Глава 51. Повод для знакомства (2/2)

Когда она опустилась еще ниже, Солас уже не вполне владел собой. На лбу и над верхней вздернутой губой выступили бисеринки пота. Он рвано дышал, царапал руками землю и собственные бедра. Наконец, она приступила к главному блюду, которое от напряжения переместилось на его живот. Не спеша, дразнясь, широко провела языком по всей длине – от яичек до уздечки и обратно. Солас хрипло застонал и подался бедрами вперед, но Энид не торопилась. Она устроилась между его согнутых ног, обхватила мошонку и потянула наверх, открыв промежность. Лизнула вверх и вниз, задев, словно невзначай, задний проход, что снова вызвало рефлекторное движение его бедер. Потом осторожно обхватила его член двумя пальцами и повела это кольцо вниз, оттягивая кожу с раздутой головки. Пощекотала острым кончиком языка увлажненное отверстие, обхватила головку губами и пососала, как леденец, вызвав у Соласа уже ничем не сдерживаемый громкий протяжный стон. Погрузила орган в свой рот, обхватила левой рукой мошонку и легонько потянула, правой рукой наращивая темп движения пальцев по увлажненному стволу. Шире приоткрыла рот, впуская член глубже, он уже доставал до глотки, отчего слюны становилось еще больше, и темп ее пальцев увеличивался. - Нет, – Солас вдруг резко сел и потянул Энид к себе, отрывая ее от этого занятия. – Не могу, я сейчас лопну. Я хочу почувствовать тебя изнутри. Хочу тебя. – Он за затылок притянул ее к себе, облизал ее мокрый рот и повторил: – Хочу тебя.

Энид оттолкнула его обратно на землю, села верхом, но не до конца – пропустив член меж своих скользких складок, она поездила вдоль него вперед-назад, чем заставила Соласа зарычать: - Помилуй, госпожа… А то получишь восстание рабов. Энид хищно улыбнулась и, приподнявшись, с размаху села. Это было так ярко и глубоко, что одновременно вырвало крики у них обоих. Энид на несколько секунд замерла, упиваясь сладким ощущением наполненности, потом стала осторожно двигаться. Вперед-назад, влево-вправо, по кругу. Приподнялась, почти выскользнула. Снова села. Наконец, устроившись поудобнее, широко раскинув согнутые ноги и уперевшись ладонями в его грудь, она начала равномерно раскачиваться. Сначала плавно, потом резче, быстрее.

Глаза Соласа были пьяными, на покрасневших искусанных губах блуждала рассеянная улыбка, время от времени переходящая в оскал. Он попытался сфокусироваться на Энид, которая неумолимо ускоряла темп, переходя на скачку, и положил руки ей на талию, чтобы немного сдержать. Она послушно замедлилась, хоть ей это с трудом далось. Он провел ладонями по ее животу, добрался до грудей, огладил их, пропуская соски между пальцев. Осторожно взял их, как в щепотку, и легонько потянул. Она выгнула спину и затихла, запрокинув лицо. Стенки ее лона сокращались, сжимая член внутри.

Первым не выдержал Солас, толкнувшись ей навстречу. Со стоном она возобновила движение, переходя от плавных круговых к размеренным качелям, насаживаясь все глубже, а потом к бешеной скачке. Смаргивая заливающий глаза пот, она вглядывалась в лицо Соласа, боясь пропустить момент его оргазма. И сама подходила к краю все ближе. Когда ее шумное дыхание перешло в отрывистые стоны, это стало отправной точкой для Соласа. По его телу прошла судорога, выгнувшая спину и запрокинувшая голову назад. Рот распахнулся в беззвучном крике, глаза зажмурились, зубы обнажились в оскале, как от боли.

Энид от этой картины бесстыдного наслаждения как молнией прошило – она вскрикнула и насадилась изо всех сил, вжимая его в свою пульсирующую глубину. Он схватил ее за бедра и потянул на себя, неровно толкаясь навстречу. Она упала на него, извиваясь от спазмов, трясь о него всем телом. Он вцепился ей в то место, где шея переходит в плечо, и сквозь зубы издал протяжный стон, переходящий в рычание. Дернулся еще несколько раз и обмяк, только руки продолжали прижимать ее бедра к своим. Она всхлипнула и потерлась клитором о его лобок, не желая отпускать жгучий восторг, отголоски которого заставляли ее вздрагивать и рефлекторно поджимать пальцы на ногах.

Наконец, она затихла, и Солас успокаивающе обнял ее и погладил мокрую спину. Но усталый покой внезапно нарушила новая судорога, не имеющая с удовольствием ничего общего. Энид ойкнула, схватилась на руку и, соскользнув с Соласа, быстро откатилась в сторону. Во время секса она не заметила, как Метка наливается тяжестью – она вообще ничего не замечала, кроме мужчины под собой. Сейчас, едва успевая, разрядила Метку в сторону от него, сгубив куст, усыпанный пышными белыми цветами. - Убери ее, прошу, – повернулась она к Соласу, едва сдерживая слезы. Он сел, глядя на нее с непонятной смесью жалости и упрямства.

- Тебе ничего не грозит, если я буду рядом. Я могу нейтрализовать… - Но эта дрянь пожирает меня! - Так и есть, но я буду сдерживать ее рост. - Как же ты не поймешь – я не могу здесь оставаться! Меня слишком долго не было дома. Я ответственна за свой народ, а сижу в чужом мире и решаю чужие проблемы! Солас слегка отшатнулся, как будто эти слова обидели его. Она подползла к нему на коленях и умоляюще протянула руку с Меткой.

- Ты думаешь, я бы не хотела быть рядом с тобой? Дышать с тобой одним воздухом, будить тебя поцелуями, чувствовать каждый день твой запах и вкус твоей кожи? Наслаждаться твоим телом, делить твои тяготы, помогать тебе во всем? Но эта мечта маленькой Лавеллан. Я же не могу позволить себе такого счастья. Каждую минуту мне будет отравлять мысль о том, что творится там, дома. Разве ты бросил бы сейчас все, плюнул на свой народ, на свои планы и отправился на край света с красивой женщиной бездумно предаваться удовольствиям?

Солас опустил голову, словно признавая ее правоту. Вздохнул и вновь поднял глаза, полные тоски. - Ты действительно королева? Это не было частью игры? - Я повелеваю остатками своего народа Аэн Сейдхе, который теснят со всех сторон люди. Я выиграла маленькую передышку, заключив договор с людским императором. Пришлось пойти на уступки и жертвы, но в целом пока удалось притормозить наше истребление. Да, я оставила верных соратников, но прошло три года… Три! Даже не представляю, что там сейчас творится. Пожалуйста, сделай это.

И она снова настойчиво протянула ему левую руку. Побледневшее лицо Соласа исказилось, как от боли. - Я не могу это сделать, не покалечив тебя. Метку можно убрать только вместе с рукой. Энид и глазом не моргнула: - Убирай с рукой. - Уверена? - В моем мире даже слепца с выколотыми глазами можно наделить магическим зрением. А рука – невелика потеря. Меня починят, я уверена. Солас придвинулся к ней и прислонил свою правую ладонь к ее меченой левой. Переплел свои пальцы с пальцами Энид. - Это то, что я меньше всего сейчас хочу. Но сделаю. Потому что понимаю тебя слишком хорошо. Готова? Свободной рукой Солас обнял ее и притянул к себе. Энид кивнула, прильнула щекой к его груди и закрыла глаза, приготовившись к боли. После органической компрессии ее уже мало какая боль страшила. И все же не хотелось быть застигнутой врасплох.

Но вместо боли она почувствовала на своих губах поцелуй – необыкновенно мягкий и нежный. Он был более спокойным, чем все сегодняшние поцелуи, но отнюдь не пресным. В обволакивающей истоме она читала затаенную страсть. Пальцы крепче переплелись, голова закружилась, и легкий прохладный ветерок, пробежав по ее голой коже, сконцентрировался в левой руке. Прохлада усиливалась, превращаясь в холод, Солас теснее прижал ее к себе, поцелуй стал глубже, пальцы все крепче переплетались. Энид открыла глаза и увидела прямо перед собой глаза Соласа, застланные серебристой лириумной дымкой. Левую руку сковал лед.

В какой-то миг все прекратилось без предупреждения. Дымка в его глазах разветрилась, он разомкнул поцелуй, отпустил объятие и отстранился. Энид почувствовала сильный зуд в левой руке, машинально протянула правую, чтобы почесать свербящее место, но схватила воздух. Неверяще она перевела взгляд вниз и обнаружила пустоту ниже локтя. Аккуратная культя имела вид, как будто затянулась и зарубцевалась много лет назад. Несуществующая рука вдруг заныла. - Какое странное ощущение, – пробормотала Энид, – кажется, это называется фантомной болью? Ей стало холодно. Заморозка отступала от руки, расходясь по всему телу. Энид стал колотить озноб. Солас дотянулся до своего бархатного плаща, накрыл ее и усадил к себе на колени, обнимая и баюкая, как ребенка. Холод стал отступать, и на Энид снизошло сонное оцепенение.

Продолжая легонько покачивать ее, Солас запечатлел на лбу невинный поцелуй. Потом на виске. На щеке. В уголке губ. Дотронулся до мочки уха. Потом аккуратно положил ее на плащ, чтобы развязать себе руки. Он стал медленно оглаживать ее тело, сопровождая это невесомыми поцелуями. Энид свернулась уютным калачиком – ей было хорошо и покойно, нежные прикосновения Соласа не возбуждали, а расслабляли. Она не уловила момент перехода от тягучей нежности к маниакальной вязкости. Когда его ладони отяжелели и стали не столько гладить, сколько придавливать. Когда к сухим губам добавился мокрый язык, вылизывающий ее так, словно она была едой. Когда поцелуи спустились по руке к культе и завязли на шрамах, вызывая у нее непонятную дрожь отвращения напополам с похотью. Это показалось Энид слишком непристойным, даже на фоне того, чем они недавно занимались. - Солас, – тихо позвала она, – не надо… И попыталась высвободить культю, но он нетерпеливо дернул ее обратно. Очертив кончиком языка все шрамы, он по-звериному широко вылизал их, вобрал культю в рот и укусил. От неожиданности Энид вздрогнула. Укусы пошли вверх по руке, перешли не шею, на грудь. Он водил по ней губами, лизал, кусал и зализывал – в этом было что-то нечеловеческое. Волчье… Он перешел на другое плечо и, не рассчитав силу, цапнул ее до крови.

- Больно… – всхлипнула Энид. Он, не среагировав на ее голос, припал к ранке и стал высасывать кровь, как вампир. Ей стало не по себе. - Солас, не надо, – снова попросила она. – Я не очень себя чувствую… Он оторвался от плеча и надвис над ней. От распухших губ по бледному лицу расползались красные пятна. Глаза – как темные провалы хаоса – пугающе блуждали. То ли кровь стукнула ему в голову, то ли неизбежность случившегося, но он выглядел совершенно пьяным, не владеющим собой. Он обхватил ладонью ее лицо, так, что пальцы упирались в щеки, и потряс из стороны в сторону. - А что, если я приму звериное обличье и просто сожру тебя? – спросил он хрипло. – Так ты точно никуда не уйдешь. Он сполз ей на грудь, впился в сосок с вульгарным чмоканьем, вызывая в ней свербящее возбуждение, переходящее в боль. Потом спустился на живот и возобновил укусы, теперь уже не сдерживаясь – засасывая и жуя кожу, прокусывая ее и спускаясь ниже.

- Эру, всеотец, помоги… – прошептала она.

Энид была слишком слаба, чтобы сопротивляться, в том числе и магически. К тому же, тело волей-неволей начало переполняться темным, болезненным желанием. Груди и живот налились тяжестью, лоно спазматически сжималось, каменея. Когда Солас до него добрался, оттуда уже сочилась влага. Он размазал ее по промежности и засосал клитор, вызвав в ее измученном теле новую дрожь. Спустился языком ниже и принялся вылизывать сжатую щель заднего прохода. Аккуратно ввинтил туда палец, заставив Энид дернуться и зашипеть: - Солассс.

Он тихо засмеялся, поднялся так, чтобы оказаться с ней лицом к лицу и медленно вошел, с трудом протискиваясь в сведенное спазмом влагалище. Закинул ее ноги себе на плечи и стал двигаться короткими толчками. Глаза его на мгновенье закатились, но он тут же сфокусировал взгляд на ее лице и выдавил сквозь сведенные зубы: - Не могу… насытиться… тобой…

Резко толкнувшись на всю длину члена, он замер, тяжело навалившись на нее всем телом. Она тоже затихла, облизывая потрескавшиеся губы. Со свистом перевел дыхание и засунул свои пальцы ей в рот. Она послушно обхватила их, обнимая языком, но этого было мало – он толкнул пальцы глубже, к глотке, вызывая слюнотечение. Она поперхнулась и на секунду испугалась, что ее сейчас вырвет.

Но Солас уже убрал руку, вышел из нее и вместо члена ввел свои мокрые пальцы. Одной рукой он задрал и прижал ее ноги так, что колени уперлись в ее плечи. Она была растянута, как подопытная лягушка. А длинные гибкие пальцы проникали все глубже, нащупывая уголки, о которых Энид сама не подозревала. Задев точку, от прикосновения к которой по ее телу словно пробежал электрический разряд, он стал ее стимулировать. Мягкие поглаживания перешли в надавливания, потом в трение – все быстрее, все напористее…

- Солас, что ты со мной делаешь? Энид зашлась криком. В куртуазных стишках времен ее молодости женское удовольствие сравнивалось с распустившимся бутоном. Ее ?бутон? по ощущениям был вывернут наизнанку. Как со стороны, она наблюдала прозрачную струю, вырывающуюся из нее и рассыпающуюся в фонтан брызг от быстро двигающейся руки Соласа. Оргазм был долгим и иссушающим, Солас не отпускал ее, пока не выжал последнюю каплю, и пока Энид обессилено не откинулась на плащ, тихо скуля: - Безумие… безумие…

Не сводя с нее алчных, налитых кровью глаз, Солас облизал свои пальцы и уселся ей на грудь. Взял мокрой рукой член и принялся бесстыдно его ублажать прямо перед ее носом, размашистым жестом водя вверх-вниз неплотно сжатой ладонью. Потом приподнял ее голову, скрутил волосы на затылке в кулак и направился ей в рот. Энид не могла бы ему подыграть, даже если захотела – он двигался слишком резко, проникая в глотку. Она не выдержала и закашлялась, спазм горла сдавил член и Солас вскрикнул. Вышел из ее рта и, не отпуская волос, быстро задвигал рукой, кусая губы и отрывисто выдыхая. Наконец, как от удара, запрокинул голову, оскалился и издал долгий, болезненный стон, одновременно заливая семенем ее лицо и грудь. Энид открыла рот, чтобы поймать тяжелые капли, но почувствовала, что сознание мутится и она проваливается куда-то в темноту.

Кажется, они задремали, измотанные до обморока, сжимая друг друга в потных, липких объятиях. Внезапно Солас вздрогнул всем телом, разбудив и Энид, разомкнул руки и вскочил.

- Кто-то пытается открыть элувиан.

Энид подползла ближе к краю площадки и увидела далекий кончик зеркала, по темной поверхности которого змеились серебристые молнии.

- Если они вызвали Морриган, то у нее может получиться, – ответила она. - Морриган? – переспросил он недобро. Энид увидела, как его руки непроизвольно сжались в кулаки. Он стоял спиной, но она могла поклясться, что его глаза сейчас застилает серебристая дымка. Словно в подтверждение, молнии исчезли и элувиан погас.

- Тебе необязательно скрываться, Солас. Мы все объясним в ордене, докажем, что ты не враг, и, возможно, ты получишь прямую помощь… - Шутишь, наверное. - В конце концов, я еще Инквизитор и могу приказать. - Не будь наивной, венан. Ты лучше меня знаешь, что эти стервятники только и ждут момента, чтобы порвать тебя на куски. Исчезнувшая Метка – хороший повод. - В любом случае, мне надо им что-то сказать. Солас задумался, явно перебирая в голове варианты развития событий. Но его размышления прервал новый всполох. За элувиан опять принялись. - Фенедис ласа, – выругался он, и кулаки снова сжались. Лицо его было нехорошим. – Они так некстати. А у меня еще столько вопросов.

- Ты же не собираешься обратить костяк Инквизиции в камень? – спросила Энид.

Кулаки его медленно разжались, лицо досадливо скривилось. Он молча натянул штаны и то, что осталось от рубахи. Сверкнул глазами – и арлатанский доспех мягко обернулся вокруг тела, звякнув креплениями. Подобрал плащ, который еще хранил на себе запах и влагу их тел. Застыл на мгновенье, словно борясь с желанием зарыться в него лицом. Но решительно закинул за спину и рывком затянул перевязь.

Энид молча наблюдала за этим, дрожа всем телом. Вместе с Соласом и его объятиями уходила и магия, которая поддерживала на осенней поляне летнюю жару. Кроме того, ее, по всей видимости, лихорадило. Все-таки потеря руки не дается организму бесследно. Не попадая зубом на зуб, она попыталась пошутить: - Н-не скажешь на п-прощание ничего в-вроде ?никогда тебя не заб-буду?? Солас, ничего не ответив, протянул руку к серебристой звериной шкуре. Та оторвалась от земли и легла на ему плечо. Энид попыталась встать, опершись о несуществующую руку, забыв, что ее нет. Ведь она ее продолжала чувствовать. Естественно, промахнулась и упала на бок. Засмеялась над собой, и не заметила, как из глаз брызнули слезы. Она попыталась успокоиться – ведь нет ничего более жалкого, чем плачущая чародейка. Эту фразу любила повторять Йеннифэр из Венгерберга, но автором ее была сама Энид.

Несколько раз глубоко вдохнула, усилием воли остановила дрожь челюсти, сжала единственный кулак и с вызовом глянула на Соласа. - Даже не спросишь мое имя? – саркастично спросила она. – Или в Арлатане секс – не повод для знакомства?

Угрюмое лицо Соласа вдруг просветлело улыбкой: - И правда! Я ведь даже не знаю… Как тебя по-настоящему зовут? Энид была так обижена, что не могла выдавить из себя ни слова.

- Ну же, – требовательно повторил Солас и в голосе звякнул приказ, – твое имя? Как ни странно, этому хлесткому голосу захотелось повиноваться. - Энид Финдабаир. Солас склонил голову набок и медленно повторил, вслушиваясь в непривычные звуки: - Энид Финдабаир… Королева Дол Блатанна, наследница синдарских владык. Как такое забудешь? Голоса с нижней площадки заставили Соласа замолкнуть и напряженно выпрямиться. У них получилось взломать элувиан. Энид инстинктивно отвернулась на звуки, а когда повернула голову обратно, Соласа уже не было. Завихрения в огромном зеркале вспыхнули и погасли.*****