32 - Стремнина темноты (1/2)
Стремнина темнотыТам водились запутанные чары и кошмарные существа – короче, уйма любопытного(Диана Винн Джонс) Перед ужином Жизель узнала, что остается, фактически, в одиночестве – старшие Ирфольте изъявили желание куда-то скатать своего непутевого отпрыска, который отнесся к этой идее с не большим энтузиазмом, чем к прогулке в ущелье со скорпионами. Он отбывал повинность и просто ждал, когда она подойдет к концу. Тихо ненавидя каждый камень в стенах, отделявших его от свободного мира. Пусть там голодно, холодно и пусто, но там, Лис побери, он имеет право делать все, что считает нужным он, а не то, что написано полтораста лет назад умником, которому больше делать было нечего…Ужинать в обществе Жюстины немка не пожелала – попросила подать ей все в комнату, что и было исполнено.
Радуясь свободному вечерочку, она удобно устроилась на кушетке с хорошей книгойи впилась зубами в сочное яблоко. Вечер получше многих, правда же… Мозгам иногда нужен отдых.
Где-то через час - полтора, такого отдыха раздался сигнал ноута. Жизель на него лениво посмотрела. Она еще в Памплоне научилась находить внутреннюю сеть, на которой работал дом – своеобразный чат служащих. Это было очень полезно. Она позабыла снять поисковый маячок, и вот, он нашел такую сеть и в Сатандере, а теперь подавал сигнал. Немка придвинула технику к себе. Между вопросами о пересменкеохраны и изменениями расписания кухни светился вопрос «Простите, не знает ли кто случайно местонахождения Ф.Ирфольте?»Жизель подумала, что, вероятно, горничная, наученная горьким памплонским опытом, сначала осведомляется, а не пристрелят ли ее за попытку прибрать в комнате. У немки было отличное настроение, и она решила немного поиграть – придвинула ноут, и быстро набрала текст: «Ф.Ирфольте отбыл с родителями на званый вечер по поводу своей возможной помолвки». Перечитала и едва не залилась сатанинским смехом. Вот теперь слухи по дому пойдут – что надо! Дана Сэдфилл, будь она жива, и та белой завистью обзавидовалась бы такому хитрому трюку!.. Теперь его жизнь здесь станет совсем замечательной – прямо как у его старшего брата, запертого не по его воле, окруженного соглядатаями Жюстины, которые за его спиной обменивались сплетнями о его личной жизни…
…За много километров от поместья, сидя в продуваемом октябрьским ветром фургоне, на границе Польши и Украины, ожидая очереди таможенного контроля, очень замерзшая личность дула на озябшие пальцы и читала это сообщение. Личность бы с удовольствием позвонила бы, если бы могла, но, увы, такого шанса у нее не имелось. А после ответа не имелось и желания.
Помолвки, значит. Что ж. Хорошо то, что хорошо кончается. Жизнь ее друга,кажется, устаканилась, Приняла форму, каковая ей и подобает. И кое-кому пора бы из этой жизни выметаться.
Дана Сэдфилл приняла решение не искать встреч и не делать попыток связаться, а всех их общих знакомых просить о том же. Иногда надо просто идти дальше, не правда ли?.. Мир большой. Авось, все еще кончится хорошо. Ничего ведь страшного не стряслось?Очень хотелось развернуть машину и вернуться Меару в зубы. А так – ничего.
******************************
Он открыл глаза и огляделся. Не смотря на то, что уснул он прямо во вращающемся кресле, в собственном кабинете – он, тем не менее, отлично выспался. Спина не ныла, голова не гудела. Живи, что называется, и радуйся…Диас сел ровно, и попытался сопоставить некоторые факты. Последнее, что он помнил – это то, что он умер. Умер с именем своего ангела на устах, и далее память отказывалась воспроизводить события. Тем не менее, он сейчас ощущал себя вполне неплохо. И, к тому же, знал, где находится. В своем кабинете, да! Только он был совсем не похож на его кабинет в Памплонском поместье. Что-то здесь не складывалось. Диас поглядел на экран монитора, и ожидаемо обнаружил на рабочем столе документ «читай меня!». Щелкнув по нему дважды мышкой, погрузился в чтение.«Доброго дня, я! – гласила запись в документе- Если ты читаешь мое послание, значат, ты снова здесь. Я пишу письмо сам себе, зная, что всякий раз попадая сюда, лишаюсь памяти. Так надо, об этом будем позже. А сейчас о главном: ты в Коридоре. После того, как ты (в смысле я) по совету Жизели свернул его петлей, двери начали схлопываться, сливаясь в одну. Результатом этого явлениямы можем называть то, что Коридор стал более напоминать параллельную реальность, а не прежнее обиталище снов. Здесь, в этом мире, нашли приют те, кто погиб в Днепропетровском штабе тогда, два месяца назад. Таш, сама того не зная, оказала им эту услугу. Ну а ты (то есть я) уже много раз бывал здесь, однако всякий раз терял память, чтобы не выдать нас ненароком кому-то во «внешнем мире». Да и скажи прямо: если бы твой ангел настоял, попросил – смог бы ты ему отказать, даже зная, к чему это приведет? Сомнительно. Никому не следует знать об этом месте – чужие сомнения в реальности его подточат и могут разрушить совсем. Тогда условно выжившие лишаться своего последнего призрачного шанса на спасение. Впрочем, они и так не могут вернуться обратно. Их мир отныне здесь, и это, то вот, что окружает тебя – тоже штаб Института. Ты, опираясь на знания, почерпнутые из архивных источников ИПЭ, организовал их в единую контору. Все материалы, которые потребуются для вхождения в курс дела, ты можешь получить от Гликерии Самсоновны Файринсокй (для тебя – просто Лики), она твой секретарь и в курсе всего происходящего. Когда твой сеанс перебивания в этом месте подойдет к концу – уничтожь это письмо. И вместо него напиши другое, со скидкой на изменившиеся, вследствие твоих действий, условия. Желаю удачи»
Диаскакое-то время еще глядел на монитор, осознавая прочтенное. Вот, видимо, откуда это подспудное знание – его кабинет, правильное место...Он встал – сначала осторожно, а затем смелее. Тело не отозвалось болью, дышать было легко. Он коснулся рукой виска. И обнаружил, что в этой реальности никто и не думал его стричь. Неужели?.. Впрочем – не этого ли он сам и хотел? Отделаться от смертного тела и жить одним лишь разумом?.. Вот, отделался. Умер, туда и дорога. Теперь он может продолжать существовать здесь. И, очевидно, будет…
Диас действительно уничтожил послание, как того требовала им же самим оставленная инструкция. Мало ли, отчего она такая появилась, может, так тоже надо, а он пока не знает. А если что – он все равно запомнил письмо отлично…Мужчина подошел к двери и прислушался. Ни звука – видимо, дверь не подкачала. Отличная звукоизоляция. Он нажал на ручку и оказался на пороге смежной комнаты. На звук открываемой двери подняла голову женщина – ее он видел на фотографиях. Молодая, около тридцати, дама с шикарной копной коротких кудрей цвета кленового сиропа. Она ему улыбнулась-Здравствуйте, шеф! – и вернулась к прерванному занятию, забарабанив по клавиатуре с еще большим энтузиазмом. «Шеф» поглядел на табличку, висевшую у него на двери. «ИОО». Он – ИОО этого штаба, надо понимать. Что ж, тоже недурно. Диас знал, что обычно ИОО не обладает никакими сверхъестественнымиталантами, кроме организаторских. И это, вроде, как раз по его части.
Для начала он решил ознакомиться со штабом. Тот наверняка большой, но для кого, скажите, придуманы планы и карты? Обойти его успеет, времени теперь – завались… Интересно, а это точно сколько?.. Сколько ему отпущено здесь? До очередной смерти? Но до какой, если он уже и так…А там, за гранью, остался… Остался же!..его ангел…
Нет, не его.
Диас спустился на этаж ниже – по лестнице, быстро познавая заново замечательное ощущение легкости и здоровья. Его разум не был болен, и в этой реальности «тело» (или можно и без кавычек?) было здоровым. Никакого кашля, плевков кровью, обмороков, скачков давления, никаких капельниц и томографов. Видимо, есть бог на небе. И все хорошие сотрудники Института после смерти попадают… в Институт.
Усмехнувшись парадоксальности этой мысли, Диас шел, оглядываясь по сторонам. Часто мелькали знакомые лица – их он тоже видел на фотографиях. Вон тот здоровяк – это Штефан Хловски, он же Черкес, а та дама с разномастными глазами – Светлана Львовна Фортунова…
Это и есть рай, что ли?..
-Шеф, кудараспределять пойманных иблсов? – подскочил к нему верткий паренек лет восемнадцати – Я всех переписал, а в Омегу их нельзя…-Прости, я только что прибыл – отозвался Диас. Как-то разом став говорить всем «ты», как когда-то его учил Лаари. А может, просто паренек вызывал в нем такое компанейское чувство. В конце концов, почему он обязан соблюдать правила, те же, что и при жизни? Тогда-то понятно, зачем, а здесь?..
Ересь какая-то в голову лезет…-Ой, простите – ничуть, казалось бы, не опечалился собеседник – Я тогда вам занесу, почитаете. А пока в виварий их…«Здесь, оказывается, еще и виварий имеется…» - отстраненно подумал Валорис – и уткнулся в бумаги**************************
Часа в четыре дня к нему зашел высокий, плотный человек, чем-то неуловимо напоминающий слона. То ли выражение лица у него было соответствующее, то ли поступь больно плавная, но впечатление было просто феерическим…-День добрый, шеф – кивнул он Диасу – Полковник Вольский, командующий ОКР. На стрелковые учения едем, подпишите смету…В результате ИОО не только смету подписал (и поправил) но и поехал вместе с ними – смотреть их «полигон» и оценивать его технические параметры.А то или ремонт прохлопает, или сразу же аварийное состояние…
Стрелковый полигон Института располагался под легендой туристической базы отдыха «Робин Гуд» - машины туда въезжали, будучи еще вполне себе цивильными. А вот за забором начинали происходить интересные дела.
На крылечке сидел и скучал вампир – он прятался в тенечке от садящегося солнца и лениво цедил пиво. Вяло, без огонька, как будто его обязали это делать. Был вампир тощ, белобрыс, и выражение лица имел самое, из возможных, ехидное.
-А-а, начальничек пожаловали – прокомментировал он появление из машины испанца – Ну, наше вам. Ваше здоровьячко – и он отсалютовал пивным стаканом – Оно у вас, знаете ли, не ахти…
Что-то в этом вампире было чуждое этому месту. Диас уже почти свыкся с некоторой едва ощутимой бесплотностью этого мира. Но вот, появился этот недокормыш, и стройная система полетела к чертям.
-Здравствуйте – отозвался на его слова Валорис – Простите, не имею чести вас знать.-Лимо Длеггерн – хмыкнул вампир – Тебе про меня наверняка стучали твои приятели-институтовцы.Диас напряг память, но так и не смог вспомнить ничего, связанного с этим именем. То ли память его подводила, то ли…А вообще – в последнее время ему было о чемдумать и помимо посторонних вампиров. Тут и с одним-то не знаешь, что делать…
-Вы ко мне?-Именно, начальник, именно, гер штандартенфюрер штаба ИПЭ, к вам – почему-то обрадовался Лимо. Отставил недопитый стакан и кивнул на дверь-Пойдем, потрепаться надо. Тебе понравится, честно. Или, по крайней мере, будет интересно…Диас бросил украдкой взгляд на сопровождавших его ОКР-овцев. Те пока не стремились уложить Длеггерна мордой в асфальт, значит, не признали в нем какого-то разыскиваемого злодея.
-Пойдемте – согласился испанец. Лимо, словно заранее зная, куда держать путь, минул зал, ловко не попадаясь под ноги ребятам из ОКР, и остановился только перед дверью бухгалтерии. Кивком дал понять, мол, нам сюда как раз - и вошел.Бухгалтерия не блистала ничем, что позволило бы заподозрить ее в оригинальности. Лимо плюхнулся прямо на пол, сразу став напоминать лягушку.-Садись, начальник, тебе долго слушать – кивнул он Диасу, и извлек из-за пазухи какую-то побрякушку-Знаешь, что это? – поинтересовался вампир-Знаю – отозвался Диас – Это магический носитель информации. При помощи него передают части памяти.-Верно. Это я тебе принес.-Благодарю, конечно, но могу ли я поинтересоваться, о причине такого дара?-Узнаешь, когда поглядишь. Бери-бери, не бойся, я не враг и не диверсант. И убивать тебя тоже не намерен: кому ты нужен, ты уже и так один разок умер.-Откуда вам это известно?-Ну, ты же не единственный телепат на свете, начальник. Берешь?Рука Лимо с амулетом зависла в воздухе. На секунду Диасу показалось, что сейчас вампир ее уберет, со словами «не хочешь – не надо». Но он не убрал. А отказываться от информации испанец не умел никогда. Он принял амулет в ладонь (тот захолодил кожу)-Одевай – кивнул ему Лимо – Одевай, и ты все узнаешь.
-Все?-Тьфу! – Лимо, показывая, как ему это все приелось, устроился в углу, намереваясь ждать. Диас пожал плечами и одел амулет**************************-Гер штурмбанфюрер!.. Беда!-Что случилось, Конрад?-Побег, гер штурмбанфюрер! С западной части лагеря! Ох, что скажет гер Доллегар!..
Лимар Длеггерн закрыл тетрадь, в которой вел записи, и посмотрел на собеседника. Уоррент-офицер Кепшиц – человек неопытный и увлекающийся, при всех своих недостатках начальнику своему нравился. Таких легко обводить вокруг пальца без вреда для них самих.-Я сам сообщу в комендатуру – произнес Лимар – Вы можете быть свободны.
-Но побег…-Я займусь комплектацией группы преследования. И поставлю в ее главе сержанта Квеллера – он человек надежный.О, да. Разумеется. Надежнее запойного алкоголика Квеллера, тем не менее, умеющего производить грозное впечатление человека-горы, у Лимара не нашлось бы никого. По крайней мере, для этой цели.Уоррент-офицер вышел, а Лимар, убедившись, что остался один, снова открыл тетрадь, и поставил галочку на полях.Четвертый побег. Снова удача.
Он командовал концлагерем Биттенраухом вот уже второй год. Сюда к нему со всех концов Германии свозили евреев – на дворе стоял сорок четвертый год. Лимар Длеггерн был личностью примечательной в некоторых кругах – своим личным знакомством с фюрером, например. Еще в те годы, когда тот никаким фюрером не был, а только активно агитировал на митингах. Пламенные речи о единстве нации оставили глубокое впечатление у Лимара. А после, когда он показал себя не только в кабинетах, но и на поле брани, фюрер возвысил верного соратника. После пустякового, в сущности, ранения, списал из действующей армии в зондеркоманду СС, а потом подыскал теплое местечко здесь, в Биттенраухе.
Лимарудвадцать девять лет, и два последних года он отсидел здесь, в «теплом местечке». И четыре побега, о которых он думал – можно было смело отнести на его счет.
Национальное единство – да. Становление экономики – да. Индустриализация – да. Уничтожение других, не похожих на вас самих – нет. На это он не подписывался. Но понимал, что громкие протесты нынче глупы. Не приведут ни к чему. Никому он криками не поможет и никого не спасет. Он же не коммунист с мозгом облегченного образца, в самом деле! Это они любят громогласно выкрикивать свое ценное мнение, а потом за него же расплачиваться.А Лимарнаходится на замечательном месте, и с него может действовать по-настоящему. Он и действовал…А что же до гера Доллегара, коменданта ближайшего укрепленного пункта, то с ним Лиимар еще разок посидит, выпьет, посетует на жидовских псов, и на том и кончиться. Любит гер Доллегар зенки-то залить, особенно если не паленой…
Главное – чтобы теперь группа хорошо добралась, их у леса обещали партизаны подобрать: Розу, Ицхока, Боруха, Глейзера, Абрама, и еще многих, многих других. Лимар их никогда теперь, верно, не увидит – а за несколько месяцев уже успел сдружиться. Хорошие они люди, евреи. И его любили. А чего бы не любить, если он не зверствует, как прочие, да еще и тайком от собственной канцелярии подкармливать пытался?.. С едой было туго, даже для офицерского состава. Маленькие слабости вроде мармелада или какао еще не были так смертельны. А вот если человек жить не мог без жареной картошки – для него наступала черная полоса жизни. Лимар как раз относился к тем, которые любили мармелад, и на его настроение не влияло ничего.
За окном шумел ветер, гнул деревья – уже облетевшие, скрипучие. Конец октября, дожди опять лупят, а он будет сидеть здесь, и при свете керосинки читать Байрона…Дверь хлопнула, когда он уже почти дошел до конца страницы. Заложив ее, он поднял голову – кого там еще черти принесли? В комнату ввалилась толпа – ему поначалу показалось, не меньше полусотни! – но это впечатление было обманчивым. Люди (а всего их было одиннадцать человек) просто вели себя очень шумно, говорили громко, и вообще производили впечатление угнетающее.
-Ага, тут он и сидит!.. – отметил его присутствие на рабочем месте Отто Штимхен. Он некогда и сам метил на это место, но начальство распорядилось по-другому. То ли черная зависть к карьерным успехам штандартенфюрера не давала ему покоя, то ли личная антипатия, однако доносы он строчил исправно-Слезай, красавчик – икнул нетрезво Отто – Смещать тебя пришли-Господа, объяснитесь – потребовал тот, пока еще ничего не понимая, и еще надеясь спустить историю на тормозах. Может, осел Отто просто набрался сверх меры, и притащил с собой собутыльников, чтоб одному не так страшно было?..Эта версия была бы очень славной – вот если бы только Лимар этих собутыльников сам не знал. Зондеркоманда. Его собственная, а он – двенадцатый.
-Охотно – кивнул ему Майнец, бывший у них за казначея, как самый честный – Твое грязное дельце не выгорело. Наследил, дорогой. Все всплыло. Ты разжалован. Завтра придет приказ об этом, и о том, что ты утратил высочайшее доверие фюрера…-Боюсь, я все еще вас не понимаю-Бойся – это ты правильно делаешь, что боишься. И есть тебе чего бояться. Ведь теперь в Биттенраухе ты не начальник, а заключенный – и вот об этом документы уже есть.-Позвольте ознакомиться?Это сон. Это просто кошмарный сон. Он заснул над Байроном, утомило его «Паломничество Чайльд-Гарольда», а сейчас на улице громыхнет и он проснется… Этого не может быть!.. Такое невозможно!..Он держал в руках приказ, где родным немецким языком было прописано все. Все его деяния, все четыре побега, как по нотам. Кто его сдал? Где он «посыпался»? Как?..
Додумать он не успел. Предателей нигде не любят – зондеркоманда не исключение. Били недолго, но остервенело, ругались, переговариваясь меж собой. Без души били, как будто это была только увертюра перед основным действием.
Увы, так оно и было. Лимар обрывочно успевал думать, что если он сменил статус начальника на заключенного – то допросные, наконец-то, заработают. И уж там-то ему не только ребра пересчитают…-Кр-расавчик!.. – выплюнул привычное ругательство Отто. В его устах насмешливое слово становилось уничижением, почти непристойностью. Больно ударил в живот угол стола – а кому бы понравилось, если бы его так бросили, да еще и навалились сзади?«Задушит?..» - подумалось Лимару. Что ж, это было бы не самым худшим. По крайней мере, не допросная…
Надеялся он зря.
Это было не столько больно, сколько унизительно – ну сколько,спрашивается, надо выпить, чтобы подобное вообще пришло в голову?! А он-то считал, что они все любители прекрасного пола…
Кровь горячо стучала в висках, мыслей не было. Боль присела рядом на краешке стола, и почти ласково ероша длинные волосы на затылке. Кто-то подошел сзади с тесаком, оттеснил немного очередного охотника до клубнички, и оттяпал косу «Тяпал» он ее долго, ухватив за волосы на затылке. Голова, словно не принадлежащая живому человеку, безжизненно моталась.
-Он еще живой там?-Живой, можешь продолжать…Белые пряди сыпались на пол, застилали глаза. Байрон, Байрон…За что?.. Почему в этом мире перепившие свиньи всегда одерживают победу?Есть ли хоть где-нибудь высшая справедливость, и если вдруг да – то где же она?..
Безразлично, доживет ли он до утра. Лучше бы – нет. Но ведь не дадут… Не дадут подохнуть, оттаскают, и водичкой холодной отольют. И еще раз оттаскают, и еще раз отольют… И в допросную.
Мышцы были словно из воды – тело отказывалось подчиняться, то ли утратив эту способность после побоев, то ли так отрицая чужое вторжение.