Глава седьмая: Стрелок (1/1)
30.17.1750 от Прибытия (70.03.648 от Драккенхоума). Наконец, кое-как наполнив желудок и обогревшись, Иван очень осторожно?— чтобы не спугнуть внезапное везение?— улыбается. В конце-то концов: если подумать, вылазку даже можно считать успешной. Их приказ?— убрать одного из вражеских командиров. Не то чтобы отряд справился, но командир-то в итоге мёртв. А отряд?— побит, изранен и измотан, но всё-таки жив. И всё благодаря этому странному существу по имени Льдинка. То был один из тех моментов, которые запоминаются на всю жизнь. Их обнаружили, и вдесятеро превосходящая толпа фагов погналась за отрядом. Что самое обидное: их командир был в первых рядах, и у Ивана была прекрасная возможность его убить. Если бы он только мог прицелиться как следует… Но чтобы прицелиться, надо было остановиться. А остановка означала смерть. Следующие несколько минут, наполненные паническим бегом и беспорядочной пальбой, полустёрлись из его памяти. Вновь его память обостряется на том моменте, когда огромное вонючее жучело нависает над ним. Иван споткнулся и упал, он слишком измотан, чтобы хоть что-то ему противопоставить. —?Колобок-Колобок… я тебя съем… —?злорадно рокочет чудище. Какой ещё к чёрту Колобок?! Иван выставляет вперёд меч. Он уже не видит некрофага: он видит гордые шпили Успеха, нестерпимое сияние драгоценной руды и лицо любимой Юдифь. А потом два быстрых сияющих росчерка пересекают торс чудища крест-накрест: с секунду оно ошалело смотрит на истекающее кровью тело, а потом?— буквально разъезжается на ровные куски. Пелена спадает с глаз стрелка. Он привстаёт и оглядывается: отряд не бросил его, все четверо стоят в нескольких метрах за ним, на лицах написано изумление. Иван снова оборачивается вперёд. А там, между обезумевшими без командования фуражирами, мечется бело-оранжевое пятно, и слышится мелодичный звон клинка, разрубающего кости и плоть, словно пустой воздух. Отряд восстаёт духом и переходит в контратаку. Иван закуривает трубку и смотрит на Льдинку. Краткий пересказ истории её народа дался девушке тяжело: только вспомнить, с каким надрывом она говорила о пришествии Бесконечных… Летящие, Бесстрашные, Гордые, Крылатые, Яркие, Прекрасные. Да, Льдинка действительно очень красива: но скорее как диковинная статуэтка, чем как женщина. До войны Иван работал резчиком, да так увлечённо, что до сих пор подспудно думает обо всём, что видит: кем, чем, и из чего это вырезано. Плавно очерченные бёдра, точёная талия, аккуратная грудь?— всё это прикрыто необходимым минимумом одежды. Но на этом сходства заканчиваются. Лицо девушки представляет собой то, что было бы, если бы создателю этого мира пришло в голову сделать летучих мышей симпатичными. На узком заострённом лице резко выделяются аккуратные каплевидные ноздри и большие раскосые глаза. Лицо, как и всё тело, покрыто короткой белой шерстью, кое-где пересечённой оранжевыми отметинами. Голову венчают большие острые уши. ?Кость. Тонкие резцы. Работал профи.??— автоматически думает Иван. Но самое интересное?— у неё за спиной: шесть тонких крыльев, вместе составляющих форму крыльев бабочки. По виду, вроде бы, костяные. И самое удивительное: не прикреплены к телу вообще никак?— просто висят в воздухе в нескольких сантиметрах от лопаток. Льдинка сидит на коленях и задумчиво смотрит в пламя костра. —?Ты как, в порядке? Льдинка не поднимает глаз, но едва заметно улыбается: —?В Трепетном Горькое долго, беснуясь, пребудет, Но не исчезла Та, Что Умирает Последней. Стихосложение считается у Хранителей почётным занятием. Все они знают хотя бы азы, и многие?— сполна испили мёда поэзии. Аллайи же?— думает Иван?— этим мёдом, похоже, питаются. Похоже также, что особое значение придаётся и размеру стиха: по крайней мере можно судить, что для особо грустных моментов применяется пятиударный стих. Или для особо эпических: Иван дал себе честное слово разобраться?— это же интересно. И потом, что это за язык такой?— без существительных? А было ли то, о чём она говорит, на самом деле? Многие народы склонны приукрашивать своё прошлое: у Хранителей, например, ходит легенда о том, что они родились высоко-высоко среди звёзд. В Подгороде, откуда он сам родом, этой версии придерживаются особо?— подземная часть населения Успеха не спешит принимать новое. В любом случае Льдинка в свой рассказ верит. А значит, алайи считаю себя истинными хозяевами планеты: тут-то и начинаются проблемы. Потому что хозяином Ауриги себя считает каждый второй. Некрофаги, и их неутолимый голод; драккены с этой их ?крылатой демократией?; двуличные владыки Праха… да мало ли кто ещё? А теперь ещё и алайи. Да, они действительно прекрасны, удивительны и храбры. Но имеет ли это значение, если в один прекрасный день они могут стать врагами? И вообще: кто они? Где они? Сколько их? Что тут делает Льдинка? Ну, с этим, положим, всё ясно?— она разведчица. Но что остальные? —?Что ж, это, конечно, всё здорово, но что ты тут делаешь? Девушка оживляется: как-будто она и сама уже собиралась рассказать. —?Льдинку послал сюда Яркосиятельный Ксойос Праведный, Мудрый. Послал проповедовать, славить: Славить пред Многими мудрую Мать-Ауригу, Славить Прекрасных, Крылатых, что скоро прибудут. —?А-а-а, так ты посол! Ну что ж, тогда у меня для тебя хорошая новость: наша задача выполнена, и мы возвращаемся в стан. Путь займёт два дня, выходим на рассвете. Это согласуется с твоими планами? —?Льдинка конечно же хочет присутствовать рядом! —?радостно восклицает девушка.?— Сильные, Стойкие, Умные Льдинке да внемлют: Крепкая, Долгая нынче нужна очень сильно, Чтобы спасти величайшую Мать-Ауригу. Окончив свой дозор, Иван ложится спать, но ещё долго он не может заснуть: его мучают мысли о будущем. Ему не нравится быть втянутым в большую политику. Конечно, на первых парах всё это звучит отлично: здрасьте, мол, я вся-такая Красивая, Храбрая, Эксцентричная, давайте дружить. Ах, если бы всё было так просто… но ничего и никогда не бывает просто.