Единственный (1/1)

Наин единственный, кто ее действительно любит, не требуя ничего взамен.Чтобы заслужить эту любовь, она всего лишь покормила его, забрала в поместье, научила жить при ней дворецким. Ничего сложного, ничего необычного. Всего лишь доброта, которую хотело проявить ее изголодавшееся по человечности сердце.Правда, узнав, что у Наина нет языка, она больше не могла остановиться: она одаривала и одаривала его всем, чего он просил и не просил. Чего желал и не желал.Она дала ему все и подпустила слишком близко. Ближе — только под кожу.Для всех она жестокая леди Подебрат, но для него — всего лишь Мелисса. Жалкая смертная без капли магии, неспособная ему помочь.И она ничем не заслужила, чтобы Наин ей так отдавался.Обычно он приходит к ней поздно вечером, когда вся прислуга укладывается спать и гасит свечи. Когда суетливая жизнь замолкает в этих стенах до утра.Он приходит и робко встает на колени перед ее постелью, терпеливо склоняет голову и просит, как домашний пес, погладить по голове, почесать за ухом. Когда он обращался, точно так же выпрашивал ласку, и Мелиссе было приятно водить пальцами по серебристо-голубой шерсти, нежно стискивать бархатные острые уши и гладить узкую волчью морду с прохладным мокрым носом.Она всегда очень любила собак. И любила прежде всего за преданность.От такого Наина ей хочется растроганно плакать. Она же не камень, не черствая садистка.Тот, кто с ней добр, всегда после купается в ее любви и расположении.Получив немного ласки, Наин тогда совсем смелеет, завладевает ее рукой и, поднеся к лицу, нежно целует ей пальцы. Начинает с указательного, потом переходит на ладонь, мизинец, и Мелисса от этого смущенно розовеет. Хорошо, что при свете одинокой свечи этого не заметить.Лаская ее пальцы, Наин не замечает, когда именно она сползает с подушки, пододвигается ближе и очень скоро оказывается у его лица. Вскинув голову, он некоторое время смотрит ей в глаза, пока не отводит стыдливо взгляд.Мелисса тогда спрашивает:— Поцелуешь меня, Наин?На это он трогательно поджимает и покусывает губы, немного колеблется, но всегда быстро кивает и наклоняется ближе. Его первое прикосновение такое нежное, что можно умереть либо от жалости, либо от восторга.Мелисса первой утыкается в ласковые губы, размыкает, забирается языком в крупный сладкий рот, где необычно просторно. В который раз она по глупости ищет язык Наина, но его нет — только короткий обрубок у корня. Всякий раз, когда Мелисса нащупывает его, что-то мучительно сжимает ей сердце. Из уголков глаз скатываются слезы и мочат ухо, волосы и простынь.Наин виновато морщится. Он хотел бы целовать ее лучше, но кроме губ ему нечего предложить.Едва он отрывается и в печали прижимается лицом к ночной сорочке на животе Мелиссы, как она обнимает его за шею, за голову, и ласково шепчет, успокаивая:— Ничего-ничего, мне и так очень хорошо. Поцелуешь меня еще, Наин?Он робко кивает и прихватывает губами ткань сорочки. Сначала на животе, потом выше, выше, пока не пережимает сосок. С языком такая ласка была бы мучительной, но его нет, и Мелиссе просто приятно. Наин не останавливается — он добирается до ключиц, шеи и наконец припадает к губам. Его лучистые глаза полны любви и умиления — настолько сильных и глубоких чувств, что у Мелиссы перехватывает дыхание. Он всегда признается ей так, ни проронив ни слова.Едва Наин отрывается от нее, как Мелисса привычно зовет его к себе:— Ложись со мной, я помогу тебе раздеться.Оба знают, что им нельзя быть по-настоящему вместе, поэтому, уже обнаженные, они просто обнимают друг друга и ласкают пальцами.Сначала Наин проникает в нее и запускает только один, потому что два уже очень много, и от этого слишком больно. Они выяснили это еще в первый раз, поэтому теперь не допускают ошибок. Также они выяснили, что Наин не выносит рта Мелиссы и ее языка: если она станет заглатывать головку члена, он так будет метаться на постели, так драть ногтями ладони, что к утру появятся глубокие ранки. Ему слишком хорошо, и от этого больно. Все-таки его член не совсем человеческий, и формой немного напоминает волчий. Отсюда и дурацкая чувствительность.Куда лучше, если Мелисса просто поласкает его руками.— Как же ты тогда будешь во мне? — однажды спросила она его, на что Наин пугливо замотал головой: что вы, госпожа, это невозможно! С меня довольно и того, что вам хорошо от моих рук!Но когда они уже вымотанные просто лежат, и Мелисса, распустив длинные серебристо-голубые волосы Наина, расчесывает их пальцам — те текут, как вода, гладят ладонь, — будущая герцогиня отчетливо понимает, что в конце они обязательно будут вместе. Ей не придется выходить замуж за принца, за оборотня, за первого богача королевства. Она будет с Наином, ведь лучше него никого в этом картонном мире нет.