Окинава Блюз (1/2)

Мицуя Киёши был из тех последовательных и задротистых людей, которые педантствуют по поводу и без. Даже его облик говорил об этом: черные волосы он убирал в невысокий хвост, всегда гладко выбрит, ногти – аккуратно стрижены. Рубашка, которую он часто одевал под кофту, – выглажена, равно как и джинсы, очки на носу – без вычуров.

Ужаснувшись своим фантазиям в отношении Куродыи тому, что чуть их не воплотил в жизнь, он действительно обратился к психиатру. Тот, правда, направил его к психологу, а тот, в свою очередь, присел на кошелёк озадаченного проблемой клиента.

Сеансы терапии в кабинете тет-а-тет с мало знакомым человеком чудовищно изматывали его. Приходилось отвечать на тьму вопросов и постоянно разговаривать. Мицуе было неприятно, и муторно, и скучно, но он убеждал себя, что так надо, чтобы перестать испытывать болезненные позывы к насилию.Он почти смирился со своей гомосексуальностью (точнее, он даже пришел к выводу, что его не столько заботит собственная ориентация, сколько отчуждение от людей) и понял, что с целью предотвращения подобных ?отключений от реальности? нужно найти друга. Либо начать вести открытый блог. Либо посещать чаты. Или ходить в клубы. Словом, создать какое-то более или менее постоянное приобщение к человеческому сонму, чтобы чувствовать грани моралей более четко.По крайней мере, так ему советовал этот тип, что брал с него деньги за эти изнурительные сеансы психотерапии.– Желательно, Мицуя-сан, чтобы это был человек, с которым у вас будет пара-тройка общих интересов, – сказал психолог, пожимая пухлыми руками и осторожно пожевывая губами. – У вас есть такой человек на примете?Клиент задумался. Первый, кто почему-то пришел в голову – Хата Масаши, этот крашеный и агрессивный лидер Черепов, команды ультрас его любимого футбольного клуба.– М, я рад, что у вас, кажется, есть, – облегченно вздохнул мужчина. – Что ж, тогда ещё один момент. Вам придется наладить контакт с тем человеком, к которому вы испытывали такие чувства.Стоит понять его, и разубедиться в своих фантазиях.Но видя замешательство и тихий ужас на лице Мицуи, добавил:– Это в качестве проекта. Не стоит подвергать себя стрессу сейчас. У вас и так депрессия.После парочки тестов, психолог наконец-то отпустил его, пожелав продуктивного времяпрепровождения и всего такого училко-наставительного, вызвав очередную волну неприязни со стороны пациента.Молодой человек, напялив шапку в обтяг, вышел на улицу и глубоко втянул морозный воздух. Общаться с Куро-саном, значит? Р..р..разубедиться… в своих… фантазиях? При одном воспоминании об этих самих фантазиях его разрывало на куски. Хотелось забыть их! Это было непостижимо грязно, и эта убогая часть его личности должна была просто отвалиться.Но сами картины, встававшие будто реальные перед глазами, были почти не отторжимы, их невозможно было назвать гадостью или грязью, ему хотелось испытать это на самом деле. До сих пор хотелось… Стоило только вспомнить, и всё щекоталось в предвкушении, звало осуществить задуманное.Мицуя вздохнул и побрел домой. Хмурые бетонные улицы столицы молча и равнодушно пропускали потоки офисных работников, аккуратных, голодных и уставших, туристов с фотоаппаратами и картами, изредка мелькало нечто черно-розовое, щебетнув ?каваии!? насчет чего-то в витрине. Путь до дома был наполнен разработкой плана действий и попытками отвлечься от привычного раздражения, вызванного людьми.Квартира поприветствовала его полумраком, зябкой прохладой, и обняла долгожданным уютным одиночеством. Первым делом, вдохновленный визитом к врачу, он засел за комп и стал искать подходящие чаты.За окном развеялась утренняя задумчивость облаков, потом наступил спокойный золотой закат, и, наконец, сумерки плавно начали опускаться на город, когда молодой программист осознал, что всё без толку.

Он только читал. Он не мог заставить себя даже написать ?привет всем? или что-то аналогичное. Его дико смущало обращаться к людям в личку. И большинство интересных или полезных чатов рано или поздно превращались в жуткий балаган, в котором были беспричинные споры и прочая шелуха, которая вгоняла Мицую в ступор, угнетала и напоминала, почему он вёл именно такой образ жизни.От этого мазохизма его отодрал звонок телефона. ?Мама?!? – удивленно подумал он, медленно вываливаясь в реальность. ?Вроде никогда сама не звонит?.Пока он тупил, звонок прошёл, и включился автоответчик. Программист в любопытстве замер, испытывая упрямое нежелание поднимать трубку.– Это дом Мицуя. Оставьте ваше сообщение после сигнала.– Мицуя Киёши-сан? – сердце испуганно дрогнуло, будто его застали за преступлением, когда он узнал голос Хата-сана. – В эти выходные будет день открытых дверей в East Tokyo United. Мы собираемся проверить, готовы ли наши к следующему матчу, хе-хе. Надеюсь, вы не забудете, что мы, как обычно, собираемся в…Дальше Мицуя не слушал.Он решил, что лучше всего будет пока никуда не ходить и побыстрее закончить все рабочие проекты. Он думал, что таким образом будет готов пойти на день открытых дверей. И там сделать предложение… или, то есть, попросить Куро-сана… Нет, дальше самого события ?сходить на день открытых дверей? у Киёши не поворачивались шестерёнки в голове.Мысли настырно сворачивали и избегали темы планирования диалога с кумиром.Возможно, стоило попросить Хата-сана о некоем одолжении?Чай. Кусок программы. Гугл. Форум. Чай.А о каком одолжении можно было бы его попросить? Не скажешь же ему, что вот доктор прописал.Да и вообще, с Хата-саном ему было тяжело общаться. Он его полная противоположность. Общительный, позитивный, решительный. Открытый шумный лидер.

Чай. Кусок программы. Форум. Чай.Собственно, странно, что Мицуя вообще к нему антипатии не испытывал. Обычно такие личности сильно давили на нервы. Подобные ему часто лезут в душу, глумятся над слабостями и над достижениями, смеются над тупостями.

Кусок программы. Ещё кусок программы.Включить свет надо бы… Ах, это в глазах круги.Кусок программы.Сейчас, надо зажечь свет.Кусок программы.Нет, лучше чай пойти заварить ещё.

Кусок программы.Нет, ещё вот один кусочек программы и точно за чаем.

Ошибка! Где?!Поиски ошибки…Всё протестировал… Нужен чай.Ох, вот и рассвет уже, свет не нужно зажигать…Ладно, потом с ошибкой разобраться можно, надо до конца дописать, и будет норм.Потом протестировать не забыть.Перед сном.Или перед чаем.Киёши сам себе рассмеялся и, задрав блаженное лицо к потолку, потянулся.Интересно, а Хата-сан чай пьёт или кофе?А лидер Черепов пил кофе. Тот, что из автоматов по дороге. Горячее – то, что нужно в такую мерзопакостную погодку.Он шел по улице, раздумывая о всяком, грея одну руку в кармане пуховой жилетки и хмурясь от солнца, которое смутно проглядывало из-за пелены облаков. Его взгляд зацепился за название примыкавшего переулочка – что-то знакомое. А, да, тут этот живёт… как его... маньячный этот, угрюмый тип. Как же его?..А не зайти ли к нему, кстати? Домой Хата не хотел: должна была приехать сестра с мужем, и он вроде уже квартиру подготовил для этого. А если он сейчас завалится домой, то чистоту до приезда гостей сохранить не удастся.

И прежде, чем Хата вспомнил, что ему нужно от Киёши, он свернул в переулок.

Этот тип ещё должен за членство за два месяца. Недавно ведь пересматривали списки должников. Киёши, да. А фамилия…? Вообще-то, его сегодня не было на дне открытых дверей, что само по себе уже очень странно. По нему видно, что он замкнутый трудоголик, вряд ли он бы пропустил тренировку любимой команды и возможность немного поболтать с Куродой из-за внезапно появившейся девушки.Ах, вот же что ещё! Сугиэ спрашивал, не знаком ли Хата-сан поближе с этим парнем и не знает ли Хата-сан, почему его сегодня нет. Странно, почему Сугиэ интересовался им?Тем временем лидер Черепов зашел в ?7 eleven?, купил лапши с курицей на двоих в развес и, продолжая мучиться на тему фамилии Киёши, безошибочно, будто не в первый раз, нашел его дом. Это был высокий и, судя по обшарпанному подъезду и облупившейся облицовке, не слишком дорогой дом, близко к центральным линиям метро. По домофону его молча пустили, хотя он успел испугаться, что ему придётся говорить это неловкое ?Здравствуйте, я пришел за вашим долгом?.

– Здравствуйте, я…– Хата-сан, – ответил хозяин, открывая ему дверь, – я как раз хотел с вами кое о чем поговорить. Проходите, пожалуйста. Вы посидите пока что на диване в комнате, я сейчас приду.Лидер ультрас прошел вслед за длинноволосым программистом, одетым в треники и растянутую, но опрятную футболку, в квартиру, где налево от конца небольшого коридора была дверь в комнату, прямо – в кухню, а направо был, судя по всему, санузел.– Киёши-сан!Хата растерялся от того, как быстро его взяли в оборот, а в следующую минуту растерялся ещё сильнее, когда увидел лёгкий румянец на щеках программиста.– Я... эм… Простите, я напрочь забыл, как ваша фамилия, и вот…– он смущенно взъерошил волосы на затылке, глупо улыбаясь и стараясь не думать о тех густых оттенках красного, что выдавало лицо Киёши.– Мицуя, – выдавил хозяин квартиры и устремился в ванную.?Мда. Как я и думал – странный,? – Хата приподнял бровь в недоумении и решил осмотреться.

Квартирка, чистая, ухоженная. Ни бумажечки не валяется, ни крошечки. Большая комната, темная, с тяжелыми занавесками, прямо напротив входя стоит работающий компьютер, и не один – к нему куча дополнительных штучек, которые просто кричали, что хозяин работает в IT-сфере.Даже обувь неудобно оставить кое-как скинутой с ног – хочется тоже свои кроссовки правильно сложить. Запах – какой-то слегка библиотечный, с некоторой кислинкой, будто после фруктов.Оставив лапшу на кухне, Хата плюхнулся на диване в комнате, включил телевизор и стал искать футбол.Прощелкав все каналы, наудивлявшись, что нет ни одного футбольного, он остановился на каком-то фильме.

От которого его оторвала мелодия мобильного.– Да? Вы уже приехали, что ли?- ответил он полусонно в трубку, увидев по определителю, что звонит сестра.– Да. У нас есть ключи. Если ты занят, то можешь не торопиться.– Фух ,– вздохнул Хата. Потом резко вскочил: – А сколько сейчас?!– Уже почти восемь.– ВОСЕМЬ?!– Алло, брат?.. Мог хотя бы трубку положить по-человечески…

Место за ?задремавшим? компьютером было пусто, а на кухне уже совсем остыла лапша.– Вот ведь бл…! Киёши-сан! – запаниковал Хата, понимая, что придётся ломать дверь в ванную.

Хорошо, что она была не очень крепкая и поддалась при первом же мощном толчке.Программист спал в ванной. С запрокинутой на широкий борт мокрой головой, безвольно вытянутыми вдоль тела руками и… со вставшим членом.?Хера он крепко заснул,? – перекосился Хата. Стараясь не смотреть и не задеть его случайно, он достал пробку в ванной, чтобы спустить воду.– Киёши-сан, – позвал он, успокоившись, что ничего ужасного не случилось,– Киёши…Расслабленное лицо мужчины было… нежным. Правильный длинный и выразительный нос. Чёткие, чуть влажные ресницы. Розоватые, точно лаковые, губы. Скромно, будто ненамеренно, отпущенные баки. Хата никогда раньше не испытывал такого, смотря на спящего человека. Он видел и детей, и своих девушек спящими, но ничто так остро не умиляло. Точнее, не тянуло слизнуть эту нежность. Встряхнув головой, он взял полотенце и наклонился, чтобы подхватить хозяина и отнести его спать. Но на самом последнем движении его лицо вдруг оказалось слишком близко к лицу Мицуи, и он почувствовал сонный чистый запах, исходивший из его приоткрывшегося рта.– Хата… -сан?Дыхание перемкнуло. Пульс зачастил где-то на самих губах, наливая их свежей горячестью, готовя к поцелую. Жар передавался, и возбуждение пронизывало всё тело. Мысли спутано затрепетали в комке ?погоди, что ты делаешь? и ?давай же?.Они с полминуты, замерев, смотрели друг другу куда-то в подбородки, не пытаясь поднять взгляд. Да ни один и не решался. А потом Хата грубо втянул воздух, бросив в Мицую полотенцем, и поднялся, приглаживая топорщащиеся клоки высветленных волос назад.– Кхм…– прочистил он горло.– Пойду лапшу подогрею.Мицуя, шатаясь, вставал из ванны с двумя осколочными мыслями в голове.Первая была – адски болит живот. Мешает думать, ходить и говорить, и бесит. Вторая – его план в отношении Хата-сана завален ещё до его оформления и приведения в действие.Недолгий сон слегка отрезвил его, и теперь к нему спустилось осознание того, что и комп с компроматом при госте включенным оставил, и вообще-то это неприлично заваливаться в ванную, когда к тебе пришли. Стыдно при этом не было. Голова всё равно была мутной.Он молча присоединился к Хата-сану на кухне за лапшой. Как был – в полотенце.– Эм… Мицуя-сан, я вообще, знаете, почему пришел… Ну…Лидер Черепов вдруг понял, как это нелепо прозвучит, но всё-таки выдавил:– За вами долг значился, и вы пропускали различные организуемые клубом события. Вот и собственно я просто мимо проходил.Киёши поплохело. Долг?! Да, у него ведь лежали деньги как раз для этого, а он всё никак не мог донести их.– Да-да. Я сейчас как раз их вам отдам.– Что-то не так? Вы какой-то бледный.– Нет. Всё… в…

Но Мицуе не удалось договорить: прикрывши рот, он широкими шагами косой траекторией устремился в туалет, где едва успел откинуть крышку унитаза, как его стошнило.?Ну 33 несчастья, что за мужик,? –совсем не раздраженно подумал Хата, ища глазами кувшин с водой на этой потрясающе неиспользуемой кухне.Он уже даже лёд положил в воду, а хозяин квартиры так и продолжал обниматься с унитазом.– Блять, хоть бы слили, что ли! – со смешком лидер Черепов подошёл, отколупал Мицую от белого ?друга?, и слил. Киёши трясло. Он был бледнее всего окружающего кафеля и пластика.

– Я, может, ?скорую? вызову? – Хата приподнял одну бровь, смотря, как у несчастного краснеют и закатываются глаза, и как потом он снова бросается к толчку, чтобы просто попробовать выдавить из себя желудок.– Не надо,– оклемавшись от очередного приступа, выдавил хозяин.– Тц,– Хата обвёл взглядом комнату. Вроде есть, где завалиться на ночь – два дивана, один разложен. Не оставить ведь этого одиночку в таком бедственном положении?

– Я сейчас дам денег, простите, что так задерживаю вас, Хата-сан.– Эм... Я, пожалуй, с вами тут останусь, не возражаете?– Нет! Уходите.

И снова приложился к унитазу.Где-то к полуночи, напоив программиста адсорбентами и водой, Хата смог расслабиться. Беднягу тошнило нон-стоп. От холодного пота ему бы не мешало вымыться, но он был не в состоянии стоять и не дал бы себя помыть. Всё прогонял его, вплоть до грубостей.А лидер Черепов как-то только после того, как он уложил хозяина спать, понял, на что потратил свою субботу. Но больше всего было странно осознавать то, что он чувствовал какое-то… удовлетворение? Ему было приятно позаботиться об этом полудиком парне.

На полках в комнате – одни только фотки с Куродой. Ни одной чтобы с девушкой или с родными.

Чем бы заняться? Спать не хочется. Компьютер заблокировался… Телек включать – не хочется будить.

Вот, кстати, странно, что самого Хату не тошнило. Не то чтобы он был особо устойчив в плане пищи. Значит, дело не в лапше. И завтра с утра надо будет ему кашу сделать. Кстати, есть хотя бы из чего её делать-то?Он прошёл на кухню, порылся по шкафам, нашел рис, но буквально надетскую порцию. А такого мужчину, как этот, вообще следует хорошенько кормить. Уж не ясно, как он при своем образе жизни умудряется иметь такую ладную фигуру, мускулы и крепкие широкие плечи, будто не программы пишет целыми днями, а ящики с сакэ грузит. Ну, хотя, его не назовешь ?шкафом? или ?мощняком?, он скорее в меру мужественно выглядящий парень, с довольно утонченными чертами лица. Но ему идёт с длинными волосами. Помнится, он как-то побрился налысо и ходил в шапке, у Хаты был шок. Не иначе как для операции или по ещё каким экстренным причинам, думал он тогда.Он вернулся в комнату, намочив полотенце, чтобы протереть больного. Потому что, как ему представлялось, это должно быть просто ужасно, валяться в таком состоянии.Присев, он заглянул в лицо спящего сквозь легкий сумрак, развеиваемый лишь настольной лампой. Губы Киёши пересохли, и он всё ещё был заметно бледен. Без всяких задних мыслей, Хата первым делом приложил влажное полотенце к губам, затем протёр лицо и спустился на шею. Оставив полотенце так, он, чувствуя себя как на американской горке, прошелся ладонью по груди, скрытой только майкой, – горячей, будто сковородка после жарки. Мозг зашипел, ощутимо выдавая пар.– Что вы делаете?..– замерев, тихо спросил Мицуя, косясь чуть приоткрытым глазом на лидера Черепов.– Э,– Хата потерял дар речи, внезапно осознавая картину. И также осознавая некоторую досаду от того, что нельзя продолжить.– Я просил вас уйти.– С утра я сделаю кашу.Их спор вдруг выключил звук, и они с полминуты молча пилили друг друга взглядом.– Принести воды?– Нет. Меня всё равно потом стошнит.Киёши лег, отвернувшись лицом к стене, пытаясь показать, что разговаривать больше не желает. А в следующий миг сам нарушил свой отказ.– Не знаю почему, но вы меня не раздражаете. Обычно я вообще не могу заставить себя пойти на любой контакт и страдаю некоторой формой гаптофобии, хотя если долго настраиваюсь, то могу заставить себя трогать кого-то или не напрягаться, когда кто-то трогает меня.

– Но… я только что…– Мне было приятно.От такого признания у Хаты снесло башню. Он пытался себе объяснить, что это просто темнота так влияет, и вообще какой-то весь день странный, а может, это просто недостаток такого интимного общения – всё на людях, да в компании…

Он взял полотенце и решил продолжить начатое. Пока ему это позволено. Пока у него самого хватает тестостеронного прихода на то, чтобы вот так заходиться в волнах желания близости. Он осторожно лёг рядом. Задрав ему майку, он протер спину, чувствуя, как мурашки бесстыдным парадом шествуют вдоль рук и облизывают кожу напряжением повсюду. Выразительная дорожка позвоночника, теплая, ощутимо плотная кожа.Хата лежал, забывая подышать, и гладил спину программиста. Смаковал каждый сантиметр. Что происходит… что происходит? Как безумно хочется! Мысли спотыкаются об ощущения. Разум? Отключился ещё где-то на пороге этой квартиры, похоже. За окном дышит Токио. А под рукой вздымается грудь. Мужская, плоская грудь. И от этого – стоит.Не выдерживая, Хата прижался всем телом, вдавливая стояк между ягодиц программиста. С чуткостью зарывая нос в спутанные волосы, ложась на пряди щекой. Сердце под ладонью так стучит! Будто даёт разрешение ещё, дальше… Рукой спустившись к трусам, Хата буквально напарывается на колом выпирающий член.

Мицуя вздрагивает и ловит его руку.– Хата-сан. Не надо.– Почему? – шепчет тот, пьяный от ощущений.– Живот болит. Сейчас опять тошнить будет… Давайте просто полежим.Взяв полминутный таймаут, замерев и не дыша, Хата убрал руки снова на спину Мицуи и поцеловал его в плечо.– Хорошо. Простите.

Было тяжело сдерживаться. Но в то же время – так легко. Так необычно ново и приятно – просто лежать, обнимая его сзади, и сгорать от вожделения. Ничего конкретного не желая, просто ощущая чистое и свежее, юношеское желание близости. Он приятно пах, собой. Уютно. Вкусно… Только в голове мысль – ?Он не отказал?. Не отказал – значит, согласился? А согласился… на что?Встречаться?До истерики смешно!Хата пшикнул в волосы программисту смешком и вдруг испугался всей серьезности ситуации.Ладно, обо всем подумается завтра гораздо лучше. Сегодня он много успел сделать и очень устал. Сестра, наверное, уже заснула, раз не звонит.А сегодня… Ведь ничего страшного, если они просто полежат вот так?– Мицуя-сан?– М.– Как вам спалось?– Ужасно. Меня до сих пор мутит, – программист вяло ворочал языком, почти не просыпаясь, – и вдобавок всю ночь снилось, что меня тискает какой-то мужик.Хата фыркнул и в продолжение ?сна? Киёши слегка сжал его в своих объятьях. Он не спешил открывать глаза и не хотел продолжать эту сонную беседу.– Попробуете поесть кашу? Я схожу в магазин, принесу.– Риск не оправдан.– Тогда, может, воды?

Тут Мицуя, взъерошенный, с отпечатком рельефа рубашки Хаты на щеке, резко вскочил, опёршись на грудь лидеру Черепов, и ошарашено воззрился на него.

– Что такое? – недоуменно спросил Хата, подавляя улыбку.– Так мне не снилось?!– Э-э… ну… выходит, что да?Но вместо того, чтобы выдать всю тираду возмущения и вопрошания о мировоззрении и столь спешной смене ориентации, программист бессильно рухнул на Хату, надрывно дыша.– Тошнит? – сочувствующе спросил он его, поглаживая по спине.– Гребаный гастрит.– Это не в первый раз, да?– Угу…Пока Мицуя отходил от приступа боли, лидер Черепов внезапно ощутил всю неловкость момента. Ведь сейчас пелена сна до конца опадёт, и настанет время смущаться, извиняться, избегать и придумывать отмазки. Поэтому,чтобы чуть ускорить события, он сказал:– Мы играем с друзьями сегодня. На школьной площадке возле моего дома. Не хотите присоединиться? Развеялись бы.Киёши медленно поднялся на локтях над ним и заглянул ему в глаза серьезным, несколько враждебным взглядом.– Почему вы считаете, что мне нужно развеяться?

– Потому что вы довели себя до такого состояния, и…– Вам не кажется, что вы слишком много умничаете для человека, с которым…– Вы провели ночь? – приподняв брови, ударил он будто шпагой.– Сколько пафоса! – сквозь зубы выцедил программист.– А как это иначе назвать? – Хата глумливо усмехнулся, ища в Мицуе больше задорного желания поспорить.Но хозяин квартиры всего лишь встал, поправил майку и направился в ванную.Хата чувствовал себя как после оплеухи. Немножко смешно, немножко обломно. Интересный парень!Поднявшись, потянувшись, он всё-таки решил сходить в магазин. Обернувшись в рекордное время (а вдруг этот кусок паранойи закроется и не впустит обратно?!), он нашел хозяина за компьютером, пишущим что-то в своей программке.Прошел на кухню, приготовил чай, сварил окайю, а Киёши так и влипал в работу.– Мицуя-сан, надо поесть.Тот дернулся, как будто приведение увидел.– Какого черта вы всё ещё здесь?!– Аха-ха! А кормить вас кто будет?– Что вы о себе возомнили? Мне не нужна ваша помощь или что-то такое! Забирайте деньги со стола в прихожей и проваливайте! Работать мешаете.Он был серьезно раздражён и зол. А Хата только по-доброму улыбнулся и поставил перед ним на стол кашу.– Игра начнётся в четыре дня. Адрес я оставлю вместо денег.Наклонился, поцеловал его в щёку и стремительно направился к выходу.– А- … Хата-сан! – рыпнулся за ним хозяин.– Да?– Спасибо... Я ваш должник.– М, я рад, что вы осознали, – подколол Хата, обуваясь.– Приходите на матч. Может, поиграем.– Да нет, я… мне тут надо закончить кое-что.Хата молча вцепил руки в карманы джинсов и с ухмылкой посмотрел на смущенного Киёши.– Дайте угадаю: срок сдачи – через месяц, а у вас всё дописано, и лишь какая-то малозначительная ошибка заставляет вас нервничать, что придётся переделывать всё?..Мицуя опешил, широко распахнув глаза.– Мой свояк тоже программирует,– Хата подмигнул и вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.Хата-сан не мучился. Он был, скорее, удручён. Крайне, чрезвычайно удручён. Как это так легко у него встало на мужика? Это было не просто странно, это было страшно. Он и подозревать не думал о такой своей стороне!Ведь чему его учила мама? Вырастешь – женишься, поймёшь, как мне трудно было, бла-бла-бла. А чему учит общество? Геи-пидорасы – отбросы человечьей расы.Почему же его эти постулаты так мало трогают? Может, потому что до сих пор превалирующей сексуальной ориентацией для лидера Черепов была… футбольная? Ведь если задуматься, помимо увлечения, это тяжкий труд. Отслеживать события, организовывать народ, следить за финансами, журнал, листовки, афиши... Тут как-то ещё и зарабатывать стоит, чтобы совсем не бедствовать. Личная жизнь? Все девушки бросали его рано или поздно – диагноз: женат на E.T.U. во веки веков, аминь.Но самое главное – он не понимал, почему ему не было противно. Он как-то давно, когда только узнал о геях, попытался себе представить, каково это – спать с мужчиной. Воображение остановилось на картинке чужого члена, от которой сразу еда наружу запросилась. Это как-то мерзко, трогать мужика. Он же такой же как ты. Абсолютно причём.

Хата вспоминал теплую спину Киёши и также не мог двинуться в воображении дальше этого момента – становилось решительно всё равно, что там будет дальше, потому что сам этот миг был настолько… перенасыщен ощущением, чувством, эмоцией… что как-то не помышлялось о том, а что же дальше. Но… при этом Киёши-сан казался настолько сексуальным, что дым из ушей валил, уже от одной мысли о том, что онпозволил ему сделать.Что вообще у него на уме? Нелюдимый грубиян с симптомами подростка-хикки. Хата вынес ему такой приговор, и ему вдруг стало его жалко впервые за всё время. Должно быть, ему так одиноко, что уже этим научился наслаждаться.

Вот интересно, придет ли сегодня на матч?Киёши и сам не знал, придёт ли он сегодня на матч.Больше вроде не тошнило, хотя общая слабость и резь в животе всё ещё мешали работать.Жутко хотелось жрать. Даже не кушать, а именно жрать. Но при первой мысли о еде снова мутило. Мозг раздирался на части от противоречивости показателей тела.Добавляло противоречивости и произошедшее накануне. Да, Мицуя Киёши уже привык, конечно, думать о себе как о гее, но… Да какое к хренам моржовым ?НО?, если у него никакого опыта не было вообще! И даже не то чтобы опыта – даже мечтаний каких-то не было никогда. Люди – противные уроды. Вот так он жил всю свою сознательную жизнь. Так было уютно и комфортно: никаких ссор, потерь, разочарований, разлук и мучений безответности.

Но в последние месяцы его скорлупа совершенно беспомощно трещала от жажды. Жажда ли общения, жажда ли любви, а может, тупо секса – он и сам не мог понять. Он даже мысленно предлагал себе варианты от интим-услуг до быстрых свиданий, но впустить в личную зону кого-то чужого – сама идея была едва выносимой! Это было не просто противно, это было жестоко, гадко, оскорбительно и мерзко.

Так каким образом у них получилось всё, что получилось...? Может, просто было так плохо, что барьер упал? Но обычно он наоборот крепчает, если присутствует плохое самочувствие. Мало того, что не прогнал, так ещё и наслаждался этим! Хата-сан был до сказочного деликатен. И до сих пор шли мурашки – как он… прошёлся по груди… тепло его рук на пояснице…Программист помахал головойв очередной тщетной попытке собраться с мыслями и хоть как-то вникнуть в работу. Но на часах было уже половина второго, и он ничего не сделал, самочувствие не улучшилось, и к тому же, начинало казаться, что он будет страшно жалеть, если не придёт сегодня на матч.Ведь что ему врач сказал? Надо общаться с Куродой. Надо общаться. А увеличение доли общения с Хатой – это, как он уже решил, одним выстрелом двух зайцев. Значит, пора собираться на матч. К тому же, в свете вчерашних событий всё складывается именно так, как доктор прописал.Одевшись в джинсы и спортивную куртку, Мицуя вышел на улицу, жмурясь, как крот, от ослепительного солнца. Пахло весной, раменом и духами спешащей впереди оэру.По указанному на оставленной Хатой бумажке адресурасполагалось пришкольное поле для тренировок, на котором уже гоняли мяч какие-то пацаны.Пренебрегая болью в животе и общим недомоганием, Киёши направился к трибунам, но вдруг ощутил знакомый приступ яростного нежелания… приближаться. Там были люди: какие-то мужчины с пивом, девушки под руку с парнями и совсем малолетки – видимо, дети тех, что постарше. Всё это напрягло Мицую. Но он вовремя включил своё обычное восприятие матча. Все свои. Все любят футбол. Все пришли просто посмотреть футбол. Здесь нет лишних прикосновений, это всё – ритуал. Один большой на всех ритуал.Он незаметно поздоровался, как бы со всеми одновременно, и отошел подальше от общей тусовки. Сел на скамью и стал высматривать Хата-сана.

Старшие футболисты кучковались у трибун внизу. Формы как таковой ни на ком не наблюдалось, то есть совсем любители собрались, из тех, что раз в год совершенно спонтанным составом поигрывают.Киёши увидел лидера Черепов смеющимся до слез над чьей-то шуткой, продолжающим её, по-видимому, и ещё пуще, пополам согнувшись, ржущим. И сам заулыбался. А потом почувствовал болезненный укол где-то в груди, и зубы сами по себе заскрежетали друг о друга. Это что за чувство такое?

Зависть, наверное.

Он много раз в фильмах видел такое общение, и настолько не мог его понять, что вот даже сейчас это было ощущение, что фильм смотрит…Тут Хата-сан повернулся прямо к нему лицом.– Ооой! Киёши-сан!Мицуя весь вспыхнул. Какого дьявола он его по имени опять называет?!– Иди к нам! Познакомлю!Вот как будто не понял, что не хочется ему ни с кем знакомиться! Но было неприлично сидеть дальше после такого приглашения, и программист спустился к футболистам.Ни лиц, ни фамилий Киёши не смог запомнить, потому что изо всех сил пыжил доброжелательность.– Ну что! – сказал какой-то совсем пузатый мужичок, с повязкой на плече (очевидно, полагалось, что этот платочек – знак капитанства).– Давайте уже начнем, а то у меня вечером ещё дела!– Да-да, конечно, Хонда-сан, действительно! Сгоняй молодёжь с поля! – загалдели все.

А Хата, проходя где-то сзади мимо Мицуи, пожал его за локоть и чуть слышно произнес: ?Молодец. Так держать?. Он не посмотрел на Мицую, просто серьезно и по-дружески поддержал. И у программиста не возникло ощущения, что его жалеют или как-то унижают. И опять – он без всякой психонагрузки пережил прикосновение, причем не просто пережил, а обрадовался ему, впитал его в себя и ощутил потребность в продлении контакта.Вот это было уже совсем чудесато.Футболисты пошли разыгрывать мяч, а Киёши стоял на ветру, чувствуя, как сильно вспотел от напряжения.То, что Хата-сан играл в позиции форварда, совсем не удивило программиста. Он прекрасно смотрелся в нападающих. С его боевым и пробивным характером, в то же время способным видеть все стороны ситуации, эта позиция была ему как раз. Поэтому было естественно, что из трех голов, забитых проигрывающей стороне, два были как раз Хата-сана.Капитан противника был, казалось, единственным, кто хотел и умел играть в футбол. Все остальные дядьки как-то сдулись уже после первого гола. Видимо, тут и одышка сказывалась, и общая нетренированность и демотивация.Народ потихоньку расходился, игра перестала быть интересной, не достигнув и половины первого тайма.Оставались только мамочки с детишками и молодежь, жаждущая поскорее занять поле после старичков. Мицуя было тоже заскучал, но наблюдать за Хата-саном всё-таки было очень приятно. Он отличный лидер, как ультрас-движения, так и на поле. Спортивный, подтянутый, румяный, сосредоточенный.Уже знакомое игловидное чувство горячо прошлось по всему телу Киёши. Кажется, у него развился фетиш на футболистов с ярко выраженной высокой отдачей игре?.. Но нет, игла эта шила чуть иначе, чем когда он мечтал о Куроде. Мысли о защитнике были четко-порочными, сразу явственно хотелось секса. А здесь был просто чистый восторг и какое-то трепетное обожание… своим послевкусием переходившие в липкую тягу быть с ним.Быть его.Партнером? Другом? Любовником? Рабом? Хозяином? Супругом?Все слова и определения какие-то неправильные, кривые.Чувство такое простое и в то же время слишком сложное для выражения посредственными словами.Мицуя грустно вздохнул, будто пытаясь стряхнуть с себя пелену грёз. И вдруг заметил, что губы раздирает улыбка. Косая, приятная и жутко палевная. Блин, ну ещё сердечки из глаз пускать, и можно в сёдзё мангу.И, естественно, как назло, Хата ловит его взгляд, замечает эту дикую улыбу и подмигивает в ответ, пробегая мимо, ведя мяч. Он весь из себя такой крутой, что Киёши ничего не остаётся, кроме как закрыть лицо ладонями, чтобы Масаши не заметил ярко-малиновый цвет, разлившийся по его щекам, а может быть и дальше…Нет… нет, невозможно, чтобы Хата-сан имел что-то в виду… Но он первый как будто делает шаги навстречу. А нужно ли это? У Мицуи никогда не было отношений. Все его познания исчерпывались кинематографом и аниме.А там всё предельно понятно, и видно сразу – кто с кем и почему. В реальности, кажется, всё так призрачно, неточно. Неуверенно. И от этого – так неприятно. Морочить голову – нравишься ты ему или не нравишься… хочет он чего-то или так, просто… По большому счёту, Киёши и дружбы-то не знал – может, это Хата-сан так дружит?– Ренджи-сааан! – завопила какая-то баба с другого конца поля.– Ты, что, забыл что ли? Хорош в детство впадать уже!

– Ох! Кана-тян! – форвард противника Хаты-сана встал посреди поля, отчасти обрадовавшись, что у него появилась возможность не видеть полного поражения своей команды. – Простите, ребят! Жена зовёт вот… Я и правда забыл кое-что сделать!Игра как-то привстала, и возле капитана проигрывающей команды собрались парочка самых активных человек из команды.– Эй, парень!Киёши обернулся – вроде махал он куда-то за него… Но сзади никого не сидело.– Да, ты, ты! Дуй сюда на замену!– Но…–Мицуя даже не успел прокашляться, чтобы погромче ответить, как вмешался Хата.– Давай-давай! А то задницу отморозишь сидеть! Покажи, на что ты способен!

Наверное, это были те самые слова, которые и придали нужное количество храбрости программисту. Правила игры он знает, в детстве, бывало, играл. Разве же он хуже этих нетренированных олухов? Да и Хата-сан прекратит придираться к его образу жизни, если ему показать класс!И мяч был разыгран снова, условно кое-как начав второй тайм. Никто и думать не собирался, что паренек в очках и в джинсах что-то поменяет в команде. Кроме капитана, который с первых же минут, после парочки пасов, заметил свет надежды в действиях этого длинноволосого угрюмого типчика.А программист себя не помнил. Видел только, что Хата-сан пасует, и перенимал мяч. Затем вёл его в нужную сторону, за спину лидера Черепов.На самом деле Киёши била дикая дрожь, но он списывал это на погоду и пот. А пот он объяснял себе непривычной физической нагрузкой.

Когда вратарь команды Хаты-сана удачно открылся, Киёши даже раздумывать не стал и просто пнул мяч в ворота.

– Хо-о-о! – взревели мужики-союзники и полезли его мацать, когда он впал в ступор, и в голове осталась только одна мысль: ?Ещё. Нужно ещё?.Второй гол у сгустившейся защиты был буквально выдран. Мицуя несколько раз уводил мяч, но до ворот противника терял его – либо сам, либо кто-то, кому он его пасовал. Однако в очередной раз, отобрав мяч у соперника, Мицуя дал голевой пас капитану, который удачно реализовал момент и забил. Теперь всей командой в радости навалились на капитана, и Мицуя вздохнул с облегчением, что не на него. Они не давали забить команде лидера Черепов, выбешивая их и сбивая весь победительский настрой. ?Хе,– думалось Киёши,– а ведь как часто на поле видишь такую ситуацию и в настоящих матчах, когда, забив в начале, игроки расслабляются, начинают пропускать голы и в итоге проигрывают…?

Подумал и забил третий. А затем, как только мяч попал в его власть снова, еще и четвертый.

Поле буйствовало. По кромке набралось зевак – и стар, и млад, всех полов и профессий. Все орали и ликовали, вот это поворот!!! Радости капитана не было предела – да, этого парнягу на руках носить весь вечер будут!Как он угадал с формулировкой, кто бы знал. Только, правда, не потому что он вытянул команду из ямы проигрыша, а потому что…Киёши не осознавал, что происходит: перед глазами мутная пленка как будто тошнит, хоть и нечем. И голова разболелась так, что он пошатнулся, и подумал ещё перед тем, как отключиться – ?Ненавижу людей… какие же шумные, какие же тщетные…?Хата видел, как обмяк Мицуя в объятьях взбесившихся футболистов. Но что-то остановило его – ни подхватить, ни забеспокоиться желания не возникло. Он побил его! Чего он теперь страдает? Киёши, внезапно оказавшийся таким обалденным форвардом… Какая-то зависть и ревность, и детская обида не разрешали ему броситься на помощь программисту.Поэтому его носил на руках сначала сам капитан выигравшей команды – до носилок скорой помощи, а потом на носилках в госпиталь его пёрли санитары.Пока Киёши Мицуя пребывал в бессознанке, ему снились отборные ужасы и кошмары. Снилось, будто он на Сити-го-санзнакомится с девочкой, а она предлагает ему свой леденец, намекая на непрямой поцелуй. И будто бы на них падает ёлка, и почему-то это Новый год при этом. А он жутко стесняется, потому что одет он в плавки зачем-то. А потом выясняется, что у него зелёная кожа, и это неизлечимое заболевание. Точнее, излечимое, но только если полить всё тело кипятком. И будто бы он уже решается на это, но вдруг к нему подбегает какой-то дядька с бородой, даёт газету и говорит – это новое лекарство от этой болезни. Киёши радостно принимает этот дар, открывает газетку, а там написано крупными буквами:ФОРВАРД МИЦУЯ ИЗ КОМАНДЫ ?ОБЪЕДИНЁННЫЕ ЧЕРЕПА?СТРАШНО ОПОЗОРИЛСЯ!СПЕШИТЕ УВИДЕТЬ СВЕЖИЕ ФОТО!И под смех той самой девчушки, начавшей его дразнить, без пары лет тридцатилетний программист вскочил, часто дыша и обильно потея, пытаясь испытать облегчение от того, что это всего лишь сон. Но ядовая боль в животе не позволила. Причем, если раньше явственно болел только желудок, то теперь колола вся полость, как будто кто-то его изнутри завоёвывал посредством средневековых копий и лошадей.– Лежите-лежите! – подскочила к нему непонятно откуда медсестра.– Хорошо, что вы пришли в себя. Нужно выпить лекарства и уточнить вашу страховку.Киёши просто покивал, опуская потухший взгляд. И тут он усмехнулся – дядька с бородой во сне смутно напоминал лидера Черепов, только очень сильно постаревшего.Чувствовал он себя препаршивейше. Какое-то время назад ему было приятна мысль о Хате – размышлять, волноваться, и… немножко мечтать. А сейчас будто встала какая-то стена из стыда и ужаса между ними в его голове. Ничего не ясно, кто они друг другу, даже ведь и не друзья – но Хата-сан так его волнует. Как быстро он стал такой важной частью его жизни!

Совсем как недавно Курода.Но снова не то сравнение… Хотя с чем ему было сравнивать.За окном светило по-весеннему игривое солнышко. Как та девочка из сна – будто смеясь над ним. Он давно не ощущал себя так подавленно. Свою победу он не мог даже вспомнить – в памяти остались только удушающие кадры толпы.