Глава 17 (1/1)
Кира.Скрипнула дверь, каблуки сапог стукнули о паркет, зажегся свет и тут же погас. Кира хотела было оторвать голову от сложенных на столе рук, но потом подумала: ?Не буду. Не стану. Я больная, хворая, мне требуется забота и внимание, а он ходит черте где до ночи. А я между прочим ужин худо-бедно слепила?.Ее подхватили на руки – уверенно и как будто без труда, и Кира не удержалась, обвила руками шею Шарапова и прижалась губами к его подбородку.- Спи-спи, - шепнул он, проходя в комнату, и опустил ее на кровать.- Я тебе там ужин сделала. По-моему даже вкусно получилось, но я все равно почти ничего не чувствую,- отозвалась Кира, послушно заворачиваясь в одеяло, - никогда не думала, что сейчас крабовое мясо дают по талонам.- Ты зачем вставала? – в голосе Володьки она ясно услышала укор. Словно маленького ребенка журит. Кира ожидала, что он уйдет, но мужчина опустился на стул, так и не включив свет, и в полутьме осеннего позднего вечера Кира могла разглядеть разве что очертания его лица и блеск глаз.- Я думала ты усталый придешь, голодный. Тебе приятно будет, если я, как честная женщина, приготовлю тебе ужин, - отозвалась Кира и, потянувшись к нему, провела кончиками пальцев по груди Шарапова. То ли болезнь так действовала, то ли их иллюзорное примирение, но Кире хотелось нежности от него и быть нежной самой.- Мне будет приятно, если ты быстрее поправишься, - ответил Володька, и Кире показалось, что он улыбается. Но на ее прикосновенияникак не ответил.- Как дела на Петровке? – уточнила Кира, убирая руку. В груди что-то болезненно заныло. Равнодушие. Забота, но полное равнодушие. Да с чего она решила, что все может измениться?! Только потому, что он над ней сжалился и пустил поболеть к себе в комнату? Горло словно сжало. Кира сглотнула, чувствуя подступающие слезы, и торопливо заморгала.- Как обычно в МУРе – разбои, убийства, грабежи, - Володька слабо улыбнулся, хотя в его голосе не было и тени веселья. – Я пойду, поужинаю, а потом тебе чай принесу.- Угу, - Кира перевернулась на бок, надеясь, что если он потом включит свет, то зареванную морду можно будет оправдать болезнью и соплями. Шарапов ушел в соседнюю комнату, и она ткнулась лицом в подушку, и, уже не сдерживаясь, разревелась.Свет к счастью не включился. Прозвучали рядом тихие шаги, звякнула ложечка в стакане. Кира почувствовала, что Володька стоит рядом, но видимо решил, что она спит – ушел. Кира не знала, сколько прошло времени, но когда она все-таки успокоилась и, кажется, даже успела задремать и снова проснуться, чай в стакане на стуле уже остыл. Она выпила его залпом, но в горле все равно было сухо. Хорошо бы Шарапов догадался оставить воду в чайнике…Свет в комнате не горел, только тлел огонек сигареты, и Кира запоздало сообразила, что что-то случилось. Что-то такое, отчего он не спит, хотя будильник показывает уже второй час ночи, а завтра снова на работу.- Ты чего? – в голосе Шарапова было искреннее удивление и тревога.- Это я тебя хотела спросить, - отозвалась Кира сипло. Прошла к столу, но не села на стул напротив, а встала за его спиной, скользнула ладонями по его плечам и прижалась щекой к его пахнущим дымом волосам. Была уверена, что он не ответит, но Шарапов вдруг обернулся, обнял ее за талию, усадил на колени и прижал к себе так, что на секунду стало трудно дышать.- Володь, что случилось? – упрямо повторила Кира, боясь даже шевельнуться, только чувствуя, как бешено колотится сердце.- Не знаю, Кир, - проговорил он после очень долгой паузы, - не знаю. Я устал видеть смерть здесь, не на войне. Я не знаю, где я прав, где виноват. Мне все время кажется, что я чего-то не ухватываю, ошибаюсь. С Груздевым, с офицером тем, теперь вот с профессором.- Володь, - Кира смотрела на него снизу вверх, мягко коснулась кончиками пальцев щеки, подбородка, - ты молодец. Нет, правда, - торопливо помотала она головой, видя его невеселую усмешку, - ты все на лету схватываешь. Ты умный,внимательный, цепкий… А то что сомневаешься – это нормально, это правильно.
- Правильно, - в голосе Шарапова слышалась горечь, - я сегодня своими вопросами человека угробил!Кира слушала, все больше мрачнея. Володька говорил, словно через силу, словно явку с повинной писал.- Так! – Кира не удержалась – поднялась, прошла по комнате, обхватив руками плечи.- Ну, скажи, что я нихрена не смыслю в розыскном деле. Что мне надо удостоверение сдать, - мрачно проговорил Шарапов, чиркая спичкой и снова закуривая.- Я скажу, что это Жеглову на пенсию пора, - раздраженно отозвалась Кира, - почему к профессору охрану не приставили?! Черт, да он бы нам про Рыжего наговорил столько, что на половину дела хватило! Результаты вскрытия! Я уверена, что эта мразь и к его смерти руку приложил! Сам подумай – он избавился от аспирантки, которая знала о пропаже реагентов. Он избавился от профессора, который ему эти реагенты таскал. Завтра прямо с утра езжай в больницу!- Что толку, Кир, - Володька, кажется, чуть оживился – даже сигарету потушил, внимательно наблюдая за ее мельтешением по комнате, - Рыжий то ушел.- Толк есть! Толк в том, что мы к его делу уже два трупа пришьем! – Кира рубанула ладонью воздух. Шарапов вздохнул, хмурясь, но она больше не видела мрачного уныния, что еще пару минут назад читалось в каждом его движении.- Давай спать, - проговорил он, поднимаясь все-таки со стула, и машинально провел пятерней по волосам. Кира уже заметила, что этот жест выражал у него легкое смущение. Он явно сомневался – правильно ли сделал, что рассказал ей все… Конечно, если последнее время она только и делала, что огрызалась или отчитывала его, как мальчишку. Забота, нежность… Ее нежность выглядит просто корявой и жалкой.- Мсье, я старый больной солдат, и не знаю слов любви, - она улыбнулась, шагнув к Шарапову, мягко обняла его за талию, скользнула ладонямипо на мгновение напрягшейся спине, плечам, прижавшись щекой к часто вздымающейся под жесткой тканью гимнастерки груди.
- А мне и не нужно этих слов, - тихо проговорил Шарапов, мягко ловя ее за подбородок и глядя прямо в глаза. Кира замерла, чувствуя, как в груди снова что-то ёкает. Неужели снова оттолкнет? Вот так, прямо – не бездействием, а уже словами?!Но он ничего не сказал – наклонился ней, чуть коснувшись губами губ.Шарапов.Я был уверен, что версию о смерти профессора Кира придумала из жалости ко мне и моим моральным терзаниям, но едва я пришел в больницу и собрался было идти в морг и разыскивать патологоанатома, что проводил вскрытие профессора, меня остановил серый от недосыпа и табачного дыма сухопарый немолодой мужчина в чистом белом халате.- Я слышал, что вы из МУРа, молодой человек, - проговорил он сухо и без тени волнения.- Так точно, - я немного растерялся, - а в чем дело гражданин …- Соболев, - тот чуть кивнул. – Вы, как я полагаю, явились по поводу смерти гражданина Руднева, который поступил к нам вчера с острой стенокардией. Так вот, что я вам скажу, товарищ следователь. Мы сразу купировали приступ. Больной после него находился в сознании, жалоб более не имел и даже собирался выписываться, однако я настоял на полном обследовании. Кроме того назначил капельницы… в прочем, название препарата вам ни о чем не скажет. Когда у больного случился повторный приступ, который и привел к смерти, я был уверен, что результатом стал банальный инфаркт, вот только вскрытие этого не обнаружило! По всему выходило, что результатом смерти стала неправильная дозировка препарата.- Что вы хотите сказать, - нахмурившись, уточнил я, - что это медперсонал ошибся с дозировкой?- Я ручаюсь за свой медперсонал! – отрезал Соболев жестко, - я знаю, что это все выглядит как преступная халатность, но я уверен, что это самое натуральное убийство!- Бред! - Жеглов вполне ожидаемо от таких новостей в восторг не пришел. – Промашку дал этот Соболев. Вернее допустил преступную халатность, а теперь все на мифического злодея списать пытается.- Не думаю, - упрямо отозвался я, - Глеб, ну зачем ему мне это все рассказывать? Куда проще все скрыть – написать в причинах смерти ?инфаркт? и никто даже разбираться не будет.Ты сам посмотри, Рыжий этот убил Галину, потому что она знала, что пропадают реагенты. Профессор сам эти реагенты ему возил. Два свидетеля получается. И от обоих он избавился, - я повторял слова Киры и чувствовал себя школьником, который получает ?отлично? за списанный диктант.- Всевидящий какой-то, - желчно усмехнулся Глеб и раздраженно махнул рукой, - ладно, бери Тараскина, дуйте в больницу. Капельницу эту, если осталась, изъять как вещдок, опросить всех – персонал, соседей по палате, если были, результаты вскрытия. И Айболита этого по всей форме допросить, иначе потом откажется от всего и здрасте, - велел он и пробормотал негромко, - Черт, надо Черной кошкой заниматься, а мы хрен знает, с чем возимся.- А она им и говорит: ?Ваше место в буфете!? - Тараскин расхохотался, я лишь вежливо улыбнулся, совершенно не слушая, что он рассказывает. Мы спускались по ступенькам, а навстречу нам легко стучала каблучками Варя. Она заметила нас, заулыбалась, глядя на меня весело, и тут же чуть нахмурилась, словно что-то хотела спросить.- Здравствуйте, товарищи, - она сразу посерьезнела, поравнявшись с нами. Тараскин расцвел в улыбке, а я почувствовал, как позорно краснеют уши – хорошо, что в тусклом освещении холла этого было не видно. Нужно было поговорить, сказать все сейчас – так честнее, в первую очередь, по отношению к ней. И к Кире…- Коль, я тебя догоню, - быстро проговорил я. Тараскин чуть удивленно вскинул брови, потом хмыкнув, пожал плечами и, пихнув руки в карманы, быстро сбежал по лестнице вниз.- Володь, что-то случилось? – в голосе Вари послышалась пока что неявная тревога. Я мягко взял ее под локоть, отводя к перилам. Здесь мы были не так чтобы на виду, но, по крайней мере, не стояли как две статуи посредине лестницы.- Да, Варенька, я… - я понял, что не могу подобрать походящих слов. Я старался не думать об этом разговоре, не прокручивал в уме фразы, и теперь стоял, как истукан, мучительно пытаясь сказать хоть что-то под внимательным взглядом ясных глаз девушки. – Варенька, - наконец выдавил я, - прости, я не смогу больше провожать тебя после работы. Дело в том, что, - что, я снова не сумел придумать и снова мучительно замолчал, проклиная свое косноязычие.- Что тебя товарищ Архарова дома ждет, - как-то очень легко и как будто даже весело проговорила Варя. – Я все понимаю, Володь. Спасибо, мне было очень приятно гулять с тобой. Извини, я уже очень сильно опаздываю.Ее каблучки простучали мимо, а я стоял, как деревянный чурбак, чувствуя себя последней скотиной. Я ждал пощечины, упрека, чего угодно, но только не такой легкости. Напускной – я это прекрасно чувствовал и от этого было еще гаже.