i was living a lost boys life (1/1)

Неизвестно, сколько времени прошло, но успокоившийся Никита почти задремал после холодной улицы в едва ли не горячих руках Мэла. Он был… действительно, греющим. Физически он излучал такое тепло, что Алексеев по-настоящему размяк, не говоря уже о моральном согревании. Он ведь, можно сказать, подрался со своим собственным отцом?— откровенно говоря, таковым он его давно не считает?— и после бросил мать с ним. Надо было настоять, остаться, раны быстро залатал бы или даже плюнул на них, но только не кидать любимую женщину, выносившую его под своим сердцем. Нику было противно от самого себя. Ещё и навалился на Мэловина, как снег на голову, и тому теперь приходится мучиться с ним. Как объяснить всё это? Он не сумеет соврать, но вешать свои проблемы на парня тоже не очень хотелось, совсем, если честно. Эти мысли съедали изнутри всё время, пока Никита позорно рыдал в грудь брюнета, и лишь спустя время, чувствуя рядом чужое дыхание, слёзы высохли, а голова опустела. Осталось спокойствие. Он ощущал себя в безопасности. В Мэле же со временем угасла злоба, но желание узнать имя того, кто посмел тронуть Ника, по-прежнему находилось где-то на подкорке сознания. Брюнету тоже делали больно?— морально и телесно?— были моменты, когда и он делал больно другим, но чувствовать дрожь юноши в его руках было выше всяких сил. Он ничего не говорил, лишь изредка шептал что-то утешающее, понимая, что слова будут лишними, и легко поглаживал по спине. Когда плач прекратился и были слышны только тихие всхлипы, Мэл почувствовал, как расслабился Никита и начал потихоньку засыпать. Парню хотелось оставить всё так, позволить ему отдохнуть, но осознавал, что он неизвестно сколько просидел на холодных ступенях в мокрой одежде, с необработанными ранами и следами крови на лице, да и к тому же они оба находились в не самом удобном положении, конечности точно затекут. Поэтому он позвал Алексеева по имени и немного отодвинулся, тот разлепил глаза и, кажется, только начал понимать происходящее. Голова раскалывалась после рыданий и удара об тумбочку, ныл разбитый нос и рёбра, думать о том, как он выглядел со стороны, вообще не хотелось. Как и смотреть в глаза Мэлу. —?Иди в ванную, тебе надо сходить в душ и обработать раны,?— мягко сказал он, вставая с дивана и поднимая Ника следом, обхватив его за плечи. —?Приду через пару минут и помогу. Юноша без приключений дошёл до места назначения, включил свет и зашёл внутрь, прикрывая за собой дверь. Когда он взглянул на себя в зеркало, ему захотелось утопиться в унитазе. Внешний вид Алексеева нельзя было описать другим словом, кроме как хреновый. Кровь из носа и рассечённой брови запеклась, становясь похожей на отвратительные красные ошмётки, глаза припухли, футболка и шея?— даже волосы со стороны разбитой брови?— перепачканы всё той же кровью, удивительно, как из не самых серьёзных повреждений может быть столько кровавого месива. И вот в таком виде Никита жался к Мэловину. Накатывает безумный стыд, сам факт тех объятий сводит с ума своей нереальностью. Настроив тёплую воду в кране, он опустил в раковину руки, задержав их там на какое-то время, а затем аккуратно, чтобы не потревожить болезненные участки, начал умываться. Вода окрашивалась в прозрачно-красный оттенок, и Алексеев постепенно узнавал лицо в отражении напротив. В какой-то степени у него всё ещё не укладывалось в голове, что мужчина, благодаря которому он появился на свет, ударил его, не скупясь повторить это ещё раз. Хотя Ник не отрицал, что начинать это первым было как минимум необдуманно, вот и получил за свою глупость. И он готов поспорить, что своих детей из другой семьи отец любит куда больше Никиты. В тот момент, когда он собрался приподнять край футболки, чтобы всё-таки посмотреть, что там творится с его ноющим боком, дверь ванной распахнулась и в проёме показался Мэл. —?Выглядишь уже лучше, но всё ещё дерьмово,?— выдал он, подходя к Алексееву и осматривая его лицо. —?Спасибо… Наверное. —?Значит так,?— начал брюнет. —?Займёмся твоим лицом, когда примешь душ, отсюда я тебя не выпущу, пока ты этого не сделаешь, дождь и кровь тебя не пощадили. Вот полотенце и одежда, с регулировкой воды ты уже разобрался,?— кладя вещи, которые держал до этого в руках, на стиральную машинку, сказал парень. Никита кивнул, мельком снова взглянув на себя в зеркало. Лучше, да что ты. —?Я и тебя испачкал, извини,?— произнёс он, глядя на пятна и разводы на тёмной футболке Мэла. Тот только пожал плечами и отмахнулся. —?Ерунда,?— сказал он, а затем схватился пальцами за подол предмета гардероба. В следующую секунду брюнет без всякого стеснения потянул футболку вверх, стягивая её с себя. Алексеев замер, невольно забегав глазами по открывшемуся торсу юноши. И не мог?— чисто из любопытства?— не сравнить, как почти что аристократично светлая кожа контрастирует с его собственной, немного смуглой. Когда взгляд добрался до этой чёртовой дорожки тёмных волос, уходящей под пояс штанов, у Ника спёрло дыхание, повреждённый нос этому не особо обрадовался. Кажется, у парня ещё и голова закружилась. Тем временем Мэловин с абсолютно спокойным лицом скомкал футболку и бросил в барабан стиральной машины. Заметив растерянный вид Никиты, он чуть улыбнулся, явно догадываясь, в чём дело, и сказал ему закинуть свои вещи туда же в машинку, а после вышел из ванной. Алексеев тяжко вздохнул, возведя глаза к потолку, и таки стал раздеваться. С душем он закончил так быстро, как мог, не время и не место нежиться под тёплыми струями. Он обтёрся полотенцем, надел принесённую одежду?— это уже второй раз, когда он берёт вещи брюнета?— и снова заметил, что она ему всё же слегка великовата, про длину и вовсе стоит промолчать, то ли Ник ростом не вышел, то ли Мэл перерос. Как бы то ни было, Алексеев выкинул лишние мысли из головы и, швыряясь полотенцем в мокрых волосах, направился из ванной в сторону гостиной. Там он застал хозяина квартиры вновь одетым и заодно курящим на диване. Будь Никита художником или фотографом, он бы запечатлел именно этот момент. Брюнет распластался на мягкой поверхности, откинувшись на спинку и расставив ноги, в длинных пальцах тлела сигарета, а сквозь губы вырывались облачка дыма, и это ему до безобразия шло. Однако выглядел Мэловин так, будто давно пытался расслабиться, но получилось только сейчас и он пользуется этим вовсю, пока есть возможность. Ник с разочарованием осознал, что это его вина. Треплет нервы однокласснику, а тот даже слово поперёк этому не вставляет, видимо, из любезности. Сделав последнюю затяжку, парень затушил окурок в рядом стоящей пепельнице, и выпустил едкий дым через нос. —?Только моей маме не говори,?— со смешком сказал он и потянулся, чтобы приоткрыть окно, благо местоположение дивана позволяло сделать это, не вставая. —?Ты всегда куришь в комнате? —?сам не зная зачем, спрашивает Алексеев. —?Нет, просто вымотался, лень было до балкона идти. Ник не ответил и опустил взгляд сначала в пол, а потом перевёл на интерьер вокруг. Он так и не сдвинулся с места, чувствуя себя сконфуженно, и не мог найти в себе смелости, чтобы даже присесть, хотя, казалось бы, недавно буквально разваливался и на диване, и на его хозяине. Может, из-за того, что действие зашкаливших эмоций и некоторого адреналина закончилось, может, из-за чего-то ещё, попробуй разбери. Мэлу было и смешно, и грустно наблюдать за Никитой. Его иногда доходящая до абсурда стеснительность то исчезала, то появлялась вновь, яркие улыбки и язвительные слова резко перекрывались скованностью и неуверенностью в правильности сказанного. И с одной стороны это забавно?— такой разный Алексеев очаровывал и даже интриговал, для парня остаётся загадкой, почему за ним не бегают толпы поклонниц и поклонников. А с другой?— он словно был каким-то запуганным, как если бы его шугали по углам школы или дворам, а то и дома. И Мэловину отчего-то не хотелось думать, что Никита считает, будто и здесь, в компании брюнета, его будут одёргивать за любое проявление чего-либо похожего на мнение или самостоятельное действие. Ещё пару лет назад Мэл испытывал что-то подобное, но всё равно далёкое от ситуации Ника, значит, и его способ исправления этого не подойдёт парнишке. Юноша потянулся к журнальному столику и взял брошенную там аптечку в руки, и подозвал Алексеева к себе. Он подошёл, сел рядом и начал следить за движением рук одноклассника. —?Посмотри на меня,?— сказал Мэл, пододвигаясь ближе. Никита ощутил запах сигарет, смешанный с запахом каких-то трав и едва уловимо кофе (он ведь, наверняка, с работы в кофейне пришёл), и головокружение снова дало о себе знать, аромат был непривычным, но приятным. Однако когда руки брюнета потянулись к лицу Алексеева, тот невольно дёрнулся назад. —?Если ты не будешь сидеть на месте, я свяжу тебя, Ник, и поверь, у меня есть чем,?— стоит отдать должное, после этих слов, парень больше двигаться не спешил. —?Насколько я разбираюсь, могу сказать, что нос вроде не сломан,?— проговорил Мэловин, пальцами аккуратно ощупывая переносицу Ника, а затем повернул его голову, чтобы осмотреть висок и бровь. —?И швы не потребуются, легко отделался. Хотя к врачу не помешало бы, но ты откажешься, я знаю. Он со знанием дела начал швыряться в коробке с различными медикаментами и достал пару кусочков ваты и перекись. Когда антисептическая жидкость попала прямо на повреждённый участок носа, Никита зашипел, преодолевая желание отодвинуться, чтобы это прекратилось. —?Щиплет? —?после короткого кивка Мэл приблизился, оказавшись очень близко (в смысле, очень), и начал дуть на ранку. Это был настолько домашний и нежный жест, что щёки против воли порозовели, Алексеев даже дыхание задержал. Костя… Костя творит с бедным юношей невообразимое, отчего сердце совершает кульбит, а ресницы подрагивают. Он не понимает, в какой именно момент прохлада и запах табачного дыма исчезают, а на его переносицу клеят пластырь, но ловит себя на мысли, что ему понравилось. Эта же процедура повторилась и с бровью: обеззаразить, подуть и закрыть пластырем. Столько заботы прежде Никита получал только от мамы и немного от Леа с Саарой и Миком в школе. —?Спасибо. За всё,?— слегка улыбнувшись, проговорил парнишка. На душе становилось всё лучше. Мэл послал ответную улыбку и хотел легко пихнуть его в живот, чтобы показать свою поддержку. Ник пожалел, что не успел отстраниться. Он ойкнул от пронёсшейся боли в районе рёбер и на автомате положил туда руку, зажмурившись. Сидящий напротив брюнет мигом посерьёзнел, глядя на Алексеева не предвещающим ничего хорошего взглядом. Тот попытался снова выпрямиться, чтобы показать, что всё в норме, но, естественно, никто ему не поверил. —?Со мной всё… —?Алексеев,?— холод просквозил в голосе. —?Как мне доверять тебе, если ты не доверяешь мне? Никита хотел опровергнуть, сказать, что доверяет, уже было открыл рот, но ни звука не издал. Возможно, понимая правдивость этих слов, он всё же медленно убрал руку от живота и так застыл, не предпринимая больше ничего. Тогда Мэл взял всё в свои руки и задрал футболку на парне до груди. Его взору открылся не самый большой, но нелицеприятный синяк, наливающийся синевой. Брюнет почувствовал, как вновь закипает, если он не сможет это контролировать, то новый приступ агрессии просто напугает Ника. В мозгу пробежала мысль, что как назло он забыл принять лекарства днём, теперь вся надежда на его силу воли. —?И ты хотел это скрыть? Какого чёрта, Ник, дети умнее тебя! —?парень осторожно прошёлся пальцами по всем рёбрам, словно пересчитывая, гематома покрывала последнее из них и ниже. —?А если бы ребро было сломано? Рассказывай, что произошло. Немедленно,?— он встал и посмотрел на парнишку сверху вниз. Он так боялся, что это случится. Но ведь будет куда честнее объясниться во всём человеку, который без заминок уже в который раз приходит тебе на помощь, не прося ничего взамен. Нельзя быть настолько лицемерным, Алексеев. —?Мой отец… мой биологический отец ушёл от мамы, когда я появился,?— вздохнув, заговорил Никита. —?Но так получилось, что мне приходилось его видеть, поэтому я знаю его лично. Мы с мамой иногда оказывались в трудном положении и… и она бывало просила помощи у отца,?— было видно, что рассказ даётся ему нелегко, и Мэл смягчил взгляд в знак одобрения. —?Он помог в итоге, но мама долго не могла вернуть этот чёртов долг, из-за чего отец бесился и сегодня заявился с очередным скандалом. —?Он избил тебя. Не один раз, я прав? —?прозвучало как вопрос, но оба юноши понимали, что он таковым не является. —?Я первый ударил. Мэловин с удовольствием бы начал тираду о том, что это ненормально?— да и ему ли говорить о нормальности? —?что верным решением будет написать заявление, но что-то ему подсказывает, что его слова не произведут должного эффекта. Поэтому он просто глубоко вздохнул, приводя нервы в относительный порядок, и позвал Никиту за собой на кухню, где вытащил из морозилки форму для льда и высыпал её содержимое в кухонное полотенце, после чего протянул парню. Тот не стал спорить, сел на стул и приложил компресс к синяку через футболку. Брюнет сначала наблюдал, а после поставил перед ним кружку с чем-то приятно пахнущим. —?Это травяной чай. Он остыл, конечно, но я наливал кипяток, так что сейчас он должен быть хотя бы тёплым,?— Мэл снова казался немного закрытым, но Алексеев догадывался, что так он старался утихомирить бурю в душе. —?Вот почему от тебя пахло чем-то травянистым,?— губы растянулись в несмелой улыбке, а потом до него дошло, как это прозвучало. —?В смысле, я тебя не нюхал, просто… то есть нюхал, эм, нет, погоди… Мэловин вскинул левую бровь?— и, чёрт побери, как изящно это выглядело?— и слушал неловкую болтовню Ника, но вскоре решил его пожалеть и, рассмеявшись, остановил этот словесный поток. —?Боже, не волнуйся ты так, солнце. Нравится мой запах, ну и хорошо, мне льстит. Юноша и правда успокоился, хотя обращение брюнета к нему заставило сердце вновь опасно быстро забиться. Всем ли друзьям он даёт ласковые прозвища? И, называя Никиту как-либо, значит ли это что-то для Мэла? Ведь такое происходит не в первый раз. Почему-то хочется считать это неким подтверждением их близости. —?У тебя с собой телефон? —?вдруг спросил Мэловин. —?Нет, я ничего не успел взять. Зачем тебе? —?ответил парнишка. —?Позвонить твоей матери, она должна быть уверена, что ты в порядке, продиктуй её номер. Алексеев задумался на какое-то время, но всё же пересказал выученные цифры однокласснику, заодно назвав имя мамы?— Елена. Тот вытащил свой мобильный из кармана джинсов, набрал номер и стал ждать ответа после гудков. Спустя несколько мгновений трубку подняли и на том конце прозвучал уставший женский голос. —?Да? —?Здравствуйте, извините за беспокойство, это друг Никиты,?— начал парень. —?Он у меня и с ним всё хорошо, я подумал, Вам следует это знать. —?Да, Боже, спасибо,?— женщина шмыгнула носом. —?Позаботься о моём мальчике сегодня, пожалуйста. Брюнет помолчал пару секунд, глядя на взволнованного Ника. Юноша беспокойно сжимал и поглаживал керамическую поверхность кружки с так и недопитым чаем, и временами закусывал нижнюю губу. —?Обещаю,?— произнёс Мэл, сбрасывая вызов. На вопросительный взгляд Алексеева он только успокаивающе улыбнулся и потёр глаза. —?Уже поздно. Принесу постельное бельё и постелю тебе на диване, не против? —?не получив отказа, он направился в сторону своей комнаты. Возможно, Никите стоило остаться на месте и дождаться брюнета, но одному было неуютно, и он пошёл следом. Он вошёл в открытую комнату, слабо освещаемую регулируемым светом люстры, и сразу заметил Мэловина, копающегося в ящиках комода, а затем начал осматривать помещение. В принципе, было видно, что комната принадлежит молодому парню: над кроватью справа были наклеены плакаты музыкальных исполнителей и рисунки, слева у окна, как раз напротив места, где сейчас находился Мэл, стоял синтезатор, что удивило Алексеева (неужели умеет играть?), рядом с ним письменный стол, над которым на стене словно висел какой-то стенд, занавешенный тёмной тканью. Заинтересовавшись, юноша подошёл ближе и его взгляд привлёк уже беспорядок на самом столе. Там были разбросаны исписанные бумажные листы, тетради и ручки, а также пузырьки и блистеры без коробочек с неизвестными Нику таблетками и пару шприцов. Он внезапно вспомнил, что успел как-то заметить в аптечке несколько нераскрытых упаковок с такими же шприцами. Рука невольно потянулась к ним, но быстро была перехвачена. Никита повернул голову, сталкиваясь с нечитаемым взглядом голубых глаз. —?А вот этого не надо,?— тихо произнёс Мэл. —?Прости,?— что-то не позволило и Алексееву повысить голос хотя бы на полтона. Они поспешно вышли из комнаты. Вернее, вышел брюнет, таща за собой Никиту на буксире. На самом деле, оказавшись в гостиной, атмосфера вокруг парней моментально полегчала, Мэловин расслабился. Может быть, на него самого давило то, что скрывалось за полотном на стене и те странные таблетки. Чем дольше Алексеев проводит с ним время, тем больше замечает, что он сам приносит себе страдания. Казалось, будто каждое из многих действий юноши сопровождались определённым моментом из прошлого, который бы он не хотел повторить, ни в своей жизни, ни в жизни кого-то ещё. Нику становилось плохо, когда он представлял, что брюнет мог однажды забиться в угол комнаты и, оставшись в одиночестве с раздирающей грудь болью, горько плакать, сдерживая крики. Потому что сейчас всё выглядело по-другому. Сейчас он выглядел так, словно светлые эмоции давно иссохли и только осколки разбитого сердца временами впивались в лёгкие, перекрывая воздух, и немой крик вновь оглушал лишь его самого. А Мэл… А что Мэл? Он не хочет показывать свою тёмную сторону кому бы то ни было, тем более Никите. Но тот, имея и собственных проблем по горло, умудрялся лезть в душу и выворачивать всё наизнанку, не понимая, что своим желанием окрасить цветными красками чёрно-белый мир Мэловина, даже одним своим тёплым карим взглядом, он делает только хуже, и рука сама поочерёдно тянулась сначала к пачке сигарет, а потом к белёсым круглым пилюлям. В сторону треклятых шприцов смотреть не хотелось безумно. Лучше он просто расстелет постель, на которой Никита?— солнечный ангел на этой прогнившей Земле?— сможет спокойно уснуть без страшных сновидений. Худшая зависимость?— от человека. Желая доброй ночи, Ник нежно улыбнулся, пластыри на лице неприятно стягивали, но он не жаловался. А демоны Кости Бочарова норовились протянуть к нему свои когтистые лапы, грозясь оставить шрамы на ещё таком чистом, не смотря на мерзкий синяк, юношеском теле. Внутри у брюнета велась война с самим собой и своими чувствами. Но он лишь кивнул в ответ. Алексеев, действительно, быстро и крепко засыпает. Он никогда не узнает, с каким остервенением Мэл скидывал всё содержимое со стола на пол своей комнаты, как боролся с желанием исполосовать использованными медицинскими иглами запястья и грудь в районе сердца, как пытался, сдёрнув чёрную ткань, прячущую его прошлое, не поджечь эту часть стены к чёртовой матери. Как достал из ящика тумбочки пистолет, проверяя магазин на наличие патронов. Там всегда три пули, сколько парень не подносил дуло к виску вот уже третий год. И сейчас тоже. Он пару раз гладит большим пальцем затвор, снимает и снова возвращает на место предохранитель, затем кладёт пистолет обратно в ящик. Трус, конечно, он трус. А после Мэл долго сидит на ковре напротив спящего Ника и изредка невесомо касается его щеки кончиками пальцев. Неуловимый шёпот тает во тьме этой переломной ночи. —?Сладких снов, мой ангел. Простите, Елена, кажется, Никита теперь не только Ваш мальчик.