Эпилог. Две Вселенных. (1/2)
Солнца было много, очень много, и Хулия не раз уже успела подумать, как же она скучала по нему там, в предзимней Англии. И как ей не хватало этой открытости и теплоты. Она, конечно, знала, что пройдет полгода и ей снова захочется в Англию, хоть ненадолго, но потом она все равно вернется сюда, и Бенхамин, как три дня назад, вновь встретит ее в Эсейса и будет болтать без умолку, пока не расскажет все последние новости. А новостей и важного, как всегда, будет много. И самое главное – большей частью это будут хорошие новости.
Она сделала глоток из чашки, стоявшей на журнальном столике, откинулась на спинку дивана, потом потянулась вверх и в стороны и вернулась к критическому созерцанию текста на экране ноутбука.
- Это будет нелегко – вернуться, - заметил он. – Нам придется объявить о своих отношениях, и все это закончится огромным скандалом и неприятностями со всех сторон.- Да, нелегко, - согласился Хорхе, подбирая его рюкзак. И, улыбнувшись той самой своей улыбкой, появления которой на вечерних экранах ждали миллионы женщин, добавил: - Но мы попробуем.
Хороший это конец или нет? Но если она напишет про мотоцикл – так она изначально представляла себе эту сцену: эти двое возвращаются в город и Пепе, обнимая Хорхе сзади, кричит: ?Я люблю тебя, Буэнос-Айрес!?, - если она напишет про мотоцикл, то это будут дополнительные торчащие уши. Пусть лучше будет неясно, на чем там за ним Хорхе приехал, на мотоцикле или на машине. Да, пусть будет так.
Она услышала, как хлопнула входная дверь. В комнату вошла Анхелика, отточенным, немного пренебрежительным жестом бросила ключи на полку рядом с телевизором. Хулия улыбнулась. Движениями Анхелики, ее пластичностью и грацией можно было любоваться бесконечно. А также ее золотистыми волосами. Вне рабочего процесса они обычно были забраны в хвост, который бил Анхелику по спине. Бенхамин как-то, ну очень напившись, из-за этого хвоста и из-за резких скул сравнил Анхелику с породистой лошадью, но никто, по правде говоря, не возражал. Лошади нравились им всем, а Анхелика действительно была такая… породистая.
- Пепе? – спросила Анхелика, устраиваясь в кресле напротив.
- Играют с Педро в футбол. Но он взял мобильник, сказал, отдаст его Эрнесто, тот ногу вывихнул и не играет пока.
- Угу. Не буду ему звонить. Хуже нет, чем контролирующая мать.- Угу. Я тоже так думаю, - Хулия исправила еще одно слово в верхнем абзаце эпилога и свернула текст.- Ты закончила?
- Еще утром. Просто пробежалась по тексту еще раз.
Анхелика засмеялась:
- Даже думать боюсь, что скажет Чавес.- Ой, - Хулия захихикала, - он уже сказал.
- Представляю! Сплошная ругань?- Сейчас, - Хулия порылась в аське и вывела историю сообщений на экран. – Ну, сначала как всегда: ?Ты с ума сошла!?, ?Я не понимаю, что творилось в твоей голове для того, чтобы ты решилась на такую гадость!?, ?Допустим, ты по каким-то, пока неясным для меня, причинам, плохо относишься ко мне, но что для того, чтобы ты поступала с ним так подло, сделал тебе Бенхамин?!?. Ну и, хм, еще предложений десять подобной милоты.
- Ох.- Нет, ничего. Сейчас. Вот. ?Прости, я погорячился?. ?Я был неправ?. ?Ты права, я сделал поспешные выводы, очень поспешные?. ?Прости, дорогая, прости?. И он еще позвонил лично поговорить и пообещал мне все-таки подарить ту картину. Так что все хорошо.
- Он так трогательно извиняется, - улыбнулась Анхелика.
- Ой, мне так нравится, когда он на меня наезжает, потому что потом он сразу становится таким добрым и милым, практически ручным, - рассмеялась Хулия. – Но, конечно, я здорово понервничала, хотя Бен и сказал, что все будет ок.
- Он очень хорошо на него влияет, правда?- Я думаю, они оба друг на друга хорошо влияют. А ты? Как прошло утро?Анхелика потянулась и зевнула:
- Ну, за исключением того, что я чувствовала себя ужасно невыспавшейся, хорошо. Мартин все-таки потрясающе танцует. Даже жаль, что сегодняшний блок не войдет в ленту целиком. Ты придешь на съемки?- Конечно, приду, куда я денусь?! А Серран?- Ох, ну года три еще позанимаемся, тогда будет толк. Ну, он и не профи играет, а новичка, так что все в порядке. Так что с сегодняшним вечером? Или на почве разыгравшихся страстей асадо отменилось?Хулия фыркнула:
- Асадо! Кончится тем, что они опять накупят пиццы или вообще все пойдем в ресторан.- Ну, с пиццей тоже неплохо. Учитывая, что в прошлый раз мясо так пережарили! А кто еще будет, кроме нас? Фернандо, Марго?- Ага. Все свои.Анхелика посмотрела на нее с нежностью, протянула руку, погладила по лицу:
- Ты точно в порядке? А то ведь я знаю, как Хулио умеет выводить из себя.
- Да уж, даже не знаю, кому из нас повезло больше. Мне хотя бы не грозит с ним сниматься.
- Я счастлива, что тебе не грозит.
Анхелика ушла в кухню и вернулась с чаем. Чему Хулия всегда удивлялась, так это тому, каким чутьем та угадывала ее настроение, и по каким приметам понимала, что именно она захочет пить. А еще бесконечной заботе, на которую Хулия не всегда успевала отвечать.
- Дорогая…- Да? – Хулия подняла голову.
Анхелика явно не знала, с чего начать.
- Так. Если у тебя за время моего отсутствия возник роман, лучше сообщи об этом сразу.
Анхелика расхохоталась:- Боже, ты как всегда, пытаешься сразу взять быка за рога и проконтролировать ущерб.
- Ну, я видела, какими глазами на тебя смотрел Мартин. И все эти твои реверансы в его сторону – ?лучший ученик Хулио?, ?такой элегантный?, ?такой сдержанный?!..- Нет, я просто… - Анхелика задумалась, подбирая слова, - мы с тобой живем уже около двух лет, и вроде бы мы неплохо живем, и я подумала, что, может быть, нам стоит зарегистрировать брак… И я еще думала, что у меня есть Пепе, он, конечно, к тебе очень хорошо относится, но все-таки он не наш, а мой, а у тебя не будет детей, а мне всего 36 лет, и я бы еще могла родить ребенка для тебя, и… Все сразу, да?Хулия сидела с глазами на мокром месте.- Все сразу, да, - сказала она. – Но это, наверное, и хорошо, что все сразу. И я согласна. Я согласна, да.
Она дотянулась до Анхелики и сгребла ее в объятия, покачивая ее в руках. И думая - о том, что не так уж просто научиться принимать любовь, но иногда подходит момент, когда ты можешь это сделать. А еще о том, что, пожалуй, надо рискнуть и переписать эпилог, потому что никогда нельзя сомневаться, давать кому-то (пусть даже в данном случае ненадолго читателям) меньше или больше счастья.
----------------------------------------------------------------Хулио обнаружился в патио. Засучив рукава серой футболки, он поливал цветы из большой лейки. Бенхамин выбрал ее сам, да еще тащил из Берлина. Хулио тогда ругался на чем свет стоит, но Бенхамину привезти домой именно эту, обыкновенную металлическую лейку, выкрашенную грубой зеленой краской и совершенно неэстетичную, каких и здесь пруд пруди, показалось ужасно важным. Потому что в Берлине он был с Хулио. А еще - потому что их любовь выступала вот так же, нагло и кричаще, не вписываясь ни в какой интерьер, но без нее, как без лейки, невозможно было ни вырасти, ни расцвести.
Хулио стоял к нему в профиль, и Бенхамин задумался. Что-то в позе Хулио казалось странным. Бенхамин не мог бы определить, что, но все телом чувствовал – произошло что-то не очень приятное, и, возможно, оно и уладилось, но все же произошло.Он подошел, коротко поцеловал взглянувшего на него Хулио куда-то за ухо – куда попал – и на мгновение погладил того по спине, чтобы хоть немного расслабить ее.
- Эй, что случилось?- Все в порядке, - быстро сказал тот, отстраняясь. – Как погулял?- Отлично! Бельтран расквасил себе нос, Баутиста чуть не вывихнул руку, у меня саднит колено и расцветает гигантский синяк на спине, но нельзя не признать, что ролики – это великое изобретение человечества. Каро еще звала меня с ними в кино.- А ты?- А я решил, что слишком редко бываю дома по выходным. И что еще хочу успеть выйти с тобой. Так что случилось?
Хулио поморщился:
- Эта девица! Ты знаешь, что она придумала?!- А, книга! – рассмеялся Бенхамин.Хулио фыркнул и перетащил лейку на другую сторону патио:- Как я понял… тебе нравится эта идея?
- Да, я читал ее. Мне нравится. Даже очень.
Хулио посмотрел на него с подозрением и отвернулся.
- Эй, тебе самому разве не нравилось, как она пишет?
- Нравилось, пока она не сделала главными героями нас!
Бенхамин продолжал улыбаться:
- Ну, она так изменила все обстоятельства, что это трудно будет соотнести с нами.
- Разумеется, очень трудно. Один главный герой – стареющий одинокий гений аргентинского телевидения, а второй – уругвайский телеведущий, счастливый папаша с тремя детьми. И еще у счастливого папаши есть терапевт, которому скучно. Разумеется, никто и не подумает! Особенно прочитав, как один герой похищает другого с его собственной свадьбы.Бенхамин рассмеялся:- Ну, тот сам сбежал. Кроме того, никто же не знает про то, что ты меня чуть не похитил.Хулио вздрогнул.
- Ладно, прости, я знаю, что не стоило затрагивать эту тему. Но за книгу ты можешь не волноваться. Там все так закручено, что нашей истории до этого далеко. И ты же знаешь Хулию – она никогда не причинит вреда ни мне, ни тебе. И это просто прекрасная, очень глубокая и драматическая история, как раз такая, какие ты любишь. А еще со счастливым концом.
Хулио поставил лейку.- Это все, что тебе нужно, да? Счастливый конец? – спросил он печально.- Мне не нужен конец, - твердо сказал Бенхамин. – И да, мне нужно счастливое продолжение, потому что в жизни и так достаточно драмы. И я буду рад, если моя история поможет кому-то принять такое важное решение. Честно говоря, я сам просил Хулию, чтобы моя часть была как можно больше приближена к реальной.
- Э, да вы спелись! – Хулио внимательно посмотрел на него.
- Прости, я не хотел раньше тебе рассказывать, - покаялся Бенхамин. - Боялся, что ты налетишь на Хулию и она расстроится и не сможет писать. Знаешь, там такие прекрасные главы с детьми…- Ладно, ладно, - Хулио махнул рукой.
Бенхамин сделал ?щенячий взгляд?. Он знал, что устоять перед ним было маловозможно.Хулио вздохнул, улыбка затеплилась в глазах. Потрепал Бенхамина по щеке:
- Сьелито, ты из меня веревки вьешь. Где только научился?- У тебя, - заверил Бенхамин.
Хулио задумался. Явно хотел сказать что-то и не знал, как начать. Бенхамин с удовольствием рассматривал его шею в вырезе футболки – очень хотелось поцеловать в этот вырез прямо здесь, но патио по умолчанию было зоной только для дружеских поцелуев.