Часть 5 (1/2)

Травмы были серьёзные, и более двух недель Виктор находился буквально между жизнью и смертью. Несмотря на всё своё искусство, доктор Блан мало чем могла ему помочь. Среди лекарств, с барского плеча присылаемых Империей, никогда не было по-настоящему эффективных и дорогих препаратов, а то, что всё же присылали, частенько было настолько сильно просрочено, что она пользовалась ими с крайней осторожностью, опасаясь принести больше вреда, чем пользы. Фактически ей, как в далёком прошлом, приходилось не столько лечить, сколько облегчать симптомы и надеяться на внутренние силы организма больного. Таких сил хватало не всем, и Эдам Миллс умер через неделю после шторма. А вот Принн, хоть и пострадал сильнее, упорно цеплялся за жизнь. Его земляк Диаш приходил каждый вечер после работы, помогая ей вместе с другими женщинами заботиться о больных и раненых, и от него было даже больше пользы, чем от оказавшейся среди новобранцев врача, молоденькой девушки, сразу после медколледжа. Та банально не умела работать без лекарств и медицинской техники. А работы заметно прибавилось. Едва успевшие оправиться от ранений новички страдали морально и физически от холода и сырости снаружи, духоты и тесноты в общежитиях, да и от голода. Рационы урезали сразу, добытый такой дорогой ценой улов, как и предсказывал Принн, был каплей в море. Диаш стоически переносил все трудности, отлично умел работать руками, как на стройке, так и в больнице, и обладал совершенно неиссякаемыми запасами оптимизма. Виктор поймал себя на том, что каждый вечер ждёт его появления, словно глотка свежего воздуха. Выздоравливал он медленно. Организм, истратив все силы на исправление самых серьёзных повреждений, сказал: больше не могу, дальше как-нибудь сами. В результате даже через полтора месяца Виктор мог разве что сесть в постели и держать в руках ложку, а при попытке встать у него темнело в глазах.В то утро его разбудили голоса снаружи. Наоми ругалась с кем-то незнакомым. И этот второй говорил на имперском диалекте. Что могло случиться? Он прислушался, но смысла конфликта разобрать не получалось. Что ещё понадобилось здесь имперцам? Голоса начали удаляться, и Виктор сел, собираясь как-нибудь добраться до двери. Он уже спустил ноги на пол, когда в лазарет проскользнул Диаш.

— Команданте! Пожалуйста, лежите! ― Паоло бросился к нему и почти силой уложил обратно.

— Что происходит?― Нас обменивают! Мы летим домой! Улыбаясь, Диаш присел на его постель и схватил за руку.

— Не волнуйтесь, теперь всё будет хорошо. ― Он обернулся на дверь. — Они сказали, что неходячих больных заберёт госпитальное судно. Доктор хотела с вами остаться, но они не разрешают.

Дверь распахнулась, и на пороге возник силуэт в чёрном мундире:― Макака поганая, тебе же сказали!— Господин сержант! Нельзя же оставлять их одних!― Не положено! — Диаша ухватили за воротник и поволокли к двери. ― Полежат твои дружки, не сдохнут за пару часов.Дверь захлопнулась, и всё, что осталось обитателям лазарета, это прислушиваться к постепенно затихающим звукам снаружи. Кроме Принна здесь было ещё трое, все из новичков.— Они действительно нас заберут? ― с беспокойством спросил один из них.— Сказали, заберут, значит заберут. Не трясись, через несколько дней будем на Изерлоне, считай что дома.Виктор совершенно не ощущал той уверенности, которую хотел продемонстрировать. От Империи привыкли ожидать только гадости и подлости. Что если они не захотят гонять корабль из-за четырёх калек? От одной этой мысли становилось холодно, хотя обогреватели работали исправно.

Ждать пришлось гораздо больше двух часов, и Виктор всё же сполз с постели, чтобы хоть как-то позаботиться об остальных — из четверых он был самым здоровым. Он уже начал прикидывать, хватит ли ему сил добраться до складов, когда снаружи, наконец, послышался шум. Хмурые и замученные санитары загрузили их на катер и отвезли на госпитальное судно. Оно было переполнено, многие лежали прямо на полу. Их опросили на предмет имён, званий и диагнозов, написали им прямо на руках какие-то номера и нацепили диагностические браслеты. Остальных куда-то унесли, а Виктора сочли недостаточно больным для койко-места и разместили на полу в боковом коридорчике вместе с несколькими такими же счастливцами. Повозившись, он устроился поудобнее. Главное, что домой. Чай не аристократ, и на полу долетит. Осталось только перетерпеть прыжки.Во всём этом безобразии не было ничьего злого умысла. Просто тыловой офицер, ответственный за отправку транспортов с пленными, рассчитал количество госпитальных кораблей и медиков в соответствии с обычными тыловыми нормами для солдат, не подумав, или не пожелав подумать, что среди проживавших, иногда долгие годы, в нездоровых бытовых условиях людей, тяжело больных будет гораздо больше.После первого прыжка Виктор долго не мог прийти в себя. Его не вывернуло наизнанку только потому, что к этому времени их так и не удосужились покормить. Когда ужин, наконец, принесли, он только поплотнее закутался в одеяло. Его знобило, и на еду не хотелось даже смотреть. Взглянув на его браслет, санитар нахмурился.— Я позову врача, ― сказал он, забирая тарелки.Вероятно, все врачи были заняты.

Я не умру на пути домой, упрямо думал Виктор, глядя в потолок. Я не имею права. Меня там ждут. Мама и папа. Я так хочу их увидеть! И Влада, и Розмари. И нашу планету, наш дом...Корабль снова прыгнул, и стало темно. Темнота длилась и длилась, в ней слышались какие-то невнятные звуки и мерцали какие-то странные огни. Непонятно где. Или это он сам непонятно где?***После завтрака Лакшми, оставив Людвига на попечение матросов, потащила Нанни в свою каюту.― Ты такая красивая девочка, — сокрушалась она, ― а у тебя ни бусинки! У девочки должны быть хотя бы серёжки. Сейчас мы что-нибудь подберём!Её каюта оказалась почти такой же как та, в которой они ночевали. Маленькая, но всё очень рационально организованно, почти все горизонтальные поверхности откидные или съёмные. Над столом на полочке мягко светилась небольшая голограмма: смуглая пожилая женщина в ярком платке сидела на стуле, а у её ног два черноголовых пацана обнимали дворняжестого вида псину. Третий, самый маленький, сидел на собаке верхом.

— Вот, примерь эти. ― Лакшми опрокинула на стол шкатулку и, покопавшись в кучке украшений, извлекла из неё пару серёжек.

— Но они золотые!― Конечно золотые! У тебя же дырочки почти заросли, сначала нужно поносить золотые, а то ушки будут болеть.— Но они дорогие...― Вот ещё! Не такие уж и дорогие. Золота здесь всего ничего, посмотри, какие маленькие! А камушки здесь все искусственные. — Она засмеялась. ― Зато красивые! Посмотри, какая прелесть! — Она покачнула серёжки, и голубые подвески ― имитация лунного камня — мягко замерцали.

Смущённая Нанни надела серёжки, и Лакшми развернула её к зеркалу.

― Ну вот, совсем другое дело. Где-то у меня был такой же кулончик. — Она покопалась в своих безделушках. ― Ну-ка, надевай.— Спасибо, госпожа Сидни.― Эх, к этому костюмчику мало что подойдёт. — Пассажирам вместо приютской одежды выдали матросскую униформу: тёмно-синие брюки, голубую рубашку и светло-синюю с тёмными вставками курточку. ― Разве что вот так. — Она со смехом намотала длинное разноцветное ожерелье на голову девочки, как диадему.― Что, так по кораблю и ходить? Нанни скроила чинную физиономию, манерно приложила руку к причёске и прошлась мелкими шажочками, изображая важную даму. Обе весело захихикали.— А это кто?

Разматывая ожерелье, девочка кивнула на голограмму.― Моя мама и мальчики. — Лакшми нежно улыбнулась изображению. ― Хорошо бы теперь была девочка. — Она прижала руки к животу.― А разве беременным можно в космос?— Нельзя, конечно, но я только недавно узнала.― А... э-э...Лакшми понимающе усмехнулась:

— Это ребёнок босса. Секретарь-помощница я только по документам и для чужих. А на самом деле ― секретарь-наложница. И не смотри такими глазами. Всё честно, у нас контракт.Нанни только разинула рот. Слова ?наложница? и ?контракт? не сочетались в её голове никаким боком. Глядя на неё, Лакшми рассмеялась:― Вот и я в прошлом году так же рот разинула. Садись, я всё расскажу, и, пожалуй, с самого начала. Я из системы Скади-четыре, это не фронтир, как у вас, но тоже дыра дырой. Жили мы в гетто при химическом заводе. Вся семья там работала, и я тоже, пока замуж не вышла. Муж у меня хороший был, как я забеременела, так сразу велел уволиться, а сам в другой цех перевёлся, там хоть работать и тяжелее было, зато платили больше. А потом на заводе авария случилась. Рвануло так, что вся смена погибла, даже в домах рядом с заводом некоторых покалечило. В нашей семье, в результате, ни одного мужчины не осталось — и муж мой погиб, и отец, и оба брата. Остались я, мама, два моих малыша и племянник ― его сестра моя старшая нагуляла и нам подкинула. А сама из гетто сбежала и пропала. Ну, что делать, пошла я на работу по восстановлению завода наниматься. Но много ли баба на стройке заработает? И тут как раз нарисовался этот феззанец вербовщик. Так красиво всё расписал, что аж не верилось. Что, мол, некий чудик набирает поселенцев для освоения новой планеты, и не где-нибудь, а у мятежников. И платить за перелёт не придётся, подпишем контракт и потом всё отработаем. Вот ей богу, не была бы я в таком отчаянии, никогда бы на такое не подписалась. А тогда мне казалось, что хуже уже всё равно не будет, и, если это работорговец, то они нас хоть кормить будут. Я только его спросила, можно ли с собой маму и детишек брать, а он заржал и говорит — хоть маму, хоть папу, хоть корову. Ну, коровы у нас не было, а вот щенка детишки как раз накануне подобрали и отдавать ни в какую не соглашались, как мама ни ругалась. Так мы вместе с этим щенком и полетели. А корабль был ― скотовозка, насчёт коровы он вовсе не шутил, как оказалось. А ещё они трёх волков в клетке везли, я просто замучилась малышей из хлева гонять, так их и тянуло к этой клетке. Так вот, привезли нас на Гильгамеш, это искусственный спутник в системе Анту, там целый промышленный комплекс, поселили в общежитие. И объявили, что у нас даже несколько возможностей есть. Можно было дальше лететь, и там поселенцев уже на месте всему учить будут, а можно прямо здесь и обучение пройти, и работать потом. А в холле общежития объявление висело, что, мол, объявляется конкурс на замещение вакантной должности наложницы господина Никитина. Так прямо и написано было, представляешь? Контракт на два года, и жалование такое, что за эти два года можно было бы половину всего нашего долга закрыть. И условий всего два: кандидатка должна быть старше двадцати лет и незамужняя. Наша соседка, как это объявление увидела, так аж вся исплевалась. И похабник-де наш хозяин, и развратник, и бесстыдник — такие объявления развешивать. Ну, я ей и сказала, что похабником и бесстыдником он бы был, если бы нас обмануть пытался или выбора не оставил. А ей завидно просто, потому как замужняя, и ничего ей не светит. И пошла на собеседование, чтобы эту курицу подразнить. Ни одной мысли у меня не было, что он меня выберет, я ж не красавица. Ну, поговорили мы с ним с полчаса, и пошла я обратно. Понравился он мне сразу, это да. Ну так не мне одной, он многим нравится. А через несколько дней приносят мне контракт, уже с его подписью. Прочтите, мол, внимательно и подпишите, коль не передумали. Прочла я и обалдела. Мне уже одна его подпись под таким контрактом шаблон подвинула, а там ещё все права и обязанности сторон были оговорены во всех подробностях, и у него этих обязанностей как бы не больше, чем у меня было. И заботиться он обо мне обязывается, и профессии секретаря обучить, и ребёнка признать, коли родится. Разве что сразу было оговорено, что ни я на замужество не должна губу раскатывать, ни ребёнок на наследство. А так ― брачный контракт, только что временный. Ну какая же дура от такого откажется?Нанни потребовалось время, чтобы привести в порядок помятый шаблон, но разговор о боссе был слишком интересным.— И много у него таких наложниц? ― поинтересовалась она.— Да откуда много-то? Он ведь, если одну взял, на других уже не смотрит. У меня вообще сложилось впечатление, что он таким манером от бабских посягательств защищается. Жених-то хоть куда, и богатый, и красивый, и обаятельный ― женщины с него глаз не сводят. А если припомнить, то первую он госпожу Фудзи взял, Санада Фудзи, он её сам из Империи привёз, она старшая сестра его тамошнего партнёра. И она у него на постоянной основе. Какие уж там между ними обязательства, я никогда не интересовалась, не моё это дело. Она на Гильгамеше живёт, двоих его малышей воспитывает, а старшие у неё уже совсем взрослые. А один из них, знаешь, кто? Наш навигатор Санада! А ещё там её младшая сестра Сэйко, она передо мной была. Вдова его брата, он её по обычаю взял. Только, сдаётся мне, она сама на этом обычае и настояла, лиса хитрая. У неё малышка от господина Димитрия и от господина Влада мальчуган не так давно родился. Ещё была некая Аманда, о ней я только слышала. Она не успела даже родить — замуж выскочила, и муж её, как только малыш подрос, на Геостанцию увёз. Это в той же системе, в поясе астероидов. А ещё была такая Милена Волчик. Она с боссом почти два года летала, дольше всех. Но от нашего красавца ещё ни одной без младенца уйти не удалось. Она свою малышку ему оставила, так тоже можно, и встречаться потом никто не запретит, а вот обратно уже не отдадут. Она на Хайнессен улетела, я её там даже видела ― красивая она. С боссом у неё какие-то дела, и совсем не амурные.