7 - Набирая обороты (1/2)

КАРТОЧНЫЙ ДОМИКТого, кто не задумывается о далеких трудностях, непременно поджидают

близкие неприятности.

(Конфуций)Все эти события прошли, можно сказать, мимо Атрея. Ему, еще в самом начале посиделок, голову заморочил родной тесть, которому он со всем тщанием старался донести смысл выплаты «калыма» за хаку.Припомнилось, как еще совсем недавно, пару месяцев назад – а, казалось бы, пару лет – так же разговаривали, разбирая составляющие эльфийских заклятий, и им мешала Арна. Тогда они были совсем в ином положении. Тогда сектант собирался воспользоваться этим ведьмаком и убить его, хладнокровно и безжалостно. Однако человек предполагает, а бог располагает – вот, они снова сидят, и мирно беседуют. Фальче не стремится оторвать его сектантскую голову – и Атрей понимает, что это вовсе не оттого, что он не сердится. Скорее всего, он думал, причина в Лаари и Бэле – эти двое просили ведьмака не трогать Атрея, и он будет держаться до последнего, но не тронет.

Японец терпеливо, шаг за шагом, пояснял некроманту смысл ритуала, и причины, почему необходимо поступить так, а не иначе. Тот слушал внимательно, время от времени задавал вопросы, и казался целиком и полностью понимающим. И вот, когда сектант уже готов был возрадоваться успешному окончанию переговоров, Ирфольте и отколол…«Калым», пояснял Атрей – это необходимая плата, которая должна быть действительно нужна выдавшему хаку замуж человеку. И это должно быть что-то, что просишь и желаешь от сердца, что ты называешь не задумываясь.

Господи, ну почему ведьмак просто не стрельнул у него денег до получки, а?! Или еще чего-нибудь такое же простое и понятное… Ну вот почему?... Нет же… Он заявил:-Я понял. Нужное, от сердца, первое, что приходит в голову. Мне нужно восстановить ритуал, при помощи которого я сделал Дану женщиной. Помоги мне, пожалуйста.

Атрей молчал секунд десять, не меньше. Он проговаривал про себя эту фразу, вслушиваясь в звучание, и мысленно проклинал различие воспитаний востока и запада. Видимо, провидению было угодно сделать Фальче Ирфольте его личным демотиватором… И это – помимо заразы Лиса и Его Непорочности, лейтенанта СеКрета, которого Атрей до сих пор недолюбливал из зависти.

-Я постараюсь – произнес сектант нейтральную фразу, ни к чему его не обязывающую.

Он сам виноват, вообще-то. Мог ведь и по-другому пояснить. Но теперь уже ничего не исправишь. Наградил же бог родственничком…А как на счет того, что подобное, вообще-то, еще никому не удавалось, ни до, ни, как подозревал Атрей, после Ирфольте?! Как быть с тем, что ни в одном трактате по магии ты не найдешь ничего подобного?.. Если уж так приспичило, Атрей был согласен проспонсировать операцию по смене пола. А перекраивать законы мироздания – нет, не его это призвание…

Ночь он провел спокойно, укутавшись в черный кожаный плащ некроманта, и под защитой Бэльфегора. И в эту ночь он наконец-то хоть немного отдохнул – а то начавшиеся в Штриффене кошмары уже замучили, и начинали надоедать…**********************

Утро началось для Аредэля Луэро странно. Впрочем, для него и ночь-то странно закончилась. Он засиделся допоздна с бумагами, и, уже далеко за полночь, внезапно ощутил невероятно странное притяжение – будто его куда-то очень настойчиво зовут. В этом притяжении не было опасности и не было угрозы. Аредель, уж на что параноик, но не нашел, к чему тут придраться – и подчинился этому странному влечению. Время показало, что, возможно, лучше бы он этого не делал…Так вот, об утре. Утро застало его в машине, припаркованной на полянке, неподалеку от дорожной обочины. Когда эльф вышел из транспорта, на него с интересом уставилось, по меньшей мере, четыре пары удивленных глаз. Так как глаза эти, по большей части, принадлежали членам ячейки 414, Аредэль немедленно, сразу после приветствия,поинтересовался:-А где Лаари?-Кто? – в один голос ответили ему обладатели глаз. И с этого-то и начались обширные неприятности.

Методичный опрос показал, что никто из присутствующих не содержит в своей памяти такого имени, как Лаари Луэро. У Бэльфегора никогда не было напарника или друга, а у его мужа – крестника. Некромант никого не пытался принести в жертву под стенами Ниневии, Дана никому не дарила умопомрачительных туфель, Деймос в жизни не ссорился ни с одним белобрысым эльфом, Институт слыхом не слыхивал ни о каких шестерых членах ячейки 414 – их, дескать, всегда было пятеро. Аредэль начинал потихоньку трогаться крышей. Брат всегда был для него важнейшим лицом в жизни, и самым доверительным. Благодаря подробным письмам последнего старший Луэро был в курсе всех событий, окружающих младшенького на Альфе. И теперь это сыграло ему добрую службу – он, хотя бы, не сошел за умалишенного в глазах собравшихся, ибо знал слишком много о таких подробностях, которые никогда не были бы обнародованы.

Пока судили да рядили, по скайпу на связь вышел достопамятный Ирвинг Бернетти. Он с сожалением сообщил, что принес неутешительные новости. Этой ночью в своей комнате был убит Валентин Саранский – и убил его Лимо, тем самым оружием, катаром, которым мирный оборотень так и не воспользовался во время боя на арене. Именно пассивность партнера Лимо считал причиной своего проигрыша, и таким жестоким образом наказал его. Деймос на месте поклялся открутить ассамиту голову и затолкать оную в такое место, где она отродясь не бывала. Новость нельзя было назвать радостной. Что касается тела, то заботу о нем согласился взять на себя сектант – дабы не нагружать своего хаку еще и этой бедой. Бэльфегор, быстренько прикинув ситуацию, потребовал в качестве компенсации выдать ему вместо Валентина Эколя – на что Бернетти и вынужден был согласиться, поджав и без того узкие губы.

В раздумьях над сложившейся ситуацией, обширная компания добралась до Брюсселя, привела себя в порядок, пополнила запасы, и разъехалась в разные стороны.

Некромант со спутницей,например, отправились разбираться с темным магом, наславшим кошмары на Атрея – собственно, обратно в Сатандер. Стоило сектанту заикнутся о снах с утра, как ведьмак учинил проверку и непререкаемым тоном обозначил кошмары как «насланные». Вычислить автора не представляло трудности. Дана по этому поводу веселилась, как могла, и убеждала спутника, что вовсе они недаром промотали пол-Европы автотрассами, и им есть, что вспомнить. Фальче все это не нравилось, тем не менее, вопрос с темным магом Нуармоном следовало решать сейчас, ибо Атрей, хоть и выносливый, но не железный, и некроманту было его по-человечески жаль, каких бы дел тот не натворил в прошлом. И, в конце концов, за него просил Бэльфегор, а это имело в глазах Фальче огромный вес.

Сам сектант отправился домой, в Японию, а объятия внимательной сестренки, которая позаботится о его ранах. К тому же, ему еще следовало заняться делом о погребении Валентина.

Команда же из Аредэля, Бэла и Деймоса направилась в Болгарию – они неожиданно вспомнили, зачем их вообще ИПЭ посылал. Именно в Болгарском штабежил и работал достопочтенный доктор Зорень, и именно там в первую очередь следовало искать его следы. К тому же, с вампирским сиром столицы Болгарии, Лестером Бирной, Бэл был неплохо знаком, да и Деймос встречался. К нему у ячейки тоже было дело.

Аредэль же, в свою очередь, с прискорбием убеждался раз за разом, что никто из тех, кого его младший брат упоминал в своих письмах, не помнит его теперь. Не стал исключением и Лестер, и юная Блэри, над которой он взял что-то вроде шефства, и Мегера, привозившая по поручению капитана ан Аффите запрошенные Бэлом документы. Пентаграмме связи параноик Эфла не доверял, а потому послал курьера. Аредэль этого, с позволения сказать, «курьера» хорошо помнил по прежним встречам, а потому мысленно приготовился к продолжительным пьянкам Мегеры Ктулховны. Это побитую жизнью и молью хвостатую блохоловку он хорошо запомнил с первого визита в штаб – у благородного эльфа было что-то вроде шока, смешанного с восторгом, от такого оригинального знакомства.

Ночь в Софии они провели в подземельях под городской управой – там как раз происходил вампирский званый вечер, на который Лестер не преминул пригласить и их. Увы, насколько бы приятным не было это мероприятие, продвинуться в поисках Лаари оно совершенно не помогло.

Аредэль, не смотря на спокойный нрав и склонность скрывать свои чувства, готов был рвать и метать. Он не мог понять, на основании чего произошло то, что произошло, и уж тем более не мог позволить ему происходить и в дальнейшем. На протяжении всей ночи, сначала во время танцев, бесед и прочей культурной программы, а так же и после оных, когда они спустились еще глубже, в подземелья. Деймос, с подачи Бэла, пообещалпомочь Лестеру избавиться от его вампирской госпожи, изрядно отравлявшей Лестеру жизнь. . А эльф все размышлял над сложившейся ситуацией.

Что могло такого произойти, из-за чего весь мир позабыл Лаари Луэро? Даже в привезенных котярой-алкоголичкой («Мегерочкой» как называл ее сам Аредэль) рапортах не было упоминаний о подобном сотруднике Института Прикладной Экзофизики.

Не-бы-ло. И точка. И это очень Аредэлю не нравилось.

Как бы то ни было, однако ранним утром Бэлу пришло сообщение от Диаса: Зорень появился на пороге его дома, однако впущен не был. Следовало спешить, и ловить на живца. Троица, сломя голову, полетела обратно в Испанию, чувствуя себя какими-то посыльными голубями.

В Памплоне было, как всегда, чрезмерно тепло. Поместье на холме ничуть не изменилось с последнего раза, как они его видели. Все тот же огромный пятиэтажный домина из темно-золотистого камня, отливающая на солнце фигурная черепица, утопающий в цветах сад с журчащими фонтанами. Строгий и манерный управляющий Энрико, встретивший их на пороге. Молчаливая и фактически не заметная прислуга. Хозяин дома, ожидавший традиционно в восточной гостиной.

Диас выглядел несколько лучше, чем при последней встрече, ну да оно и понятно – от Лаолы в его судьбе общими усилиями они избавились. Он поднялся им навстречу, приветливо улыбнувшись, однако первое, что он спросил, было:-А где Лаари?******************************«А где Лаари?»Слова еще набатом отдавались в ушах, пока пришлые гости хлопали глазами, переспрашивали «так ты его помнишь?!», что-то рассказывали.Они звучали и после того, как Деймос отправился к себе, а оставшиеся двое принялись сравнивать взаимные воспоминания. И в то время, как Диас старался сложить кусочки мозаики воедино, ища решение загадки. И после того, как гости откланялись и удалились в свои комнаты.

«А где Лаари?» было очень хорошим вопросом, которому Диас без раздумий отдал бы пальму первенства по важности. Для него этот вопрос был таковым.

Последние сутки для него прошли в светлом и приподнятом настроении – он знал, что вскоре увидит того, кто был для него настолько важен. И знал, что это даст ему стимул идти и жить дальше.

А еще Диас знал, почему он не забыл Лаари. Аредэль-то понятно, почему. Это его старший брат, близкий настолько, то и представить сложно – Лаари писал ему письма, глубокие, развернутые, длинные, сообщая о каждом происшествии в своей жизни. Именно эти письма помогли Аредэлю не сойти за чокнутого в том обществе, в котором он оказался. Он действительно слишком много знал. Для Аредэля Лаари был самым близким существом на свете. А для самого Диаса Лаари был самым дорогим таким существом. Не только глазами в мир, но и самим миром. Не только стимулом жить, но и самой жизнью.

Уже очень давно- а, наверное, и вовсе никогда – он не общался ни с кем так, как с Лаари. Открыто, дружелюбно, и с полной самоотдачей. В этом отношении он мог бы оспаривать слова Аредэля о близости на основе кровного родства. Будто бы нет союза, ближе кровного. Глупости это все…Сам Диас никогда не был так же близок со своим младшим братом. Они с Фальче были разными – настолько, насколько это вообще возможно. Если бы не их фамильное сходство, вряд ли их принял бы кто-то за братьев. Спокойно пообщаться они могли в лучшем случае пару часов, а жить на одной территории и вовсе было для обоих мучительным.

Но хуже всего было другое – Бэльфегор дал понять, что они нашли письмо, спрятанное в его столе, прочитали его, и поняли, кому оно было адресовано. Как воспитанные люди, не обсуждали и не комментировали, носамо осознание этого было отвратительным.

Диас был не из тех людей, что доверяет свои чувства окружающим. А в ситуации, когда оные становиться предметом всеобщего обсуждения (пусть и негласного) и одним из ключей к загадке, он готов был пожалеть, что в их семье только Фальче унаследовал дар проклинать и каркать. С тем же успехом можно было самому встать у позорного столба и кричать на улицах города « я люблю эльфа-мужчину»Тайна остается тайной, когда ее знает один. Когда двое – это уже новость, когда трое – сплетня. Так что можно представить, что в недолгом времени скажет уважаемая госпожа Жюстина Армелло по этому поводу. И не только ему, но и их общим знакомым. Впрочем, с ними-то как раз разговор короткий: сплетня, не подтвержденная фактами, гибнет быстро. А какие же факты, если о Лаари позабыли все?..

Аредэль не забыл, потому что был родным братом, поддерживающим близкие отношения. Диас не забыл, потому что любил.

Все это можно было озаглавить одним-единственным тезисом: «никогда не оставляйте свидетельств того, что вы желаете скрыть». Это касается, в первую очередь, писем.****************************

Для Лаари Луэро наступили тяжелые времена – хотя это, конечно, смотря как поглядеть.

Последние полтора месяца он жил, работал, двигался, подчиняясь единственной цели. Он не мог бы сказать точно, сражался ли он с Новой Волной только потому, что он – агент Института, или потому, что во главе ее стоял Ирфольте Фальче. Он советовался с друзьями, выслушивая их увещевания, и не мог решиться на что-то одно. Однако нельзя было полтора месяца заниматься одним и тем же и уж совсем никакой информации не добыть. Относительно Даны Лаари знал, если и не достоверно, то догадывался так точно. И потому-то и поговорил с ней первой.

Сам он не знал, чего ожидал и на что надеялся. Вроде бы, и в курсе, с кем взялся. «Фальче» и «измена» это два слова, которые рядом поставить невозможно. Он принципиальный до жути, и уж если что-то решил – не вышибешь.

Вот, он сказал. Все в курсе. Но что дальше? Ему только стало хуже. Эльф понимал, что то, к чему он так стремится, недоступно, ведьмак ощущал неизбывную вину перед ним, непонятно за что, и белкой в кофемолке крутилась между ними Дана…Однако легче от этого эльфу вовсе не становилось. Он ушел спать, не зная, как будет просыпаться завтра утром – и еще не догадываясь о том, что, возможно, просыпаться и не придется.

Во сне он попал в Коридор – тот сам, без предпосылок с его, сновидческой стороны, пригласил его. Лаари не стал сопротивляться, и открыл понравившуюся дверь……и попал в сказку. В этом мире на дворе был 2025 год. Институт давно уже рассекречен и действует как официальная организация, легальная и признаваемая – что-то вроде межмировой полиции. В этом мире был жив Вэлэр – и был он мужем-куро для Валентина Саранского, вполне спокойно сносившего его походы «налево». В этом мире Атрей был завербован в Институт и добросовестно трудился в его рядах под началом старшего лейтенанта Ли Карда. В этом мире крестным эльфа был въедливый и скорый на расправу полковник ан Аффите. И в этом, Лис побери, мире, Ирфольте Фальче принадлежал ему – потому что в Новой Волне сдалась и сломалась Дана, прятавшаяся от некроманта по углам и боявшаяся с ним поговорить.

В результате этого Лаари лишил Новую Волну их лидера задолго до битвы у Ниневии, и обезглавленная организация выстояла, вопреки всему, на голом упрямстве. А через девять месяцев Дана Сэдфилл умерла при родах – все-таки, мужской организм менее вынослив, нежели женский – подарив Новой Волне стимул к дальнейшему сопротивлению.