Спасибо (2/2)
Бледная Танияма стояла, опираясь на штатив с капельницей. Ее трясло. Сравнить подростка получалось только с рыбой. Давно испорченной, протухшей и потому покрытой слизью, рыбой. С прозрачно-серыми навыкате глазами, с приоткрытым ртом.
Услышав шум со стороны перекрытой части крыши, Май испуганно обернулась. Было уже поздно для посещений. Посещений живыми людьми. Она развернулась на шум всем корпусом, путаясь в длинной трубочке капельницы. Заметив Оливера, Май в нескрываемом удивлении потерла глаза, ожидая, что Босс исчезнет.
Этот жест неожиданно разозлил Нару. От чего-то было неприятно видеть еле живую девушку с таким идиотским, по его мнению, лицом, смотрящую на него. Правда длилось это недолго: Май испустила вздох облегчения, развернулась и медленно поковыляла обратно в пристройку. Нару нахмурился. Подобное поведение не было атрибутом Таниямы. В любой момент времени, она была до глупости энергична. Даже в минуты самого сильного страха, она могла хотя бы громогласно кричать. Сейчас это был умирающий лебедь в муниципальном зоопарке, от одного вида на которого маленькое дети начинают плакать. Нару тряхнул головой. Да уж, ассоциативный ряд сегодня был крайне богат на животных. Да и раньше, Оливер сравнивал потрясающую интуицию Таниямы с животными инстинктами самосохранения. Нару снова покачал головой и поспешил за ковыляющей подругой. Вместе они вошли в палату и Нару, игнорируя смущенно-сердитый взгляд шатенки, помог ей забраться на кровать и поправил одеяло.- Ты плохо выглядишь, Нару, - наконец заговорила Май.
- Ты на себя давно смотрела? – парировал юноша, - ты сейчас не можешь меня упрекать по поводу нездорового вида.
- Мадока точно волнуется, - отвернулась Танияма.- А кто виноват? – сказал Оливер. Он протянул руку и сменил темп подачи лекарства в капельнице. И хоть он выглядел как всегда отстраненно, он отчетливо слышал, как резко втянула воздух в себя Май. Усевшись поудобнее, он продолжил, - ты знаешь, как много сил потратил каждый из нас, чтобы разгрести то, что ты начала? Слышала поговорки: ?благими намерениями выстлана дорога в ад?? Это про тебя. Каждый раз, когда ты пытаешься облегчить другим жизнь – все превращается в хаос. И в самом центре хаоса – ты. Давай вспомним хотя бы самые первые задания, в которых ты участвовала, - голос Нару стал тихим и уставшим, - на кого в старом здании школы упали шкафы? На Май. Кто свалился в колодец? Май. Кто был на вытянутой руке от Урадо и не мог пошевелиться? Май. Кого чуть не раздавило потолком в школе Ясухаро? Май. В кого вселился маленький мальчик в церкви? В Май… Мне продолжать?- Я уволюсь… - со слезами в голосе отозвалась Танияма. Нару, ждавший именно такой реакции, довольно улыбнулся. Верно, при всей ?везучести? Май - она еще была и предельно честна с собой и окружающими. Вместе с интуицией – это было украшением девушки, на которое невозможно не обратить внимание. Недаром даже сухой Хирота-сан периодически краснеет, разговаривая с Май.
- Нет. Не уволишься. На тебе крупный долг, а ты уволиться хочешь? Помимо последнего нашего дела… Последнего официального, у тебя три задолженности по зарплате. То есть ты должна за бесплатно отработать по крайней мере три месяца. Плюс, дело с приютом… Нару всеми силами сдержал улыбку, когда Май подскочила на постели и стремительно обернулась к нему. Благодаря замедленному поступлению лекарства, девушка стала более подвижной. В препарате, который был повешен на штатив, в числе эффектов на организм было и успокоительное. Достаточно сильное, чтобы к концу пакета Танияма уснула крепко без сновидений.
- По моим самым скромным подсчетам ты должна ЛПИС порядка трех миллионов. Это без техники, которую навсегда вывел из строя взрыв, устроенный ради тебя. Так же я не стал вносить и свое лечение.
- НАРУ! – Май была потрясена. Меньше всего она ожидала от Оливера такого бездушия. Нет, она осознавала свою вину и примерно догадывалась, что агентство понесло большие потери, но слышать это от Сибуя было особенно больно. Она заревела.
Слезы текли по лицу и срывались с подбородка на одеяло. Всхлипы заполнили палату. Нару ужасно хотелось отстраниться, все его тело хотело оказать как можно дальше от мокрой мордашки подростка и судорожных рыданий. Однако вопреки своим желаниям, Оливер подался вперед и успокаивающе погладил шатенку по голове. Однако она этого, кажется, даже не заметила. Слезы, которые так долго сдерживались, наконец нашли выход и застили ей глаза, а физическая боль, от неконтролируемых спазмов тела, заглушила чужое прикосновение к голове.
Тогда Нару, прилагая просто нечеловеческие усилия над собой, подался вперед и приобнял девушку. Май заревела сильнее и вцепилась пальцами в черную водолазку. Оливера передернуло, когда он почувствовал, что ткань намокает, но не отстранился. Сейчас – это единственное, что может заставить Май прийти в себя.
Вся ситуация с приютом – была тяжелой для всех. Май же она ударила особенно болезненно, превращая подростка в безвольный труп. Даже уход из ее тела призрака, принесшего столько вреда, не остановило процесс ?умирания?. Первую неделю, если верить медицинским заметкам Аяко, в теле подростка продолжали отказывать различные органы. Мацузаки-старший не раз прибегал к экстренной замене жизненно-важных органов на электронику. Перечисление всех процедур, которые за жалкий месяц прошла Танияма, по самым скромным подсчетам, уже стоили несколько миллионов. И это, не считая всех перевязочных и расходных материалов и обслуживания специальной палаты. Нару был искренне рад, что у него в команде есть Мацузаки. Правда. Нару не очень понимал, что гложет Май настолько, что она не способна взять себя в руки хотя бы ради Кейко. Опекун, к слову, примчалась в больницу сразу, как Танияму привезли после ухода Сидзу. Женщина была в ужасе и Мадока с трудом смогла убедить школьного учителя успокоиться. Тем не менее, Оливер видел, что во многом состояние девушки не меняется из-за нее же. Это было словно самовнушение: ?я не имею права выздороветь?. Со стороны все выглядело так, словно она наказывала себя.
Понемногу всхлипы, хлюпанье и завывания сошли на нет. Вместо них было сопение спящего человека с заложенным носом. Нару отцепил подростка от себя и осторожно уложил. Потом он полностью отключил капельницу и прикрепил к пакету записку:- ?Никаких больше седативных. Она должна засыпать сама?.
Погасив свет в палате, он покинул пристройку. Его, ну вот ни капли, не удивило наличие Мадока у двери. Женщина что-то читала в телефоне, но, когда ее подопечный вышел, она выключила средство связи. Она ничего не говорила, просто пошла следом за Нару, когда тот направился к лифту.*** Через две недели после ?истерики?, о которой знало лишь четыре человека, включая спрятавшуюся в операционной Аяко, Май выписали. Эмоциональное напряжение спало с девушки, и она смогла прийти в себя. Она снова шутила и смеялась, правда на Оливера она смотрела достаточно косо. Это его даже забавляло. Особенно, когда взгляды сопровождало звуковое сопровождение, состоящее из фырканья, сопения и других ?замечаний?. Танияма принесла извинения всем причастным к делу о ?Старом приюте? и клятвенно заверила команду ЛПИС, что теперь всегда будет полностью на них полагаться, даже в самых щекотливых вопросах. И хотя каждый из присутствующих не поверил, что Май способна ни во что не вляпываться, всем ее обещания стали бальзамом на душу. Ведь все, даже обычно враждебно настроенная Масако, чувствовали легкую обиду от того, что Май не попросила помощи. Да, они понимали, что она не хотела вешать на них сложное дело, за которое им не заплатят. Но в то же время нет-нет, да закрадывалась мысль, что Май думает о них, как о жадных до денег эгоистах, которые ни за что не возьмутся за что-то бесплатно, сложнее инцидента в парке.
В общем, можно сказать, что произошел хороший конец в истории. Нару, спустя несколько дней после возвращения Май в общие ряды, попросил Лина свозить их вдвоем на могилы приютских детей. Там он пробыл с Таниямой долго. Они тихо разговаривали, сидя на поминальной скамеечке возле могилы Сидзу. Молодые люди беседовали о предыдущих делах и предстоящей поездке на море, на которой настояла Аяко, оперируя тем, что и Нару, и Май нужны отдых и много солнца. Для всех случайных посетителей кладбища и его сотрудников со стороны они были просто подростками, которые пришли на могилу возможно знакомого или даже родственника одного из них.
Уходили с кладбища они вместе. Причем Танияма шла чуть впереди, а Нару сзади. Шли медленно мимо совершенно одинаковых серых плит с одним и тем же детским рисунком, вместо фотографий и датами: ?19**-1967гг.?. У всех этих новеньких надгробий не было ни конкретных дней и месяцев смерти или рождения. Только года и рисунок, который был со всеми ними, нарисованный Такако Сидзу в 1964 году. Этот рисунок хранился в городском совете. Что касается места Гогоро Мисаки, то она была на всех надгробиях закрыта белым медальоном с годами. Эта женщина не стоила того, чтобы быть тут. Ее останки были похоронены на самом отдаленном от столицы кладбище. И вы можете поверить, дорога к ее могиле заросла очень быстро… Май и Нару медленно шли к ждущему их возле входа Лину, продолжая беседовать. Уже проходя под ажурной аркой – входом на кладбище, они оба услышали отчетливое и многоголосое:- спасибо…