Сессия первая. (1/1)
Ты дрожишь. Очень глупо смотрится.Полумрак темницы, обволакивающий дурман древнего ужаса, пронизывающие сыростью стены и блеск цепей. Чёрный бархат кровати высасывает всю возможную нежность, заставляя сердце биться чаще, предвкушатьстрадания.И ты, неловко краснеющий, нервно поправляющий фуражку Мастера. Хотя какой из тебя Мастер.
Чёрный мундир сидит на тебе, как влитой, подчёркивая стройную фигуру и фарфоровость белой кожи. Выкрашенные в чёрный волосы едва щекочут кончиками плечи. Твои глаза отразили в себе летнее небо, райское, чистое. На скулах алый румянец. Мне кажется, из-за него я и выбрал тебя.Я не понимаю, что ты делал на том манче, среди настоящих Мастеров, похожих на скульптуры изо льда. Ты смущённо разглядывал присутствующих, и даже приглушённый свет не мог скрыть дрожь твоих пальцев, вцепившихся в стек.Мне не нужна была зависимость, я не искал чувств. Я пришёл туда за унижением. Мне нужен был человек, способный растоптать меня. Почему тогда я выбрал тебя?Почему ты согласился на этот контракт?
Я же вижу, это твой первый. - Встань... к стене. – скомандовал ты, сглотнув.Я подчинился. - Подними руки… Ничтожество.Меня чуть кольнуло. Но твой неуверенный голос всё портит.Ты сжал мои запястья, приковал к одному из колец в стене, ногойударил по моим щиколоткам, ловко заставляя расставить ноги. Рука прошлась по бедру, затянутому в кожаные штаны, проверяя стойку.Я опустил голову между локтей, ожидая, что сейчас посыплются удары. - Почему не начинаешь?Я расслышал, как ты испуганно ойкнул, но собрался. - Молчи. Раб. – отчеканил. - Не называй меня рабом. Это было в контракте. Мальчик, псина, слуга… Только не Раб. - Аа, прости. – извиняющийся голос.Я сжал зубы.Ты не Мастер. Нет, тебе далеко до Мастера. Но и я не Раб. Раб всегда поневоле. Рабы это военные трофеи, купленные люди, никто по своей воле не становится рабом. А я твой пёс, потому что хочу этого. Я хочу лизать твои сапоги, извиваться под их ударами, потому что это Ты. Хозяин, которого выбрал я.
Удар, я выгнулся. Ты выбрал бычью плеть. Спасибо, это больнее. - Ты ничтожество. – Фальшиво.Новый удар, я выгнулся, чувствуя горящую полосу на коже, будто прижали раскалённый прут. - Мразь, червь, ты – ничто. – в голосе появляется брезгливость.Холод. Настоящий Господин всегда холоден. Как готический замок изо льда. Мастер не испытывает чувств. Тем более, жалости к таким червям как я, которым боль доставляет удовольствие. Не просто боль. Унижение. Подтверждение вины, наказание. Мне нужно наказание, я хочу получить искупление через боль. Не надо смотреть на меня как на человека, я не человек. Я мразь, рождённая по ошибке, меня нельзя прощать, всё, что ты можешь сделать, наказать меня. Устроить ад на земле. Темница, маленький мирок, отделённый от остальных, место, где я хочу сконцентрировать свою вину и своё искупление. Это не реальность, это клетка моей души. Боль всё сильнее, но я всё-равно чувствую ожидающий взгляд на исполосованной спине. Ты ведь жаждешь стоп-слова? Ты хочешь, чтобы я произнёс его?
Rot.
Ты так косишься на мой профиль, что даже если я попытаюсь произнести что-то другое, ты остановишься, приняв это за желанное «Rot». Ты сильнее стискиваешь рукоять, давя из себя эту надежду.Несколько быстрых ударов, крест-накрест, символ искупления грехов на коже, я застонал, сжимая кулаки. - Ты переполнил свою чашу грехов, мальчик.
Твой голос всё холоднее, отстранённее, ты заковываешься, умираешь.Неожиданный удар под коленку, я повис на наручниках, больно стукнувшись грудью о стену. - Прах. Жалкий слизняк. Ты думал, ты человек? Обезьяна. Похотливая обезьяна. – чистый голос, мелодично красивый, но безжизненный. Прекрасный, как засушенный цветок.Я чуть не засмеялся, ширинка начинает жать. Как такой неумеха за такой короткий срок меня возбудил?! Что ты скрываешь в себе, голубоглазый ангел?Я начинаю понимать, почему ты выбрал путь Господина. Ты талантлив, безумно талантлив. Даже спиной я чувствую исходящий от одежды холод. Куда делся невинный румянец? Как глубоко ты спрятал того ангела, что я встретил?- Mein schmutzig Hund. – ты даёшь мне имя.Почему ты бьёшь так больно? Ты разозлился? За что? Потому что я не остановил тебя?
По груди разливается отпущение. Новые удары, сильнее, ты меняешь плети: флоггер, арапник, снова бычья, она чуть обвивает мой торс, заставляя скулить от боли, биться на цепи.Твои слова будто вколачивают в меня гвозди, ты выливаешь на меня всю грязь, которую я заслужил.Ты меня ненавидишь.Теперь я вижу. Сквозь помутнённый агонией физических ощущений рассудок. Я чувствую. Ты не верил. До последнего не верил, что такие как я существуют. Ты думал, это игра? Думал, мы, как пара заправских актёров, изобразим боль? Отношения хозяина и раба? Но мы не реконструкторы и не ролевики. Рад, что ты понял.Кажется, я начинаю плакать, стонать слишком похабно, к лицу прилил лихорадочный румянец, я рвусь с цепи, будто уже против, будто мне и вправду страшно, как если бы я был нормальным. Вот это чувство. Животный страх, очищающий, болезненный, унизительный. Как боль верного пса, избиваемого хозяином.
Бей! Бей сильнее! Убей меня, изнасилуй! Принуди, растопчи! Я твоя псина! Накажи! Это моя эйфория. - Ты падаль, mein schmutzig Hund. Ты заслужил боль.Последние удары, агония захлёстывает разум, но я не кончил. Это тоже часть моего наказания. У нас ещё будет время, мы связаны «игрой на острие», мои мучения – твой выбор.Звякнули наручники, я свалился на пол, болезненно восстанавливая хриплое дыхание. Меня окатил презрительный взгляд голубых глаз. Когда-то чистых, как небо, непорочных, как у ангела. Ты строг, как учитель, холоден, как сталь. Я вижу Мастера. Мастер родился. Мне больно. Неужели тот, кто сломал твои крылья – я?В груди закипает новая вина.
Ты хлопаешь дверью. До следующего визита. У нас впереди неделя, Мой Господин. Мы снова встретимся в этой темнице, чтобы убивать друг друга через удовольствие.