21. Timebomb (1/2)

Мам, я попробовал жизнь, прости, я не был хорош в этомЯ пытался жить, но в конце концов, я просто хочу бытьБольше, чем просто живымДаже если это убьёт меня —Я умираю от желания почувствовать это. Утро добрым не было и в самом деле. Я проснулся на полу, закутавшийся в плед, словно гусеница, чувствуя, как майка липнет к телу, а язык – к нёбу. Еле выпутавшись из пледа, я откинул его на матрас, с которого я, судя по всему, умудрился сползти, и не обнаружил Моиланена. События предыдущего вечера потихоньку заворочались в памяти, и я почувствовал холодок, пробирающийся по спине вверх к моей глупой голове. — Нико? Нико! Он ничего не ответил, и я подорвался с места, тут же ощутив, что мой желудок за такую разминку с самого утра меня совсем не благодарит. — Нико! Моиланен?! Я заозирался по сторонам и тут же направился в сторону репетиционной, словно ноги меня туда несли на автомате. — Господи, ну ты и крикливый, — откуда-то рассмеялся Ник. – Я на кухне, шевели поршнями сюда. Его голос звучал беззаботно, и моя паника немного поутихла. Наконец, зайдя в кухню, я увидел, что Нико курит в открытое окно. Он кутался в халат, а с его волос порой капала вода. Он явно совсем недавно вышел из душа.

— Я не решился тебя будить, — он улыбнулся. – Хотел бы сказать, что ты спал мило, но на деле это выглядело отвратительно. Он гадко засмеялся, и я всё же нашёл силы, чтобы наподдать ему под задницу коленкой, подойдя ближе.

— Пошёл ты, — буркнул я, вытаскивая сигарету из его пачки.

На его шее сиял лишь слегка прикрытый ярко-красный засос, который я вчера оставил. Меня бросило в краску, и я отвернулся, чтобы не пялиться на него. Мы курили вместе, помолчав ещё немного. Нико выглядел полностью довольным жизнью и порой бросал на меня весёлые взгляды, а я же старался унять желание расспросить его о прошлой ночи, но в итоге так и не смог перебороть себя. — А ты… — Да? – Нико тут же с готовностью повернулся ко мне. — Помнишь, что было вчера?

— Конечно, — он усмехнулся. – Я был пьян, но не настолько, чтобы забыть своё имя. — Я, видимо, выпил больше тебя. — Раза в два, — кивнул Нико, затушив сигарету в пепельнице. – Кофе?

— Да. Так что думаешь? — Очень приятно, что ты не даёшь мне делать глупости, — он усмехнулся и включил огонь под чайником на плите. – Я в том плане, что вчера я мог сделать что-то лишнее и хорошо, что ты меня угомонил. — Ты и сам неплохо угомонился.

— Мне кажется, я хотел тебя поцеловать, — Нико задумчиво кинул ложку кофе в кружку и пожал плечами. – Меня по-пьяни, как и всю компашку, видимо тоже тянет целоваться. Я не знал, что необходимо было ответить на эти слова, но в моей душе вновь проснулось то чувство, что так долго не давало мне покоя. На этот раз оно тепло заурчало, требуя, чтобы я обнял Нико, но я замер, сосредоточенно рассматривая тлеющую сигарету в пальцах. — Это ведь ничего не значит? – беззаботным тоном поинтересовался Нико. – Ну, то, что меня тянуло это сделать? — Да всё в порядке, — я улыбнулся его спине, проследив, как по шее скатилась и исчезла в ткани халата капля, собравшаяся на прядке волос. – Это… Вполне стандартная ситуация. Нико усмехнулся и налил кипятка в мою кружку.

— Молоко совсем скисло, так что придётся тебе пробуждаться крепким кофе, — Нико протянул мне кружку и я, взявшись за неё, дёрнулся и посмотрел в его глаза. Мне очень хотелось увидеть, какие эмоции на самом деле он вкладывал в свои вопросы, но взгляд Нико остался непроницаемым. Он улыбнулся, заметив, что я немного завис, и громко щёлкнул пальцами. — Придурок, — усмехнулся я. – Спасибо за кофе. — У тебя сигарета сейчас на пол свалится, — Нико кивнул на мою руку, и я, опомнившись, принялся тушить окурок. Признаюсь честно, мне было очень странно от того, как началось это утро. Стоя под струями прохладной воды в душе, куда я ушёл почти сразу после кофе, я обдумывал всё произошедшее на трезвую голову. Мне одновременно нравилась и совершенно не нравилась реакция Нико на происходящее. Он определённо зрело реагировал на это – я не мог отрицать такую мысль. Однажды мы едва не разосрались из-за одного-единственного поцелуя, который я позволил себе, думая, что до конца моей жизни остались считанные минуты. Тогда его реакция была куда болезненнее. Мне было стыдно за то, что я причинил ему столько неприятных ощущений и заставил томится в раздумьях, но вот на этот раз… Он явно не выражал никакого дискомфорта. Мне из-за этого было в разы легче и тяжелее одновременно.

К моему удивлению, ?тяжесть? я ощутил не только в сердце, пока перебирал воспоминания о прошлом вечере, но ещё и внизу живота. Я упёрся рукой в стенку душа, убирая мокрые волосы с лица назад, и просто закрыл глаза, откинув голову назад, и подставляя низ живота под струи воды. Немного погодя я переключил её на более тёплую и замер, лениво перебирая мысли в голове. Одна из них никак не хотела меня покидать – прикосновение к нежной коже, сбившееся дыхание, словно с ним на самом деле это было впервые, его близость, смех, губы… Чёрт, я ведь однажды его поцеловал и это было действительно сладко.

Я судорожно вздохнул и почти бездумно опустил ладонь вниз. Почти сразу в дверь раздался громкий стук, и я едва не подпрыгнул. — Будешь яичницу на завтрак? – Нико старался перекричать шум воды. — Да! — Хорошо.

Едва он удалился, как до меня наконец дошло, что я делаю, и я тут же принялся смывать остатки мыльной пены со своего тела, стараясь не пускать в голову мысль о том, что мне хотелось сделать.*** Я удивлялся тому, как всё потихоньку начинало входить в норму. Мы составили график репетиций на неделю: вторник и оба выходных были обязательными, добавочным днём была среда, но мы сомневались, что потянем четыре репетиции в неделю из-за обилия учёбы.

Из-за выпускного курса почти всё, чем мы занимались на учёбе, усложнилось в разы. В программу вошло какое-то слишком суровое повторение предыдущих курсов и в итоге пару занятий лично мне пришлось повторять на пару с Йоонасом, потому что сам я не смог найти ни записей в своих тетрадях за второй курс на эту тему, ни восстановить хоть что-то в памяти. Осень обещала быть очень суровой, но на улице как назло несколько недель к ряду стояла отличная погода. Больше всего мне хотелось вытащить из гаража свой байк, завести его и мчаться на нём вдаль по ещё сухому асфальту, навстречу закатному солнцу, которое будет ласково пригревать мои плечи через кожаную куртку… Но это всё были лишь мечты, хотя бы потому, что мой байк был хромой лошадкой – с тех пор, как я последний раз участвовал в неофициальных гонках, мои руки так и не дошли его починить.

Я часто вспоминал, что именно гонки свели меня тогда с Мики. Ненавистное, неприятное воспоминание, которое порочило суть этой свободы на двух колёсах и рёва железного зверя. Мне бы хотелось иметь что-то другое в памяти, не такое отвратительное, что бы связывало меня с чувством окрылённости и полностью исключало заслуженность Мики в этом деле.

Наверное, именно поэтому, когда в пятницу вечером я добрался на автобусе домой – мы всё ещё не смели рисковать своими жизнями, шатаясь по городу, а Порко не собирался подрабатывать таксистом – я первым делом направился именно к своему гаражу. Что приятно – это место больше ассоциировалось теперь с Нико и нашими тренировками, а не с моим суровым и заброшенным гнездом, в котором я предавался отчаянию и порой – алкоголю. Сдёрнув брезент, закрывавший мой байк, я вдохнул, казалось бы, тонну пыли и уставился на моего железного друга. Придётся здорово повозиться, чтобы сделать с ним что-то адекватное и хоть как-то привести его в порядок, подумалось мне.

Именно поэтому весь оставшийся вечер я провёл в гараже, пропустив ужин и разрядив телефон музыкой. Я не очень хотел идти домой за зарядным устройством, поэтому просто смирился с тем, что теперь меня окружала тишина, а не музыка Linkin Park. Мне пришлось включить дополнительную подсветку носом, потому что руки мои были в мазуте, а сам я пытался оттереть совсем небольшие капли крови с грязных спиц. В таком согнутом и сосредоточенном положении меня застал громкий и настойчивый стук в дверь, заставивший меня вздрогнуть и замереть, словно дикого зверя, который вдруг услышал охотников. Первобытный инстинкт кричал, чтобы я не двигался и сидел на месте с замызганной тряпкой в руках, запоздало понимая, что, если бы меня искал отец, – он бы вошёл без стука, как в принципе и мать, потому что у них были ключи. Свет явно выдавал моё нахождение здесь, но сам я показываться не хотел, как и подходить к окнам. Кто-то забарабанил в дверь снова, а я прикинул, сколько времени сейчас на часах. Наверняка уже перевалило за полночь. Стало как-то не по себе, но и трусом прослыть не хотелось. За дверью раздались голоса, и я наконец поднялся, вытирая руки тряпкой и подходя к ней поближе.

— Ну и кого принесло? – безэмоционально поинтересовался я у двери, прогибаясь в спине и чувствуя, как хрустят позвонки. Тело успело затечь от неприятной позы. — ХОККА, НЕМЕДЛЕННО ОТКРЫВАЙ ЭТУ ЧЁРТОВУ ДВЕРЬ!

Я швырнул тряпку на пол и открыл замок, распахивая дверь сразу же, едва поняв, кто же был за этой дверью. На Олли в этот момент не было лица. Я никогда не видел его таким бледным, казалось, что его осыпали мукой, настолько неестественно он выглядел в искусственном свете моего гаража. На улице было чертовски холодно и уже виднелись звезды, а на нём была не застёгнутая куртка поверх футболки. Всё это меня просто вогнало в ступор. — Что… — Почему ты не отвечаешь на мои звонки?!! – он забарабанил руками по моей груди, и я охнул, перехватывая его запястья почти по инерции, только потом вспомнив, что мои руки были охрененно грязными. — Он сел! Да что, чёрт возьми, случилось? — Йоонас. — ЧТО?! — Йоонас пропал, — Олли запустил пальцы в волосы, едва я отпустил его руки, и уставился куда-то в пространство. – Мы переписывались с ним весь вечер, повторяли историю музыки, а потом он сказал… Сказал, что сейчас отрубится и решил сходить в магазин за энергетиком, его не было в сети… Долго. Я запаниковал, позвонил на домашний – взял Ханнес, сказал, что Йон ушёл, оставил машину… Два часа прошло, он так и не вернулся… Я приехал к нему на последнем автобусе, искал, но ничего не нашёл, Йоэль, что-то случилось, я знаю!!! Его нет уже чёртовых три часа, нигде!

Я почувствовал, как неприятный и сковывающий холод словно разлился по всему моему телу. В любой другой момент до того, как парни из-за меня вляпались в эту ебучую ситуацию, я бы похлопал Олли по плечу и сказал, что Йоонас с кем-то зависает на тусовке, но сейчас, когда нервы и так были натянуты до предела, я испугался как никогда.

— Ты говорил с его родителями? – я схватил Олли за руку и поволок за собой из гаража. — Нет. — А с Ханнесом после?

— Я звонил ему пока стоял и барабанил в эту чёртову дверь! – истерически ответил Олли.

— А парни? — Томми с Эммой, — дрожащим голосом отозвался Матела, — Халметойя с тусовкой вообще в Тампере. — А Нико? – новый ледяной камень ухнул в мою грудину, когда я задал этот вопрос. Я понятия не имел, куда я тащил Олли, но если бы мы остались стоять на месте – я бы сошёл с ума. Иллюзия движения придавала хоть какое-то чувство приближения к цели. — Не знаю, он написал что-то, я уже не помню, — Олли вдруг вцепился в моё запястье и с силой, которой я от него не ожидал, развернул меня к себе. – Это они? — Я не знаю, — хрипло выдавил я. – Надеюсь, что нет. Я почти уверен, что нет. Зачем им Йоонас?

— Конечно, их же звёзды мечты вы с Нико, — голос Олли сорвался. – Прости, я не могу, у меня крыша едет, я не знаю, что делать, я… — Заткнись.

Я застыл на месте и наконец принялся хоть что-то обдумывать. Наметывать какой-то план. Мы не сможем искать его по телефону – это бессмысленно обзванивать каждую живую душу в Оулу. Нам нужна возможность передвигаться по городу… Чёрт возьми. — Возьмём машину моего отца. Они с матерью уже спят, всё будет в порядке, — я потащил за собой Матела к другому гаражу и, набрав код сигнализации, распахнул его. Внутри я нырнул рукой в один из ящиков для инструментов и достал оттуда запасные ключи. Отец не будет счастлив, что я брал его машину, но другого выхода сейчас не было. Я запоздало вспомнил, что мой разряженный телефон остался в гараже, но мне уже было плевать. Кое-как вытерев руки о штаны, я распахнул дверь машины и сел за руль. Олли, не мешкая, занял место рядом со мной и громко хлопнул дверью. — Всё будет хорошо. Я вырулил на трассу и ударил по газам, несясь к дому Порко. Это и так не отнимало бы много времени, но мне было откровенно начхать на безопасность и здравый смысл, поэтому я нёсся окольными путями и как только мог старался добраться к нему быстрее. Мы молчали всю дорогу, лишь Олли нервно скрёб ногтями кожаное сидение, но я даже не пытался его остановить. Как и было ожидаемо, мы не нашли ничего, что указывало бы на присутствие Йоонаса в окрестностях. Ханнес уже, казалось бы, готов был послать Олли нахуй, но Матела явно было похер на такие вещи, как элементарная вежливость в этой ситуации. Он будто не верил, что такой чёрствый кусок говна, как Ханнес, позвонит ему, если его нелюбимый младший брат возникнет в поле зрения. Мы скатались до всех возможных магазинов, которые работали допоздна и были в шаговой доступности. Их оказалось не так много – Оулу засыпал очень рано. Ничего. От отчаяния уже начинали закрадываться нехорошие мысли. Совсем не те, что каждый из нас хотел бы слышать в голове. — Где он, где он, где он… — Олли бился головой о приборную панель, пока я дрожащими пальцами прикуривал очередную сигарету.

— Я хочу попробовать найти Мики. Но не хочу подставлять тебя под удар, — выдохнул я. — Нет. Я поеду с тобой. Куда угодно, — резко оборвал меня Олли. – Ты уверен, что это связано с ним?

— Нет, но я предполагаю худшее.

— Может быть, в полицию?

— После. Давай я всё же отвезу тебя домой?

— Нет! – Олли толкнул меня в плечо и посмотрел на меня ясными синими глазами, которые в темноте казались просто чёрными. — Хорошо… — я завёл машину и выехал на трассу, поворачивая на север. Матела молчал. Он редко задавал лишние вопросы в принципе, но сейчас он прекрасно понимал, что любое замечание может лишь подлить масла в огонь. Лишь сосредоточенно смотрел на дорогу вместе со мной и сидел, как по струнке, ровно.

Знал ли я куда ехать? Нет. Места как такового у Мики никогда не было, мы не собирались в определённом здании или забегаловке. Он обычно менял локацию по своему желанию, но места, в которых он с компашкой появлялся чаще всего я знал наизусть. Дело было в другом – я понимал, что очень глупо суюсь в самое пекло, совсем не подготовившись и повесив на себя ответственность за ещё одну жизнь. Что казалось Матела – он был как дикая кошка, когда дело касалось тех, кого он любил. В нём было сейчас столько отчаяния, что мне бы и силком невозможно было вытащить его из машины и отправить в безопасное место. Он сам больше был небезопасен.

— Куда? – коротко спросил он, заметив, что я вырулил на окраину. — Есть пара мест. Если… Если не дай бог Йоонас у них, они не будут сидеть в баре или шляться по пивнушкам.