы, которые будут длиться немного больше недели. Но и это уже казалось Ольбриху немалым сроком. Кюрш может менять решения за минуту, а тут у него будет столько дней на раздумья… вдруг он снова надумает, что ему не нужны эти отношения? Андре, как ни пытался себя успокоить, снова стал бояться.- Знаешь, что я вспомнил… — вдруг сказал Ханси, пораженный какой-то мыслью. Ан сразу же напрягся.

- Что?- Я ведь вчера уронил ту полку! И всю посуду там перебил…- Ох, и правда, — покачал головой Ольбрих, однако почувствовав облегчение. Он-то ждал чего-то более плохого. – Надо, наверное, починить? Ну, полку. С посудой вряд ли этот фокус пройдет…- Да уж. И где я теперь только деньги на эту посуду возьму? Пьяный идиот, — Ханси был явно расстроен. – Вчера как-то не задумался о последствиях.- Поэтому не пей больше так много. А посуда… Хочешь, я попробую тебе помочь? Ну, деньгами? — осторожно предложил Андре и успокаивающе погладил Кюрша по руке.- Нет, ни за что, — тут же замотал головой тот. – Ты тут не причем, и мне будет стыдно принимать твои деньги, даже если они у тебя есть.- Но откуда…- Я подумаю. Может, работу найду себе на каникулы. Мне ведь не так много денег на эти тарелки надо, а?- Еще и на пиво.- Ах да… Ну, все равно немного.

- Но тебе точно не нужна помощь?- Ты слишком добрый и снисходительный, Андре, — мягко ответил Ханси. – Со мной надо быть строже. В конце концов, то ведь мои проблемы, не твои. И не надо сейчас говорить, что мы должны решать проблемы вместе. Да, это так, но не в этот раз!Насупившись, Ан несильно ткнул Ханси в бок, отчего тот ойкнул, и, ловко перехватив руку Ольбриха, куснул его запястье.- Эй! Ну, ты и зверь! — возмутился Ольбрих, вырвав руку и с хмурым видом потерев укушенное место.- Что есть, то есть!.. — пожал плечами Кюрш, а затем без всякого предупреждения вскочил с кровати и стал надевать одежду, которую вчера заботливо сложил на стуле Андре.- Ты чего? – вся напускная строгость Ольбриха мигом испарилась, и он, в который раз сев на кровати, с огорченным видом посмотрел на Ханси. – Обиделся что ли?- О да, конечно, Андре, ты ведь смертельно обидел меня, — театрально закатил глаза тот, натягивая на себя джинсы. – Ну, на самом деле времени уже много, надо починить ту полку, извиниться перед консьержем – надеюсь, она не убьет меня раньше, — потом мы пойдем с тобой к Маркусу, а от него сядем на автобус и разъедемся по домам. Хорошо?- Нет, не хорошо, — воспротивился Андре, и, откинув одеяло, решительно вскочил на ноги. Перед глазами сразу потемнело, несчастная голова взорвалась болью, и парень с ужасом понял, что сейчас потеряет равновесие и как мешок рухнет обратно. Ханси, конечно же, сразу же поняв в чем дело, подскочил к нему, и, обхватив руками, прижал к себе.

- Не хорошо в том, что ты сейчас уйдешь, — осознав, что опасность миновала, Ан все-таки продолжил упрямиться, — а что делать мне?- Полежи-ка еще, — серьезно сказал Ханси, глядя Ольбриху прямо в глаза. – Ты бледный очень. Как бы сознание не потерял.- Нет уж. Не потеряю.- Уверен?- Разумеется! Я просто встал резко. А так, я в полном порядке.- Ну, тогда… — Ханси аккуратно довел Андре до ванной комнаты, а потом снова стал рыться в шкафу. Выудив оттуда что-то белого цвета, Кюрш протянул это Ольбриху, и невозмутимо сказал: — Сходи в душ. Я думаю, он тебя разбудит. Да и после вчерашнего… концерта будет хорошо освежиться.Только взяв в руки ?что-то белое?, Андре понял, что Ханси дал ему чистые трусы. Вот теперь он был точно готов потерять сознание. А лучше – просто исчезнуть отсюда и больше никогда не появляться.- Ха… Ханси… — в ужасе выдавил Ан, запоздало прикрыв руками пах: белое пятно на его черных трусах точно никуда не делось. Голова вновь стала кружиться, а лицо и уши словно бы вспыхнули самым жарким огнем.

Как я мог об этом забыть?!Кюрш тут же, все с тем же невозмутимым видом подошел к нему и, обняв, успокаивающе похлопал по спине.- Ничего страшного Андре, это нормально, — прошептал он ему на ухо, но Андре едва услышал эти слова. Затем, сжав Ольбриха еще крепче, Ханси добавил: — Тебе было хорошо, и мне тоже. Тут нечего стыдиться. Даже не смей. Это останется только между нами двумя.Ан ужасно растерялся и все равно почувствовал немалый стыд, и лучшее, что он мог сейчас сделать – это медленно кивнуть.- Т-тебе было хорошо?.. — промямлил он. Кюрш не утрудил себя ответом, а лишь смачно и чуть дольше обычного поцеловал Ольбриха в щеку, оставив на ней влажный след. Андре воспринял это как ?да?, и, поддавшись порыву чувств, таких спутанных, неясных, но сильных, толкнулся лбом в грудь Ханси, отчего тот даже немного отшатнулся.

Ольбрих дрожал, сам не понимая от чего. Может, от страха, может, от стыда, может… от возбуждения. Сейчас сказать наверняка было просто невозможно. Но чем ближе он прижимался к телу Ханси, и чем сильнее обнимал его Кюрш, тем скорее Ан успокаивался, и дрожь постепенно сходила на нет.?Нам ведь и, правда, нечего стыдиться?, — все-таки признал Ольбрих, приходя в себя. – ?Еще ранним утром я был так счастлив, что все это произошло между нами. Я не хочу ни о чем жалеть?.- Что ж… Я пойду в душ, — негромко произнес Ан, наконец, мягко выбираясь из объятий Ханси. Тот улыбнулся и как-то странно посмотрел на него. Как-то… нежно. Андре готов был поклясться, что никогда не видел, чтобы Кюрш на кого-то когда-нибудь смотрел так.

От осознания этого Ольбриху показалось, что его сердце, колотящееся как безумное, сейчас и вовсе выскочит и упорхнет прочь, поэтому, одарив Ханси улыбкой в ответ, Ан на всякий случай положил руку себе на грудь. Стук сердца стал еще ощутимее.- Будь там осторожнее, Андре, — строго напутствовал Кюрш. – Если будет плохо – вылезай и зови меня. Ах, да, вот полотенце… Я буду на кухне, меня не теряй.- Хорошо бы тебя никогда не терять, Ханси, — пробормотал Ан, проводив парня взглядом.Хорошо бы Ханси всегда был рядом, и никто бы им не мешал. Но разве ж это возможно?..***Конечно, все хорошее заканчивается, и очень скоро. Андре показалось, что вот это ?хорошее? закончилось даже быстрее, чем просто скоро. Только ведь была ночь, самая прекрасная ночь в его чертовой жизни, а теперь все, сказка закончилась. Пока он мылся, Ханси починил полку в два счета (он сам не ожидал от себя такого) и даже успел переговорить с консьержем – извиниться, наговорить кучу комплиментов, и все такое в духе Ханси, — а потом собрал свои вещи, чтобы после визита к Маркусу Дорку сразу поехать домой. В итоге, сейчас оба парня вышли на улицу,и направились, как ни странно, на репетиционную базу — Ольбрих вовремя опомнился, что оставил там свою гитару.

Сегодня был превосходный зимний день: снег лежал всюду тонким покрывалом, совсем немного морозило (Ханси, к счастью, додумался одеться потеплее, в отличие от вчерашнего дня), и лучи солнца время от времени игриво выглядывали из-за облаков. В целом, погода была отличной – то, что нужно в Рождество, как считал Андре.Но все-таки, этот чудный зимний день не мог развеять его печали, тяжким грузом лежащие на сердце.- Ты уже знаешь, что будешь делать на каникулах? – полюбопытствовал Ханси, пока Ан медленно, но верно начинал впадать в депрессию от предстоящей разлуки.- А?.. — рассеянно отозвался Ольбрих. – На каникулах? Я не знаю, не могу точно сказать. Наверное, как обычно мы с мамой куда-нибудь поедем…- Ах, ну да, точно… Куда вы крайний раз ездили? – Кюрш был явно заинтересован.- Ну, летом, вот, мы были в Испании, — пожал плечами Ан. Он, конечно, понимал интерес Ханси, и даже жалел, что сам не испытывает такого же энтузиазма по отношению к путешествиям.

- И, разумеется, ты снова скажешь, что тебе там не понравилось? – подсказал Ханси, будто прочитав мысли парня.- Нет, там мне понравилось! Но, вот, само путешествие… все эти перелеты, переезды, смена обстановки... Это было скучно. И утомительно. Впрочем, это всегда скучно и утомительно.- Вот как, — закивал Кюрш, делая вид, что совершенно солидарен с Ольбрихом. – А что, скажем… если бы мы с тобой путешествовали? Только ты и я? Тебе все еще было бы скучно?Андре даже споткнулся обо что-то, настолько почему-то неожиданно для него было услышать это от Ханси.

?Только ты и я??!- Ну… — протянул Ан, совершенно растерявшись. Он как-то раньше даже не задумывался о том, что такое вообще возможно. Всю жизнь он путешествовал только с мамой, ну, может иногда с ее знакомыми и с детьми ее знакомых, но оттого поездки не становились интереснее – совсем наоборот, чужие люди раздражали и надоедали. Один Андре никуда не ездил, даже если бы сильно захотел — мама не пускала, что было неудивительно. Но вот, с Ханси… Это совершенно другое.- Я не могу сейчас ничего сказать, — уклончиво сказал Ольбрих, непонятно от чего начиная стесняться. Может, это было связано с тем, что путешествие с одним лишь Ханси подразумевало то, что они будут везде наедине только друг с другом, что не так часто случается в реальности. Обычно рядом с ними двумя всегда кто-то есть: какой-нибудь из Маркусов, Томен, Дамиан, проклятая Андреа, еще какие-нибудь люди… да кто угодно! А те моменты, когда они оба одни, и им совершенно никто не мешает, не прерывает, не отвлекает, можно, наверное, пересчитать по пальцам. И вот, если они поедут вместе куда-нибудь, то тогда ведь появится просто куча времени, которые они будут уделять только друг другу. И это… пугало.- Вот, если бы мы действительно съездили куда-нибудь вместе, то я бы смог уверенно ответить, скучно это было или нет, — договорил Андре, все-таки взяв себя в руки.- Ловлю тебя на слове, дорогуша, — Ханси хитро улыбнулся. – Даю слово, что устрою нам совместное путешествие, и, более того, ты не посмеешь сказать, что тебе было скучно!Андре невольно улыбнулся в ответ. Энтузиазм Кюрша не мог не заражать его, да и, в конце концов, Ольбрих отлично знал, что с Ханси никогда не бывает скучно, а потому, конечно же, эта его идея уже заранее была обречена на успех.- Я тоже ловлю тебя на слове, Ханс. И уже жду путешествия!