Азалия (1/2)
— Тебе неприятна моя забота?— Да.? 68 глава Лериана Макмиллан — исключительная. Удивительным образом совмещающая в себе элегантность аристократки и дерзость самой что ни на есть бунтарки, пришедшей из чужого мира.
Она — невеста. Невеста, которая под колкими взглядами дворян кружится с ним в танце, доверчиво обнимая за шею. Которая заботливо гладит его по щеке, смотря в глаза нежно, искусно уничтожая непробиваемую броню изо льда. Которая говорит об искренней любви, используя в одной фразе слова "драгоценный" и "возлюбленный". И всё это — напоказ. Фикция.
Ноа Волстео Виннайт глупо упускает тот момент, когда факт существования их контракта начинает выводить его из себя, порождая желание сжечь дотла каждую бумагу.
Каштановые локоны блестящим атласом скользят меж его пальцами, слух щекочет её звонкий, заразительный смех. Лериана слегка склоняет голову, рассматривая его иссиня-чёрные волосы, улыбается и мягко стряхивает с них листья.
Он ловит её руку. Трепетно обхватывает пальцами запястье и прижимает к своей щеке. Сквозь ткань перчаток пробивается покалывание, схожее с электрическим разрядом. Весна вскруживает голову, вытесняет любую здравую мысль навроде "Это контракт" и обволакивает шлейфом тепла и умопомрачительного аромата рано цветущих бутонов в саду. В янтарных глазах, некогда насмешливых, пугающих своим холодом, отражаются преданность, не присущая этому человеку покорность. Лериана отдёргивает руку, бросив мимолётное "Не нужно". Это не её мир, не её тело и не её возлюбленный. А эта фраза, полоснувшая по сердцу, становится обратной точкой отсчёта.
Среди ночи Ноа заходится кашлем. Белая азалия дерёт горло, распускается красивым соцветием с каплями крови на лепестках и слетает с покусанных губ. Ворвавшийся в его покои Адам молчит, замерев в дверном проёме.
Он видит герцога, задыхающегося, сжимающего в руках испачканные кровью цветы. И всё понимает. — Только... не говори... ей. Адам слушается. И молчит.
До последнего.
Сиатрич буквально молит брата обратиться к лучшим лекарям Чеймерс, но каждая попытка достучаться разбивается о резкий отказ. Его терпение достигает апогея, когда Ноа едва не падает с коня, сгибаемый напополам очередным приступом. Побелевшие костяшки зияют кровоточащими ранами, отчаянные удары под аккомпанемент охрипшего голоса кажутся единственным способом образумить. Но младший брат упрямо терпит — лежит на траве, распластавшись подобно бездыханной материи, смотрит затуманенным взглядом на короля и всем своим видом даёт понять, что убить было бы куда проще.
У Ноа рассечённая бровь, мерзкий взгляд, жаждущий любви, и тусклая улыбка, сквозь которую продираются кремовые лилии с кровавыми разводами-узорами.
У Сиатрича — тревога и пожирающая изнутри ненависть к ней. Летнее солнце заботливо прогревает всё, чего касаются яркие лучи. Золотистый свет обволакивает мягким, едва осязаемым туманом, но невольно обходит стороной того, чья душа уже давно расколота надвое — одна крошится на мельчайшие осколки льда, другая сгорает в нещадном пламени чужого безразличия.
— Лериана, — почти неслышно шепчет Ноа, вдыхая аромат её волос, — останься рядом со мной.