Глава 2. ?Граф Монте-Кристо — Эдмон Дантес? (1/1)

В самом начале была тьма, через которую не пробиться… Туманное пространство, в которое не проникал тёплый свет. Капанье воды, сырость холодного камня и глухая тишина, которую не нарушить даже самыми отчаянными криками. Подобие тюрьмы, из которой не выбраться, не вырваться, не сбежать. Такое знакомое и привычное чувство принятия бытия и одновременно отчаянной борьбы. Но однажды на место страха перед неизвестностью пришло безнадёжное смирение. А вместо множества вопросов?— чёткое осознание того, что я не знаю себя и свою прошлую жизнь. Что это за место, где я думаю и чувствую, но не существую как личность? Тюрьма… Тёмная, мрачная и холодная, поглощающая и без того тревожное сердце. Здесь отсутствовало ощущение времени, и какое-либо постороннее присутствие. Только бесконечная тишина во тьме, в которой ты постепенно растворяешься, становясь единым целым с подобием пустоты. Я считал, что потеря себя ведёт к отсутствию боли и сожалений, но это также и лишение ярких моментов, за которые цепляется человек. Сердце отреагировало на эти мысли глубокой ноющей болью, кажущейся такой знакомой и привычной. Поэтому я и оказался здесь, чтобы окончательно всё забыть? А дальше… А дальше либо бесконечное скитание во тьме в поисках надежды, либо становление её частью, оканчивая всё. Отголоски недавней боли до сих пор отзывались в моём сердце. Насколько же сильно была изранена ошибками прошлой жизни эта потерянная душа? Есть ли путь к исцелению, и стоит ли она этого? Нет… Находясь здесь, я осознал, что тюремная тьма вокруг не сравнится с разрастающейся пустотой в душе, которую самостоятельно никогда не заполнить. Осталось только закрыть глаза и окончательно утонуть в беспросветном пространстве, смиренно принимая его.—?Не делай глупостей, мой друг! Он скоро придёт… —?этот строгий и низкий мужской голос прозвучал не в стенах тюрьмы, он словно призывал из глубин меня самого, являясь скорее внутренним голосом, нежели отдельным человеком. Он выбил меня из колеи…—?Кто ты? Пожалуйста, объясни мне всё… —?я кричал, что есть сил, искал его везде, где только мог, пытаясь дозваться… Но тишина поглощала всё вокруг. Он полностью исчез, так же резко как и возник, не оставив ни следа своего появления,?— Не бросай меня! Этот голос… Он окончательно ушёл, я чувствовал это. Он был таким знакомым и родным, словно свой собственный. Такой глубокий и опасный, но я почему-то решил ему довериться… Нет, даже не так?— я хотел ему верить! ?… Мой друг! Он скоро придёт…?. Я поверил этим словам, ведь ощущал, что в это верит и моя потерянная душа. Если есть человек, что готов спуститься в глубины холодной темницы, то он стоит того, чтобы его ждали. Неизвестно сколько прошло времени с данной мысли, но постепенно ко мне стали пробиваться посторонние шумы. Поначалу много… Такие, что не разобрать, а затем проявились чёткие и отдельные слова. Я слышал юношу?— такой приятный звонкий голос, в котором прослеживаются различные эмоции. Он тянул, манил за собой… Этот человек точно был частью моей прошлой жизни, но я не мог за него ухватиться: ни уйти за ним, ни подпустить ближе. Однажды я узнал его имя?— Альбер… Такое светлое и красивое… Альбер де Морсер; какое-то время он часто называл его, используя различные интонации. Меня же он звал ?Граф Монте-Кристо?…Странно, что я совершенно не ощущаю единства с этим именем, но одновременно чувствую, что оно связано со мной и этим мальчиком… Значимо для нас обоих. Он приходил ко мне всё чаще, рассказывая обо всём, и так же резко исчезал, обещая вновь вернуться. Его звонкий голос разносился вокруг, заполняя тишину яркими вымышленными пятнами, которые приносили в мою душу временный покой и умиротворение. А я не мог его отблагодарить, да даже просто ответить дальше мыслей в своей голове… Тишина этого пространства не позволяла желаниям пробиться. Я начал бояться, что он больше не придёт и окончательно исчезнет. Как тот строгий голос, что был до него… Но вместо этого тревожного чувства ко мне пришли новые эмоции и ощущения. Я стал хоть и отдалённо, но ощущать его мягкие прикосновения, а также отчётливей слышать откровенные признания. Затем уже каждая ласка отзывалась на моём теле нежным теплом и светом, игнорируя сырую темноту вокруг. Приятно и одновременно мучительно больно… Со слезами, до хрипоты в голосе, но Альбер продолжал настойчиво звать ?Графа?, сопровождая свой зов признаниями в любви.Если это моё имя, почему я не могу вспомнить себя или тебя? Во мне закралось подозрение, что, возможно, я являюсь всего лишь заменой, а не нужным для него человеком. Но я всё равно безумно желал этой любви?— такой ласковой и всепоглощающей… И очень хотел, чтобы его зов и каждое прикосновение принадлежали только мне одному. Я снова в тупике, из которого не выбраться, ведь не могу ему ответить и как-то поделиться хотя бы частичкой себя. Нет… В тупике оказался не только я?— сейчас в ловушке мы вместе.Альбер, стоит ли мне всё закончить, чтобы освободить тебя? Я утягиваю твою светлую душу за собой в мрачную тишину всё глубже, не давая двигаться дальше… То, что мне теперь не дано, ты ещё можешь сделать!—?Граф, пожалуйста… Прошу! Вернись ко мне… Снова зов… И это когда я уже принял окончательное решение тебя отпустить? Альбер… Ты вновь напоминаешь мне, что хотя бы на время, но я нужен тебе. Что же станет с тобой, если никого рядом не останется? Эдмон… Эдмон… ЭДМОН… Эдмоооон… Эдмон Дантес! Сколько разных голосов… ПРЕКРАТИТЕ ЗВАТЬ МЕНЯ! Меня? Я… Я?— Эдмон Дантес! Воспоминания мгновенно вернулись с этим именем, вливаясь бурным потоком: счастливые и мучительные, светлые и болезненные… Такие волнующие и желанные мечты в один момент превратились в предательство и отмщение. Счастливый конец!