Глава 20. Пунш "лимонный" и погоня со стрельбой (1/1)

Шарапов.Кира сидела на высоком вертящемся, словно сиденья у пулеметной турели, табурете, и я невольно залюбовался ее изящным изгибом спины, затянутым в темно-зеленую ткань, тонкими запястьями, выглядывающими из узких рукавов платья, светло-рыжими уложенными в кудри волосами. И совершенно некстати вспомнил, как она шипела и тихо материлась, когда девочки из наружного наблюдения накручивали ее волосы на металлические щипцы.- Ты чего так смотришь? – она удивленно вскинула брови, поворачиваясь ко мне на этом ?турельном? сидении.- Любуюсь, - совершенно честно ответил я, - и жалею, что на две наши засаленные сотни я могу тебя разве что кофе угостить.Кира обнажила жемчужно блеснувшие зубы в улыбке, собираясь что-то ответить, но тут, стуча каблучками, появилась буфетчица.- Добрый вечер, добро пожаловать, - с приветливой улыбкой проговорила она, - что будете пить? Коньяк, вино, водка, коктейль, пунш.У нее были светленькие, выщипанные в нитку брови, волосы, уложенные в крендельки, стягивала тонкая сеточка с мушками.- Добрый вечер, - я ответил на ее улыбку, - вы нам, пожалуйста, кофе налейте, и меню дайте.- Меню в обеденном зале, а у нас карточка, - гораздо менее дружелюбно сообщила она, - может быть, возьмете коктейль для своей дамы?- Как вы можете предлагать даме коктейль? Только чистый спирт, - промурлыкала Кира, чем ввела буфетчицу в легкое замешательство. – Кофе нам принесите, пожалуйста, - добавила она, явно сдерживая смех.- Ты что, пьешь спирт?! – уточнил я, когда разобиженная буфетчица уплыла варить нам кофе.- Нет, - фыркнула Кира и добавила тихо, - я пью вино и виски, которого тут еще долго не будет. А про спирт, это из Мастера и Маргариты Булгакова. Когда опубликуют, почитай обязательно, я эту книгу очень люблю.- Ты только не пугай буфетчицу своими цитатами, - шепнул я и, не удержавшись, мягко провел кончиками пальцев по ее щеке, поправляя за ухо выбившуюся их прически кудряшку.Народу в зале постепенно становилось все больше. Я заметил за одним из столов Жеглова, а рядом с ним Соловьева! Этот-то что здесь забыл? А потом сообразил, что Фокса тот видел прямо в лицо. Глеб словно почувствовал мой взгляд – чуть обернулся, подмигнул, мол, пусть хоть так делу поможет.- Вот ваш кофе, и ваша карточка, - я перевел взгляд на буфетчицу. Кира приняла из ее рук маленькую фарфоровую чашечку с кофе, вторую подставила мне, а я забрал протянутую карточку, но краем глаза посматривал в зал.- Что-то еще будете заказывать? – поинтересовалась буфетчица. Я снова на нее взглянул – лицо у нее было вытянутое и постное, без следа прежней приветливости.- Конечно, - с непривычными томными нотками проговорила Кира. Потянулась ко мне, скользнув ладонью по плечу, отчего от груди к низу живота пробежала горячая волна, и одновременно заглядывая в карточку. – Пожалуйста, м… пунш ?лимонный?. Или хочешь шампань-коблер, Володенька? – промурлыкала она мне в ухо.- Пунш вполне подойдет, - наверно, слишком поспешно подтвердил я, едва не присвистнув от цены неведомого шампань-коблер. И когда буфетчица снова уплыла, растерянно уточнил у Киры: - ты чего это?- Я соблюдаю легенду, - с усмешкой сообщила она, - мы ведь не два пионера, которые пришли в кино на утренний сеанс.Вместо ответа я пригубил кофе. Не говорить же ей, в самом деле, что ее соблюдение легенды очень отвлекает меня от наблюдения за залом.Народу становилось все больше, все громче и веселее взвизгивал джаз. Я пил сладковатый пунш и старался не вдыхать ароматы блюд, что проносили мимо меня с кухни. Мясо, рыба, замысловатые гарниры. Особенно мне понравился сочный кусок баранины на косточке. Но приходилось терпеть – мы ведь с Кирой до этого якобы плотно поужинали в другом ресторане, а сюда так, кофе попить заглянули.

Люди все приходили- офицеры с женщинами, причем некоторые из этих офицеров к моему тайному раздражению, поглядывали на грациозно восседавшую на табурете Киру, какие-то хорошо одетые граждане, и граждане неприятные и нервные, очень похожие на спекулянтов. Жеглов тоже смотрел на зал, уперев подбородок в кулак, и, судя по его глазам, явно мечтал проверить у всех этих граждан документы. Когда я уже почти уверился, что сидим мы здесь зря, и Фокс сегодня сюда так и не явится, мимо меня прошел высокий мужчина в форме без погон и остановился в паре шагов, оглядывая зал. Я видел его породистый профиль и, главное, видел Орден Отечественной войны.- Это он, - прошептал я, нарочно опустив голову так, чтобы, даже случайно обернувшись, Фокс меня не заметил.КираШарапов склонил голову, одновременно напрягаясь, словно сжатая пружина. Кира улыбнулась, мол, поняла, и повернулась к Володьке, чтобы прикрыть его от взгляда Фокса. Позади простучали колеса тележки, и к ним подкатилась буфетчица.- Добрый вечер, Евгений Петрович, - проговорила она приветливо и добавила, уже обращаясь к ним с Шараповым, - что-нибудь желаете? Шоколад, папиросы, печенье, пирожные?- Спасибо, девушка, не нужно, - с улыбкой отозвалась Кира, чуть оборачиваясь к ней.- Может быть, возьмете Мускат? Его в буфете нет, - не унималась девушка.- Девушка, вы мешаете нам говорить. Мы не будем ничего брать, - добавив в голос льда, отозвалась Кира, замечая, как Шарапов нервно комкает в руке салфетку. Фокс тем временем неторопливо прошел в зал. Кира заметила, что Жеглов тоже взял со стола салфетку, аккуратно и тщательно вытер ею рот, что значило ?общая готовность?. А вот Петюню Соловьева откровенно перекосило от ярости и какого-то животного ужаса – он побелел и что-то затараторил, обращаясь к Жеглову и пялясь прямо на Фокса широко распахнутыми глазами.- У нас сегодня очень вкусное печенье Птифур, - не унималась буфетчица, обращаясь уже к Шарапову, который соскочил с табурета и замер в проходе к залу.- Да катись ты отсюда со своей тележкой! – нервно и зло прошипел он.- Фу, какой вы невоспитанный! – искренне обиделась буфетчица, - такой молодой, еще и офицер, наверное, - и, наконец-то, покатила тележку обратно в зал.Вот только Фокс ее возмущение услышал – быстро обернулся, скользнув взглядом по их лицам, и Кира поняла – Шарапова он срисовал.- Марианна! – не терпящим возражений тоном, окликнул он буфетчицу с тележкой, и, когда та подошла, цепко сжал ее руку. – Потанцуем?- Вы что, Евгений Петрович, нам нельзя! – искренне попыталась сопротивляться буфетчица, однако Фокс выволок ее в середину зала, крепко сжав руку и талию, и закружил, не попадая в такт. Взгляд его метался от стола к столу, взгляд загнанного в угол волка, который готов рвать глотки до последнего.- Шарапов! – Кира, не думая о морали и чувствах посетителей ресторана, задрала до бедра подол, выхватывая прочно закрепленный выше колена ТТ. На мгновение раньше Фокс вдруг поднял над собой Марианну, та задела ногой телегу, и она со стуком и звоном, под визги буфетчицы и других женщин, покатилась по залу. Вскочили со своих мест Жеглов и Тараскин, рванулся вперед Шарапов, а Фокс, прикрываясь Марианной, быстро пятился назад, к витрине. В паре шагов от нее бандит развернулся, уперся головой в живот женщины и, словно тараном, вышиб ею стекло. Грохнули на асфальт осколки, пронзительно завизжала рядом какая-то баба. Кира видела, как Шарапов сиганул следом за Фоксом, увлекая за собой острые, словно, кинжалы, остатки витрины, но притормаживать времени не было - она долетела до подоконника, толкнулась от пола, едва не запутавшись в подоле, вспрыгнула на подоконник и оттуда махнула вниз.Под ногами хрустнуло битое стекло. Кира качнулась, пытаясь удержать равновесие и не грохнуться на острое крошево, как вдруг сзади за локоть ее поймала горячая ладонь Жеглова.- В студебеккер запрыгнул! Глеб, он же уйдет! - кричал Шарапов, одной рукой пытаясь стереть с лица кровь.- Милиция! - надрывалась какая-то баба в зале.- Милиция уже здесь, в скорую звони! - рявкнула Кира, бросив взгляд на бездыханное тело Марианны, лежащей среди осколков витрины. Рядом зарычал моторами Фердинанд - Коля уже волок чуть пошатывающегося залитого кровью Шарапова внутрь, ее одним движением втащил в салон Жеглов.Фердинанд мотало и подкидывало, словно это не машина была, а норовистый жеребец. Тараскин прямо на ходу сиганул из кабины возле Метрополя и, тяжело припадая на одну ногу, похромал к посту ОРУДа. Шарапов все порывался вскочить с сиденья, размахивая пистолетом.- Да уймись же ты! - прикрикнула на него Кира, торопливо принимая из чьих-то рук бинты. Крови было столько, что первый пук марли ушел на то, чтобы ее стереть. Глаза, к счастью, стекло не задело, но правую щеку и лоб располосовало знатно. Кира скользнула пальцами по липким от крови волосам, проверяя, нет ли там осколков, и принялась спешно бинтовать.Фердинанд ревел мотором, сверкал фарами и беспрерывно выл клаксоном, Пасюк матерился сквозь зубы, Жеглов судорожно дергал как назло заклинивший поводок сирены. Из переулка навстречу им выкатила эмка. Копырин вдавил тормоз и клаксон, но эмка и не думала уступать дорогу, видимо страстно желая задержать автонарушителя.- Кретины! - рыкнул Жеглов, - Копырин, двигай их!- Ох, влетит нам за это Глеб, - пробормотал водитель и прибавил газу. Кира успела разглядеть смятый блестящий бок машины, перекошенную рожу офицера, который все еще тряс пистолетом. Фердинанд рванулся дальше по набережной, следом за быстроходным студером. Кира заметила, как из ОРУДовского стакана на съезде с Москворецкого моста выскочил милиционер и, размахивая полосатой палкой, кинулся на перерез несущемуся по набережной студеру. На секунду он исчез из виду, а потом свет фар Фердинанда выхватил из темноты безжизненное тело в темной шинели.

Сквозь истошный вой двигателя то и дело пробивался грохот выстрелов.

- Уйдет, Глеб Георгиевич, уйдет, паскуда! - сокрушался Копырин, кажется, одним своим упорством выжимая из Фердинанда весь его ресурс, однако студер упрямо уходил в отрыв.Жеглов ругнулся и рукояткой парабеллума двинул по стеклу, высаживая его.- Архарова, а ну-ка держи меня за ноги! - велел он, уже наполовину высовываясь из окна.- Как? - растерялась Кира, послушно перепрыгивая на сиденье к Глебу.- Со всей страстью! - рявкнул тот, оборачиваясь и бешено блестя глазами. Кира навалилась на него всем весом, стараясь не дергаться каждый раз, когда почти над ухом грохал выстрел. Радостный крик Жеглова и визг шин по асфальту, возвестили о том, что пули таки достигли цели. Копырин крутанул руль так, что они едва не полетели на противоположную сторону салона и затормозил. Кира на негнущихся ногах спустилась по ступенькам. Бандитский студер, пробив железные ограждения, хлебал воду бортами и кабиной, но глубже не погружался – Москва-река здесь была мелкой. На набережной собирались поздние прохожие, подъехала машина с Петровки, ОРУДовский мотоцикл, подкатила, завывая, скорая- Шофера вытащить и дактилоскопировать! - велел Жеглов подкатившим к пробитой ограде милиционерам. Фокса - с разбитой мордой, мокрого, расхристанного, но удивительно спокойного, выволокли на набережную, тут же заломив руки за спиной. Жеглов подошел к нему и несильно, скорее желая унизить, пнул под зад, велев: - Уводите!- Погодите! - Шарапов твердым, каким-то чеканным шагом подошел к Фоксу и рванул у него с груди серебряно поблескивающую многолучевую звездочку. - Люди за этот орден свою кровь проливали, а ты чужую, гад! - глухим от сдерживаемой ярости голосом проговорил он.Вода, розовая от шараповской крови, стекала в желтоватую раковину. В крови были руки, рукава платья, ткань на груди и подоле. Платье, наверно, можно было спасти, залив перекисью, но Кира не была уверена, что она не разъест и краску. Она плеснула себе в лицо ледяной водой, отметив, как потряхивает руки, наклонилась, ловя губами ледяную струйку, и глянула в щербатое зеркало над раковиной. Ну и рожа.. Глаза, как будто с пол лица, блестят яростно и чуть безумно, губы сжаты в тоненькую ниточку, кудряшки, старательно накрученные девчонками из наружки растрепались и спутались, создав на голове подобие мочалки. Ведьма, как есть ведьма.- Ну и видок, - оценил Жеглов, когда она появилась в кабинете. Шарапова еще не было - видимо допрашивал Фокса. - Шла бы ты домой, Архарова, а то тебя только в музей выставлять с табличкой "фурия революции".- Ну, спасибо, - ядовито отозвалась Кира, чуть прищурившись, - какие будут указания, товарищ капитан?- Домой идти, товарищ лейтенант, - в тон ей отозвался Жеглов и добавил чуть мягче, - с Фоксом мы как-нибудь без тебя справимся. Да не бойся ты, не украду я твоего Шарапова.- Ладно, - сдалась Кира, мысленно радуясь, что время уже позднее и ей не придется напугать до икоты каких-нибудь поздних прохожих своим заляпанным кровью нарядом.С утра, проснувшись от холода в непротопленной комнате, Кира обнаружила, что, во-первых, она проспала, а во-вторых, постель рядом пуста. То ли Шарапов не ночевал дома, то ли убежал так рано, что она и не проснулась. Нет, все-таки ночевал – в комнате на столе ее ждал остывший сладкий чай и два куска хлеба, от души обсыпанные сахаром. Завтрак скудный, но хоть посуду мыть не надо. Вот только почему он ее не разбудил? Чуя неладное, Кира едва ли не бегом рванула на Петровку. В кабинете уже было накурено, хоть топор вешай. К запаху Норда, который курили Жеглов и Шарапов, примешивался запах крепкого трубочного табака. Значит, был здесь еще недавно и прокурорский следователь Панков. Володька, непривычно небритый, с располосованной физиономией и повязкой на голове и кисти сидел за столом, Глеб, непривычно тревожный и даже мрачный умостился на край столешницы. Перед ними лежал длинный ящик со множеством карточек.

Шарапов.Кира смотрела на нас вопросительно и, похоже, если не понимала, то догадывалась о том, что мы затеяли.Жеглов деловито пихнул карточки с множеством Аней обратно в ящик, как-то досадливо крякнул и, явно избегая вопросительного взгляда Киры, выскользнул из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь. Я понял, что объясняться мне придется самому.- И? – Кира смотрела на меня выжидающе, раздувая ноздри, словно нервная породистая лошадь, и под этим пытливым взглядом я почувствовал себя пацаном у доски.- Я буду внедряться в банду, к Черной кошке, - выдохнул я, словно нырнул с илистого берега в ледяной Днепр.- Как Векшин? – уточнила Кира тихо, но я увидел, как заиграли желваки на ее мигом заалевших щеках, - Жеглов придумал, да?- Нет, я сам! – я мотнул головой, вспомнив серое от тревоги лицо Глеба, когда я выложил все это сначала ему, а потом и Панкову. Кира сжала и разжала кулаки, как-то за секунду сгорбившись, постарев. Она больше не смотрела на меня – куда-то мимо, жадно втягивала воздух.- Кир! – я шагнул к ней, надеясь как-то убедить, объяснить, но она до боли впилась в мои плечи и тихо выдохнула: ?Не пущу!?- Ну, ты чего? – растерялся я, осторожно привлекая ее к себе, скользя ладонью по волосам и спине, - Кирюш, ты чего? Ты ведь сама знаешь, что больше некому. Ничего со мной не случится.- Не пущу, - глухо повторила она, утыкаясь в мою грудь, стискивая грязно-зеленую ткань в маленьких кулачках, - я тебя не пущу, ты понял?!- Кир… - я пытался придумать хоть что-то, что сможет ее убедить, как вдруг она расплакалась – тихо, жалко, почти беззвучно, только сотрясались худые плечи под моими ладонями. – Ну что ты, рыжик, счастье мое, ну, что ты? Я вернусь. Я обязательно вернусь, ничего со мной не случится, - шептал я, путаясь пальцами в ее мягких волосах и чувствуя, как медленно намокает моя гимнастерка.- Обещаешь? – хрипло выдохнула она, глядя на меня покрасневшими, от слез кажущимися бирюзовыми, глазами, - обещаешь?!- Обещаю, - твердо проговорил я, сейчас остро чувствуя, что не могу, не имею права ее обмануть, - обещаю, - повторил я и, наклонившись, прижался губами к горячим соленым губам.