5 (1/1)
Алистер ожидал взбучки. Но когда сер Брайант их отпустил, Алим даже не глянул в его сторону. Застыл посреди нефа, глядя на статую Пророчицы. — Я виноват… — начал было Алистер.
Алим потер руками лицо. — Я совершенно не в состоянии сейчас это обсуждать. Извини. — Да, конечно, — невпопад сказал Алистер. — Куда мы теперь? — Куда хочешь.Никуда. Не знаю. Я бы хотел побыть один. Встретимся… здесь, или… не знаю. Извини, — повторил Алим и едва ли не бегом вылетел из церкви. Страж озадаченно посмотрел ему вслед. — Что с ним? — спросила рыженькая сестра. — Выглядит расстроенным. — Полагаю, у него на то есть причины. Причины точно были. Как, впрочем, и у самого Алистера.Не так-то приятно узнать, что на тебя объявлена охота. Все-таки Алим, видимо, задницей чуял возможные неприятности, не зря же предложил прикинуться слугой, чтобы привлекать меньше внимания. А он все испортил — как всегда, впрочем.
— Как и у тебя? А у него наверняка все на лице написано. — Не каждый день узнаешь, что ты, оказывается, исчадие зла. — Алистер покачал головой. — Серые стражи сговорились с порождениями тьмы — надо ж было такое придумать! И ведь поверили… — Люди часто верят нелепицам. Хорошо, что сер Брайант не из таких. Алистер кивнул. Спохватился. — Сестра… — Лелиана. — Сестра Лелиана, спасибо. Вы нас просто спасли. И это не преувеличение. Сам он складно говорить никогда не умел, так что убедить бы не получилось, и Алима бы храмовникам не отдал. Положили бы их в том трактире, и на сем великий поход двух последних стражей Ферелдена против Мора бы и закончился. — Не стоит. Когда творится несправедливость нужно вмешаться. Ведь именно этому учит нас Церковь. Ему всегда казалось, что Церковь учит молиться, не высовываться и не заглядываться на девчонок. Ну, и магия должна служить человеку, и все такое. Интересно, кто-нибудь из сестер аббатства вступился бы за двух чужаков? — Все равно спасибо. — Повторяю, не стоит, — она помолчала. — Но вам действительно нужна помощь, и поэтому я хотела бы пойти с вами. Если можно. Кажется, все вокруг сошли с ума. Сперва Флемет посылает с ними дочурку. Теперь, вот, эта… — Но зачем? — Такова воля Создателя. Кажется, ему не кажется. — Это он сам вам сказал? — Да. Мне было видение… Час от часу не легче. — Прошу прощения, сестра Лелиана, но про видения — это не ко мне. Я человек простой, ничего в таких вещах не понимаю, и…
Обижать симпатичную, пусть и слегка чокнутую девушку не хотелось. К тому же она в самом деле их спасла. И дерется здорово. — Простите, но я ничего не решаю, — нашелся он. — Вам стоит поговорить с Алимом, когда он успокоится. — Не каждый человек согласится подчиняться эльфу… — Мне плевать, какой формы у него уши, — сказал Алистер чуть резче, чем следовало. — То, что между ними, у него соображает куда лучше, чем у меня. Вот и все. А если для вас важно, что он не человек, тогда, наверное, стоит ограничиться молитвами. — Я не хотела обидеть ни его, ни вас… — донеслось в спину. Он обернулся. — Меня — не обидели. Но я действительно ничего не решаю. Найдите Алима, если он захочет с вами говорить. — Но вы могли бы замолвить за меня словечко, — она взяла его под руку, заглянула в глаза. Глазищи у нее были серые, красивущие и смотрели так, словно Алистер в самом деле был Серым стражем из легенд, тех, где летали верхом на грифонах и косили порождений тьмы сотнями. Вот только цену себе он знал слишком хорошо. И девчонки на него, увальня, никогда не заглядывались. — Найдите Алима, — повторил он. — С вашего позволения, сестра. Но лучше бы прежде найти его самому. Если на них действительно объявлена охота, кто-то из голодных и отчаявшихся людей может и попробовать ?подзаработать?. И лучше бы Алистеру быть рядом, если это случиться. Алим нашелся на заднем дворе церкви: сидел на половине развалившейся бочки, облокотившись о колени и опустив голову. Алистер неловко затоптался на месте — вроде бы эльф четко сказал, что ничье общество ему не нужно — и в то же время бросать его… как-то неправильно, что ли. К тому же, действительно, мало ли что… Эльф поднял голову: — Что еще случилось? — Ничего. — Алистер подошел ближе. — Но ты еще не устроил мне выволочку за… Алим пожал плечами. — Тебе же не пять лет, чтобы объяснять, что ты сделал не так и что из этого вышло. Алистер сел напротив, прямо на траву. Помолчал. — Но, может быть, если ты на меня наорешь, полегчает? — Тебе или мне? — криво улыбнулся эльф. Хороший вопрос. От того, что никто не кричал и не ругался, он чувствовал себя вдвойне виноватым. Было бы легче, если бы Алим сорвался, накричал, может быть, даже надавал оплеух, как это обычно водилось за наставниками в аббатстве. Вроде как получил по заслугам, все успокоились, живем дальше. — Не знаю, — честно сказал он. — Но, понимаешь, как-то так всегда получалось, что, если не прилетит сразу, потом припомнят все старые грехи и… — Тебе, значит. — Алим покачал головой. — Не получится. Это не так устроено. Алистер вопросительно посмотрел на него. — Все сделанное… или несделанное, потому что нежелание выбирать — тоже выбор, так или иначе меняет тебя и мир. — Алим снова криво усмехнулся. — И так или иначе мы платим за это. Иногда — криком или оплеухой наставника. Иногда — потерянным временем или деньгами. Иногда сомнениями и бессонными ночами. Иногда — жизнью, как те бедолаги, которые попались нам сегодня. Бедолаги? Да эти бедолаги зарубили бы их, не поморщившись! А потом приволокли бы головы Логейну или кому там… чтобы получить награду. Но возмутиться вслух он не успел, потому что Алим продолжил: — Но никогда не бывает так, чтобы получилось просто взять и отменить последствия неверного выбора. Ошибки. Я могу на тебя наорать, и, наверное, легче станет не только тебе, но и мне. Но нам обоим все равно придется жить с последствиями того, что сегодня случилось.
— Поэтому орать ты не будешь, чтобы мне было стыдно, — хмыкнул Алистер. — Поэтому я вспомню, что даже воспитанный пес не будет гадить везде, где захочется, а я, смею надеяться, не животное, чтобы повсюду извергать продукты жизнедеятельности, пусть даже душевной, а не телесной. Алистер стиснул зубы. Лучше бы наорал. Дал по шее. Вовсе перестал разговаривать. — Умеешь ты… приложить. Алим не ответил. — Но ведь… пока все обошлось, так? — осторожно спросил Алистер после долгого-долгого молчания. — Пока — обошлось. Если не считать того, что я заживо сжег человека. Так вот в чем дело. Алистер помнил как, когда Дункан забрал его из аббатства и они шли в Денерим, к их костру вышло четверо, потребовав деньги и еду. Дункан сделал вид, что не понял, сказал, мол, садитесь к костру, поделюсь, маловато, конечно, на шестерых будет, но уж что есть. А денег немного, самому пригодятся, не обессудьте. Те заржали, главарь попытался схватить Алистера и приставить клинок к горлу, Алистер не дался, Дункан метнул нож, потом все смешалось. А потом, когда пришлецы уже лежали, Алистер вдохнул запах свежей крови и горелого мяса — труп главаря улетел головой в костер, своротив котелок —и его вывернуло прямо на ближайшее тело. Они ушли с того места, и Дункан просто напоил его вусмерть, ничего не говоря. И сам Алистер сейчас не знал, что сказать. — Справлюсь, — сказал Алим. — Да и… если на нас в самом деле объявят охоту, то этот окажется первым, но не последним.Но… Даже Архонт Гессариан прекратил страдания Пророчицы, а я… А у меня есть только огонь. Или лед. Тоже не так, чтобы гуманно… — Слышала бы тебя Морриган. — Да, она бы сказала, что те сами напросились, а я просто слюнтяй. — Алим вздохнул. — Когда-нибудь это все равно бы случилось. Привыкну… наверное.