Сцена XXI. (1/1)

Поместье Монтекки, комната с креслами.Бьянка вышивает, Катарина читает книгу.

БьянкаА как тебе Тибальт? Вы говорилиДовольно долго.Катарина. . . . . . . . . . . . . Бьянка, нет.Бьянка. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Что «нет»?

Катарина«Нет, Бьянка, я не выйду за Тибальта».Бьянка несколько раз нервно тыкает иглой в вышивание. Глубоко вдыхает и улыбается.

БьянкаКонечно, ты не выйдешь! Ты видала,Как много синьорин вокруг него?К тому же – говорила я с Тибальтом, –

Он женщин любит, что ведут себя как дамы.А ты?.. А ты… Конечно, ты не выйдешь!(Смеётся.)Катарина мрачнеет.

КатаринаА мне он и не нужен. Он глупец.БьянкаСестрица, ну придумала ты тоже:Мужчину в глупости вдруг стала обвинять.Бенволио, Меркуцио, Тибальт,Гортензио и Гремио… смирись!Уж не найдёшь ты умного мужчину!Конечно, есть синьор Монтекки и отец,Но ведь они – другое поколенье,У нынешних ума и не ищи…Судить по качествам другим их надо.КатаринаДа, тоже верно…Катарина возвращается к чтению, Бьянка – к вышиванию.Входит Бенволио, Катарина быстро прячет книгу.Бенволио косится на неё.

Катарина. . . . . . . . . . . . . Личный разговор?Забавно. Что ж, удачи.(Уходит.)Бьянка вскакивает.

БьянкаКак всё прошло?! И почему так долго?Бенволио выдыхает сквозь сжатые зубы.

БенволиоСиньорина, все эти четыре часа я слушал о глазах вашей сестры, плечах вашей сестры, талии вашей сестры и даже её бровях. Бровях! Бровях, чтоб меня! Если вас интересует, клюнул ли он, то да. Если вы хотите спросить меня, где я был, что он говорил и почему так долго, то… (Сдерживается.)

…То приберегите это до следующего раза.Бьянка прыгает от счастья и хлопает в ладоши.

БьянкаУра, ура! Неужто я свободна?О, пусть хранят вас ангелы, синьор!Без вас бы я не справилась!.. Спасибо...Бенволио застывает, глядя на неё.Бьянка нежно смотрит в ответ, воздевает руки к небу и уходит.Бенволио смотрит ей вслед, потом зло машет рукой.

БенволиоО, женщины! Опасней стаи львов вы!На них ты глядя, помнишь о клыках,Когда б они и не видны из пасти,А вам улыбки хватит, чтоб мужчинаНавек забыл, сколь смертоносны вы...