Глава шестая (2/2)
На нее безразлично смотрели темные стекла. Правое треснуло, один его осколок лишь крошечной вершинкой торчал наружу, основной же частью, болтаясь где-то внутри, что подтверждали брызги крови, разбросанные по правой части газовой маски. Веру мутило, она дрожащей рукой поднесла пальцы к липким пятнам и убрала обратно, рассматривая оставшуюся на их кончиках кровь.– Я верну тебе жизнь, – твердо сказала Вера.
– Это вряд ли, – за спиной раздался голос Гориславы. – Твой человеческий путь закончен. Прими всю силу, что готова дать тебе Луна.Вера встала и обернулась к говорившей. Горислава вновь была в своем истинном обличье: темные лошадиные тела теснились меж руин, сливаясь и плавно переходя в бледный женский торс, наполовину скрытый тьмой, лишь холодный свет глаз обозначал место, где была голова.– Такой силой никто прежде на земле не обладал, – добавила она. – Позволь помочь твоему перерождению и стань самой великой из нас.Перед Верой возникло кольцо света, внутри которого горел черный огонь.
– Время пришло, – пропела Маргарет, вышедшая из тьмы, за руку с ней шел Ханс.– Долгожданная, любимая сестра, – сказал он, – Стань воплощением воли богов, освети наш путь холодным и бесстрашным сердцем, и мы пойдем за тобой, выйдем из трусливой тени.– Я проклинаю вас, подлые обманщики! – прошипела Вера. – Вы знали, что так будет. Анунг Ун Рама был вовсе не нужен для того, чтобы убить Гекату, зато изрядно пригодился затем, чтобы разрушить здесь все. Именно его бесконтрольный пыл стал причиной смерти Карла.– Ты должна быть благодарна, сестра, мы не позволили тебе сойти с пути, – хором сказали Ханс и Маргарет.– Вам лучше заткнуться, – сквозь зубы сказала Вера, выставляя вперед осколок.– Одумайся! Мы на одной стороне, – строго сказала Горислава, подходя ближе и склоняясь. Огромные печальные глаза гипнотизировали. Вера нервно сглотнула и опустила осколок.– Я сделаю все, что вы хотите, – покорно сказала она. – Но я верну его.– Это невозможно, – сочувственно вздохнула Горислава. – Ты обменялась дарами с Луной. Возврата нет.– Я не приносила в жертву его или кого-либо еще из близких. Ни разу, – упрямо возразила Вера.– Неважно. Своими действиями, с твердой волей, ты шла по этому пути и те, кто тебе дорог, неизменно погибали. Этого достаточно.
– Не хотите помогать, так идите прочь! – нервно воскликнула Вера, возвращаясь к Карлу. – Отправляйтесь назад в свои жалкие убежища или свободно бродите по миру – мне все равно. Вам больше ничего не угрожает, значит, у меня нет перед вами долгов.– Наши враги неисчислимы, Вера, – мягко сказала Маргарет, подходя и нежно сжимая плечо. – А гнев богов за нашу трусость достиг предела. Если не вступишь в круг сейчас, все может кончиться для всех нас.
Вера отрицательно помотала головой, склоняясь над Карлом – какое ей сейчас дело до остального мира? Как она может продолжить этот путь, если для этого нужно признать окончательную потерю единственного, чья жизнь для нее имеет значение.
– Его уже не спасти, – сказал Ханс. – Ты слишком многим задолжала, никто не станет вступать с тобой в сделку, любой воскрешающий ритуал обернется пустышкой. Твоих сил хватит, чтобы стереть целый мир, вселенную, перебить все живое и мертвое, но ты не сможешь вырвать его душу с алтаря Кровавой луны. Для него все кончено.
– Так брось цепляться за былые привязанности, когда впереди изумительная вечность, полная удовольствий, роскоши, силы и власти, – с жаром продолжила Маргарет. – Человеческая природа не способна предложить то, чего не смогло бы дать тебе новое, обновленное существование.– Хватит пустых сожалений, – подытожила Горислава.
– Это точно, – кивнула Вера. Рот медленно растянулся в улыбке, переходящей в хищный оскал, полный злобы. – Покончим наконец с этим.Слишком много лжи, я ей сыта по горло так, что уже тошнит. Время перерождения настало. Но кто из вас, жалких трусов, понимает его цену? Жертва? Что вы знаете о жертве? О том, что же стоит подлинной жертвы?– О чем ты? – взволнованно спросили Ханс и Маргарет.Вера встала и вступила в черный огонь, продолжая улыбаться. Повеяло жаром, но боль была ничтожной. И все же огонь. Она кивнула в такт мыслям – говорят, люди часто умирают от того, чего боятся.
– Я отказываюсь от всех своих сил, от бессмертия, да и в общем-то, от собственной жизни, – твердо сказала она, сжимая пульсирующий осколок. – Возвращаю дар в обмен на жизнь Карла.Краем глаза Вера заметила, как Ханс ринулся к кольцу, но уперся в невидимую преграду. Горислава вытянула костлявые пальцы вперед в попытке снять барьер, но тщетно. Вера теперь говорила с тем или теми, кто сильнее всякого живущего на земле, смертного ли, бессмертного ли.
– Верните ему жизнь, а уж я придумаю, как развлечь вас напоследок, – усмехнулась Вера, стискивая зубы и все плотнее упирая пальцы в осколок. Вулканическое стекло поддалось, исходя трещинами, опаляя пальцы своим первозданным жаром, Вера продолжала давить, упрямо всматриваясь в черную завесу пламени. – Пора отдавать долги, – она рассмеялась.Осколок разлетелся вдребезги, пламя накинулось на нее, терзая плоть и прожигая душу. Мрачный смех Веры постепенно перешел в истерический хохот, затем потонул в вопле, исторгнувшемся на вершине крайней степени боли, затмившей все, кроме образа бесстрастных черных стекол, что оставался с Верой до самого конца, пока пепел ее тела не развеял потусторонний холодный ветер, невесть откуда ворвавшийся вдруг в пещеру.Наступило тягучее мгновение безмыслия. Она не знала, кто она, ради чего умерла, не знала, впрочем, и о самом существовании жизни или смерти. Душа спала без сновидений.
Знакомый, но забытый голос из тьмы сказал:?Получим ли мы вторую жизнь?Твое сердце знает ответ:Только раз мы приходим на эту землю?.Эти стихи она слышала прежде. Ей их прочитал кто-то, сначала на языке науатль, затем по-немецки. Было темно, только горела единственная свеча, ее пламя плясало в черных как обсидиан стеклах.Ее пробудил этот голос и шум стремительно бегущей воды. Она открыла глаза и встала с серой пустынной земли, стряхивая пыль с голых бледных коленок, затем провела руками выше, ощупывая всю себя – на ней было платье, взглянув на ткань, дополнила – синее. Как тогда. Когда было это тогда?
Она напрягла память, и, хотя та ускользала, как ткань из-под пальцев под порывами ветра, все же кое-что удалось ухватить.Вера вспомнила обрывки собственной жизни вместе с именем, вспомнила отражение собственного лица в черных стеклах, имя их обладателя и смутно догадывалась, почему оказалась теперь здесь. В Миктлане.Впереди бурлила стремительная река, на ум пришла еще череда строк, прочитанных Карлом когда-то давно, в них теперь заключалась вся ее судьба:?И вот теперь, поистине, Миктлантекуитли получит тебя, ибо ты переместился в обиталище мертвых, место спуска, в конец странствий, в место, где нет входов и выходов. Никто больше не сможет вернуть тебя назад. Да, тебе больше не позволено вспоминать о том, что ты оставил позади?.Все так, ей теперь никто не поможет, она достигнет девятого круга, где живет в доме без окон и дверей тот, кто уничтожит ее душу навсегда. Но до того никто не заставит ее забыть то, что невозвратно прошло.Вера спустилась к реке, у подножья ждал крошечный щенок с рыжей шерсткой, услышав ее шаги, он обернулся, уставившись на нее красными глазами без зрачков.Отрицательно помотав головой, Вера попятилась назад – кто сказал, что она обязана покорно идти навстречу неминуемой гибели души? Щенок сделал шаг к ней и замер, втягивая носиком сырой от реки воздух. Его рот подернулся, светлые губы дрогнули, обнажая острые зубки. Вера осмотрелась – вокруг не было ни палок, ни чего-либо, чем можно отпугнуть щенка. Он, конечно, совершенно не казался страшным, но в аду следовало ждать опасности даже от столь невинного на вид существа.Щенок медленно молча двинулся к ней. Вера стянула с ноги туфлю, каблук был небольшой, но острый и при должном обращении мог с легкостью войти в глаз собаке или даже пробить висок. Заметив оборонительную позицию жертвы, щенок заскулил и повалился на спину, открывая взгляду светлый мохнатый живот.
За спиной раздались чьи-то тихие шаги, Вера медленно обернулась, продолжая сжимать туфлю. Две голые женщины с длинными черными когтями выжидающе смотрели, скривив темные тонкие губы в усмешке, кожа плотно обтягивала их изящные черепа, щеки глубоко впали, остальное же тело было стройным, лишенным каких-либо признаков изможденности, особенно выделялись животы, наполненные чем-то - не то плодом, не то плотным обедом.
Вера тоскливо посмотрела наверх – неба не было, лишь черная пропасть, в которой вместо звезд висели гигантские драгоценные камни, ограненные рубины, топазы, сапфиры, изумруды и алмазы, их мистический свет был единственным, что озарял серую землю.
Теперь, когда Вера сошла с пути, ей предстояло выжить в мире, где Луны не было.Цицимиме медленно приближались, предвкушающе перебирая в воздухе острыми когтями, собака за спиной возбужденно лаяла. Вера бросила туфлю и в бессильной злобе сжала кулаки. Условия здесь задавать не ей.– Ваша взяла, – ухмыльнулась Вера демонам и, развернувшись, села на спину на удивление выносливому щенку, цепляясь пальцами за огненно-рыжую шерсть.
Стремительные воды не отражали чернильной бездны, усыпанной драгоценными камнями, что простиралась над головой. Они бежали в никуда, река не имела начала и конца, служа лишь границей царства смерти, откуда нет возврата, являла собой последний цикл, последний отголосок вечности, что видел человек перед тем, как познать абсолютный конец.
И все же Вера улыбнулась. Где-то там, в оставленном мире, жизнь продолжается. Живет и Карл. Может быть, сейчас, в первый день ее пути, он откроет полюбившиеся переводы старинных ацтекских стихов, и с присущей человеку наивностью неуверенно прочитает:
?Куда мы уходим, ах, куда же мы уходим?Будем ли мы там мертвы, или там есть жизнь??Но ему еще рано узнавать ответы. Пусть просто живет.Вера улыбнулась шире, подставляя лицо нарастающему ветру, который скоро обрушит на нее обсидиановые осколки, река кончалась и впереди был долгий и тяжелый путь, и впервые была рада, что путь ее одинок.