56 - Карты на стол (2/2)

Силы, как будто бы, расставлены. Все на своих позициях, только и ждут, когда белые сделают первый ход…

Им еще предстоит выиграть эту партию.Однако, подумал аналитик, на их стороне есть то, чего совершенно точно не достает стороне противной. Не абстрактные правда и справедливость, отнюдь. У них есть доверие. Они все, игроки одной стороны доски, доверяют друг другу, в большей степени, по крайней мере, чем своим глазам, например. Глаза – это штука неверная, это было известно во все времена…Ждать. Оставалось только ждать. Этого агент Нацуме в своей работе просто терпеть не мог. Когда ты уже сделал все, что, казалось бы, только мог, и далее от тебя лично не зависит ничего. Сидишь, как кот у мышиной норы, ждешь, ждешь у моря погоды, и не знаешь, что принесет твое ожидание, к чему оно приведет. Ощущение бессилия, безоружности перед неведомым.Отсчет, тем не менее, пошел – с обоих сторон.**********************************************

День начался неудачно. Можно сказать, совсем не задался. Михаил был крайне раздосадован тем, что ему предстоит ехать черт знает куда, за тридевять земель, на непонятное, и кажущиеся мало правдоподобным и, кроме того, неэффективным заданием. Он даже переживал не столько из-за расстояния - командировки для него проблемой не были. Но вот странность предполагаемого задания вызывала у него смешанные чувства. С одной стороны, он сам-то полностью не представлял, куда именно он лезет. Он знал об Институте крайне мало, разве что те немногиесведения которые были переданы, как служебные, при прочтении Устава – сами агенты ИПЭ его, кстати, почему- то называли «статутом». От этих же агентов получив крайне сбивчивые и сумбурные описание – а что же такое Институт - Михаил отправился в Днепропетровск. Он не бывал в нем и надеялся хоть город посмотреть. Он взял билеты и, собрав нехитрый скарб в рюкзак, отправился на вокзал.За последниенесколько дней в его жизни многое изменилось. На него вышел Институт, и его начали одолевать смутные сомнения в отношении собственного полковника в его отделении. Он был ментом и поэтому понимал, что для подозрений нужны основания. Но что касается его профессиональной интуиции, то она вопила во весь голос, будто бы здесь что-то неладное. Про Институт, кстати, его профессиональная интуиция молчала. Вернее, она не говорила ничего против, а иногда даже (с перепою, не иначе) намекала на разумность службы в этой организации.Днепропетровск ему сначала не понравился: слишком много зданий, машин, фабрик и многое из них не в лучшем состоянии. А вот вокзал произвел на него неплохие впечатления. Небольшой, четко разделенный на секции, с нормальной коммуникацией, кое-где хоть и старый, но ухоженной.

Михаил вышел из поезда, абсолютно не зная, куда ему стоит двигаться дальше. Ему неговорили, что его встретят, не говорили даже, что ему вообще нужно будет куда-то ехать. Просто -в Днепропетровск.

На платформе как всегда толпились люди: кто-то кого-то ждал, кто-то кого-то встречал, а кто-то и вовсе наслаждался прохладным февральским утром.Воронцов сразу заприметил двоих. Один из них, темноволосый, с вроде бы и короткй, но не слишком аккуратной стрижкой, худощавый, что еще сильнее подчеркивалось темной одеждой, стоял на платформе и сжимал в руках плакат «Институт». Второй же, стоящий с ним рядом, был товарищ лет двадцати – двадцати пяти на вид, со светлыми длинными волосами, выглядывающими из-под шапки. Его отличала редкая правильность черт лица и общий эстетизм внешнего вида. Прямо не парень, а картинка с обложки.

Михаил смутно помнил, что организация, в которой он теперь работал, называлась Институт Прикладной Экзофизики. Но мало ли Институтов на земле?.. Он не знал точно, из правильного ли они. Может, это просто два человека, ожидающие студентов, на какую ни будь, скажем, конференцию. Тем более, они не походили на людей, с которыми разговаривал Михаил. Он беседовал с человеком, более напоминавшем такого же, как и он сам, мента или СБ шника – с серым непроницаемым лицом и неприметной внешностью. Эти же были похожи более на студентов. Михаил как раз знал что именно такие типажи иногда любит СБ для работы под прикрытием, но он точно не знал, как работает Институт. Однако он предполагал, что либо как его отделение, либо как СБ. И то, и другое, указывало, что они должны его встретить и позвонить. Или знать в лицо. Вообще он подозревал, что ему как-то дадут знать. Он решил понаблюдать за этой парочкой и стал возле одной из колонн на перроне, перепаковывая свои вещи. Одет он был достаточно цивильно что бы не вызывать подозрений, а внешность у него довольно себе непримечательная. Высокий, голубоглазый, с короткой стрижкой, темными волосами, одет не то вдутую куртку, не то в растянутую ветровку синтетического происхождения… Одним словом в Донецке, откуда он приехал,так ходило пол города. Некоторые предпочитали кожаные куртки, но Михаил считал, что это слишком дорого. И зачастую непрактично. Не много купишь на зарплату среднестатистического мента, даже если майора, даже если старшего оперуполомоченного сотрудника. Особенно если взяток этот майор не берет и ни в каких финансовых махинациях не участвует. У него за глаза вообще было прозвище «Особист». Именно за то, что он органически не переваривал коррумпированных сотрудниками, и таковыми считал добрую половину начальства, если не больше. С его подачи под тюремное заключение или увольнение из органов попали несколько человек. А что касается выговоров, то их было бесчисленное множество, и их Михаил считать уже забросил.

Тем временем пока он размышлял, на перроне осталисьлишь они двое. Народ уже разошелся по своим делам. Не считать же за секретных агентов молодую маму, перевязывающую сыну шарфик, ли немного шумную компанию, в стороне явно кого-то ждущую. Затем, словно бы не выдержав, темноволосый обладатель плаката приблизился и, как бы между прочим, поинтересовался:-Простите, вы ехали на этом поезде?

-Да – задумчиво ответил Михаил, внимательно осматривая незнакомца.-Вы не подскажите, кто ехал на месте номер 35? – продолжал допытываться тот-Да, я его знаю – Михаил не солгал, он этого пассажира действительно знал, и даже иногда смотрел на него поверх умывальника в зеркало, размышляя, стоит ли брить эту немытую физиономию, либо сначала оштрафовать, потом помыть, а уж после этого брить

– Он мне, кажется, оставил свой телефон, что ему передать?А сам подумал – ну и сотруднички…********************************

-Та-ак, а это кто? – все посмотрели на человека, стоящего в здании вокзала, с плакатом на котором было написано «Воронцов Михаил Владимирович». Человеком оказалась высокая спортивная девушка, спокойная, как удав на трехсотом году жизни. Или смерти. В этом возрасте они не слишком отличаются.

-Добрый день, я связной Галина Шульга– произнесла она, когда заметила, что на нее пристально смотрят - Вы Михаил?-Да, а вы из…-Совершенно верно– серьезно кивнула она, будто заранее ждала, что ей именно эти слова и скажут.

-Странно, а почему нам не сказали, что может быть связной – сказал один из встречавших, словно приревновав. Мол, это наш стажер, куда нос суете…-Мало ли, вдруг не успели… - пожал плечами его спутник.

Михаил потер висок. Дурдом разрастался и ширился*******************************

-Стоп, так тебя вообще не ввели в курс дела? – спросил Бэльфегор, едва они остались без лишних ушей-В курс чего? – устало переспросил гость. Он чувствовал себя если не Алисой, попавшей в Страну Чудес, то уж сбитой с толку и изрядно обкурившейся синей гусеницей точно.

-Понятно… - вздохнул встречающий - Значит слушай, недавно из Днепропетровска в Полтаву выехала девушка, и пропала. Неизвестно, как и почему. Информация о том, что она пропала, была передана в ИПЭ, хотя прошло меньше суток.-Если меньше суток, то пока рано подавать заявление.-Но такая информация поступила. Кстати, надо узнать, с чего это они решили, будтодевушка вообще испарилась... Так, вот, она и ряд её сокурсников проходили по другому делу, связанному с магическим чайником. У чайника этого была особенность: он исполнял желания. Оказался он у группы студентов из ДНУ, занимающейся театральной деятельностью. Чайник был найден, но проверить, что с ней, этой пропавшей Илоной, случилось, нам необходимо. Как минимум она фигурировала в деле.-Я понял, мы так тоже делаем, она потенциальный свидетель или участник– кивнул Воронцов- Я не очень хорошо разбираюсь в ваших этих шахер-махерах, так что давайте сначала поработаем по-нормальному. Откуда она выезжала и куда приехала?-Я уже нашел поезд, и посмотрел по базе адреса и телефоны её контактов в Полтаве– подал голос белобрысый парень, не поднимая глаз от КПК-А, кстати, пока поезд будет, мы тебя немножко ознакомим с этим «шахер-махером», как ты сказал. Так сказать информационная и материальная часть.

-Хорошо, а кода поезд?-Поезд ночной, 19.00 – 7.00Они въехали куда-то в город, сошли посреди проспекта, и направились к дому неподалеку. Поднялись на четвертый этаж, постучались в дверь, и из-за неепослышался лай.-Спокойно, Псюка! Свои! – скомандовал Бэльфегор-Добры день – ответил открывший дверь мужчина с лицом старца и фигурой юноши. С белыми волосами, перехваченными чем-то вроде кожаного ремешка, одетый в просторную белую рубашку и штаны. Домашние тапочки, выдавали в нем человека никуда пока не собиравшегося выходить – Заходите! – улыбнулся он гостям,явно будучи рад видеть как минимум Бэла и Лаари. Михаил отметил, что хозяин был дружелюбен и спокоен, не удивляясь им, стоящим у него на пороге, хотя они и прибыли без предупреждения, как снег на голову.

-Тут, это, новенького прислали… Его бы образовать надо… - высунулся из-за плеча напарника белобрысый-Понятно - рутинно кивнул хозяин, пропуская гостей в дом и разминая пальцы-Ну что, сразу в жабу? Не подумайте ничего, просто так быстрее верят. Когда убеждаются на собственном опыте…***************************

-Так, вот. Я вам серьезно говорю, у нас хранимых вещьдоков, как таковых, в общем-то и нет. Все, что мы, так или иначе, получаем в ходе следствия или операций, становится нашим. Ему присваивается инвентарный номер, оно хранится в определенном месте, и по необходимости используется– кропотливо объяснял хозяин дома - как выяснилось, чернокнижник -Михаилу, сидевшему напротив и удивленно внимавшему. Голова его отчаянно гудела после попыток полета на метле в квартире и встречи макушкис потолком. Так же ему предложили удивительное вино, после которого приходят зеленые черти. Настоящие зеленые черти – трое с балалайками и гуслями. Явились, и давай играть и хрюкать на разные музыкальные и не очень лады. В общем, зрелище было еще то – как раз для парадигмального образования. Наглядевшись и впечатлившись, опер решил даже такие моменты подгонять под привычные понятия: «улики», «вещьдоки», «конфискованное имущество находящихся под следствием лиц», «орудие преступления», «похищенное имущество», и так далее. Он, не прекращая, задавал вопросы:-Ага, то есть, если вы у кого-то найдете большую сумму денег?..-То она будет инвентаризирована и передана Институту.Михаил серьезно задумался. С одной стороны ему не нравился принцип всеобщей инвентаризации, но с другой - а что делать с сапогами скороходами, волшебной метлой, и подобным произведениям магического искусства? Не отдавать же их просто так, опасно может быть. Кроме того, Михаил догадывался, существуют артефакты гораздо более небезопасные, чем он перечислил навскидку. Не все же арсенал из детских сказок! С другой же стороны, они не правоохранительные органы в прямом смысле этого слова, они, скорее, нечто среднее между СБ и клубом по интересам. Только интересы у них - с одной стороны странные, с другой вроде и полезные. А потому, требовать от них слишком многого неразумно. По крайней мере, с некоторых... Раздолбаи раздолбаями, пускай и с несколько неординарной внешностью. Михаил полностью не верил, что кому-то из них, может быть приблизительно 2000 лет. Особенно Бэльфегору, тянувшему ну в лучшем случае лет так на двадцать – двадцать два…

-Еще есть волшебное зеркало – припомнил содержимое заначек и закромов кладовой вошедший во вкус чернокнижник -Оно, как вы догадываетесь, показывает то, что происходит. Жена по нему сериалы навострилась смотреть,пока в ванной торчит. А я потом дисгармонию после всех этих химикатов - шампуней,гелей и мыла - убираю...Шел уже шестой час, и агенты, дождавшись жену Беловрана ( ту самую, сериально-зеркально образованную) и наевшись авокадо до отвала, стали собираться. Ими, этими самыми авокадо был забит весь холодильник… Собака со странным именем «Псюка» - как пояснили агенты 414-й, имячко к ней прилипло случайно -на них уже смотреть не могла и требовала сосисок. На почве чего они с Лаари, несомненно, нашли общийязык. Даже многочисленные салфетки, салфеточки, скатерочки, прихватки и другая гардербно-кухонная утварь в доме имела на себе изображение того самого, незабвенного, фрукто-овоща. Перво-второго-третьего гарнира, гордо именовавшегося Авокадо. Надежда Беловран, законная супруга Фаэтона Беловрана, в последнее время только ими и питалась, сама их выращивала, с помощью магии, естественно. И в принципе вела довольно счастливую жизнь жены «великого волшебника», а в скором времени должен был появиться еще и наследник славного магического семейства. Эльф и вампир долго справлялись о здоровье Надежды и ее будущего сына, всячески проявляли заботу, и даже взялись не только помочь с сумками, но и приготовить что-нибудь поесть, за что были просто-таки депортированы из кухни под пристальным взором хозяйки. На кухне происходило таинство с приготовлением загадочных плодов, редко прораставших в наших широтах. Да, да, мы все о тех же проклятых авокадищах.

Псюка, забившись под стул, жалобно глядела на эльфа и просила не кормить ее больше этой гадостью. Она отчаянно демонстрировала то, как она относится к полезному плоду, как завтраку, обеду и ужину на протяжении месяца, красноречиво засунув лапу по сустав в пасть. После дальнейших действий,она изобразила в воздухе сосиску и молитвенно сложила лапы в знак великомученической просьбы всех голодающих народов Псюк в этом доме. Эльф посмотрел на него понимающими глазами, и отодвинул подальше сосиски, во избежание, так сказать. Потом сжалился, выделил одну, и Псюка довольная столь невиданной щедростью, заторопилась к нему - принять форму жующего, но очень довольного пуфика у подножия того самого кресла, на котором устроился Лаари. Псюка была замечательно откормлена и в принципе могла сойти за экзотическую пушистую подушку, непропорциональную мягкую игрушку и пуфик в одном лице - если бы не одно «но». Она была собакой, мало того, весьма умной, можно сказать, магически образованной. Об этом говорило её сознание, жесты, мимика, а порой и слова которые она, кажется, умела произносить. Любое домашнее животное в доме у волшебника, как минимум из соображений безопасности, должно освоить основы логической мысли, зачатки химии, чтения, знать основные положения ритуалов, и досконально, идеально хорошо знать, что находится в доме, а так же что брать можно, а что нельзя – а то еще превратишься невесть во что. Должно проявлять толерантность к другим формам жизни, посещающим дом, особенно если это гости волшебника, а так же быть готовым к неожиданным превращением одних форм в другие и обратно.Это Псюка знала хорошо, и уже научилась угадывать, какое именно заклинание собирается применить Фаэтон, и в случае чего куда именно стоит от него прятаться…В целом семейство Беловранов производило достаточно приятное впечатление. Обычная семейная пара, уже знающая почем фунт пороха, а, главное, как и с чем его лучше есть – пардон, превращать - для получения желаемого фрукто-овоща. Их дом, а главное, его содержимое, не произвели на Михаила подобающего изумления. Вернее поначалу он, конечно, диву даться, но потом,осознав, что находится в доме мага, решил принять это как должное. В глубине души все равно поражаясь тому, что именно он может найти в доме Беловранов. Ему не раз случалось иногда брать работу так сказать «на дом», анализируя материалы следствия,работать с вещьдоками, и один раз даже проводить задержание на дому. Он понимал, что специфика работыможет отразиться на вещах, хранимых дома, но тут это было максимально неожиданно, и, чего скрывать, очень интересно…******************************

Материалы дела, над которым они работали, были не так обширны, чтобы с ними как-либо действовать с точки зрения правоохранительных органов. Если есть точная информация - что Илона пропала - то можно начинать функционировать хоть как-то, хоть с позиции шахер-махера….Первым было решено определить, где именно она пропала. Было ясно, что произошло этолибо в поезде, либо по приезду, так как на поезд студентка точно села. Более того – проводница подтвердила, что она оставалась в своем купе. Однако утром постель она не забирала, и, мало того, не видела, как пассажирка выходила. Она могла, конечно, просто не увидеть, но мало ли… Троица, состоящая из Бэла, Лаари и Михаила преодолела тот же путь, что и Илона – из Днепропетровска в Полтаву, с целью обнаружения улик. Но пока они только больше запутывались. По приездуони сконтактировались на вокзале с местными органами правопорядка, одним из представителей которых оказался знакомый Михаила, молодой парень, проходивший стажировку в Донецке. Они узнали, что за пропавшейв тот же день приходил молодой человек. Именно он сообщил о пропаже. Он, явившись встречать, не обнаружил Илону в вагоне, принес вещи на опись, и ушел искать. Ситуация осложнялась тем, что накануне электричество на вокзале было отключено и камеры посмотреть не удалось. Вернее, они не сняли ни молодого человека, ни девушки, если, возможно, та все же приехала. Решив, что необходимо осмотреть вещи и, возможно, навестить друзей пропавшей, оперативники направились по адресу. Вернее, они не успели по нему отправиться – можно сказать, едва ногу занесли, как поступила информация о пропаже еще одного человека, некой Наташи Величко. Как оказалось, именно к ней Илона ехала в гости в Полтаву. Петля начинала затягиваться…Они как раз занимались осмотром вещей Илоны, когда была найдена часть письма – среди прочих записей, она лежала в рабочем блокноте. Адресованная некоему или некой Цуру, она вызвала у 414-ых живой интерес. Они по-очереди прочитали это письмо:«…ло ли у тебя? Мои воспоминания крайне сумбурны. Скажем, я не помню своего детства иначе как урывками. Старую улицу, выщербленный булыжник. Там сейчас все новое, сверкающее, и совсем не похоже на воспоминания. Мне кажется, я уже очень долго живу на свете. Помнишь ли ты ребенком себя, Цуру? Помнишь ли, каким был мир тогда?

Сейчас у детей нет детства. Голубой экран – или уже стоит говорить «экраны» заменили его. Каждый день из телевизора им на блюде преподносят «настоящий кайф», представления о том, какой жизнь должна быть. Или какой она могла бы быть, если бы уважаемый телезритель приобрел вот этот замечательный товар, о котором он хоть и слышит первый раз в жизни, но нуждался в оном постоянно… Давно уже моему взгляду не встречались дети, играющие на улице, как прежде – в мяч, салки, змея и птичек.У них отнимают детство, а у нас отнимают будущее. У нас не будет нового поколения, понимаешь, Цуру?А это страшно. Где мы будем с тобой жить через год, пять, десять лет? Конечно, если доживем. На счет себя я в последнее время сильно сомневаюсь.

Все дело, возможно, в словах. Они, как зеленые очки из сказки, преображают видимость реальности. Одно и то же действие или понятие можно назвать разными словами, и отношение к ним будет совершенно разное. Только сравни: «ложь» и «политика» или «обман» и «интрига». От вторых так и веет неизведанной романтикой опасности.Как никогда не существовало «Веселого Роджера», черного флага с черепом и костями, так никогда не существовало подоплеки для этой романтики. Пираты зачастую, чтобы ввести встречные суда в заблуждение, вывешивали флаги небесно-голубого цвета с мирными овечками – и вот это уже исторический факт.Мне страшно, Цуру. Как мне хочется верить, что ты с твоим умом и проницательностью сможешь помочь в этом. Где бы ни находился разум, где бы ни находилось тело, и где бы не присутствовала душа. Ты же понимаешь.

Мы говорили с тобой когда-то. О многих странных вещах. «О башмаках, о сургучах, капусте, королях», как у Кэрролла.

Мы всегда цепляемся за жизнь, и все, что связано с жизнью, ибо знаем ей цену – вот твои слова. Мы, в отличие от них. О, это отличие… Оно меня сведет когда-нибудь если не в могилу, то с ума. Как сложно думать, как тяжело знать, что все, что ты пытаешься воплотить, все, что ты хочешь привнести в этот мир – все это им чуждо. Все фантомно, все как будто бы для них не существует.

Я верю в веру – ибо кому, как не мне, в нее верить! Я верю и в честность, и в неподкупность, и в прочие утопии. Местами. Но изъяны можно найти даже в тебе.

Я стараюсь изо всех моих сил. Мы можем выжить. Мы должны выжить. Этого хочешь и ты, и я, и прочие так же.

Но верно было тобою подмечено: а к чему приведет наша победа? Что будет в итоге? Страх? Паника? Что?..

О, нет. Мы не так глупы. Хочется в это, по крайней мере, верить.

Я смотрю сейчас на восход. Они нередко мне достаются. Из моего окна не слишком хороший вид, но я вижу, как бледно-розовые еще лучивслепую отыскивают дорогу по крышам. Мне хочется петь. Я знаю, что солнце взойдет все равно – и неважно, будем мы на это глядеть, или нет. Разве что человечество уничтожит и самое солнце, чтобы навеки погрузить мир во тьму и хаос. Затухание солнца – жестокая, но достойная смерть человечества. О, Цуру, тебе ли этого не знать! Как никому другому!..Мне тесно в этой реальности. Мы знаем так много – и одновременно так мало! Мы можем так много – и одновременно ничего! Миллионеры без гроша в кармане, или босяки с банкнотой в миллион. Мы ведь можем, я могу, ты тоже можешь. Если пожелаем. Но мы не желаем. Мы прячемся, как трусливые улитки. И вовсе не оттого, что мы и впрямь трусливы, нет. Мы просто знаем, к чему это приведет. Впрочем, и это тоже трусость. Когда в общественном транспорте пассажир врубает громко музыку, редко услышишь сделанное ему замечание – чаще люди предпочитают отмалчиваться, делать вид, что их это не касается. Хотя зачастую то, что играет, не согласуется с их музыкальными вкусами.

Как вожделеют люди материальных благ – и как сейчас держаться за нематериальные! Там, в их далеком сказочном интернете остались их блага, их достижения, их значимость. Отключите электроэнергию – и вы поработите человечество. Уберите их хваленый «гугл» - и люди умрут от безграмотности. А мы? Что же мы, Цуру? Разве мы не сидим на той же отравленной игле? Разве нам не хочется, не проще, не понятнее и легче добывать все, что необходимо, не вставая из уютного кресла?

Это раньше люди гибли за металл. А теперь – за «икспу» и «ману». Они не ведают иных ценностей. Да и для кого они, эти ценности? Для тех, для кого смех остался в уродливых комиксах из отталкивающих рожиц, для тех, для кого мудрость тысячелетий умещается в сборнике афоризмов, для тех, кто не знает красоты без фотошопа… Они мыслят стандартами. 90-60-90 – это красиво. Диспропорциональность нынче не в чести. Между прочим, если бы реальная женщина обладала пропорциями американской куклы «барби» - она была бы вынуждена передвигаться на четвереньках. Несчастные мы с тобой, Цуру. Нас окружают стандарты, шаблоны, трафареты. Мы не имеем права выходить за их не нарисованные границы. В противном случае нас ждет остракизм. Мне не с кем поговорить, кроме тебя. Не потому, что никто не станет меня слушать – нет, как раз послушать и поспорить всегда отыщется с кем. Но вот услышать, и, паче того, принять какие-то действия… Не в том ли ценность любой мысли – обращение ее в поступок? Не в том ли суть воли – уметь совершать не желаемое, но требуемое? Множество раз в истории человечества появлялись те, кто считал, будто знает, как правильно надо. Суть в том, что все различны, и нельзя кого-то одного считать эталоном. Любой эталон – искусственен по своей природе. И власть такого рода – насилие над людьми. В том наше отличие – мы не эталон. И высший наш подвиг – думать. Я не ставлю себя выше прочих. Я просто делаю, что в моих силах. Здесь много противоречий, но это не ложь, а та самая переменная мыс…»На этом послание обрывалось. А жаль. Никто из агентов не отказался бы прочесть его продолжение…