...боевые девочки, девушки и женщины (1/1)

… боевые девочки, девушки и женщины Их жизнь могла сложиться совсем по другому: без крови, потерь и слёз, но вместо платьев на них броня, пусть и метафорическая, созданная книгами и тысячами историй, а на запястьях?— наручи смертников. Зоя подтягивается, упираясь подбородком в железную перекладину, и на выдохе проговаривает количество повторений. Оранжевый?— цвет силы и стойкости, а значит, пока она жива, обязана быть опорой не только себе самой, дедушке и ребятам, которые заменили ей семью, но и всем, кого они защищают от суровых книжных реалий. Руки начинают дрожать, отдавая неприятной болью в напряженных мышцах, но Зоя сжимает зубы и делает ещё один подход. Она должна стать сильнее. Должна и станет. Чтобы справиться со всем, что уготовлено, чтобы защитить столько человек, сколько сможет. И даже немного больше. Ведь она щит, который не должен треснуть, пока внутри неё теплится жизнь и ядовитый цвет. Алые капли крови свинцом падают на кафель больничного блока. Снежана морщится, когда одним резким движением руки сломанный нос вправляют ей на место, но не роняет ни единого звука, лишь крепче сжимает руку Дёмы. За время обучения в Библиотеке привыкаешь к боли. Она становится твоим постоянным спутником, так что на такие пустяки уже не обращаешь внимания. Лист со знаками ложится на переносицу, даря долгожданное облегчение, и Лебедь натянуто улыбается, чтобы показать?— она в порядке, и готова и дальше защищать тонкую завесу их хрупкого мира. Вместо солнечных очков у Инги разноцветные стёкла в руке, на гранях которых играют блики. Она сидит на крыше Библиотеки, болтая в воздухе ногами и откинув голову назад. Ветер играет её волосами, чувствуя вседозволенность, и Шелковиц улыбается. На самом деле это она уже давно оседлала его, подчинила и обуздала. В ушах у неё успокаивающий звон и отголоски машинного рёва, а на глазу повязка?— цена за управление стихией и за жизнь незнакомцев, которых она каждый день спасает от чернильной руки. Ангелина делает последнюю затяжку и тушит сигарету в пепельнице. Окурок ложится сморщенным червём рядом с другими, а она поднимается, опираясь на костыль. Вечереет, поэтому Ангелина встряхивает руку, проверяя время на часах. Пора бы этим негодяям уже вернутся с дежурства, а они все не торопятся. Она им не мамочка, чтобы бегать за ними и каждый раз вытягивать из передряг, но почему тогда сердце так сжимается, стоит им в очередной раз сыграть в кости со смертью? Никто из них не обязан жертвовать своими жизнями, защищая этот чёртов мир и этот порочный круг бытия. Но, к сожалению, только на них всё и держится. Ангелина покидает свой кабинет только для одного?— надавать опоздавшим по шее. И все-таки убедиться, что они живы и хотя бы относительно здоровы. Рита опускает чётное количество цветов на могилу и в упор смотрит на серую гранитную плиту. Так не должно быть. Не должны они хоронить и оплакивать своих друзей и любимых. Не должны умирать молодыми, не распробовав эту жизнь на вкус. Но кто-то жестоко пошутил над ними, засунув в эту мясорубку и добавив к реалиям и без того не радужной жизни, готовность не вернуться домой с дежурства. Они на войне. Только их война никогда не закончится. И пока они живы, им придётся выгрызать себе ещё один день жизни. Потому что это их бремя и их ответственность?— не дать границе миров порваться, а хаосу взять верх. Кто, если не они, сможет подхватить перо упавшего товарища и продолжить вести борьбу не на жизнь, а на смерть? Кто сможет шагнуть в бездну, чтобы человечество смогло спокойно спать по ночам? Они надломлены, искалечены, но по прежнему стоят на передовой, потому что знают?— у них нет времени жалеть себя. Они в клубе обречённых. Жаль только не у всех них есть кексики.