Часть 1 (1/1)

Я видела сон, где стояла на берегу реки. Мир вокруг меня был серый, холод пробирал до костей, а душа мучилась от боли. По щекам текли горячие слезы, казалось, будто я что-то теряю, часть себя или даже кого-то. Делаю шаг вперёд, касаясь кончиками пальцев ноги холодной воды, ещё один шаг, ноги полностью в воде, шаг, ещё, постепенно погружаюсь в воду. Что-то холодное и склизкое хватает меня за щиколотку и тянет под воду. Я пытаюсь выбраться, гребу руками, но не могу, только погружаюсь все глубже и глубже под воду.Стук в дверь моей комнаты возвращает меня в реальность, и я понимаю, что это все был сон.—?Изабелла?! —?за дверью послышался мужской голос.Вместо того, чтобы ответить, я встала с кровати, накинула на себя халат и подошла к двери, открыв. Передо мной стоял отец, вид у него был уставший и немного взволнованный. В последнее время он был какой-то дерганный, в глазах читался испуг, что-то его очень сильно волновало, вполне возможно, это из-за работы. Он сутками пропадает в кабинете с бумагами.—?Что-то случилось? —?сонно спросила его.—?Уже обед, а ты все спишь,?— раздраженно отвечает он, скрестив руки на груди.—?Ну и что? —?вздернув бровь, спросила его. —?Запрещено спать до обеда?—?Это негативно скажется на твоем организме, ты хоть… —?и дальше он завел целую лекцию о том, как это вредно, что очень важно завтракать и спать нужно от шести до девяти часов.Сколько себя помню, он все время говорил мне что хорошо, что плохо, что вредно, а что полезно. Его забота и контроль душили меня, от чего постепенно с возрастом я перестала его слушать и стала делать то, что считаю для себя правильным. Стоило ему начать лекцию о вреде чего-либо организму, я устало вздыхала, отключала слух и думала о своем.—?Изабелла! —?прокричал он, увидев, что я ушла в себя.—?Да? —?сделав удивлённое лицо, ответила ему.—?Ты совсем меня не слушаешь?—?Папочка, я тебя слушаю, правда,?— улыбаюсь ему, убедив его в том, что я правда слушала. —?Но пойми, я не маленькая и знаю, что плохо для меня, а что хорошо.—?Одевайся и иди кушать,?— он устало вздохнул, сдавшись, и ушел вниз.Отец не может долго на меня злиться. Наверное, потому что я похожа на мать, а он очень сильно ее любил. Он говорит, что я похожа на нее: светло-рыжие волосы, большие серо-голубые глаза, а самое главное - маленькие руки, как у ребенка. Этого описания для меня мало, я бы хотела увидеть ее на фотографии, но их нет, отец сжег все фотографии.Быстро приведя себя в порядок, я спустилась вниз в столовую. Отец сидел во главе стола, обедая. Я села рядом с ним, изредка поглядывая на него, вид у него суровый и немного встревоженный.—?Тебя что-то беспокоит, помимо того, что я сплю до обеда? —?смеясь, спросила у него.—?Нет,?— нервно как-то ответил он. —?Милая, у тебя есть молодой человек?От его вопроса я закатила глаза и, поставив чашку на стол, выдохнула.—?Эм, папа, если у меня кто-либо появится, ты первый об этом узнаешь.—?Так у тебя кто-то есть? —?аккуратно спросил он.—?Пап! У меня никого нет! —?аппетит сразу пропал, как и настроение.—?Я же беспокоюсь за тебя,?— оправдывался он.—?Ты чуть ли не каждый день спрашиваешь у меня, есть ли у меня парень. Даже начал считать, что я лесбиянка!—?Нет… Я.—?Да, и если ты помнишь, это было вчера!Встав с места, я вышла из столовой и вообще ушла с дома. Эти вопросы можно было вытерпеть первые пять раз, но со временем это начинает выводить из себя. Достаточно и того, что я согласилась на охрану, которая присматривает за мной, когда я иду гулять. Прямо сейчас…?! Я резко остановилась, повернулась и посмотрела на чёрную машину неподалеку. Это странно, они обычно следуют за мной, когда я предупреждаю, и почему они в машине? Хотя ладно, неважно, пускай. Разворачиваюсь и иду дальше, машина следует за мной.Не лучше ли давать ребенку свободу? Право выбора. Совершать ошибки, на которых он может учиться быть самостоятельным. Зачем его до такой степени опекать? Поначалу это ещё можно понять и вытерпеть, но ведь со временем это переходит границы. Зажатость, неуверенность, а то и избалованность, вот что может вырасти из него. Но, естественно, это не со всеми может произойти, я такой не стала. Я прекрасно его понимаю, он боится, что со мной может что-то плохое случиться, он хочет, чтобы у меня было все хорошо, не хочет, чтобы меня обидел кто-нибудь, он очень сильно меня любит. Но так нельзя, я хочу свободно дышать!Захожу в кафе, сажусь за столик и заказываю кофе с блинчиками. Если дома я спокойно не могу поесть, то хоть тут.Эта машина все еще здесь, но никто не выходит, следят. Как это раздражает, даже одной побыть не дают.Это мое любимое кафе. Здесь тихо и спокойно, тепло и уютно. Если пройти чуть дальше, то можно увидеть стену, на которой приклеены фотографии парочек, любящих семей, детей, а также листы с росписями, пожеланиями и стихи. Так мило. Каждый день можно увидеть новую запись там. Я бы тоже хотела что-то оставить здесь свое, но я не знаю что. У меня нет классныхфотографий, я не умею писать стихи, роспись для меня кажется глупо, да я и не знаю, какое пожелание можно написать. Мужчина с девочкой идут к этой стене, в руках у девочки листик с каким-то рисунком, ее отец взял рисунок и закрепил его на этой стене. Так мило и трогательно. Странно, что пошло не так между мной и отцом? Раньше я могла ему доверять и быть более открытой с ним, а сейчас даже разговаривать с ним не хочу, мы с ним и так практически не разговариваем, не можем найти общий язык, он не понимает меня, а я его. Почему это происходит? Мы же близкие люди. Еще он в последнее время странно себя ведет, начиная со дня, когда мы отпраздновали мое шестнадцатилетие. Я обязана с ним поговорить, это все слишком странно.В кафе заходят двое мужчин, я их узнаю, это мои охранники. Они подходят ко мне и садятся.—?Мисс, мы искали вас по всей окрестности, почему вы нам ничего не сказали? —?раздраженно произнес первый.—?То есть? —?удивленно глядя на обоих, спросила.—?Что значит ?то есть?? Вы как будто не знаете, что нам нужно говорить, что мы должны идти вместе с вами. Охранять вас наша работа! —?отчитывал второй.—?А разве та машина, которая следовала за мной, не охрана отца? —?указала я на машину.Двое удивленно на меня взглянули, а потом на машину, в их глазах читалась тревога. Я сразу поняла, что эту машину не отправлял отец, и люди там не просто так следили. Хотя я и не видела, кто сидел в машине из-за тонированных окон.—?Мисс, я думаю, нам нужно вернуться домой,?— отозвался первый.—?Да, верно,?— согласилась я с ними.Мы выходим из кафе и возвращаемся домой. Охрана оборачивалась, следя за машиной, которая ехала следом. Только мы переступили порог дома, сразу направились в кабинет отца, чтобы рассказать ему обо всем. Но в кабинете меня ждал приятный сюрприз. Виктор, мой крестный, сидел на диване и разговаривал с отцом, сидящем в кресле.—?Отец,?— позвала я его.—?Что-то случилось? —?он заметил встревоженный вид охраны и меня.—?За вашей дочерью следила какая-то черная машина. Люди внутри не нападали, но это странно,?— произнес второй.—?Я думала, это еще одна охрана, которую ты нанял,?— вмешалась я.—?Машина? —?отец встревожено на меня взглянул, потом искоса на Виктора.Но Виктор на удивление был спокоен, а вот мой отец, который будто знал что-то, с минуту молчал, а потом сказал:—?Да, это еще одна охрана,?— облизав пересохшие губы и нервно глотнув, ответил он.—?Но почему вы нам ничего не сказали? —?отозвался второй.—?Ну, я забыл. Бывает. Много работы и все такое,?— отмахнулся отец, нервно улыбнувшись.Охрана как-то недоверчиво посмотрела на моего отца, поклонилась и ушла, я же осталась стоять. Виктор улыбнулся мне и сказал:—?Ты ничего не хочешь сказать? —?обижено произнес он.—?Нет, что вы, крёстный,?— наигранно ответила.—?Обидно. Я ждал ?Дорогой крёстный?, а так же объятий,?— рассмеялся он.Отец явно был не рад его словам. Что с ним такое в последнее время?—?Виктор, она не маленькая, чтобы это говорить,?— раздраженно ответил он ему.—?Кто бы говорил. Ты до сих пор считаешь ее маленькой девочкой.Я недовольно кашлянула, обсуждать меня в моем же присутствии неприятно.—?Простите, но по какому поводу вы здесь? —?вмешалась я.—?А должен быть повод, чтобы навестить друга и мою крестницу? —?обижено ответил он. —?А вообще, по работе я.Ну конечно, папа и Виктор работают вместе. Как же я могла забыть об этом, глупо было спрашивать.—?Кстати, Белла, ты скоро, наконец, познакомишься с моим сыном Сергеем, он недавно вернулся домой. Вам двоим ни разу не доводилось увидиться.Отец откинулся на спинку кресла, устало вздохнув. Казалось, будто на его плечах что-то тяжелое, даже огромное.—?Скоро? Значит, это не так сразу произойдет?—?Ну, сейчас у него дела здесь, работа много времени у него занимает. И скоро… —?отец перебил его.—?Виктор, давай вернемся к работе. Дорогая, иди, развлекись, нам еще с тобой нужно серьезно поговорить,?— отец вмиг переменился, его голос серьезен, он был весь раздражен.Я вышла из кабинета, закрыв дверь, но услышала нечто интересное.—?Он не шутил, когда говорил, что будет следить за ней. Ты рассказал ей о договоре?—?Она ничего не знает еще, но я собираюсь ей рассказать.—?И когда? В день, когда будет объявлено?—?Нет…—?Тогда не тяни.Они говорили обо мне.… Это уже начинает меня напрягает. Вечером нужно будет поговорить с отцом, это уже слишком, так нельзя.Но что это все означает, что отец должен мне рассказать? О чем они вообще? Они знают, кто следит за мной (по разговору так и есть), так почему не сказали мне? Я бы прямо сейчас ворвалась и устроила допрос, сказала бы, что все слышала, но так ведь нельзя… Я хочу, но нет. Лучше наедине поговорить с отцом, так правильно будет. В гостиной я сидела и ждала, когда они поговорят. Ожидание - самая ненавистная вещь для меня. Время тянется очень медленно, оно словно идет против меня, мстит за что-то. Но временами напротив, быстро, моментально, не успеваешь оглянуться. Так почему сейчас длится так долго?Горничная за все то время, что я сижу, успела вытереть пыль, поменять цветы в вазе с пионов на лилии, приготовить и принести мне чай. Я же все продолжаю сидеть и ждать, читая журналы о моде. В итоге мне это все так надоело, что я встала и вышла из дома, направляясь в конюшню. Там моя любимая Нора, черная, как смоль. Сколько же соревнований мы с ней победили, она очень быстрая и высоко прыгает. Я почистила и накормила мою дорогую и любимую лошадь. Если и провести время, то с пользой, чем бездельничая.Но что за странное чувство я сейчас испытываю? Меня словно что-то пожирает внутри, не то одиночество, не то меланхолия. Странная депрессия. Оно угнетает, из-за него в моей голове странные пугающие меня мысли. Я думаю, о том, что совершенно никому не нужна, что я одна, рядом со мной нет никого, кто бы выслушал и поддержал. Да, это глупо, ведь у меня есть отец, он единственный близкий человек и, казалось, он должен выслушать все, что я чувствую, мои мысли, но… Я вижу, что ему не до меня. А ведь должны у меня быть друзья, хотя я не думаю, что стану кому-нибудь из них говорить, что я чувствую. Ведь я для них буду обузой, к тому же они ничего мне не посоветуют, скажут ?О, это же пустяки, ничего особенного, пройдет?. Да и вообще, друзья - не те люди, с которыми стоит делиться о своих переживаниях.Черт, что за глупости? Я должна перестать обо всем этом думать, это глупо!Но… почему меня так часто посещают эти чувства? Откуда они?Что-то холодное, невесомое обнимает меня за плечи. Нора отошла назад на несколько шагов, в ее глазах я увидела страх. Резко оборачиваюсь, но ничего нет. Что это было? Я отчетливо чувствовала, как что-то обняло меня, и Нора тоже что-то видела, она была напугана. Наверное, у меня паранойя, напридумала чего-то. Но это было так реально, и это было живое.Вернувшись домой я легла на кровать. Обида и горечь накрывали меня с головой. Я должна успокоиться, прийти в себя, но что-то поглощает всю радость внутри меня, заставляет чувствовать боль. Снова ощущаю на себе невидимые объятия, чувствую, как кто-то гладит меня по голове, перебирает волосы. Это меня пугает, что за сущность это делает? Вскакиваю на кровати и кричу ?Хватит!?, вмиг все прекратилось, и нет той пиявки, которая пожирала всю мою радость.—?Отец,?— я сразу вспомнила, что хотела поговорить с отцом.Я вышла из комнаты и пошла по коридору в направлении к кабинету отца. Как только я туда добралась, из кабинета выходил Виктор. Он улыбнулся мне и попрощался. Я же вошла в кабинет. Отец сидел в кресле с уставшим видом, на его лице читалась боль и горечь. Он склонил голову и потирал рукой лоб.—?Папа,?— позвала я его.Мужчина не отреагировал на меня, я снова его позвала, но он меня не слушал. Тогда я подошла к нему, встала на колени и коснулась своими маленькими детскими ручками его колен. Отец вздрогнул, убрал руку с лица и посмотрел на меня удивленно и растеряно.—?Ох, я не слышал, как ты вошла. Ты давно здесь? —?его голос дрожал, в нем слышались нотки боли.—?Папа, что с тобой? В последнее время ты сам не свой.—?Сломанные люди иногда разбиваются вдребезги. Такое с ними случается,?— о чем он говорит, я не понимаю.На него нужно надавить, чтобы он все рассказал, но так нельзя, он мой отец. Нет. Сейчас он не мой отец, а сосед по дому который что-то умалчивает обо мне. Отец - это тот, кто заботится о тебе, интересуется твоими проблемами и делится своими.—?Что происходит, чёрт возьми?! Расскажи мне, наконец! Я слышала, как ты и Виктор говорили обо мне, о ком-то, кто преследовал меня в той машине. И вы двое знаете, кто это! Так скажи мне, что происходит!Может это и было с моей стороны грубо, но я не могла не кричать на него. Этот срыв легко можно объяснить - я больше не могу терпеть все это, ненавижу тайны и то, что скрывают от меня, касающееся моей личности. Отец шокирован, он удивлённо и испуганно на меня смотрит, но я так же вижу, что он в замешательстве, не может решиться и все мне рассказать.—?Если я тебе все расскажу, ты меня возненавидишь. Но и скрывать я это не могу от тебя, ведь время идет и скоро это случится.—?Папа, не тяни, говори, что происходит!—?Дочь, ты обещаешь, что не возненавидишь меня? Обещаешь? —?папа взял мои руки и с мольбой в глазах посмотрел на меня. Я поняла, случилось что-то очень нехорошее.Я киваю ему головой и жду, когда он начнет говорить о произошедшем. Он просит меня сесть на противоположное кресло, и я делаю так, как он просит.—?Это произошло, когда ты родилась.И он рассказал мне все: о смерти матери, о договоре. А главное, что за мной следил сын Виктора, Сергей. Я была в ужасе! У отца было множество вариантов, но он принял самый безрассудный и глупый. Как можно было так? Он же продал меня! Зачем?—?Я забираю свои слова обратно! —?не выдержав, я встала с места и выкрикнула. —?Я тебя ненавижу! —?я не могла сдержать слез, мне было обидно.Как можно было так поступить? Я же его дочь, а он просто взял и чуть ли не продал меня. Я любила отца, не смотря на его замечания, любила, ведь он заботился обо мне, он единственный, кто у меня остался.… Но его поступок просто убил меня.—?Как ты мог?! —?я хочу подойти и ударить его, но не могу, у меня не осталось сил, ноги словно прибили к паркету.—?Пойми, у меня не было выбора!—?У тебя был выбор! Был! Но ты ради себя это сделал! Чтобы жить в шикарном доме,?— вытерев слезы, я посмотрела на предателя. —?Ты просто взял и… Черт! Ты продал меня!—?Изабелла, прости меня. Но так будет лучше, так нужно, мы должны сдержать слово. Контракт подписан и нарушать его нельзя! Ты должна выйти замуж за Сергея, хочешь ты этого или нет!После сказанных им последних слов, я выбежала из кабинета и побежала к себе в комнату, села на кровать, прижавшись спиной к стенке. Мой мир разрушился за один день. Я думала, такое возможно только в книгах, в глупых романтических книгах для подростков?— ошибалась. В реальности так же возможно, и я тому пример.Беру в рот край подушки и начинаю кричать, по щекам продолжают течь слезы. Боль и обида разрывают меня на куски. Такое чувство, будто в меня вцепилась пиявка, я пытаюсь ее отодрать, но ничего не получается. А хотя, странное сравнение, проще сравнить с адской болью, когда сороконожка кусает тебя. А может еще хуже, когда тебя убивают, снова и снова, ты терпишь адские муки ножа, кипятка? Как можно сравнить чувство предательства от близкого человека? Никак. Каждый человек чувствует все по своему и переживает по своему, я же хочу пережить в одиночестве, в другом месте, не здесь в одном доме с этим человеком. Я встаю с кровати, подхожу к зеркалу и пытаюсь привести себя в порядок. Глаза красные, их ничем не скроешь, но хотя бы после десяти минут непрекращающихся слез я успокоилась. Я должна выбраться из дома бесшумно, чтобы меня никто не увидел. Никогда не сбегала из дома ночью. Это будет мой первый раз. Я одеваю поверх футболки толстовку, подхожу к окну и открываю его, вылезла через него на крышу. Было довольно скользко, я боялась, что упаду и, возможно, ногу сломаю, но обида заставляла меня рискнуть и убежать. Хотя бы пару часов побыть где-то в другом месте, где никто не будет меня трогать. Потихоньку я продвигаюсь по крыше к краю, становлюсь на колени, цепляюсь руками за край и спрыгиваю на твердую почву. Такого я еще никогда не испытывала, когда была на крыше, сердце билось так учащенно, а кровь быстро циркулировала по венам. Переведя дыхание, я тихонько шла по тропинке к воротам, открыла их и вышла на улицу. Осмотревшись, я убедилась, что машины, которая днем за мной следила, нигде не было, и это не могло меня не радовать, я наконец-то была одна. Ночь была не холодная и не теплая, было очень хорошо. Я, не торопясь, шла по улице по направлению к кафе. Я хотела быть там, в этом теплом, уютном месте. Но как только я оказалась неподалеку от кафе, мне оставалось лишь прейти дорогу, я услышала позади себя звук колес. Я останавливаюсь и поворачиваюсь, это была та самая машина.У меня было два варианта. Первый - сделать вид, что это какая-то машина и просто пойти в кафе и сидеть там. Второй - подойти и разобраться. Мне бы хотелось выбрать второй вариант, но трусость заставила меня выбрать первый вариант. Хотя почему это сразу трусость?! Я сыграю с этим Сергеем игру, пусть не знаю его, но, думаю, ему это понравится.Я продолжаю стоять и неотрывно смотреть на эту машину. Снимаю капюшон, поворачиваюсь в сторону кафе и иду туда. Захожу и сажусь за свободный столик возле окна. Ко мне подходит официантка, я заказываю чашку горячего чая.Вечером в этом кафе довольно мило и уютно. Развешивают повсюду гирлянды, они светятся и мигают, очень по праздничному, конечно, но красиво. Но и что мне нравится, если днем много посетителей, вечером поменьше и можно тут спокойно уединиться. Я достаю из кармана телефон и сразу ставлю его на беззвучный. Предполагаю, что отец прямо сейчас мог пойти в мою комнату, постучаться, не получить ответа, разозлиться, открыть ее и увидеть, что меня там нет. Он станет мне звонить, у него начнется паника, возможно, он позвонит Виктору, а, может, попросит охрану разыскать меня, они будут исследовать все окрестности.Машина все продолжает стоять неподалеку от кафе. Жаль, что у нее тонированные окна, и днем, когда я смотрела на эту машину, не увидела, кто там сидит, и как выглядит этот Сергей. Остается мучиться в догадках.Говорят, что по лицу человека можно понять, какой он. Правда ли это, или, может, выдумка? Я уверена на все сто процентов, что можно определить, когда человек врет по лицу, жестикуляции, голосу. А вот что касается характера по лицу, это сомнительно лично для меня. Хотя, кто знает, может и можно.Наконец мне принесли чай. У меня, наверное, минут десять, я должна быстро допить чай и пойти дальше. Наверняка они придут сюда искать меня, в этом я уверена. Поэтому я быстро допиваю чай, оставляю деньги и немало чаевых и выхожу из кафе. Машина продолжает стоять, и кто-то, наверное, на меня неотрывно смотрит. Я иду по дороге в сторону парка, продолжая слышать, как за мной едет эта машина.Отчасти эту прогулку можно назвать ?Я в последний раз навещаю мои любимые места перед заключением с неизвестно ?Кем?. Ну, в большей степени так оно и есть, ведь скоро я буду лишена свободы. Я вхожу в парк и иду к детской площадке, сажусь на качели. Людей нет, тишина, будто все вымерли, и я осталась одна на этой земле. А это было бы неплохо, быть совсем одной, никто не заставит меня выйти замуж, живешь в тишине и покое. Но можно оставить животных! Я обожаю животных, особенно мою лошадь. Замечаю эту машину недалеко, я специально тут села, чтобы видеть ее, а они даже не пытаются скрыться, ведь поняли, а точнее знают, что я знаю о них. Есть ли смысл прямо сейчас идти и все выяснять? Наверное, нет, я все равно все узнаю, когда будет свадьба.