Человек против прошлого (1/1)
Майкл сидел, сложив ногу на ногу, и все так же странно улыбался, напоминая Аль Пачино из ?адвоката дьявола?. Диковато, глазами и ртом выражая разные эмоции. Теперь Элеанор запомнила эту улыбку, и при желании даже могла описать, какие морщины при ней углубляются. А ведь целых полгода не узнавала его в лицо – только по прическе. Впрочем, Майкл не оставлял ей выбора, приходя каждый день.- Доктор сказал, что вас скоро выпишут, и вы вернетесь домой. Здорово, верно? Больницы так утомляют. – говорил он непринужденно, будто не пытается обойти опасную тему.- Да, здорово. Жду не дождусь. – Элеанор рассмеялась, даже почти не натянуто. Она и правда хотела вернуться, но не особо понимала, зачем.
*** Первые пару минут после того, как Элеанор очнулась в больнице, в голове у нее было пусто, но вязко, как после тяжелейшего похмелья. Она ничего не помнила, почти ничего не видела и будто немного оглохла, но на этом ее несчастья заканчивались. Такое милосердие человеческое подсознание проявляет не часто, и, увы, не щедро. Едва ее человеческая природа вступила в спор, потребовав объяснений, оно тут же отступило. Слои воспоминаний – от фактических ударов и криков, до эмоционального состояния – падали на Элеанор один за другим, в самом прямом смысле придавливая ее к кровати. Боли не было – видимо, она получила бесплатную порцию наркотиков. Вместо нее живот заполнило гнилое чувство, тугими кольцами оборачивающее пищевод. Заполнив собой все внутренности, оно одновременно и нагревало и бросало в холод. Было ли оно чувством-последователем пережитого кошмара, или просто побочным эффектом от тех веществ, которыми ее накачали, Элеанор не знала.
Дальнейшую неделю она провела в бешеной карусели. Лекарства, уколы, посещения полицейских, подробные воспоминания о той драке, длительные и болезненные размышления - все смешалось в одну невыразительную массу. Дополнял картину Майкл, тоже слившийся в одно сверкающее пятно. Он приходил ежедневно и пытался быть милым. Каждый раз, когда звук его шагов разлетался по коридору, Элеанор не могла подавить вздох досады. Да, именно он положил ее в эту хорошую клинику, именно он передал Колби полиции и обеспечил ему длительное заключение в тюрьме, и именно он после всего этого приходил к ней просто поговорить. Ничего не требуя, ни на что не намекая. Просто приходил. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке – это Элеанор знала прекрасно, но за другой платить было нечем. И хуже всего ей было от того, что в ту ночь к Майклу она пришла сама. Не в здравом уме, конечно, но сама. А значит, попросила о помощи. Омерзительное чувство со временем пропало из живота – с уменьшением дозы таблеток, его вытеснила боль. Но в голове оно засело очень крепко. Стыд, страх и слабость смешивались в скользкую массу, когда этот Майкл сверкал своей белозубой улыбкой у входа в ее палату. Мужчина вел себя так, будто Элеанор – его чертова лучшая подруга, о которой он искренне переживает. Болтал о важности самосовершенствования, лучшей жизни, гармонии в душе… И ни словом он не обмолвился о том, что она ему должна. А пребывать в неизвестности для Элеанор было гораздо хуже, чем просто быть в долгу.
Нервы играли страшно. Кричать на любой раздражитель вошло у Элеанор в привычку – агрессия стала выполнять функции заботы о себе. Медсестры, являющиеся главными раздражителями и объектами агрессии, едва держали себя в руках, опасаясь нарушить клятву Гиппократа. Их злое бессилие радовало Элеанор, ведь сама она находилась в той же ситуации. Что может быть лучше, чем доставить ближнему столько же страданий, сколько доставляют тебе? Персонал ее палату обходил по широкой дуге, исключение составляла лишь одна. Штатная психологиня.
Разговоры заставляли ее думать о своей жизни. Женщина не давила на нее, не относилась предвзято, но говорить о том, как она живет, было немного стыдно. В основном, они беседовали о Колби и их отношениях. Элеанор не скупилась на эпитеты – из чувств к этому засранцу в ней осталась только злость. Да и та почти сразу улеглась – и до того от парней и девушек не редко перепадало по лицу. Сидит – и черт с ним, туда и дорога. Ярким пятном осталось только то самое гадкое чувство – дыхание смерти. Он ведь и правда мог убить – за покушение и получил срок. А это второй раз за последний год, когда ее труп мог съездить к ближайшему кладбищу! Не мировой рекорд, но впечатляет. Размышления о подобном ?последнем бедтрипе? зародили в ее голове явную мысль – что-то надо менять. Два вечных вопроса ?Кто виноват?? и ?Что делать?? всегда сопровождали попавшего в беду. Оказываясь в плохой ситуации, Элеанор мастерски отвечала на первый вопрос, а вот со вторым у нее были проблемы. Напиться – очевидное действие, но едва ли решение. А что же могло им быть? ?Правильно сформулированный вопрос – половина ответа? - говорила психологиня. Но сформулировать вопрос не выходило. Ясно было одно – в нем будут фигурировать имена Колби и Майкла. Колби оставил в ее жизни грязный, жирный след, и проблема может быть только в том, чтобы его оттереть. Но с Майклом все сложнее. Он помог ей, и теперь, судя по всему, хочет от нее что-то получить. Конечно, она понимала, что пожилому мужчине может понадобится от молодой и сексуальной девушки, но вот Майкл никак не намекал. Это было странно – обычно все решалось на берегу. Он же даже ни разу ее не коснулся после той чертовой ночи! ?Может, он просто одинок и ему хочется общаться?? - предположила психологиня. Элеанор думала над этим. Она встречала много одиноких людей, но он не был на них похож. Всегда улыбчивый, как социальные работники из далекого детства, гладко выбритый, с укладкой, одетый с иголочки – Майкл больше походил на бизнесмена, если не брать в расчет седые волосы и морщины, покрывающие лицо. Элеанор не знала, что ей с ним делать, но планировала разобраться в скорейшем времени. В конце-концов, компания Майкла была приятной.*** Квартира не изменилась. Расставленные по всем поверхностям коробки из-под дешевой пиццы и банки химозного пива. Пол, весь покрытый объедками, одеждой и осколками стекла.Элеанор посмотрела на свое жилье новыми глазами, и в горле встал необъяснимый ком. В больнице ей и в голову не пришло, что условия жизни стали другими. Вокруг была чистота, еда была качественная, а воздух – свежим. Тут же все было жалким. В голове встали картины из детства, дом родителей, в котором всегда было грязно и никогда – комфортно. От этого дома она бежала, но куда это ее привело? К запаху сигарет и спирта, въевшихся намертво? К полным саморазрушения отношениям? А ведь она могла быть мертва сейчас. Второй шанс ей был дан чтобы она напивалась, трахалась с психом и деградировала как личность? Какая-то струна ее души задрожала, то ли от гнева, то ли от разочарования. Квартиру хотелось выжечь к чертям, как и последние полгода своей жизни. Постояв на пороге, Элеанор неловко присела подобрать два лежащих прямо рядом с дверью окурка. Недолго подержав их в руке, она подняла валяющуюся рядом упаковку из-под чипсов, с которой под слоем пыли уже не так счастливо улыбался гепард Честер, и бросила их внутрь. Следом внутрь полетели плотные куски пыли, затвердевшие корки пиццы и сплющенные цветные банки энергетиков, что лежали на столике в прихожей. Элеанор хотела ?не заметить, как погрузилась в работу?, но у нее не выходило – мысли о том, в какую клетку она себя загнала, всплывали, как бы она не старалась их заглушать. Старые методы решения проблем – напиться до серебряных чертей – не работали. До зубной боли не хотелось снова погружаться в пьяное саморазрушение. В конце-концов, его она и избегала. Потому Элеанор молча думала о своем гнилом положении и убиралась.
Большой пакет из-под чипсов быстро наполнился, и его пришлось заменить на огромный черный пакет для мусора, моток которых черт знает, как оказался на кухне – видимо, Колби с работы утащил. За ним последовали еще несколько, благо, наполнять было чем – вещи Колби никто забирать не собирался.
Упаковав весь мусор, Элеанор принялась за ненужное барахло. Жаба в ее душе умоляла оставить каждую ?красивенькую ракушку, которую какая-то подруга, чье имя уже не вспомнить, привезла непонятно с какого курорта?, но плохое расположение духа побеждало. До этого момента Элеанор и не думала, сколько у нее разных ?интересных камней?, ?блестящих стекляшек? и ?может сломавшихся, но все еще очень дорогих сердцу электроприборов?, вроде побитых жизнью вибраторов и дешевых часов из сувенирных лавок. Одежду, правда, выбросить у нее рука не поднялась, но почти все остальные вещи оказались в мешках.
Закрыв последний ящик самого крайнего комода, Элеанор выбросила нерабочую плойку и огляделась. Посреди почти голой комнаты стояли черные мешки. Пространства было… много. Всю жизнь она проводила в тесных комнатушках, но сейчас стало ясно – тесными их она делала сама. ?Набросай хлама на пол – и дом обжит? - обычная установка, которую Элеанор никогда за собой не замечала. Не очень хотелось верить, что она именно из тех людей, кто живет как попало, но, видимо, так и есть.
Она сидела на полу, ни о чем не думая, когда из коридора послышался стук в дверь и добродушное: ?Элеанор, вы дома??. Теперь она прекрасно узнавала этот голос – гортанный, чуть хрипловатый, не высокий и не низкий. Визит Майкла (а Элеанор была уверена, что сосед зашел не за солью) казался приятной неожиданностью – отвлечься очень хотелось.
- Рада вас видеть, заходите! – честно сказала Элеанор, открывая дверь. Майкл как и обычно был одет с иголочки, ей показалось, что теперь он даже вписался бы в ее квартиру.
- Я принес пирог, вы любите черничный? – Майкл поставил на чистый теперь столик пакет из пекарни.- Бесплатно я и плесень есть могу, -ответила Элеанор и без лишних приличий схватила его, унося за стол. – Пойдемте на кухню! Кухни, как таковой, в квартире не было, поэтому так называлась область рядом с холодильником и микроволновкой, находящаяся в самом дальнем углу. Майкл шел по квартире оглядываясь, будто не был уверен, туда ли попал.
- Как у вас все… изменилось. – наконец выдохнул он, присев за стол.- Генеральная уборка, все такое. Кучу разных вещей придется вынести. – пробормотала Элеанор, разливая кипяток по чашкам. Ей вдруг захотелось спросить ?какой вам заварить?, но это было глупо, ведь выбор стоял между пакетом ?бодрого дня? полугодовой давности и таким же, только годовой давности. Позориться она любила только в шутку.- Решили поменять свою жизнь? – спросил Майкл, сверкая своей АльПачиновской улыбкой.
Элеанор задумалась на пару секунд. Не хотелось давать себе ложных обещаний, но жить так дальше хотелось еще меньше.- Да. – твердо сказала она. Черт с ним, за попытки денег не берут.