21 - Угасание звезд (1/2)
Угасание звезд-Любая женщина былабы польщена-Я не любая женщина-Аминь(Л. Гамильтон)Утро началось с разговора с доктором. Дебора была женщиной умной и тактичной. Поэтому, спросила, не будет ли Жизель против с ней позавтракать. Жизель против не была. В конце трапезы им подаличай с молоком и английское печенье. Дебораотпила ароматный напиток, откинулась в кресле и подняла глаза на немку.
- Вы давно общаетесь с Диасом?- В живую – второй раз. Мы недавно познакомились.- Вы уж простите, не самое удачное время для знакомства. Я вижу, что Диас к вам очень привязан.Это и хорошо и плохо. Вы положительно на него влияете, я так думаю, и рискуете сверх меры.
- Простите? - Туберкулез, болезнь Диаса, весьма заразна и передается воздушно-капельным путем. Вы, госпожа Виттельсбах, сильно рискуете.- Как-то догадалась... Прошу вас -ближе к делу.- Хорошо. Я не хочу, что бывы заразились. Я дам вам курсвитаминов для поддержания иммунитета. Не обижайтесь, вы курите?- Да.
- Это плохо. Ослабляется организм. Просить вас бросать не буду. Постарайтесь больше бывать на свежем воздухе. Здесь есть, где разгуляться.Я дала распоряжение, что бы вас к нему пускали. Но не стоит проводить с ним дни напролет. Витамины начните принимать с сегодняшнего дня.Если станет плохо, сразу же обращайтесь ко мне или моему помощнику. На ранних стадиях туберкулез можно быстро выявить и вылечить. Не рискуйте.- Спасибо, Дебора.
*****************************Жизель долго гуляла в саду. Первые желтые листы неохотно падали на густой зеленый ковер. Красиво – желтое и зеленое, природа дарит всю красоту осени в конце октября. В Испании осень плавно переходитв теплую зиму, а у нее дома все наоборот – короткаяосень и длительная ихолодная зима.
Немка присела на скамейку, так полюбившуюся в короткое время.Ветер доносилприятный аромат цветов и сладкое цветение какого-то растения. Женщина направила шаги в сторону, откуда шел запах. И увидела цветущую вишню. Этот поворот ее озадачил. Вишня цветет весной, но не в конце октября! Подойдя ближе, Жизель ее для уверенности потрогала. Настоящее дерево, не обман, и на нем такие же настоящиецветы. Немка отломала несколько веток, повертела их в руках, и подумала, что одну стоит отнести Диасу, может быть, это ему поднимет настроение…***
Энрико принес им книги. Гюго и Дюма, гип-гип ура… Жизельпереставила поднос на столик, вернулась на пуф и открыла книгу Гюго:- Урсус и Гомо были связаны узами тесной дружбы. Урсусбыл человек, Гомо - волк. Нравом они очень подходили друг к другу. Имя "Гомо" дал волку человек. Вероятно, он жепридумалисвое; найдя для себя подходящейкличку"Урсус",онсчелимя"Гомо"вполне подходящим для зверя. Содружество человека и волка пользовалось успехом на ярмарках, на приходских праздниках, на уличных перекрестках, гдетолпятся прохожие;толпавсегдарадапослушатьбалагураи накупить всяких шарлатанских снадобий. Ей нравился ручнойволк,ловко,безпринуждения исполнявший приказания своего хозяина. Это большое удовольствие-видеть укрощенногостроптивца,инетничегоприятней,чем наблюдать все разновидности дрессировки. Вот почему бывает так многозрителейнапути следования королевских кортежей.
УрсусиГомокочевалисперекрестканаперекресток,сплощадей Абериствита на площади Иедбурга, из одной местности в другую, изграфства в графство, из города в город. Исчерпав все возможности на однойярмарке, они переходили на другую. Урсус жил в балагане на колесах,которыйГомо, достаточно вышколенный для этого, возил днем и стерег ночью. Когдадорога становилась трудной из-за рытвин, грязи или при подъемах вгору,человек впрягался в лямку и по-братски, бок о бок с волком, тащил возок.Такони вместе и состарились…Жизель дочитала до 48-й страницы и умолкла. Очень сложная книга. И тяжелая. И у нее заболело горло.Немка украдкой посмотрела на Валориса. Устал или спит. Мой дорогой друг, мой дорогой Диас, благодарю тебя, за все…Женщинаоставила закладку на странице, отложила книгу и пересела на пол. Онаосторожно положила руки на постель Диаса, так, что бы потом положить на них голову. Она сидела совсем тихо и неподвижно.Немка в очередной раз думала о своей жизни. О тех людях, что на короткийили длительный срок становились частью ее. Вот, как Лаари Луэро, эльф.С Лаари она познакомилась в июне 2001-го, в один период с его старшим братом. Арэдэль сделал ей небольшую экскурсию к ним домой, и пред глазами так и встает их родина . Эпсилон……Лаари встречал брата и его гостью возле беседки. Он не изменился с момента первой встречи. Ни лицом, ни характером. Лаари – непосредственный ребенок, который с интересом познает все новое, и охладевает, вдоволь наигравшись, не подвергая покинутый объект повторному вниманию.Немного нечестно с ее стороны такдумать, но это - ее субъективное мнение, не подлежавшее огласке.
Лаари тогда было 50 лет, почти вдвое больше, чем ей, но говорил он и вел себя, словно ребенок … Десять ему можно дать с натяжкой.Он говорил с ней, немного; наколдовал пиво и угостил фруктами. Она не очень долго общалась с ним.Даже нельзя сказать, что они подружились или нашли общий язык. Луэро-младший не заинтересовался гостьей брата, или, может быть, сразу понял, чего эта гостья хотела.
Она хотела провести как можно больше времени с Аредэлем. Своего она добилась.
************************************
Жизель наблюдала за спящим Диасом. За его дыханием. За его лицом. В ней жила надежда, что в скором времени он пойдет на поправку.А что ей еще оставалось? Она цеплялась за него обеими руками, не хотела отдаватькостлявой.Ни за что!..
Такой удивительный человек, какДиас, повстречался ей, наверное, в первый и единственный раз в жизни. Умный, воспитанный, учтивый,интересный,человек с характером и волей.И пусть их дорогиникогда не будут идти рядом,она не хочет с ним расставаться.Немкасидела, положив подбородок наладонь испанца.Холодная, немного шершавая кожа; если провести по лицу, будет щекотать. Жизель подсела еще ближе, тепло дыхания отдавалосаь от его руки. Женщинаположила головуна его ладонь. Ей всегда нравилось вот так сидеть. Ей нравилось водить пальцами по лицу, по рукам,легко, едва касаясь кожи, щекотать.Она прекрасно знала, что не все любят щекотку, а сама невероятнолюбила, когда ей щекотали пятки. Была у нее такая слабость.Жизельпотерлась щекой о ладонь Диаса.Кажется, он заснул губоко. Онадотянулась до книги,сняла ее стумбочки и открыла на закладке. Она продолжила чтение, вот так, сидя на полу и положив на руку мужчинылицо. Неудобно, но ей нравилось.
***************************
Жизель просиделав такой позе несколько часов, прочитавчетвертую часть книги. Немка читала достаточно быстро, даже если смысл произведения не удавалось понять с первого раза.В подобных ситуациях она вспоминала свою самую первую книгу, после которой скучнейший роман казался ей вершинойлитературного мастерства. Самой первой прочитанной книгой была Библия, потом ее заставили учить Псалмы.Наверное, стихотворная форма Псалмов и привела к тому, что она полюбила поэзию всей душой.
Жизель-Гизеллапотянулась, не меняяпозы сидения. Немного затекли ноги, женщина подумала, что Диас не будет против, чтобыонаразмялась. Поэтому онаосторожно поднялась на ноги,расправила затекшие плечи и поискала взглядом ванную.Таковая обнаружиласьза одной из дверей.Просторная ванная комната,отделанная кафелем и плиткой цветов лазури и оттенков морской синевы.Жизельумыла лицо холодной водой. Это мать ее приучила, что если хочешь хорошо выглядеть, питай свое лицо водой, умывайся, используйтоники и ароматную воду, всегда держи лицо чистым...
Она вспомнила мать.Любимую и любящую мать. Вспомнила ее светлые глаза.Папа когда-то подобрал точное сравнение – пронзительная предвечерняя синева. У него глаза то же голубые, но с оттенком в сирень.Интересно, а у ее детей будут голубые глаза?
Ее родители – уникальная пара. Мать, ревностная католичка, пошла за мужем в его бесконечные странствия,и не побоялась жить кочевой жизнью. Отец, тотвсегда путешествовал, ни разу дал слабины.И она – странное создание -брала с них пример.
От родителей у нее появилась привычка, в моменты, когда никто не видит, садиться на пол у кресла или дивана, и класть голову на руки. Так делал ее отец – садился у ног матери и клал голову на ее руки.Ребенок повторяет за взрослыми простейшие движения, а это она видела на протяжении лет и лет…Вернуться в комнату и попытаться снова почитать? Потому, что Диас все еще спит, а уходить совсем не хочется.Жизель заметила на столике у окна ноут. Подумав минуту, немка решительно взяла его в руки. У нее при себе был телефон, а на немнужные файлы – сканыкниги.
Онапредполагала, что та на испанском. Может статься, что и правильно думала. В тексте попадались отдельные слова на латыни, в основном – названия животных, растений и месяцев года.Текст занимал более 20-и страниц. Каждая была обильно украшена ручной росписью. Особеннорадовали несколько миниатюр –Папа Римский с ослиной головой и копытами,ивторая -три петуха в одежде кардиналов. Она любила такие книги.*******************************************Тело ломило. Как-то неотчетливо, словно оно было не совсем ему принадлежащим. Диас приоткрыл глаза и сквозь ресницы увидел свет. Он еще жив. К сожалению, или как ни странно.
Правая ладонь была ощутимее теплее левой – словно все время его сна ее согревали, и вот лишь недавно отпустили. Странная мысль. Чуждая. Будто не совсем его – как и ломота.
В комнате были люди – он слышал их шаги, их дыхание и их мысли. Правда, как-то слабо, словно через вату. Голова кружилась. Скорее всего, недавно Дебора отключила подачу глюконата, чтобы стабилизировать показатели перед вводом лекарств. Он мог отчетливо представить ее себе – старую знакомую, которую и хотел бы, но не мог прочитать телепатией. Сил не хватало.Затем появились чужие руки, которые что-то делали. Ему по-прежнему не было интересно, что именно. Диас настолькопривык быть под постоянным надзором, лишенным даже минимальной индивидуальной территории, или понятия о личной жизни, что воспринимал это естественным. Он помнил, как Лаари негодовал, прознав, что Дебора была в курсе их интимной жизни, и не мог, правда не мог понять, от чего. Чего было стыдиться? Того, что они вместе и им хорошо? Того, что ему впервые за последние пятнадцать лет было тепло?.. Чего??? Дебора же врач…Затем, спустя какое-то время, медперсонал удалился. Дебора, отлично зная, что ее слышат, сказала напоследок:
-Час посещений, господин ИрфольтеЭто означало, что унего есть час жизни в обществе других людей. Первыми пятнадцатью минутами безраздельно завладел Энрико. Он бесшумно вошел, вежливо поклонился, и, без длинные предисловий, принялся излагать последние новости. Диас слушал. Долгая практика управления хозяйством поместья позволяла ему воспринимать данные лишь на слух и отдавать соответствующие распоряжения. Энрико переживал – Диас чувствовал его тревогу, и, как ни странно, подозрения. Энрико, как и все слуги, видел намного больше, чем показывал. Он был в курсе всего, что происходило в поместье. И затаил какую-то скрытую неприязнь к Лаари, как к тому, кто довел хозяина до такого плачевного состояния. Дворецкий бы ни за что в этом не признался, а Диасу было печально, что он не может заставить его изменить свое мнение. А теперь Энрико подозрительно и недоверчиво приглядывался к Жизели – не нанесет ли и она такого же удара? Не оставит ли его господина один на один со смертью, не исчезнет ли на горизонте, оставив на память вышитый платочек, чтобы было над чем вздыхать по вечерам?Нет, не оставит. Диас верил в это, потому что больше ему было не во что. Он доживал свой век ходячим (а сейчас и это не очень) трупом. Его покинули его родичи по крови, и те, кого он полагал своим окружением, и те, кто был для него ближе и роднее всех. Его покинул его любимый ангел, и это вызывало боль. Больше не осталось обиды на непонимание, или недовольства тем, что все складывается не так, как ему бы хотелось. Осталась лишь пустая дыра от вырванного куска сердца, и ощущение потери – невосполнимой, никогда более не вернущейся потери.Ощущение одиночества, во всей своей красе. Люди, имеющие его, стремятся избавиться, люди же лишенные его – наоборот, хотят обрести. Такая вот противоречивая вещь. Как соль в пище: ее должно быть в меру.
За Энрико к нему пришла Жизель – что вполне ожидаемо. В легком сиреневом платье, к которому испанец мысленно дорисовал крылья бабочки на спине – более похожая на фею из сада, чем на женщину. Хотя, возможно это уже он тут с ума от тоски сходит?..
Жизель снова принесла ему цветов, и аккуратно поставила их в маленькую вазочку на подоконнике, чтобы больной мог их видеть. Жизель благоухала осенним садом – вероятно, провела там почти целый день. Диас смотрел, как она хлопочет, и не знал, что ей говорить. Как выразить свою благодарность, какими словами растолковать, что она делает для него.
-Я гуляла у тебя по саду – начала беседу дама – И кое-что потеряла-Обратись к Марчелле, он там всем заправляет – посоветовал Диас-…Окончательно и бесповоротно я потеряла совесть – улыбнулась Жизель – Ибо живу в практическом неведенье. Признавайся, либлин, какой день в году мне надо благодарить за твое появление на свет?-Двадцать пятое июля – отозвался мужчина, пытаясь улыбнуться, и надеясь, что гримаса не вышла слишком жалкой. Он бы не слишком желал видеть себя в зеркале сейчас. Кости обтянулись восковой кожей, глаза выцвели, пальцы дрожали, словно ему было не тридцать пять а все восемьдесят. А Жизель, кажется, это вовсе не отталкивло…
-Я люблю белый. А ты?-Сиреневый. С оттенком серого. Как эдельвейс. Для тебя тоже важно знать предпочтение в цветах?-«Тоже»?-Да. Лаари придавал… придает этому большое значение.-А какой цвет любит он?-Фиолетовый-Странно для такого светлого создания-У моего брата глаза этого оттенка.-А…– Жизель умолкла, будто срезавшись с неудачным ответом на экзамене, но быстро постаралась сменить неудобную пока тему. Ей, конечно, было любопытно, что тут за многоугольник такой, но не хотелось причинять Диасу боли.
-А что ты больше всего любишь из еды?-Грибы. В кляре, маринованные, жульены – в любом виде. Знаешь, как русские готовят соленые грузди?-Да, я так умею – закивала Жизель – Маленькие и соленые, мне тоже по вкусу.
-Это почти твоя любимая кислая капуста?-Ты знаешь про капусту?-Ты упоминала о ней пару раз-Это нечестно! Почему ты знаешь обо мне больше?
-Я очень внимательно тебя слушал. Я всегда внимательно слушаю тех, с кем говорю
-Ты любишь Гюго? – Жизель кивнула на отложенный роман-Да – не стал отрицать Диас. Как обычно, когда речь заходила о книгах, он немного оживлялся – Я вообще люблю и Гюго и Вольтера.
-Я думаю, по любимым книгам можно многое сказать о человеке – заметила Жизель – Вот моя любимая – Библия. Смешно, да?-Нет. Ее нынче мало кто читает. Ячитал и ее, и Коран, и Тору – было интересно сравнивать. Брат вот религиозной литературы на дух не выносил, и всегда сбегал с уроков катехизиса в детстве. Читал своего Сервантеса, и «Песнь о Роланде». А лет в шестнадцать открыл для себя Уайльда – и пошло… - Диас попытался сделать жест рукой, отмахиваясь от воспоминаний,но вместо того она лишь бессильно дрогнула. Так резко ему нельзя двигаться. Это целый «подвиг».
-А телевиденье?-Когда-то было интересно, все же, связь с миром, но я предпочитаю интернет. Там больше информации, и меньше рекламы, которую можно, к тому же, изакрыть. Да и глупостей меньше – я не знаю, кто смотрит все эти шоу по телевиденью… прости, я, наверное, слишком категоричен.-Да будет тебе!..Диас покачал головой. Он вспомнил обвиняющее письмо Лаари, и слова о том, что он не способен принять ничего нового. Что умеет любить только на расстоянии, и не принимает чужой воли, ограничивая таковуюрамками своего воспитания …
-А ты умеешь водить?-Нет. Где бы мне было научится, разве что на симуляторе… Но, по правде говоря, это не кажется мне интересным занятием.
-А плавать?-Это было давно. Мне тогда лет девятнадцать было, или немного меньше.