34 - Выбрать из одного (2/2)

Некромант пришел к парадоксальной идее, что Жизель – это та редкая особа, чья любовь стоила ему намного больше, чем ненависть. И он опять ничего, ну ничего не мог понять в ее поведении…Впрочем, это-то как раз было полбеды. А полная беда случилась, когда все эти пируэты заметила Тереза. Сначала – удивленно, затем – неверяще, и, под конец, открыто-одобрительно. И только когда она после застолья отправила обоих «погулять в сад – вы ведь хотите погулять по саду вдвоем?», некромант учуял знакомый душок опасности. Матримониальной опасности. И напомнил себе, что находится в мире, где все одержимы идеей составления семейной пары – неважно с кем, лишь бы породистой. На свою беду, он считался таким вот «породистым» - и это, увы, не лечилось…*******************************Разумеется, вечером он никуда не поехал. Стоило все обдумать и хорошенько взвесить. Так что вечером он просто ушел на крышу – где его и нашла Жизель, снова ориентируясь на запах. Осторожно выглянув из-за выступа, она обнаружила искомое. Искомое, оставив в комнате пиджак и ненавистный галстук, закатив, наконец, рукава, лежало на спине и курило. Нагретые за день плитки черепицы приятно согревали. Дымок от сигареты поднимался вверх замысловатыми извивами. Жизель, стараясь передвигаться потише, вышла из укрытия. Ей требовалось разобраться в своих чувствах.

Только что немка имела приватную беседу с Терезой, в которой почтенная дама прозрачно намекнула, что будет не против видеть чужеземку в своих невестках. И, кажется, Мирье тоже не слишком против – ведь он танцевал с Жизель, а его обычно никакими силами не принудишь к этому, если ему не нравится дама… Жизель очень смутно сейчас помнила события, приведшие в результате к их танцу. Но помнила, что они были не слишком приятны. Трагичная любовь – это, быть может, и возвышенно, однако ее самоцелью не являлось.

Одним словом, Жизели требовалось подумать, и она не знала лучшего способа, чем обсудить ситуацию с человеком, вызывавшим нынче такие двойственные чувства.

-Фальче, дорогой, ты здесь? – поинтересовалась она для проформы. В ответ прозвучал выстрел*****************************

Это не было больно. Скорее уж – неожиданно. Боль пришла позже – когда она поднесла руку к груди, как раз под ключицами, и увидела на пальцах кровь.Затем небо взмыло куда-то ввысь, а тело стало ватным, бесплотным, голову закружило…Рассудок еще регистрировал события – покадрово, как в старых фильмах.

Фальче резко вскочил. Не сказать, чтобы побледнел, но посерел так точно. Понял, видимо, что натворил. Бросился к ней. Ага, поймал… О-о, давно ее мужчины на руках не носили… Приятное ощущение – особенно когда ты такая маленькая, прямо как настоящая беспомощная принцеска, а он большой и сильный… И о чем она только думает в преддверии смерти?!Ладно, ладно, не смерти… Когда она еще пробовала себя в роли оперативного сотрудника, Жизель, а с ней и весь «Фуллхауз» (кроме Даны Сэдфилл, которая не пояснила причин) сделали себе рунические татуировки. Действовали они примерно как хороший кевларовый бронежилет на все тело. Максимум, что Жизель получила от выстрела в грудь, едва ли не в упор – это глубокую царапину. Да, теперь несколько дней платья с заманчивым вырезом не поносишь…

-Жизель?!-О, что же ты так шумишь… - почти прошептала она – Все в порядке, не беспокойся. Я не умру.

-Слава богу… Погоди, я схожу за…-Не надо врача: ты ведь не хочешь, чтобы назавтра это все обсуждали?-Вообще-то я имел в виду аптечку. Подожди меня здесь, я быстро.И он скрылся. Отсутствовал он и впрямь недолго – Жизель так и не успела придумать достаточно красочное оправдание на случай, если бы ее здесь нашли. Вернулся ведьмак, который качественно и быстро – видимо, сказывался опыт собственных пулевых ранений – обработал ее рану. Она оказалась далеко не такой страшной – действительно только глубокая царапина. Пуля как будто срикошетила о защитный барьер. Жизель мысленно пообещала себе, что не станет больше рисковать и подкрадываться к этому ненормальному. Мало ли, что у него еще припасено для такого случая…

Она провела по ране рукой. Хоть платье не задело, на том спасибо – оно немке нравилось, было бы обидно его потерять так по-глупому… Да и вообще. Едва представив, как она совершает забег по магазинам, а за ней плетется этот испанский черт, с понурым видом исполняющий обязанности носильщика, ей стало смешно. Если то, что он говорил на счет него и Даны правда – то у мужика должна быть просто-таки фантастическая выдержка по поводу магазинов. Дана бы даже мертвого заездила. А уж некромант для нее – раз плюнуть.

Жизель села. Подобрала ноги, и воззрилась на причину всех ее бед. От этого взгляда Ирфольте сразу же стало не по себе. Когда его прожигалиглазами, когда обещали взглядом долгую и болезненную кончину, когда глядели, как на раздавленного таракана, или глядели сквозь него – это он мог понять. Это было нормально. Но когда люди, подобные Жизели фон Виттельсбах начинали глядеть вот так, как на единственного в ее жизни Прекрасного Принца – это был очень настораживающий признак. О-о-о-о-чень….*******************-Отчего ты так мрачен? Не хочешь говорить со мной?Некромант поднял на собеседницу мученический взгляд. Жизель сидела в седле амазонкой, красуясь в широкополой шляпе с перьями.

Эта прогулка была плодом фантазии Терезы — видимо, потому, что в ней учувствовало только двое.

В парке Эскамильо было просторно. Ему принадлежали эти земли еще со времен Карлоса Четвертого, пожалованные за какие-то уже не припоминаемые заслуги. Если ранее тут наверняка устраивалась охота, то сейчас можно было неплохо покататься.

Жюстины с ними не было — немка догадывалась, что это от того, что та не слишком хороша в седле. А вот испанец смотрелся там вполне на своем месте — сидел, как влитой, и чувствовал лошадь, как профессиональный кавалерист. Жизель и сама любила лошадей, она не зря рассказывала Диасу о своих конных путешествиях. Не приходилось сомневаться, что для сторонних наблюдателей – других участников конной прогулки – они выглядели замечательной парой. Всадник в ало-черном, и всадница в белом.

Они давно оставили основную группу позади, и теперь немка наслаждалась прогулкой наедине с человеком, которого – о, ужас, о, все благие боги! – она не желала ни с кем делить. Это новое открытие повергло ее в шок и ужас, она снова постаралась разобраться в себе, но потерпела крах, едва они очутились в этом избранном обществе. Проделав привычный трюк – отвадив от испанца прочих претенденток на ее, Жизели, место – она вздохнула свободно. А тот явно уже начинал подумывать о суициде.

Они двигались по широкой просеке, а далеко за их спинами слышались голоса, едва различимые, перемешивающиеся с птичьими трелями, шумом ветра, плеском воды. Где-то тут, им говорили, имеется озеро, следовало бы на него поглядеть, оно наверняка того стоит…

Бурное воображение немки, выросшей на истории о Зигфриде и Одетт, немедленно нарисовало ей пикантную картину ее самой в этом озере и испанца в кустах. Не выдержав парадоксальности образов, Жизель рассмеялась. К ее удивлению, он так и не спросил о причине. Может, опять уснул в седле?..Они все отдалялись, шум становился все глуше, пока и вовсе не исчез. Ее лошадка оказалась очень смирной, дружелюбной, и зело охочей до сахару. Так же, она периодически игриво кусала за круп коня спутника, тот злобно огрызался, получал от своего наездника пинок и успокаивался – на время. Эта идиллия длилась уже около получаса – Жизель даже не задумывалась – что обычно ей не было свойственно – а куда же, собственно, они едут. То есть, если бы этот вопрос вдруг прозвучал, она бы ухватилась за него, как за спасительную соломинку в океане слепого обожания, которое происходило с ней помимо ее воли. Но до того как вопрос был озвучен, ей было очень трудно выбраться из розовой трясины.

По прошествии же получаса лошади стали зримо беспокоиться. Они косили глазами, храпели, и уже никакие меры воздействия – увещевания ли, или кнут – не имели над ними власти. Что-то за всадниками было такое, что очень, очень не нравилось лошадям.-Как думаешь, почему они так себя ведут? – поинтересовалась Жизель-Не знаю.-А…Он вскинул руку, призывая к молчанию. Немка покорно умолкла, и тоже прислушалась. Она тоже уловила то, что насторожило лошадей: шум. Шорох. Да, точно, более всего это походило на шорох. Такой могла бы издавать, например, занавеска из бус или пайеток – такие Жизель видела в кабаре и маленьких, но уютных итальянских домах свиданий.

Она уловила то движение, которым ее спутник сжал поводья – первым его порывом, несомненно, было развернуть коня в ту сторону, и отправиться поглядеть на неведомое, при необходимости, встречая опасность лицом к лицу. Однако его конь был категорически против, за что Жизель была ему невероятно благодарна.Кажется, у непарнокопытного мозгов побольше, чем у его всадника будет… Она подозревала, что даже всей ее дипломатической сноровки не хватило бы, чтобы переупрямить этого испанца.

Раздумывать им было некогда – шум нарастал. Это был быстрый шум, теперь кроме шороха к нему примешивалось и что-то еще, но что именно, было трудно разобрать. А спустя всего полминуты они увидели, кто за ними шел. Вернее, что.

Жизель никогда прежде не видела таких тварей – хотя путешествовала много, и за свою жизнь повидала всякого. Фальче тоже явно не спешил ее просвещать.

Существа были размером примерно с таксу – приземистые, криволапые, похожие на длинных пауков, но покрытые рыхлой чешуей. Именно она при движении издавала тот самый шорох, предупреждающий об опасности. Лап у существ было восемь, глаз – шесть, а сколько зубов никто считать не хотел.Двигались они сплошным ковром.До ведьмака немедленно дошло несколько фактов.А именно: стрелять в них бесполезно, их слишком много, и, даже если он подстрелит полдюжины,вряд ли остальные отправятся на похороны. И это было плохо. Зато под ними нет быстрых лошадей из частной конюшни, а это явный плюс.Жизель, кажется, тоже до этого додумалась – она спешно разворачивала свою резвую лошадку мордой в обратную сторону от тварей, и всячески стараясь придать ей ускорение.

Такого замечательного забега, она была уверена, не видел еще ни один парк в Испании! Деревья мелькали мимо, почти сливаясь. Она боялась глядеть вниз – лучше не отвлекаться, и какой, скажите, смысл следить за кроличьими норами и прочими ямами? Она что, успеет затормозить, или еще что-то предпринять? Лучше сделать так же, как испанец – почти лечь на лошадиную шею, и смотреть вперед, чтобы не налететь на дерево…

Многоногое воинство пришло в волнение – добыча удирала. Они зашуршали громче, отчаянней. К этим звукам присоединилось не предвещающее ничего хорошего пощелкиваине. Вполне возможно, это делали зубы. Жизель все еще не хотела знать, даже и сисключительно с научной точки зрения.

И оказалось, что эти пакости неплохо бегают – удивительно проворно для своих кривых ножек. Они добегали, висли на лошадиных бабках, впивались… чем там им положено впиваться, и десятками гибли под копытами. Жизель лишь надеялась, что твари эти не ядовитые, и ее славная кобылка не околеет через десяток метров…

Бежать быстрее лошади не могли – с них и так пена уже падает, зато преследователи шуршали точно так же, как и до начала гонки. Внезапно впереди замаячил просвет. Озеро! Вот оно, долгожданное спасение, эти мелкие пакостники ведь… Жизель осеклась. В воде эти твари просто кишели – вода пенилась от шебуршания многочисленных ножек. На глубину они, впрочем, не лезли – сидели на мелководье. Было очевидно, что это – засада, и их загоняли, чтобы потом коллективно пообедать.Бежать дальше было некуда – немка огляделась по сторонам, и закричала, обращаясь к испанцу

-Что будем делать?Тот не ответил. Тоже обвел взглядом чешуйчатое воинство,и внезапно заявил:-Держись сзади. Стрелять умеешь?-Плохо. Считай, совсем не умею.-Действительно плохо. Ладно. Тогда просто держи поводья – и он спрыгнул.Чешуйчатые гады поначалу просто обалдели от такой то ли удачи, то ли наглости – и не сразу набросились на добычу. А потом было уже поздно.Жизель понятия не имела, откуда взялся меч. Он – как в тех глупых историях, где герой спасает прекрасную даму – просто возник, в нужное время и в нужном месте. Некромант уверенно протянул руку и вытащил его – из ниоткуда.

Как оказалось, сталь чешую рубила прекрасно…**************************

Она не могла бы сказать, сколько потребовалось на расправу времени. Знала, что недолго. Он абы сказал, четверть часа – на то, чтобы многоножки уяснили для себя новую расстановку сил и, соблюдая паритет, удалились на военное совещание. Проще говоря, драпнули – в воду. Все, кроме тех, кому уже не на чем было драпать.

Испанец ногой отпихнул последнюю тушку и вытер клинок пучком травы. Жизель еще удивилась тому, какая у тварей была кровь – прозрачная, как желе из воды. Затем она обвела взглядом место побоища – все усыпанное отдельными тварюшкиными кусочками, да и сравнительно целых особей хватало.-Как же мы их отсюда уберем?.. – вслух задумалась она - Нельзя их оставлять, а вдруг кто увидит!..Некромант равнодушно пожал плечами и щелкнул пальцами левой руки. Ближайшие к нему лапки дернулись. Он их подбодрил таким жестом, как будто приказывал подняться. И они действительно поднялись – а у кого это не выходило по техническим причинам, те просто поползли – к воде. Жизель отступила на пару шагов от колонны, которая лично у нее почему-то ассоциировалась с военнопленными. Ведьмак взирал на творимое им безобразие с видимым одобрением. Жизель только скользнула по его лицу взглядом, но сразу это поняла. А потом вернулась и поглядела еще раз, повнимательнее. Что-то в нем изменилось. Что-то было не таким, как обычно. Что-то… Новое, что ли?..

-Откуда ты взял меч? – полюбопытствовала она-Он мой-Это я поняла, но откуда?-Тебя это не касается-Фальче, а ты знаешь, что так отвечать даме – невежливо?-Умолкни, женщина, или тебе хочется составить компанию им? – он кивнул на уже оканчивающийся поток тварей, утекающих в озеро. Вот уж и вправду, концы в воду…-Что-о?.. – она не столько рассердилась, сколько удивилась. Похоже, твари действительно ядовиты, и яд их имеет очень странное, неприятное воздействие…

-Хватит слов. Не утомляй меня. Ступай, сядь в седло и жди.

Он распоряжался ею с таким видом, словно имел на это хоть какое-то право. Это возмущало. Жизель никому не позволяла собой командовать, и уже давно принадлежала только себе самой. Под натиском ее негодования отступил даже вязкий розовый туман, до того момента одеялом окутывавший ее голову.

-Не смей изъясняться таким тоном! – потребовала она, но не договорила – на ее горло пустилась рука. Фальче сжал ее и немного приподнял. Стало трудно, почти невозможнодышать.-Я что, недостаточно понятно выразился? Умолкни. И не мешай.

Ее отпустили и даже несильно оттолкнули. Жизель едва не оступилась, и закашлялась. Это было что-то новенькое… Над этим требовалось подумать. Что с ним случилось – с таким всегда замкнутым, молчаливым и не интересующимся ничем вокруг? Какая муха должна была укусить, чтобы добиться такого феерического результата?

На нее смотрел не ее знакомый, которому она художественно мотала нервы в последнее время. Лицо то же, а вот человек за ним – другой.

Обмен этот взглядами продлился всего пару секунд – убедившись, что ему не перечат, Фальче потерял к ней интерес, и занялся лошадьми. Жизель, немного оправившись от изумления, дала себе труд внимательно оглядеть их обоих. К ее изумлению, они не выглядели, как люди, занимавшиеся чем-то большим, нежели прогулка верхом, пусть и не слишком аккуратная.

Очевидно, они могут вернуться обратно. Вот если бы еще знать, что это такое с ними случилось, и почему….