40 - Дым без огня (2/2)

Тереза промолчала. Жизель наблюдала за ними со своего места, переводя взгляд. Она ждала результата.

-Вы могли бы… - Тереза замялась, ей с огромным трудом удавалось подбирать слова – Я имею в виду, вы могли бы узаконить свои отношения… В конце концов, принц Фелипе тоже устроил мезальянс…

-Я не могу рожать детей – еще более устало заметила Дана – Так что брак будет совершенно бессмысленным, с вашей точки зрения.

-У вас не будет потомства?-У нас есть сын, если вас это успокоит. Приемный-И кто же он?-Алкоголик, заядлый курильщик, авантюрист и мужеложец. Фальче в нем души не чает, равно как и я.

Тереза набожно перекрестилась, а Жизель в очередной раз подумала,что Дана Сэдфилл не создана для дипломатических переговоров. Впрочем, знай немка кое-что о первой встрече подруги и семьи Ирфольте, она решила бы: быть может, слова на счет характеристики приемного сына и воспримут, как такую же дурную шутку, что и сообщение о принадлежности к мужскому полу…

-Я никак не могу допустить подобного – произнесла она, взяв себя в руки – И настоятельно прошу вас удалиться и более не беспокоить меня.

-Послушайте, я знаю, как вам претит, что Фальче мой korteho, но…-Откуда вы знаете это слово? – вскинула голову Тереза. На ее морщинистом лице впервые промелькнула искренняя заинтересованность-Ой, я вас умоляю! – отмахнулась Дана -Нельзя же полгода прожить с любовником-испанцем и хоть немного не освоить его язык!-И много вы… освоили?

-Не очень. Я прекрасно понимаю, что для вас я avilianera, и место мне в kapillia, обряженной в sanbenito; меня не допустят не то, что к bessamano, но любой frailukos для меня и karaho пожалеет. Одним словом, я для вас ese hombre, не более, не так ли?Тереза покачала головой.-Старо-испанский – наконец, произнесла она – Это не будничная форма речи, а почти позабытое нынче изречение слов и понятий. И вы выучились ему, просто оставаясь рядом с Мирье?..-Так вы не станете преследовать нас?-Нет. Не стану. Мне требуется подумать.

-Спасибо.

-Вас проводят-О, я сама проведу госпожу Сэдфилл!-Как, разве вы, Жизель, тоже покидаете нас?-Увы, но ведь вы слышали: обстоятельства вынуждают нас. Обещаю, что как только смогу, непременно навещу вас.-Мы будем очень рады, дорогая. С вами и душечкой Жюстиной жизнь протекает куда более легко и ярко.

-О, а Жюстина уже вернулась?-Нет, но она должна появиться на днях.

-Передавайте ей мои глубочайшие…-Жизель, ты идешь, или нет? – не выдержала Дана – Хотела бы я знать, тут кто-нибудь вообще по-настоящему хорошо к другому относится?И с этими словами она покинула комнату, укоризненно качая головой. Жизель торопливо попрощалась, и едва догнала длинноногую подругу уже в коридоре-Ты что вытворяешь? – зашипела она, не разжимая губ – Чуть все дело под откос не пустила!-Ну, извини… - повинилась блондинка – Не могу спокойно слушать это лицемерие, наверное, от Фальче заразилась.-Дурная упертость передается половым путем? – съехидничала Жизель. Они были теперь уже в саду, и она не опасалась дискредитировать себя такими двусмысленными замечаниями. Видимо, подумав о том же, блондинка спросила:-А тебе не откажут от дома, после того, как ты сюда меня привела?-Нет, ты же слышала: меня пригласили снова, подчеркнули, что я и Жюс тут желанные гостьи. Извини, что тебя обминули.

-Знаешь, я как-то не стремлюсь сюда. Честное слово.

-Тебе здесь не нравится?-Нравится, и даже очень, но не люблю, когда даже голуби в парке смотрят на тебя как на низшую ступень эволюции…Машина была все та же, что Дамьен брал в аренду. Дана кое-как водила, не слишком уверенно – привыкла полагаться на напарника – однако в столбы не врезалась, и на том спасибо.

Она, по окончании путешествия, высадила подругу у самого входа в дом и обеспокоено произнесла:-Мне надо к Барби – пояснила она – Не хочу, чтобы тебя видели раньше времени. Вот ключи, поднимайся, а я сейчас догоню…Жизель кивнула и неспешно пошла в дом. Все складывалось, в общем-то, неплохо. Она открыла дверь, вошла, и первое, что она увидела, была смуглая спина. Она, очевидно, принадлежала сидящему на полу некроманту, склонившемуся над картой. Состояние спины оставляло желать лучшего – Жизель по методу незабвенного Шерлока Холмса, могла бы отыскать на ней не до конца зажившие следы от ножа, пули, клыков, острых досок и ногтей Даны. Но подумала, что вот кому надо, тот пускай и займется.

Кастилец, очевидно, недавно выбрался из душа: одет только наполовину, на плечах полотенце, на которое стекает вода с влажных еще волос. Не оборачиваясь, он протянул руку-ЦиркульЖизель послушно подошла и подала циркуль. Что ей, жалко, что ли? Ведьмак принялся вымерять что-то на карте-Карандаш. Не этот, красный.

Интересно, над чем это он трудится так старательно? На глазок карта была армейской трехверсткой (где и достал только?) и представляла собой какое-то предгорье.

-Забери.

Жизель забрала все обратно и снова положила на пол, у него за спиной, где оно ранее и валялось. Боковым зрением он, очевидно, это видел, потому что неожиданно повернул голову.-А. Это ты.-А ты кого ожидал увидеть?-Я думал, это Дана: ты открыла дверь ключом.

-Разочарован?-Нет.-Что, совсем?-По правде сказать, мне безразлично. Тебе надо переодеться? Я могу выйти на кухню-Не трудись, я все равно направляюсь в ванную: с таким макияжем не по твоему району ходить.

-Где Дана?-У нее маленькие дамские неприятности, и она зашла кое-что подыскать для них-Не понялНемка возвела очи горе. Господи, ну кого ей небеса послали? С Диасом было на порядок легче. Нет, на два порядка. На три. Он все понимал с полуслова, с полувзгляда, с полумысли. Особенно такие скользкие моменты. Немка давно для себя уяснила: когда мужчинам говоришь о косметике, аптеке, магазине, у них мозг отключается и переходит в режим ожидания. Так как о магазинах на этой помойке речь не идет, остается только аптека.-Что именно тебе не понятно?-Мне непонятно, что ты хотела сказать своей последней фразой. Весь ее смысл целиком.-Тебе до сих пор неизвестно, что у каждой женщины раз в месяц бывают неприятности? Дай Дане спокойно их решить!К ее удивлению, испанец резко поднялся, сбросил полотенце на спинку кровати, сунул за пояс пистолет, и, на ходу одевая рубашку, направился к выходу-Эй, ты куда?-Не люблю, когда мне лгут. Я же говорил.

Жизель осталась в одиночестве ломать голову. И что она, интересно, такого сказала?..

*********************************

«Привет, коллега.Я убийца, и ты убийца. Мы одинаковые.

Я люблю обвинять окружающих, и себя заодно, и ты тоже. Но когда дело доходит до главного – ты не хочешь причислять себя к участникам. Кричи «чушь», кричи «неправда», но истины не изменишь. Ты убил Диаса, а скоро убьешь и Пола. За ними последуют еще многие, очень многие. Эльфы живут долго, ты еще успеешь не раз разрушить чужую жизнь и оправдать себя в своих глазах.

Даже если все твои слова – правда, и ты сам в них веришь, - пусть так. Но я видел эти ситуации ИХ глазами – глазами тех, кого ты убил. Я знаю, о чем говорю. Ты давал надежду, давал слово, обещал не бросать, не покидать ни в коем случае. Ни в коем, слышишь, коллега? Ни в каком случае, ни при каких обстоятельствах. Знаешь, что означает выражение «ни при каких»? Оно означает, что что бы ни произошло, что бы ты не чувствовал, что бы не думал – ты не отпустишь того, кого назвал другом.И ты нарушил свое слово. Тебе хватило пары фраз, чтобы ты внезапно осознал: не так уж ты и любишь своего человеческого куро, не так уж он тебе нужен, что ты можешь позволить себе резкий ответ – даже не на письмо, на дневник. Ты сможешь позволить себе говорить с ним так, будто он виновен во всем один.А ведь он любил тебя, коллега. Любил и до сих пор любит. То, что ты оборвал ему крылья, ничего не означает. Мы не эльфы. Мы не можем перестать любить, просто «повернув выключатель». Нам не достаточно пары слов. Ты сейчас считаешь, что он отказался от тебя – потому что не хочешь признать: это ты отказался от него. Это тебе не понравилось то, что он сказал, и ты его наказал, жестоко наказал, лишив обещанной тобой поддержки. Я его очень хорошо понимаю, я был когда-то таким же, как он. Какие все хорошие, когда тебе вторят, и как сразу все становятся плохими, когда гладят тебя против шерсти. Нет, ты ему не простил того, что он – нет, не погладил, а того, что он написал, будто так делать вообще можно. Ты не простил ему неповиновения. Он должен был слепо обожать тебя, тебе льстило, что он – умнее тебя, но все равно склоняется, признает себя проигравшим, свой разум – бессильным перед тобой. Тебе это было по душе. Может в чем-то ты и добр, но здесь ты был жесток. Я видел ситуацию твоими глазами, и я видел его. Я могу судить.

Ты виновен в его смерти так же, как если бы просто ударил ножом в сердце. Разве что ножом было бы гуманнее.

Ты знаешь, что чувствуют люди, когда их бросают? Тебя когда-нибудь бросали? Просто за то, что ты – это ты, ты – такой, какой ты есть? Тебя бросал кто-то, кому ты верил как богу, кто для тебя был всем? Нет, коллега. Ты не испытывал этого. Ты зациклен на своей боли, но и другие тоже знают ее, эту боль. И она бывает сильнее. Чужая боль бывает сильнее твоей, эльф, вы от вашей умираете, а мы с ней живем. Не ты ли говорил, что остаться в живых – это больше мужества, чем умереть? Мы живем с теми ранами, которые вы наносите нам. Мы с ними всю жизнь маемся, всю жизнь чувствуем их, и даже когда проходят годы – нам все еще больно.

Ты любил одного, а затем любил второго – какая цена твоей любви, скажи мне? Какова цена твоим обещаниям? Кто еще станет тебе верить, если узнает то, что знаю я?

Испанец ждал тебя. Ждал каждый день. Он жил тобой, он думал о тебе, но тебе всего было мало. Может, хоть теперь ты понимаешь, чего добился – как в романе, твой рыцарь принестебе в жертву свою жизнь. Сомневаюсь, что тебе это нравится, однако, так есть.Как ты любишь говорить о том, что отдал бы жизнь за своих друзей – теперь ты знаешь, что они чувствуют, когда ты пытаешься это сделать. Он твой друг, и он отдал. Хорошо тебе от этого, радостно, легко?Я не давлю, не кричу, не тычу тебя носом. Я плачу, потому что оказался бессильным изменить твой эгоизм, остановить убийства человеческих сердец. Ты по ним ходишь, неужели ты этого не понимаешь? Скажи, так трудно было позвонить, и сказать, что ты скучаешь, что обязательно приедешь, что вы все еще друзья? Но нет, гордость не позволяла. Ведь ты выяснил, что отнюдь не безупречен в его глазах. Чего же ты ждал? Что за месяц человек полностью перекроит свою личность? Попробуй-ка сам, откажись от всех мировоззрений в пользу чьих-то, делай, как кто-то из близких, крестный, например. Не можешь? Ведь ты это ты? Вот и мы не можем, мы это мы. Ты требуешь, чтобы тебя любили за то, какой ты есть, но отказывал в этом другим, ты требовал, чтобы твой мужчина делал то, что хочешь ты, а не то, что считает нужным он. Ты переживал только своим сердцем, и вряд ли думал о его. Так и люди делают, и за это их очень порицают.

Ты согласился, чтобы онбыл твоим клином, которым вышибают другой клин. Ты согласился, зная об этом, ты это принял. Хорошо, он знает, что ты любишь другого, но ему не хотелось, чтобы тебе было больно. Так кто из вас чем пожертвовал? Кто кого бросил, эльф?

Он никогда больше не будет здоров. Даже если ты снимешь проклятие. Можешь не надеяться на свое « а может быть есть маленький шанс». Шанса нет, потому что ты убил его веру. Он не хочет жить дальше, и не захочет, потому что ты принес его жизнь в жертву своей гордости. Ты его не пожалел. Ты знал ведь, с самого начала знал, он тебе говорил – ты его жизнь. И во что ты ее превратил?

Может, ты скажешь – отчего было ему тебе не сказать? Отчего было не попросить, просто не схватить за руку и не попросить «не уходи»? На это могу ответить я - а ты полагаешь, у человеческих мужчин это принято? Чтобы они наступали на горло своей гордости, просили – а для людей, особенно мужчин, это унижение. Просить то, что и так тебе пообещали, а потом отняли – вдвойне. В конце концов, кто их вас должен был стать хаку? Кто должен был знать, что куро не любит просьб? Ты позволяешь одному испанцу собой командовать, а другому не позволяешь хотя бы сохранить лицо. Знаешь, что он более не существует безтебя, и много раз он отступался от своей гордости, и просил тебя. Но тебе все было мало.

Он тебя ждал. До последнего ждал, и даже во сне отказался быть с кем-то другим. Не смог. Ты, изменяя во сне, даже за измену это не считал, а он просто не смог. Он умер с твоим именем на устах. Но это он тебя бросил, он от тебя отказался, он – не ты. Не так ли? Не это ли ты мне сказал?

Что еще? Ты не собираешься объяснять. А зря. Ты и Ли Кард очень нечестно обошлись с этим человеком. Я почти сложилэту головоломку. Он сам дал нужную наводку – запертый на всю жизнь в четырех стенах – Диас обожал тайны и загадки. Это он себе позволял. И он, работая в Институте, помогал вам в поисках, давал сведения и решал ребусы, а вы, на что угодно спорю, многое ему не говорили. И отговорка, что не хотели его нагружать чужими проблемами… Так вы ему не чужие, у него не было другой семьи, кроме вас двоих.Как он о вас рассказывал, как оберегал, как исправлял «племянника» на имя вампира… От него отказались все, и вы тоже.Болезнь не свела бы его в могилу так быстро, если бы не один конкретный эльф.

Ты погубил Диаса.

Ты требуешь, чтобы тебе постоянно, каждый день, много раз в день, говорили: ты нужен, ты важен, мы тебя таким принимаем. Ну а сам ты? Ты сам говорил ему это? Ты сам знал, что он хотел услышать? Ты хотел это узнать? Ты хотел знать, что нужно ему, а не трещать, что нужно тебе и залечивать разбитое неразделенными чувствами сердечко? Сердечко, коллега, потому что сердца у нас с торбой нет. У меня уже, а у тебя еще. Но я надеюсь, я могу еще все исправить.

Ты знал, из-за чего он переживает. Он нездоров, не привлекателен, как его брат, не наделен физической силой, даже не может быть для тебя любовником. Ты отнесся к этому с пониманием? Может, ты повторял ему то, что он хотел слышать так же часто, как требовал, чтобы он повторял твои любимые слова? Может, ты подумал о его гордости, а не о своей? Может, о чужих чувствах, а не о своих?

Сколько раз он звал тебя «ангелом», а ты просто отказывался, говорил «я не ангел»? Сколько? И после этого ты говоришь, это он от тебя отказался? А может, это ты каждый раз отказывался? Может, это ты каждый раз говорил «нет, яне ангел, нет, нет и нет»? Может, это ты отказал ему в надежде?

Сначала ты выкрутил руки №1 – какая разница, что он чувствует, что он любит кого-то другого? Ты все равно сказал о своих переживаниях: чего это они будут счастливы, а ты страдаешь? Нет, страдать должны все!Затем ты убил №2, став его центром жизни и исчезнув, поиграв – и бросив. Ты знал, не отрицай, кто ты для него. И все равно бросил.

Затем №3 – он три раза тебя просил – просил, а ведь ты хотел, чтобы тебя просили – а ты всякий раз отвечал, что есть дела и люди поважнее него. Но не оттолкнул, когда он поцеловал тебя, ты принял его ухаживания. Дал ему надежду – и три раза ее отнимал, а потом сделал его виноватым. Не удивляйся теперь тому, что с ним случилось.И, наконец, №4 – которому ты обещал, что не бросишь. Ты, кто проповедует, чтобы каждого любили таким, каким он есть. Ты снова нарушил слово, снова солгал, и ни гроша не стоят твои прочие слова и принципы. №4 бросали все, рано или поздно.

А теперь скажи мне, коллега – ты все еще считаешь себя добрым эльфом, хорошим, заслуживающим любви?

Кем бы ни был твой избранник – я ему сочувствую. Твой некромант меня проклял, коллега, чтобы я чувствовал всю ту боль, которую я причиняю другим. И знаешь, Тьена еще никто не переплюнул.

Ты отправился искать Филомену, коллега, вошел в церковь, говорил там со священником, а когда вышел – понял, что остался один.Один ты остался потому, что днем ранее Бэл отдал Блейзу «вторую жизнь». Неужели вы не помните, для чего служил этот амулет по-настоящему, как Орлова выменивала вашего зомби у его некроманта? Филомена почуяла лазейку-амулет и немедленно ею воспользовалась. Она взяла Блейза под контроль, отдала приказ: обезвредить Бэльфегора и ехать к ней, заметая следы. Ну а ты последовал за ними.

Вопреки всем фактам, мне дорог мой старший брат – он меньше всех делал мне больно. Я стал искать путь, чтобы обезвредить «вторую жизнь». И я нашел его. У амулета должен быть хозяин. Изначально им была Орлова. Власть над амулетом переходит к тому, кто победит предыдущего владельца. Орлову убил Деймос. Это означает, что сейчас он – хозяин амулета, и заодно моего брата. У меня нет против него шансов, но я знаю, что если кто-то не начнет – ничего и не произойдет. Этот перворожденный должен исчезнуть – иначе от него будет много проблем. Меня не прельщает слава Виктора Хары, но я не вижу другого пути,иначе он уничтожит Блейза, тебя, и еще многих.

Прощай, коллега. Завещаю тебе мой любимый диван»-Куро, где ты это достал?-Очень просто: вскрыл почту Лаари. Ты же не думаешь, будто я позволю своему крестнику читать это?Бэльфегор потряс головой и быстро набрал Деймоса. Нервно прижимая трубку к острому уху, он готов был расхаживать из угла в угол, как это в минуты раздумий делал его отец.Он отдавал себе отчет в том, что прошло уже немало времени с момента отправки послания, и ассамит мог уже отбыть к праотцам. Не ему тягаться с перворожденным, и он это и сам прекрасно знал.

Тем не менее, надежда у старлея еще оставалась, именно благодаря ней он сейчас и пробивался через пол земного шара к товарищу по команде. Наконец, тот взял трубку. Бэл отошел в угол комнаты, ведя беседу, чтобы не мешать Атрею: тот листал газету, и, казалось, никак не интересовался этой историей.Бэл хорошо знал, что это – всего лишь маска, личина, носимая как дань привычке. Его куро не такой, он не равнодушный. Его это весьма интересует…Минут через десять он вернулся за стол-Я ему бошку оттяпаю, этому… перворожденному! – в сердцах выдал он-В чем дело? – осведомился секстант, отхлебывая чай из пиалы. Он немного прикрыл глаза и каинит какое-то время молча вглядывался в его лицо, не будучи в силах оторваться от этого зрелища.-Э-м-м… - наконец припомнил, о чем шла речь, он – Деймос покалечил Лимо-Не убил?-Не успел. Ему как раз в тот момент смс пришло. Прямо посреди боя.-И он прервался, чтобы его прочесть?-Это же Деймос, куро! – закатил глаза Бэльфегор – Чего ты от него ждал? Конечно, он прервался!..

-И что там было?-Это Лаари ему писал: мол, не забудь, ты обещал не трогать моих друзей…-Это когда это он такое обещал?-А после смерти Вэлэра!-Разве Лимо – друг Лаари?-Нет, разумеется. Эльф его боится и… ну, не ненавидит, но избегает точно. Ему неприятно слушать то, что Лимо ему говорит. Но смерти его эльф не хочет – потому и написал.

-Значит, косвенно, Лаари его спас – задумчиво кивнул Атрей. Не приходилось сомневаться, что в нужный момент он пустит это знание в ход и стребует с ассамита должок-А что с ним сделал Деймос?-Ногу оттяпал. Правую, по колено.Атрей фыркнул – рассуждения о ногах и ассамитах были ему болезненно близки.-Карма – кратко прокомментировал он-Ну, если захочет, может пойти в услужение к клану Тзимитсу… - задумчиво протянул Бэл – Они его вылечат. Не за просто так, конечно же…-Тзимитсу и это могут?-И это, и многое другое, но берут дорого. Специалисты Лисовы… Куро, давай ему поможем?-Деймосу?-Лимо!-Ты издеваешься?!-Ну ку-у-уро-о-о… - с интонациями ребенка, канючащего шоколадку, протянул вампир, делая умильные глазки. Атрей поспешил укрыться за газетой-Твоя ненормальная любовь к наемникам меня демотивирует – произнес он оттуда-Да? – удивился вампир – А раньше тебе это не мешало…-Потому что я был единственным наемником в поле твоего зрения – пожал плечами сектант- Что меня вполне бы устроило. Сделай милость, не суйся туда, хорошо? Пусть большие вампиры разбираются без тебя, а мы вылечим победителя, который все равно в этой схватке пострадает, чем и заслужим его благодарность. Это выгодно.-У меня очень хитрый куро – улыбнулся Бэл. Атрей только головой покачал.Оба они знали, что Ли Кард все равно придет Лимо на помощь при первой же возможности…