87. Мастера обломов (1/1)

Этот мир очень любит забирать не тех.Лунария не умеет сражаться, не может взять в руку кинжал или меч, лук или пушку – ей неприятно от одной мысли, что придётся кого-то ранить. Всё, что ей остаётся – устало прыгать во времени, чудом успевая схватить за руку едва живого Трисгиля.Всё, что она может – лишь отчаянно пытаться его спасать.Трисгиль благодарит её за возможность пожить дольше, но искренне не понимает, зачем она это делает, зачем так заботится, не давая ни единой возможности прикинуть свои шансы – и лезет в бой, точно зная, что она спасёт, чего бы ей это не стоило.Морок снова несёт чушь об апостолах и драконах, Трисгиль не слушает, не пытается даже: он только-только вернулся в Небесную гавань, и его чутьё ревёт во весь голос: иди к храму, иди-иди-иди-иди...Трисгиль слушается, и Морок наконец отстаёт, осознав, что последние полчаса распинался зря. Это бесит, конечно, люто бесит, но Трисгиль уже влетает в бой с адептами Дракона, его кинжал вспыхивает светом, а магия разносится на несколько метров вокруг. Лунария в схватку не лезет, только примечает знакомые лица, успевает захватить взглядом падающие маски, и даже ей, видевшей такое не единожды, становится страшно.Не ?отчего-то? – там его наставница, окружённая и уставшая, но не желающая сдаваться, кромсающая дисками всё на своём пути. Лунария смотрит на Трисгиля с сомнением, а тот, словно почувствовав этот взгляд, оборачивается к ней и бросает кинжал в сторону Эвинн.Это не выглядит как приказ. Это и есть приказ.Спасти её, не его.Морок чертыхается, когда понимает, что происходит, но контроль над телом перехватить не может: Трисгиль в бешенстве, и сейчас способен, наверное, голыми руками какого-нибудь дракона разорвать.

У Трисгиля шрамы от собственного кинжала на руках, и это определённо одна из причин, почему он так редко им пользуется. Но сейчас даже этот кинжал у поймавшей его Лунарии, и всё, что есть у Трисгиля – только его собственная магия, запасы которой, к сожалению, не вечны.И это намного больше похоже на самоубийство.Как Лунария умудряется забрать в другой слой времени и самого Трисгиля, непонятно вообще никому: ни ей самой, ни Трисгилю, ни Эвинн – впрочем, уж её-то за непонимание этой резвости Лунарии и заморочек со временем винить точно не стоило.Обломись, мир.— Живые, — выдыхает Лунария, на всякий случай потыкав спасённых пальцем.— А мы в прошлом или в будущем? — интересуется Трисгиль, разглядывая абсолютно целый храм, который буквально минуту назад угрожал обрушиться на головы сражающихся.Лунария пожимает плечами. Эвинн, не сказавшая ни слова с самого их появления в бою, неожиданно начинает ругаться, да так, что Трисгиль, осознавая смысл её выражений, может только попеременно краснеть и бледнеть.— Благодарю, — закончив с нелестными эпитетами, адресованными адептам, фурия прижимает ладонь к груди и, повернувшись к Лунарии, слегка склоняет голову. — Не мог бы кто-то из вас объяснить мне произошедшее?— Мы пришли, я немного повоевал, а потом Лунария забросила нас в другое время, — выдаёт Трисгиль настолько невозмутимо, словно ничего обычней в этом мире и быть не может. — Ну, на другой слой времени, — уточняет, словив возмущённый взгляд Лунарии. — Просто время… оно как лук…Эвинн растерянно усмехается, слушая длинные объяснения о том, что есть время, как оно работает, и почему именно сейчас всё вышло именно так, кто в этом виноват, кто за это получит...— Лук... Вот оно что, — бормочет она, закрывая лицо ладонями. — А я-то думаю, почему так реветь хочется…