Май. День третий. (1/2)
Молодая женщина растеряно смотрела на погром и чувствовала себя все хуже и хуже. Май не могла натворить такого беспорядка. Даже когда ей было больно, она не позволяла себе хотя бы хныкать, а тем более впадать в истерику и крушить все подряд.
- Аяко, - жрица обернулась и увидела в дверях палаты пухленькую пожилую медсестру.- Тетя, что тут произошло? – Мацузаки со страхом смотрела на женщину.- Не знаю, - покачала головой та, - но твои родители забрали пациентку наверх.
- Почему?- Говорю же – не знаю. Спроси у матери. Иди. Я приберу тут.- Хорошо, - немного колеблясь, прошептала жрица. Аяко собрала все что выпало из сумки и покинула палату, намереваясь подняться туда. В большинстве частных клиник по всему миру есть специальные палаты для особенных клиентов. Чаще всего такие помещения оборудованы или на самых верхних этажах, или в подвалах. Обслуживают эти палаты отдельно нанятые люди. На самом верху больницы семьи Мацузаки в пристройке на крыше было создано такое место. Оно состояло из трех помещений: маленькая операционная – она же смотровая, палата и комната посещений. В последней были удобные кресла, вешалки, журнальный столик, шкаф с посудой, раковина, кулер и прочие вещи необходимые для длительного пребывания посетителей и сиделок. Операционная так же легко превращалась и в классический кабинет общей практики: все инструменты запирались в первой половине в глухих шкафах, а на операционном столе было постелено толстое покрывало, скрывающее ремни фиксации – пациенты бывали действительно разными. По этой же причине ?палата? так же было особенной: ее стены покрывали слои мягкого звукоизоляционного материала и в ней помимо кровати и тумбочки ничего не было. Та и другая были привинчены к полу. Окно также было нестандартным. Вместо привычного стеклопакета, проем был оснащен двумя слоями створок: первые, внутренние, были из пуленепробиваемого стекла, вторые же, внешние, представляли из себя ставни, запираемы и отпираемые снаружи.
Аяко была знакома с этим местом в совершенстве: она уже имела дело с необычными пациентами родительской клиники и знала, насколько тяжело было находиться в специальной палате для психики. Особенно, если ты все прекрасно понимаешь. Мико так же знала, что кровать, помимо первоклассного функционала – с помощью пульта ее можно было сложить даже книжкой – она снабжена дополнительными ремнями, позволяющими удержать пациента в любом положении намертво. Женщина почувствовала легкое головокружение, стоя перед дверью в пристройку. В памяти вспыхнула подсохшее красное пятно внизу. Медленно выдохнув, Аяко вошла в первое помещение. Там горел свет и пахло свежим кофе. На креслах сидели родители и тихо разговаривали. Услышав шум открываемой двери, они обернулись к вошедшей дочери:- Аяко, - отец поднялся со своего места и подошел к застывшей Мико, - хорошо, что ты так быстро приехала. Прошу, садись.- Будешь кофе? Или чай? – Мацузаки-старшая приветливо улыбнулась ей.- ?Они такие спокойные. Что происходит?? - Да, чай, пожалуйста. Папа, что произошло с Май, пока меня не было?- Аяко, - мужчина нахмурился, - ты говорила - экстрасенс, с которым вы работаете, сказала, что Май не одержима, верно?- Да, - растерянно подтвердила Жрица, - а что?- Милая, - мать вернулась с чашкой и приобняла дочь, - мы думаем, что у Май не было никакого переохлаждения. Все что с ней происходит больше похоже на одержимость. Я помню, как моего брата охватил злой и очень сильный дух. Симптомы были похожими. Правда частично.
- Не только симптомы говорят об одержимости, - нахмурился Мацузаки-старший, - когда Май пришла в себя, она не узнала ни меня, ни твою мать… Танияма-чан хорошая девочка и никогда бы не стала вести себя так, как сегодня утром. Она покалечила одну медсестру, когда та пыталась поставить ей укол. Мы прибежали на грохот из ее палаты и, честное слово, Май напугала меня. Она словно дикое животное рычала и, стоило кому-нибудь подойти слишком близко, пыталась укусить. Если бы я не знал Май уже достаточно долго, то решил бы, что она психически нездорова. Подобный скачок личности…
- Масако сказала, что Май не одержима, - на глаза Мико навернулись слезы, - да что происходит?- Вы договорились встретиться в три, верно? – мамы всегда остаются мамами – женщина наклонилась и крепко обняла дочь, - думаю, мы сможем во всем разобраться, когда остальные приедут, включая Хару-сан. Май к этому времени должна очнуться. Мы дали ей несильное снотворное. Правда подействовало оно не сразу. Нам пришлось зафиксировать ее, чтобы она не навредила себе еще больше.- Еще больше? – Аяко отняла руки от зареванного лица, - она в палате? Я могу увидеть ее?- Не стоит, - как можно мягче произнес мужчина, - позже. Я отопру ее, и ты сможешь посидеть с ней. Но сейчас, пока мы не знаем точно – одержимость это или нет, нам не стоит терять бдительность. Что же касается повреждений… Когда она увидела капельницу, она выдрала катетер, прилично разодрав руку…*** Плавными и неторопливыми движениями жрица обтирала худые руки подростка. Родители пустили ее в половину третьего, чтобы она успела привести подругу в порядок. С той и в правду было далеко не все в порядке. Помимо ужасной бледности, в глаза сразу бросались пятна крови на пижаме и коже девушки. Подрагивающие века были покрыты сеткой лопнувших сосудиков и окружены синими пятнами, словно она не спала несколько дней. Когда Мико только вошла в палату, она тут же заметила широкие ленты ремней, которые удерживали тело неподвижно.
Молодая женщина почувствовала, как ее начало трясти. Кинувшись к постели, она судорожно принялась расстегивать ?липучки? и снимать пластиковые фиксаторы. Из глаз капали слезы. Аяко их не замечала.
Видеть свою подругу в таком состоянии было, пожалуй, ужаснее, чем накануне узнать, что с ней что-то случилось. Май не должна лежать пластом, привязанная, как какая-нибудь ненормальная наркоманка, которой нужна доза. Танияма всегда была смирная – порой даже слишком. Застать ее такой действительно больно.
Аяко, закончив с обтиранием, быстро переодела подростка, замечая, что бледность кожных покровов повышена не только на лице и руках, но и на всем теле. Мико резко втянула в себя воздух – вероятность одержимости растет.
Дух – или призрак – даже очень большой силы, не способен пребывать в чужом теле, не вредя ему. Даже в случае с Кендзи, достаточно безобидным духом ребенка, Май потеряла сознание, едва его изгнали, из-за того, что было потрачено много жизненной энергии. По той же причине, экстрасенсы, типа Масако, могут даже погибнуть, если будут слишком долго взаимодействовать с призраками. Да и помимо этого – воспоминания чужой смерти всегда сильно ранят.- Май, прошу тебя, будь в порядке, - Аяко взяла обе ладошки подруги в свои и прижала их к губам, скрючившись над постелью. Ей было плохо. Она чувствовала, что тело Май очень холодное и это убивала в ней надежду. Не в силах больше хоть немного сдерживаться, Мико заплакала…***
Оливер раздраженно расхаживал перед пустой палатой Май, где они оставили девушку накануне. Лин и Мадока стояли рядом – женщина не переставала пытаться дозвониться до жрицы. Безрезультатно.
В конце коридора явно нервничающий Хосе пытался добиться какой-либо информации от напуганной медсестры лет двадцати с небольшим. Та только заступила на дежурство и пыталась донести это до странного волосатого мужчины, который был в шаге от истерики. К счастью, в их ?беседу? вмешался не менее странный блондин и, быстро угомонив паникера, забрал последнего к палате. Медсестра облегченно вздохнула и поспешила к дежурной стойке – звонить начальству. Все же группа людей в темной одежде, ищущая какого-то ребенка, внушала беспокойство.- Джон, спасибо, - прервала очередной звонок Мадока, кивая к подошедшим монаху и священнику.- Не за что, - вежливо поклонился тот, - вы дозвонились?- Нет. Аяко не берет трубку. Нам надо было взять номера ее родителей.
- Где Масако? – грубо прервал их Нару, останавливаясь напротив учителя.- Она уже в здании, - отмер Лин, - скоро поднимется. Шики говорят, что тут пролилась кровь, - китаец хмуро оглянулся на дверь в палату, - Май они еще не нашли… но на этом этаже ее точно нет.- Ты призвал шики? – Такигаво напряженно уставился на него.- Очевидно, - закатил глаза Нару, даже не пытаясь завуалировать раздражение.
У Мадоко зазвонил телефон.
- Да? Аяко! – женщине потребовалось несколько секунд, чтобы распознать голос звонившего, - где? А… Хорошо, мы сейчас будем. Не волнуйся, мы только приш… Да. Хару? Да, приехала, - она замолчала, внимательно слушая сбивчивую речь Мико и вдруг резким для присутствующих голосом оборвала собеседницу, - нет. Мы тоже ничего не чувствовали. Одержимость исключена! Успокойся. Мы сейчас придем и со всем разберемся. Мадоко оборвала звонок и убрала телефон в сумку. Затем подняла взгляд на компанию. Она была спокойна. Даже расслаблена. Слишком расслабленно, учитывая, как она заканчивала разговор с Мико.- Хару, - женщина сразу заметила спешащую к ним девушку, - ты вовремя.
- Простите, меня задержали, - экстрасенс дежурно улыбнулась и уже потянулась к двери палаты, намереваясь войти, но Мадока перехватила ее руку.- Май тут нет. Ее перевели в другое место. Наверх. Родители Аяко уверены, что Май одержима.- Это не так, - высокомерно вздернув подбородок, проговорила Масако.- Верно. Я сказала ей то же самое. Но из-за этого ее и перевели. Мы сейчас пойдем туда. Попробуем разобраться в ситуации… Сказано – сделано. Вся честная компания прошла мимо давешней медсестры, которая с подозрением проводила их глазами и снова схватила трубку, намереваясь до победного названивать начальству, которое лишь посмеялось над ее тревогами.
Ясухаро, державшийся особняком из-за давящего чувства вины, плелся в самом конце и помалкивал. Но, когда они оказались на крыше и увидели сидящую на бетоне шатенку, не смог сдержать перепуганного вскрика. Май сидела на коленях прямо на серой поверхности крыши и тщательно раскрашивала огромную собаку, нарисованную мелками на бетоне. У животного были огромные клыки и много, очень много красных пятен на шерсти и морде… Эти пятна девушка ляпала, раздирая в кровь ладони… Аяко стояла рядом и беззвучно плакала. У молодой женщины на руках были глубокие царапины – похоже она пыталась остановить подростка. Но Танияма этого не замечала.