Части 1-2 (1/2)

Часть 1.В двух десятках метров под ними колебалась многоликая людская масса. Это место лишало всех цветов, заглушало индивидуальность громкими, ритмичными звуками, вырывавшимися из огромных динамиков. Люди слетались сюда как безвольные мотыльки, и мягкий, чарующий свет свечи им заменял вульгарный блеск дискоболлов под высоким куполом.Это ночной клуб.Выпивка, наркотики, знакомства без обязательств, легкодоступные женщины – здесь имелось все, чтобы быстро и ярко сгореть, став жертвой пагубных страстей. Извивается в «клетке» обнаженная танцовщица, в баре льются рекой коктейли, мерцают прожекторы светомузыки, хлопает официантку по заду подвыпивший посетитель - та игриво подмигивает в ответ. От заката и до первых лучей восходящего солнца здесь бушевала раскованная молодость.- …и умереть подобно фейерверку, - напел отрывок из известной песни двадцатишестилетний юноша, доставая золотой портсигар из нагрудного кармана. Поймав свое отражение в зеркальной поверхности, юноша расцвел белозубой улыбкой медиазвезды первой величины, будто на него были направлены объективы сотни фотокамер.

Некоторое позерство, уместное на ковровой красной дорожке, но не в обычной жизни, считалось визитной карточкой этого молодого человека. К слову, звали этого эффектного юношу…- Наполеон! – окрикнул его Джек – инициатор сегодняшнего собрания. – Соберись, тут тебе не Голливуд. Ты вообще слышал, что я говорил?Наполеон повернул голову и увидел председателя совета директоров, преуспевающего предпринимателя и своего партнера по нелегальному бизнесу. Дорогой галстук Джека развязался и нелепо свисал с шеи подобно безжизненной змее. Восседавший в соседнем кресле Штирлиц – банкир в безукоризненном темно-синем костюме, точно сошедший с картинки, неодобрительно нахмурился, но не счел нужным озвучивать свои претензии к легкомысленному юноше.- Я порядком устал от вашей бесконечной болтовни, - дерзко заявил Наполеон, откидываясь на спинку кожаного дивана. – Пока мы тратим здесь время, в моем клубе развлекаются какие-то неудачники. Кто вообще их пропустил? Жалкая куча недоумков. Они понятия не имеют, что значит быть настоящим королем танцпола.Джек стиснул кулаки под столом так, что ногти впились в кожу. Такого пренебрежительного отношения к своим новым делам он не переносил, но с Наполеоном – наследником богатых родителей, будущим обладателем корпорации, оцениваемой в семьдесят три миллиарда долларов, приходилось наступать на горло собственной гордости. Джек намеревался использовать капитал незадачливого друга в своих целях, а это означало, что вступать с Наполеоном в конфликт было весьма опрометчиво.

- От этой «болтовни» зависит то, сколько спортивных автомобилей будет припарковано в твоем гараже, - сухо отозвался Джек. – Чем дожидаться наследства, сидя на пятой точке, лучше бы подстраховался на случай, если папочка передумает передавать свое детище повесе-отпрыску.Фирменная улыбка Наполеона поблекла. Парень тряхнул шапкой густых волос с медным отливом.- Ерунда, - возразил он, на несколько мгновений растеряв свою самоуверенность. – Я единственный наследник. Единственный и неповторимый, если уж на то пошло. Отец не посмеет.- Надеюсь, нам не предстоит выяснить, кого из своих созданий – тебя или свою компанию – мистер Бонапарт любит больше, - криво ухмыльнулся Джек, сверкнув глазами за стеклами фиолетовых очков – совершенно лишний аксессуар в полутемной приватной комнате ночного клуба.- Джек прав, - коротко высказал свое согласие с Лондоном хранивший молчание до этой минуты Штирлиц.- Ну ладно, - зло выпалил обеспокоенный своей судьбой Наполеон, потянувшись к стакану виски – Джек умел приводить убедительные аргументы. – Выкладывай, что там у тебя.- У меня перспектива, - воодушевленно начал Джек, поднимаясь из-за стола. – Перспектива больших денег, которые вскоре могут оказаться в наших карманах.

Штирлиц перевел лежащий у него на коленях ноутбук в спящий режим, приготовившись внимательно слушать.

- Довольно вступлений, за пару лет я твой текст уже наизусть выучил. – Раздался низкий голос.Повисло молчание.Джек медленно развернулся к нарушителю его заранее заготовленной речи.

Жуков, ну конечно же.– Пустые красивые слова, - продолжил не принимавший участия в воспитании Наполеона высокий мужчина, окруженный сигаретным дымом. – Распинаться будешь перед своим советом директоров. Мне нужна суть, выраженная в денежном эквиваленте. Сколько мы сможем заработать на этом деле?Успевший заскучать Наполеон внезапно оторвался от созерцания собственных ухоженных ногтей и заинтригованно подался вперед, почувствовав электричество, разлившееся в воздухе после слов Жукова.Джек выдерживает тяжелый прямой взгляд Жукова. Глаза у него совершенно черные, плечи широкие, как у военного, движения и фразы исполнены осознанием собственной силы и превосходства. Левую скулу пропахал уродливый шрам, полученный в хулиганской неравной драке – шестеро на одного. Рану тогда наскоро зашили - врачам местной больницы хлопот хватало: шесть новых пациентов с переломами и внутренними кровотечениями. Тогда Жуков доказал, что и одиночка чего-то стоит, если этот одиночка – Жуков.Его лицо нельзя было назвать привлекательным, но Жукову обворожительная внешность была ни к чему – люди и без того подчинялись ему, верили в него, шли за ним, как солдаты за своим полководцем. Психологическое давление, которое Жуков оказывал на окружающих, просто находясь с ними в одной комнате, было почти физически ощутимым. Власть, сила, непоколебимая уверенность в себе и своих методах, граничивших с садизмом, – Жуков был опасным союзником… и еще более опасным противником. За ним стояло нечто более ценное, чем миллиарды Наполеона. Способность Жукова устранять все препятствия на своем пути и стала определяющим фактором, по которому его приняли в Альянс.

Вчерашние безродные мошенники встали на ноги и заставили с собой считаться. Джек, прирожденный авантюрист с нюхом на выгодные предприятия, из автомеханика стал видной фигурой экономики страны, заняв кресло председателя внушительной компании. Штирлиц, их специалист по финансовым махинациям, когда-то – рядовой офисный сотрудник, ныне – владелец банка. Вдвоем они основали Альянс, известный всему криминальному миру. Контрабандист Жуков, благодаря которому осуществлялся беспошлинный экспорт товаров в развивающиеся страны. И, конечно, неподражаемый Наполеон – любимец женщин и удачи. В последние годы их совместный бизнес все глубже погружался в тень, уходил в подполье, по ту сторону закона – туда, где водилась по-настоящему крупная рыба.- Это новый рынок, - возбужденно произнес Джек, запустив пятерню в растрепанные волосы. – Новый канал торговли. Наши возможности практически невозможно оценить, хотя и присутствует определенный риск в виде местной организованной преступности. Но это преодолимо, договоримся. У меня есть выходы на их боссов. Возьмем их в долю, и вопрос снимется автоматически.- Невозможно оценить? А ты попробуй, - с напускным добродушием дал совет Жуков, в котором, тем не менее, отчетливо прозвучал приказ. – Меня не интересуют абстрактные реки золота, которые, возможно, ждут нас в Ираке или Китае. От твоего ответа будет зависеть, возьмусь ли я за это дело.

Джек смотрел на него горящими глазами, Жуков же обратил взор на широкоформатный дисплей, установленный на стене. И как раз вовремя, чтобы заметить парня, подходящего к их VIP-комнате.- У нас гости.Деловая встреча прервалась с робким, едва слышным даже в звукоизолированной комнате стуком в дверь. Все затихли. Казалось, нежданный гость уже своим нерешительным стуком заранее просил прощения за свой визит.- Кто там? – громко спросил Джек.Ответом ему послужило неразборчивое сбивчивое бормотание.

- Наполеон… - начал Джек.- Ох, да без тебя знаю, - отмахнулся от него тот, вставая. – Я тут хозяин.Наполеон неторопливым шагом прошествовал к двери и распахнул ее, явив взорам присутствующих светловолосого паренька в поношенных джинсах и свободной рубашке на выпуск. Мысленно поразившись, как этого провинциала пропустили в его престижный клуб, Наполеон нацепил на лицо ослепительную улыбку, пустив в ход все свое природное обаяние.- Боже, какая прелесть… То есть, ты что-то хотел?Посетитель бегло прошелся взглядом по фигуре Наполеона, которой тот мог по праву гордиться, отметив королевскую осанку и роскошный наряд под стать звезде экрана. Юноша поджал губы, сделав выводы о благосостоянии того, к кому он пожаловал, и попятился к лестнице, на ходу бессвязно лепеча извинения.- ...что потревожил… ошибся…

- Достоевский?При звуках голоса вошедшего Штирлиц поднял глаза от экрана ноутбука и порывисто развернулся всем корпусом к гостю.- Вы знакомы? – встрепенулся Наполеон, озвучив всеобщее изумление. – Джек! – воскликнул он. – Если бы я знал, что на наши встречи можно приводить любовников, я бы прихватил с собой пару подружек!Взгляды акул бизнеса острыми стрелами впились в худощавое тело Достоевского, который из бледного стал почти белым, ошарашенный бестактностью Наполеона.

- Зачем ты здесь? – не обращая внимания на владельца клуба, спросил Штирлиц. Ни пожатия рук, ни слов приветствия. – Я велел тебе держаться подальше от подобных мест.Дружелюбное лицо Наполеона мигом превратилось в непроницаемую восковую маску.Достоевский облизывает сухие заветренные губы, неловко смахивает отросшую челку с глаз, перехватывает тонкими длинными пальцами локоть другой руки. Вид у него болезненный, вылитый студент-отличник, живущий на одну стипендию и привыкший отказывать себе в любой мелочи, в том числе стрижке и нормальном питании. Отпечаток бедности ложится на людей словно проклятие, проявляясь темными кругами под тусклыми глазами, торчащими ребрами и впавшим животом. Штирлиц осторожно кладет ладонь на его угловатое плечо, ощущая выступающие кости. Чрезмерная худоба делала Достоевского моложе своих лет, отчего он казался почти подростком. Ему всего двадцать, а он уже вкусил все горести тяжелой, полной лишений жизни. Он выглядел смертельно усталым и истощенным, казалось, вот-вот его подкосит голодный обморок, но он все равно упорно цеплялся за жизнь. Даже если это означало цепляться за Штирлица.

Жуков видит все это так, будто Достоевский ранее несколько часов рассказывал ему о своей нелегкой доле, хватаясь то за платок, то за бутылку.

Видит естественный отбор в действии: «отсев» слабых.

Так и должно быть. В мире существует только один закон - закон сильнейших. Падающего – толкни в спину. Но Штирлиц не таков. Жуков недоумевает, почему, с его способностями добиваться своего, Штирлиц не слепо рвется к вершинам, а оглядывается вниз.

Наконец Достоевский размыкает губы, и до присутствующих доносится тихий шелест его голоса, неуловимый, как летний ветерок.- …Не смог оплатить комнату за следующий месяц… Все ушло на лекарства тете…

Лекарства тете. А вот и причина его жалкого вида. Сострадание. Удел всех сердобольных и слабых. Бедный студент в благородном порыве продлить жизнь больной тетке довел самого себя до такого же состояния. Слишком много альтруизма в одном человеке, самопожертвования, граничившего с глупостью, что не оставляло в нем ни капли романтики, и вот закономерный результат. Без крыши над головой и гроша в кармане. Жуков ухмыляется себе под нос. Не такими оборванцами принято изображать ангелов.

Жуков старается поймать взгляд юноши, но все тщетно. Ему почудилось, что глаза у парня такого же золотистого цвета, что и волосы. Теплого медового оттенка.

- …Некуда идти… Я пытался дозвониться, но…- Но на время встречи принято выключать телефоны, - закончил за него Джек, понимающе кивая. – Штирлиц, не представишь нам своего маленького друга?

Достоевский смотрит на Джека настороженно, но без тени страха.

- Не думаю, что это хорошая идея, - с расстановкой произнес банкир. Его рука обвивает плечи Достоевского, притягивая парня к себе в неосознаваемом стремлении защитить от всех опасностей мира, к которым Штирлиц причислял и своих партнеров. У Достоевского от удивления вырывается прерывистый вздох, когда он утыкается лицом в широкую грудь Штирлица. В ноздри ударяет приятный терпкий запах дорогого одеколона и, забыв, что на них по-прежнему направлены изучающие взгляды, Достоевский стискивает хрупкими пальцами лацканы пиджака Штирлица.

Брови Джека изгибаются в немом вопросе.- Дело в том, что я ни за что не позволю своей золотой рыбке плавать с барракудами.Воцарившееся после этой фразы молчание нарушил негромкий щелчок закрывшейся двери.- Как он нас назвал? – обернулся к партнерам Наполеон. – Это какое-то новое ругательство?- Куда важнее выяснить, - нахмурился Джек. – Куда он сбежал со своим дружком с моего собрания? Я не закончил. Если говорить по существу, то и не начал толком – благодаря тебе, Жуков. Жуков?Жуков мелко сотрясался в приступе хохота, согнувшись почти пополам.- Что, черт побери, смешного? – уязвленно осведомился Наполеон.- Рыбка… золотая… - хрипло выдавливает из себя сквозь смех Жуков. - Карась обыкновенный...Достоевский нуждался в Штирлице – неоспоримый факт. Но было очевидным, что Штирлиц также нуждался в Достоевском.

И это делало ситуацию крайне любопытной.Жуков сцепил пальцы в замок, расслабленно откидываясь в кресле.- Продолжим военный совет? – непринужденным тоном поинтересовался он.- Деловую встречу, - поправил Джек.Жуков его уже не слушал. В его голове медленно созревал план.Часть 2.Воздух в клубе был душным и сладковатым от запаха липких тел, трущихся друг об друга на танцполе. Здесь витал дух бесстыдства и откровенности, раскрепощая даже последних скромников.

Здесь билось сердце хаоса.Жуков оперся о металлические перила второго уровня, сверху наблюдая за веселящейся толпой. Все приходит к тому, кто умеет ждать. Подсвеченные ультрафиолетом силуэты сливались в единый одуревший от алкоголя и кокаина организм. Сплетаются в танцевальном экстазе руки и ноги, рвут слух громкие басы, стойка бара озаряется пламенем поджигаемых напитков, вызывая восхищенный рев посетителей. Прокатываются по полу клубы дыма – дешевый трюк, пользующийся большой популярностью в таких местах, неизменный элемент развлекательной программы. Избавляется под одобрительный мужской свист от бюстгальтера стриптизерша, и ее подвязки полнятся долларами. Достоевский, наверное, пришел в ужас от этого вместилища всех смертных грехов.- Скучаешь, милый?Жуков искоса глянул на обратившуюся к нему особу. Соблазнительные изгибы груди и бедер, ноги затянуты в черные кожаные ботфорты, грива рыжих волос спадает на оголенную спину роскошным каскадом – настоящая клубная дива двадцать первого века. Такая хищница определенно удостоилась бы внимания Наполеона.

- Не танцую, - глухо отозвался Жуков.Губы красавицы тронула ироничная улыбка: намеченная добыча не собиралась легко сдаваться. Масляный взгляд густо подведенных карандашом глаз задерживается на вздутых мускулах сильных рук Жукова. Обнажив ряд мелких белых зубов, девушка изящным, отработанным десятки раз жестом достала тонкие женские сигареты.- Но у тебя хоть найдется для меня немного огонька?Жуков вызывающе промолчал, и девушка пошатнулась на трехдюймовых каблуках, словно свое демонстративное равнодушие он швырнул ей в лицо, как смятую купюру малого достоинства дешевой проститутке. В венах неудавшейся охотницы адреналином вскипала багровая злость, на языке скопилось множество визгливых, истеричных оскорблений: чурбан, идиот, импотент. Она оскалилась, сощурила глаза, набрала воздуха в легкие, готовясь закричать на него, но в эту секунду Жуков выпрямился и посмотрел на нее с высоты своего двухметрового роста. Его взгляд обрушился на нее точно тайфун, колени сердцеедки предательски дрогнули, она инстинктивно отступила от него на шаг. Девушке показалось, что она не выдержит - рассыплется пылью из косметики, накладных волос и безвкусных блесток перед его колоссальной мощью и агрессией, которую имела неосторожность пробудить. Он не мог быть человеком – он был зверем в человеческом обличье, и темные омуты его глаз обещали ей всю боль мира. Рука как в замедленной съемке тянется к карману, извлекая складной нож – и все вокруг для нее потонуло в черном. Промелькнул на лезвие отблеск зеркального шара – в ответ внутри все сжалось в комок безотчетного ужаса. Где-то на краю оцепеневшего сознания слабо плескалась обнадеживающая мысль: я же женщина, он блефует, не посмеет!

Густые брови Жукова сошлись на переносице, он взирал на нее как на скользкого гада, ползающего на брюхе у его ног.Не посмеет, ведь правда?..Жуков чувствовал ее тягучий страх, застывший на дне зрачков, как и свою полную власть над ней. Лазеры светомузыки, стлавшиеся по клубу на протяжении всей ночи, вдруг сменили цвет с желтого на красный, и в их свете он казался ей демоном, за которым пылали раскрытые врата ада.Девушка судорожно зажмурилась, когда он наклонился к ней. Лезвие близко, уже у самого лица, и холод, исходящий от него, струился сквозь нее, пробегая по позвоночнику мерзкой покалывающей волной. Сердце стремительно разогналось в груди, от его бешеного стука пересохло во рту.