Ep. 14 ?Лиса и Садовник? (2/2)

Когда Доктор Стайлс приблизился к зоне раздачи, за которой стояла Сьюзан и под которой пряталась я, его рука опустилась на столешницу, стоящие на ней стаканы отозвались переливчатым звоном.

Краем глаза я видела, как Сьюзан вздрогнула.

— Вот мои распоряжения на сегодняшний ужин. Обязательно выполни каждый пункт, — проговорил Доктор. Сьюзан спрятала в передник листок с его указаниями.

Это моё сегодняшнее меню. В реальной жизни это могло бы значить, что Доктор Гарри забронировал столик и загодя выбрал курс из трёх блюд. Но мы не на воле, а в заточении, и я вынуждена кормиться согласно его предписаниям. Какого черта? Почему я не могу выбрать себе монодиету?

— Хорошо, Доктор Стайлс, — пролебезила Сьюзан в ответ.

Меня переполняла тревога, впрочем как и всегда, я пыталась прочитать мысли Доктора, не видя его, собирается ли он провести санинспекцию кухни. Если ответ положительный, то, боюсь, сегодня я уже не поужинаю.

— Что это ты готовишь? Там тесто?

Блондинка воровато огляделась на кухню, позади неё стояла огромная бадья с тестом. Да, в столовой держался стойкий запах дрожжей. И заметила я его только сейчас, когда на это указал Доктор.

— Собираюсь испечь кребли к ужину.

Меня напрягала каждая пауза в их бессмысленном разговоре. Какая ему разница чем нас тут кормят, черт возьми? Какое ему дело? Всё это выглядит так, будто ему нечем себя занять и он ищет кого-то, к кому можно докапаться. Я стиснула пальцы в жесте ?крестик?, молясь, чтобы он поскорее ушёл.

— Какая калорийность у этого блюда?

Сьюзан молча кусала губы. Я обливалась пóтом. Лишь Доктор Стайлс само воплощение спокойствия и неторопливой сдержанности продолжал пытать Сьюзан идиотским расспросом.

— Точно не скажу. Но так как изделия обжариваются в масле, полагаю...— На сливочном или растительном?

— Растительном, — ответила она, потом добавила неуверенным шёпотом: — Наверное.

— Какая калорийность у этого масла?

— Я не знаю.

Бездна в громкости их голосов была отчетливо заметна даже человеку, которому медведь на ухо наступил: Доктор вещал громко, трубно, Сьюзан с каждым неуверенным ответом шептала всё тише-тише. Мне со стороны казалось, что Доктор как профессор отчитывал студентку Сьюзан, которая имела несколько хвостов по его предмету. Я сразу вспомнила университет и сотни подобных ситуаций, когда меня шпыняли не за что.

— В тесто ты добавляла кефир или молоко?

— Теплое молоко, сэр.

О, Господь всемогущий, с перепуга бедняжка нарекла Доктора английским сэром. Сэр Гарри Стайлс, дайте мне вашу руку!

— Его калорийность?

Сьюзан окончательно встала в ступор, её тело находилось в полной неподвижности. Девушка безотчетно теребила край передника, не смотрела оппоненту в глаза и, кажется, под её опущенными веками набрякли слёзы. Вот таким вот простым расспросом (я вспомнила лекцию о здоровом питании, которую мне прочитали в прошлой жизни) Доктору удалось довести кореянку до состояния глубокой обречённости. И что интересно — он не остановился, когда даже я поняла, что Сьюзан слыхом не слыхивали о калориях и прочей лабуде.

— Почему вы меня об этом спрашиваете? — наконец раздался её хриплый, испуганный голос, срывающийся на крик.

— Потому спрашиваю, что при приготовлении пищи в частности для учениц с особыми рекомендациями по питанию очень кстати была бы программа по подсчёту калорий. Таких есть сотни, однако Эмелин хвалилась мне, что самостоятельно написала похожую программу и даже собиралась показать мне её. Но на назначенную встречу она, увы, так и не явилась. Ты, кстати, её не видела?

Так вот для чего весь этот спектакль. Он плавно подошёл к тому, что Эмпти-Эмелин пропала с радаров. Наврал про моё обещание что-то ему показать, придумал эту сказку про необходимость считать калории.Сьюзан, детка, держи рот на замке. Только не вспоминай, как я драла тебе волосы и делала удушающий.

— Последний раз видела её за обедом, — лаконично ответила Сьюзан. Я мысленно дала ей ?пять?.

Однако Доктор не собирался идти по своим докторским делам.

— Доктор Стайлс, раз мы заговорили об Эмелин, — мой испуганный взгляд метнулся на Сьюзан, но она, естественно, не подавала виду, что на кухне завёлся дикий, обезумевший зверёк. Новая дрожь ужаса сотрясла моё тело. — Обычно вы приносили рекомендации и другим ученицам, а сегодня только для Эмелин. Скажите, вы намеренно хотите ее откормить?

Доктор взорвался в приступе смеха. Иступленного и нескончаемого. Казалось, он смеялся очень долго. В это время я успела торкнуть Сьюзан в лодыжку, чтобы она отбросила эти вольности, но девушка на меня даже не посмотрела.

— Откармливают только поросят, Сьюзи. Тебе ли не знать, ты же родилась и выросла на ферме в Обераммергау.

— Откуда? — прошипела Сьюзан, накрывая пылающие щеки ладонями. — Откуда вы знаете?

— А Эмелин я даю не просто еду. Я даю ей определенную еду, богатую конкретными микроэлементами.

И вот она вся правда?

— Всё равно не понимаю, — помотала головой Сьюзан. Правда была слишком проста, чтобы в неё верить.

— Конечно, не понимаешь! — рявкнул Доктор. — Вот поэтому ты и вкалываешь здесь, на кухне, в тридцатиградусную жару. Потому что мозгов у тебя ненамного меньше, чем у сучки Эмелин, которая... Так, — он резко осекся. — О чём это я? Да, меню подготовить согласно моим рекомендациям. Тебе ясно?

— Д-д-д-а, — Сьюзан заикалась и уже не сдерживала слёз.

— Не стоит, Сьюзи, — не своим, деланным голосом заговорил Стайлс. — Для тебя не всё ещё потеряно.

Если бы он потеребил её по щеке, клянусь, я бы вскочила и размозжила его голову о тарелки с салатами.

— Может, вы хотите фрукты? Сейчас жарко. Апельсины, киви, арбуз...Зачем ты пресмыкаешься перед ним после всего, что он тебе наговорил? Зачем, Сьюзан? Гони его к черту.

Но этого делать не пришлось, потому что Доктор, наверняка составивший и себе диету, оставил предложение Сьюзан без внимания.

Снова грохот удаляющихся шагов. Я облегченно выпускаю из легких воздух и меняю положение на полу, в это время Сьюзан бубнит себе под нос, вытирая тряпкой столешницу:

— В конец зажрались, мрази!

Только позже, когда у меня было время подумать обо всём, что я натворила, я смогла убедиться, что Доктору хватило именно трёх секунд, чтобы вернуться к Сьюзан и схватить за грудки. При этом поднялся такой гвалт, словно блондинка и кудрявый сцепились, как два боксера на ринге. Однако, всё было не так радужно.

Белые кеды Сьюзан оторвались от пола. Стаканы с охлаждёнными соками с треском разбитого стекла повалились, как карточный домик. Что-то задребезжало на раздаче: тарелки или вазы с фруктами. Сьюзан отчаянно завопила и затрясла ногами, когда Доктор Стайлс поднял её на уровень своих глаз. В этот момент я опять же захотела раскрыть себя, схватить первый попавшийся под руку предмет, желательно нож или осколок стекла, и убить Доктора. Начать уничтожение школы с самого гнилостного члена её персонала.

Но меня накрыл чёрный, как мгла, ужас, и я не могла пошевелить и пальцем.

— Зажрались, значит? — одуревшим голосом кричал Стайлс. — А ты, я смотрю, не научилась ценить того, что для тебя делает школа.

— Отпустите! Мне больно! — взвился крик Сьюзан, она ударилась в рыдания.

— Я могу сделать так, что каждый завтрак, обед и ужин ты будешь побирать крошки с пола, оставленные другими ученицами. И это при условии, что они не смогут запихнуть кусок еды в свои ебаные рты. Ты этого хочешь, Сьюзи?

— Нет, прошу отпустите меня! — теперь она уже точно визжала, как поросёнок.

Неистовство Доктора сошло на нет. Отпустив несколько ругательств, он окончательно покинул столовую.

Сьюзан несколько секунд не двигалась, её дрожащие руки цеплялись за шею, губы были разомкнуты, слёзы свежи на щеках. Девушка смотрела вперёд, туда, куда скрылось дитё дьявола.

— Я не знаю, что ты затеяла, — держа руки на горле, хрипела Сьюзан, — лучше заканчивай это. Ты сама видела с каким огнём играешь.

Я не видела своими глазами, но могла представить, что Доктор не пожалел силы, запугивая Сьюзан. Чего тут говорить, однажды он и меня по лицу приложил.

Сьюзан металась по кухне из угла в угол, у неё всё валилось из рук, но она не останавливалась, видимо, это был её способ справиться с произошедшим. Занять себе чем-то, лишь бы не оставаться один на один со своими мыслями.

Я бы хотела поддержать её, но что-то меня останавливало. Не в тех дружественных отношениях мы находились, чтобы утешать друг друга тёплыми словами. Она справится, ей деваться некуда. А я?

— Можешь взять мою порцию, — малость, но это всё, чем я могу её отблагодарить.

— Что? — на меня уставились красные от слез глаза потерянного ребёнка.

— Возьми мою порцию, богатую микроэлементами. Я не приду сегодня на ужин.

Сьюзан кивнула. Сделала вид, что понимает меня.— А ты куда?

— Не знаю.Опустив глаза в пол, я вышла с кухни.

— Возьми хоть яблоко, — Сьюзан подбежала ко мне и всунула миниатюрное красное яблоко. — Новый урожай из нашего сада.

Убрав яблоко в карман шорт, я направилась к выходу из столовой. Остановившись у дверей, я подумала и всё же озвучила правду:

— Из его сада, Сьюзан.

Надеюсь, девушка поймёт, что к Доктору лучше близко не подходить. Себе дороже будет.

Как я уже отмечала, в школе негде прятаться, об этом с ухмылкой заявлял ещё Билл, а теперь я своим примером пыталась доказать, что это не так. После посещения столовой, где произошла не менее драматичная ситуация, чем моё не первое ?погружение? на смотровой стол, я перебралась с первого этажа, проходя всё так же по стенке мимо комнат учениц, поднялась на третий этаж, там располагалась библиотека и парадный холл с огромным балконом. Я шла по наитию, не имея в голове четко очерченного плана. Решив так: если меня обнаружат — так тому и быть, если нет — судьба сегодня закрывает глаза на мои очевидные фолы.

Камеры пугающе уставились на меня начищенными глазками, я намеренно не поднимала головы, а волосы покрыла обычной белой салфеткой, которую взяла с одного из столов.

Не выходя в парадный зал, который так устрашал меня в ту ночь при лунном свете, я с опаской дотянулась до ручки-шара самой крайней двери, которая располагалась как бы в углублении и тени длинного коридора.

Дверь открылась с характерным скрипом. Действуя наугад, я вошла внутрь. Это оказалась небольшая комнатка, лишённая каких-либо источников света, кроме небольшого зарешеченного окна, забранного матовой плёнкой. Комнатка была напичкана огромными колонками, аудио-приборами и другими акустическими системами. Я бы не стала утверждать, что это была студия звукозаписи, но микрофон, разной длины кабели и студийные мониторы здесь были (и не в единственном экземпляре). Скорее всего, это было техническое помещение, он же склад для хранения техники и прочего хлама. Главное для меня — здесь никого не было и судя по толстому слою пыли на микрофонных стойках, это помещение использовали не так часто.Я затворила за собой дверь и, движимая внутренним инстинктом самосохранения, забралась под навороченную акустическую систему, накрытую сверху плотной защитной плёнкой.

Поступая так опрометчиво, я думала лишь об одном: мне нужно выиграть время, чтобы обо всём подумать. Но, кажется, у моего уставшего организма были другие планы на приближающийся вечер. Как только моя голова коснулась сгиба локтя, как только я закрыла глаза (мне всегда так думалось легче), на меня неожиданно накатила потребность погрузиться в сон. Сначала я урывками находилась то во сне, но в этой комнате в состоянии бодрствования, пока окончательно не погрузилась в царство Морфея.

Когда я проснулась, в комнате было по-прежнему темно, длинные провода извивались по полу, напоминая диких змей. Взметнув взгляд наверх, я увидела электронные часы, мигающие зелёным прямо над входной дверью.

Черт!

Резко вскочить мне помешало громоздкоеоснование системы, об которое я со всей дури приложилась головой. Перед глазами запрыгали звёзды, в голове зазвенело, с губ сорвался крик боли, который мгновенно накрыла волна дрожи и паники. Поджав губы, я на коленях подползла к двери.Ищут ли меня в школе? Я пропустила ужин — это серьёзный проступок. Катастрофический.

Снова открыв дверь, я удивилась, насколько же стало светло, в глаза стремительной резью ударил искусственный свет настенных бра в виде факелов. За четыре часа, что я проспала как убитая, страх окончательно вполз в мою душу и обосновался там, рваное дыхание стало удушливым, словно я дышала только одним легким через трубочку; все мышцы тела непроизвольно ныли. Пока не видя реальной угрозы, моё тело било тревогу.

Выбравшись из укрытия, я сделала несколько шагов, но не к центральной лестнице, чтобы ломануться вверх или вниз, а вперёд — к парадному холлу. Там потолочные светильники позволили мне рассмотреть несколько человек. Сердце подскочило к горлу. Я попятилась, потрясенно глядя на присутствующих широко распахнутыми глазами.

Вдалеке около двойной балконной двери образовался кружок. Его составляли мой наставник Билл, Глория, её наставник блондин Моритц, Доктор Гарри Стайлс и два коренастых здоровяка, похожие на плохих полицейских.

Забежав за стену, к тому месту откуда я выбралась, я стала наблюдать, не отдавая себе отчёта, что меня могут обнаружить. Шесть человек непроизвольно стояли около распахнутой двери, разговаривали и курили. Поочерёдно они передавали по кругу одну пачку сигарет, ?Лакки Страйк? если я не ошибаюсь, и каждый вытаскивал по сигаретке. У Билла, он стоял ко мне спиной, за каждым ухом было припрятано по сигарете.

Невооружённым глазом заметив призрачный сигаретный дым, растворяющийся в свежем вечернем воздухе, я мысленно вернулась к тем моментам жизни на свободе, когда Он каждый Божий день вызывал меня после занятий к себе на ковёр в свой кабинет. Не раз я высказывалась, что на дух не переношу запах табака, он игнорировал мои замечания, пожимал плечами и улыбался пожелтевшими зубами.

Прямо здесь я поморщилась от его улыбки.

— Ну и жаришка сегодня. На утренней тренировке я чуть не отбросила ноги, — роптала Глория, поднося сигарету к шоколадным губам. Я всё понимаю, служащие школы решили покурить перед отбоем, но какого лешего с ними прохлаждается Глория. Она ведёт себе как их подружка, а не узник заточения.— Синоптики говорят, такая погода продержится вплоть до конца месяца. И неизвестно, порадует ли нас июль прохладными деньками, — отозвался один из здоровяков.

— Пора бы уже открывать сезон вечеринок у бассейна, — весело проговорил Билл.

— У вас и бассейн тут есть? И вечеринки? Мама родная! — Глория с чувством схватилась за голову, выражая своё восхищение.

Я не верила своим глазам.

— Шумные вечеринки под запретом, — заметил Доктор Стайлс, держа сигарету между пальцев. Многочисленные перстни отливали лунным светом.

— А вы вообще проводили хоть одну вечеринку? Я вам не верю, ребята. Вы меня разыгрываете! — Глория мягко пихнула Моритца в плечо и тот одарил её широкой улыбкой.

Все участники беседы рассмеялись. В том числе и Доктор.

— Ну, в последний раз, как сейчас помню, мы закатили бомбезную вечеринку по случаю выхода одного из сотрудников на пенсию. Ох мы тогда оторвались!

Я с трудом представила школьную вечеринку, охранников и наставников с коктейлями в руках, Доктора на надувном фламинго и Билла, совершающего сальто назад в водную гладь.

Да они напросто дурят ей голову.

— Хватит трепаться, ребята, — огласил Билл, и все моментально закрыли рты.

Я попятилась назад и прежде чем снова решила спрятаться в техническом помещении заметила, как пальцы Глории и её наставника нежно переплелись и они последними покинули место светской беседы.

Толкая дверь в убежище, я вздрогнула, когда освещение в коридоре и зале погасло, вместо настенных бра и люминесцентных потолочных светильников зажглось тусклое, красное аварийное освещение.

Даже за закрытой дверью я слышала женский голос, монотонно повторяющий ?Код красный!?

Код красный!

Код красный!

Вжавшись в угол, я согнулась пополам от рвотного позыва. С обеда я крошки в рот не брала и сейчас меня могло запросто вывернуть. Смесь страха, тревоги, паники, отчаяния, исступления и беспомощности расползалась по жилам холодной дрожью. Ноги подогнулись и я рухнула на пол, точно понимая, что передо мной маячит финишная черта.

Вариантов быть не могло.

Идея прятаться от системы была заведомо бессмысленна, если я находилась в этой системе. Я становилась её частью. И теперь мне ничего не оставалось кроме как признать поражение и принять последствия своих действий.

В детстве меня не так часто ставили в угол, пришло время наверстать упущенное.

Я смело вышла в коридор. Перед лицом неминуемой расплаты я крадучись пробиралась по темному коридору с устрашающим красным сигналом, пока не очутилась в громадном холле. В зоне видимости не было ни души, ни звука, ни скрипа, только моё гулко колотящееся сердце и сбитое дыхание.

Казалось, что школу покинули все. Абсолютно все.

Поддаваясь внутреннему искушению, я приблизилась к распахнутой двери и прошла на балкон. На вечернем небе проглянула Луна, по небосклону проплывали облака, воздух был до одурения чист и свеж. Ещё бы просидеть взаперти несколько часов.

С благоговением я вдыхала запах ночи, на мгновение забыв, где я нахожусь. Всё было хорошо до тех пор, пока мои глаза не опустились: территория школы была запружена людьми. С возрастающим ужасом я увидела всех учениц, их наставников, преподавателей, обслуживающий персонал. Все они с интересом глядели на меня в ответ.

День угасал, а вместе с ним кончалась и моя выдержка.

Неожиданный шорох заставил меня подскочить на месте. Обернувшись, я встретилась глазами с главнокомандующим этой необъявленной войны — мистером Никто или просто Гитлером. Его предостерегающий взгляд содержал в себе прямую угрозу. Он двигался медленно, статно.

Я отшатнулась и чуть не упала. Меня поразили две вещи: зачехленный шокер, болтающийся на поясе мужчины, и две немецкие овчарки, сопровождающие фюрера. Собаки брызгали слюной и рычали. На меня! Если бы не хватка директора школы на поводках, они бы набросились на пушечное мясо.

— Раз два три четыре пять мы пришли тебя искать, — смеясь, сказал он.

Я хотела закричать, но сжавшееся горло не пропустило ни звука.

Ещё два шага назад.

Гитлер остановился, его лицо будто говорило ?А что ты на это скажешь?? Подле него овчарки рвались вперёд, их когти скоблились о плитку.Я снова отвернулась. Из второй двери, ведущей на балкон, шагнул Доктор, он же сэр Гарри Стайлс.

Приветственный поклон, челядь!Его бездумные, безжалостные глаза смотрели на меня в упор. У Доктора не было шокера или своры озлобленных псов, в его руке был зажат шприц, на который я пялилась, как ребёнок на трюки фокусника.

Потом я снова приклеилась взглядом к вершителю судеб. Белый халат застегнут на одну пуговицу. Волосы вразлет. На лбу вздулись вены. Глаза переполняет решительность.

— Что у тебя в кармане? — произнёс он шёпотом слова, обращённые только мне.

Проморгавшись, я запустила руку в карман и вынула яблоко, которым меня подкормила Сьюзан и о котором я напрочь забыла.

Я протянула руку, сжимая красный плод, и подняла на Доктора глаза. Его губы тронула улыбка.

— Яблоко? — удивился он, выгибая одну бровь. — Из моего сада?

Я кивнула, слова замерли на губах.

— Кто тебе разрешил? — строго спросил он.

— Никто не разрешал, — пробормотала я хриплым полушёпотом.

Доктор решительно сделал шаг вперёд, в его руке блеснула игла.

Помощь нужна?

Взглянув на него в последний раз, я выдавила мучительную улыбку, бросила в мужчину яблоко и занесла ногу на балюстраду.

Лучше умереть стоя, чем жить на коленях.