Chapter 1: An ode to bullshitting your way through life. (1/1)

Что ты видишь, когда закрываешь глаза?Что значит для тебя то, что ты видишь под веками?Что ты слышишь, когда остаешься в тишине?..Тогда почему ты одинок?… Фрэнк Айеро открыл глаза. Над ним был все тот же потолок, тот же, что и вчера, что и в том году, что и десять лет назад. К некоторым вещам настолько привыкаешь, что не можешь их назвать даже ?опостылевшими? – они становятся частью жизни. Никто же не жалуется, что нужно дышать, обедать или, скажем, принимать душ. Этот потолок был такой же частью жизни Фрэнка, как и его необходимость пить стакан воды по утрам. Такой же, как и его мизофобия. Вокруг стерильная чистота. Идеальный порядок. Тот, кто впервые видит эту комнату, может подумать, что это номер отеля или помещение на сдачу. Она выглядит так, словно в ней никто не живет. Единственный акцент – это две голубые баночки антисептического спрея. Одна для того, чтобы обеззаразить руки прежде, чем взять вторую, и повторно сбрызнуть кожу. Эта комната – единственное место в мире, где Фрэнк спокоен. Парень вздохнул и встал с кровати, разминая спину. Он потянулся, подняв руки над головой и выгибаясь вначале в стороны, а потом назад и вперед. Может, Фрэнк и не мог похвастаться физической силой, но ему нравилось, что он в достаточно хорошей форме, чтобы обнять ноги, не сгибая коленей. После обязательного пятнадцатиминутного перерыва Айеро вернулся к работе. Он открыл ноутбук, ввел пароль, на экране всплыли строчки кода. Для человека с его ?проблемой? нельзя придумать работы лучше, чем писать на аутсорсе. Даже не нужно выходить из дома. Это, конечно, не означало, что Фрэнк совсем не покидал комнаты. Он ходит в магазин два раза в неделю. По понедельникам и четвергам. Сегодня четверг. В уголке экрана время приближалось к пяти вечера. Ровно в 5:00 pm парень заканчивает работу. Он накинул хрустящую, пахнущую кондиционером футболку и черную джинсовую куртку. Вдоль ее воротника спускались значки ?Ramones?, ?The Doors?, ?Aerosmith?, ?The Who? и две нашивки ?Red Hot Chili Peppers?. Фрэнк любил музыку. Он вообще-то был настоящим фанатом, и потому на него нападала меланхолия, когда он смотрел записи с концертов и понимал, что никогда не сможет побывать ни на одном из них из-за брезгливости. Если только, конечно, он не окажется единственным человеком в зале. Одевшись, Айеро спустился на первый этаж, на секунду остановившись у гостиной, где заканчивала взятую на дом работу его мать по имени Линда, которая занималась логистикой в местном отделении ?World-E-Press Ltd?. Они жили вдвоем. Вообще-то Фрэнк мог бы съехать. Если бы хотел. Парень спросил, что нужно купить сегодня. Не отрывая глаз от экрана, женщина сделала глоток кофе и ответила: ?Возьми стиральный порошок, картофеля, говяжью вырезку и зубную пасту. Ах да, в подсобке перегорела лампочка. Купи, пожалуйста, замену. Остальное на свое усмотрение?. Фрэнк кивнул, взял с тумбочки кошелек, антибактериальный гель и перчатки. Клифтонский Target был всего в двадцати трех минутах ходьбы по Пассаик авеню мимо Кингслендского парка, поэтому парень не брал машину. Она вообще ему еще ни разу в жизни не пригодилась, поэтому Линда попеременно ездила на двух автомобилях. Выбор зависел от того, какой был заправлен. Фрэнк старался идти под тенью деревьев, чтобы не напекло голову. Он плохо переносил жару, а сегодня было немного жарче, чем обычно бывает в августе вечером, не меньше восьмидесяти пяти по Фаренгейту. Когда перед парнем разъехались стеклянные двери Target’а, обдавая его магазинной прохладой и мягкой музыкой, которая, как знал Фрэнк, называется ?функциональной?, он вначале надел перчатки, а только потом взял тележку, и никогда в обратном порядке. Одно колесико постоянно гремело, задевая стыки плиток. Фрэнк направился вдоль рядов к концу гигантского зала, где зеленели пучки салата. Над головой проплывали длинные светодиодные лампы. Людей было еще не так много. Рабочий день только-только закончился, и основная толпа не успела нахлынуть. Парень привычными движениями переложил пакеты с нарезанным салатом в корзину, потом пачку молодого картофеля на полтора фунта, набрал немного латука и овощей, естественно, мытых, хотя дома он помоет их еще раз, по пути заглянул в молочный отдел за миндальным йогуртом для себя и пахтой для Линды, в бакалее выбрал три упаковки Crackerjack’а – одна из немногих сладостей, на которые у Айеро нет аллергии – и две нарезки для тостов. Сверившись в уме со списком, который не менялся из недели в неделю, Фрэнк пошел к отделу с хозтоварами. Он всегда здесь задерживался. В мозгу растекалось какое-то удовлетворение, когда в корзину опускались пачки антибактериального мыла, порошки, губки, скрипучие перчатки для уборки, микрофибровые салфетки, отбеливающая зубная паста, жидкости для стекол и посуды. В конце он аккуратно положил на гору товаров коробочку с лампой на шесть ватт и пошел к кассам. До дома он добирается в 5:46 pm. Ничто не рушит привычный распорядок дня. Фрэнк, как обычно, вначале разложил покупки по местам, затем только снял перчатки, тщательно вымыл руки, переоделся, и вошел в комнату. Там он досмотрел сериал по Netflix, потом проверил обновления на YouTube, где появилось новое музыкальное видео от молодой группы, за которой он следил последние полгода. В дверь постучалась Линда, которая позвала его к ужину. После еды Фрэнк потратил двадцать одну минуту на уборку, а потом вкрутил лампочку в подсобке.Фрэнк был уверен, что он прекрасно живет.10:00 pm. Фрэнк закрыл глаза. Над ним был все тот же потолок, тот же, что и вчера, что и в том году, что и десять лет назад. В 7:30 am зазвонил будильник. Парень моментально проснулся. Ему не снились сны, и он не залеживался в постели, листая новостную ленту, ничто не должно нарушить распорядок. Фрэнк просто встал, как если бы и не спал, заправил кровать, разгладил складочки на покрывале, принял душ, почистил зубы – всегда не меньше пяти минут – и спустился к завтраку, чтобы потом в 8:00 am проводить мать на работу. Он пишет код до 10:00, после чего перерыв. Фрэнк зашел в LinkedIn. Среди макетов и правок от заказчиков внезапно оказывается сообщение от приятеля по имени Боб, с которым Айеро учился в ?FSU Service University? и даже дважды работал над одним проектом на Kotlin’е. Они с Фрэнком, вероятно, были лучшими программистами от Ньюбурга до Принстона, так что иногда списывались, чаще, конечно, во времена контестов, где пытались друг друга переплюнуть с переменным успехом. Вдвоем им хотя бы не скучно, но не более, чем как профессионалу с профессионалом.?Фрэнк, помнишь ты жаловался, что у тебя на углу улицы стоит клуб и ты говорил, что музыка тебе мешала спать, пока ты не поменял окна?? Парень удивленно вскинул бровь. Они с Брайаром никогда не обсуждали ничего, кроме работы и конкурсов. А упомянутый разговор произошел два с половиной или даже три года назад еще во время учебы. Айеро вообще-то даже толком не помнил лица приятеля. Разве что помнил какой-то светло-медный оттенок волос, и что тот был чуть не на голову выше его.?Да, “Sorcery’s Rock Night”. А в чем дело?? О-о-о, этот злополучный клуб. Айеро не раз видел у него байкеров в шипованных кожанках и на ревущих мотоциклах, нагруженные усилителями пикапы, панков с татуировками и гитарами за спиной, девушек с красной помадой и черными ногтями, подростков, пришедших послушать начинающие группы с абсурдными названиями… Он ненавидел всех этих людей. Он им завидовал. Фрэнк откинулся на спинку стула, вспоминая, как в том году ему пришлось идти в аптеку в одиннадцатом часу вечера за жаропонижающим для Линды. Он вспомнил, как нервно сжимал в пальцах пакетик с таблетками, как оцепенел, глядя через дорогу на парней с сигаретами и пивными банками. Как один из них громко и, вообще-то, довольно классно пел неизвестную Фрэнку песню, как из клуба доносилась даже здесь слышная тяжелая музыка. И всем этим парням в татуировках было плевать, сколько микробов сидит на горлышках их напитков или сколько чужих рук дотронутся до их плеч. ?Эй, парень, ты чего завис?? – насмешливо крикнул ему один, его ровесник, гребаный ровесник, который за такой же отрезок времени успел прожить более яркую и полную жизнь, чем Айеро. На лице того панка была уверенная широкая улыбка. Фрэнк дернулся и тут же пошел домой, ускорив шаг. Он тогда решил, что ему не о чем переживать. Эти идиоты сдохнут через десяток лет от раздолбанной иммунной системы и рака легких. Если цена ?интересной? жизни – это общаться с такими торчками, как они, пить алкоголь, курить травку и прочие убийственные вещи, не говоря уже о полной антисанитарии, то лучше сидеть безвылазно в комнате и смотреть сериалы, заедая их Crackerjack’ом и мятными леденцами.Из раздумий Фрэнка вывел звук уведомления:?Я собираюсь туда сегодня со своей девушкой. Может, ты будешь не против пропустить по пинте? ;) Знаю, что следовало бы предупредить заранее, но, честно говоря, сам только сегодня узнал, что мы туда собираемся.? Айеро дважды перечитал сообщение, прежде чем до него дошло, что это гребаное приглашение. Парень в ступоре посмотрел на строчки. Он никогда не считал, что у него недостаток живого общения. Просто все его разговоры ограничивались узким кругом людей и тем. Кому бы вообще могло потребоваться делиться какими-то личными переживаниями в реальной жизни лицом к лицу? В интернете да, а в реальности это не имеет смысла. Но… Он долго думал, что ответить. В конце концов, Фрэнк н-и-к-о-г-д-а не был ни в одном клубе. Если не понравится, никто не станет его уговаривать остаться. Да ни у кого и не получиться, если он сам не захочет. Айеро упрямый засранец. Он просто возьмет с собой антисептический спрей, чтобы можно было обрабатывать, скажем, столешницы. Что плохого в том, чтобы попробовать пожить, как остальные люди??Давай. Во сколько встретимся?? Фрэнк почти минуту смотрел на буквы на экране прежде, чем решился нажать на Enter.?Класс, в 10. Заодно познакомлю тебя с Эстер? – ответил Боб.?Хорошо, спасибо за приглашение? Фрэнк подумал, что сообщение звучит слишком сухо, и следом отправил смайлик. Немного пошатавшись по комнате, парень лег на кровать, таращась в потолок, обхватил лоб руками и убрал волосы с лица. В его голове зарождались новые строчки ?поэм?. Фрэнк вел блог на MySpace под именем F. T. Willz. ?Fuck This World? значили инициалы. Если бы Айеро мог бы набить татуировку, не боясь умереть от заражения крови, он бы набил именно эти буквы. FTW. Конечно же Фрэнку было, чем поделиться с миром. У него была его ненависть, он был чертовски зол. Когда ты заперт сам с собой в четырех стенах с ноутбуком, электронному доступу к целому миру и 15 Мб/с, то ты обязательно будешь на кого-то зол. Вначале тебе будет казаться, что на целый мир, а потом ты поймешь, что на себя. Фрэнк мог бы об этом кричать, пока не осипнет. Но вся его злость так идеально ложилась в строки, что оставалось лишь печатать их на стерильной клавиатуре. Айеро нащупал черный холодный прямоугольник смартфона где-то между затылком и подушкой и поднес экран к глазам, быстро печатая новую запись в заметках.eternity universF.T.WillZ-must-die (авг 23)(наверное, мне так жаль) Вот что он написал. Фрэнк подумал, двенадцать часов – это много или мало. Для инкубационного периода гриппа это много, а для того, чтобы морально подготовиться к необдуманному, пиздецки тупому и все же важному жизненному ходу это мало. Уже в 18:10 Айеро сидел у шкафа на полу, перебирая одежду. Он выбирал ее по трем критериям:а) не смотреться в клубе белой воронойб) она должна выглядеть приличнов) в случае, если на тебя чихнут, ее будет не жалко сжечь Совмещать два последних оказалось непросто. Фрэнк складывал шмотки в ровные стопки и убирал их на полки. На ковре остались: рваные джинсы, которые он не доставал со времен университета, заказанный с интернета пуловер с пауками и ветровка в нашивках. С нашивками, вообще-то, будет довольно грустно прощаться, но ведь их можно в случае чего оторвать и замочить в антибактериальном растворе. Время 9:30 pm. Линда в полном шоке смотрела на сына, который прятал ключи в карман куртки.

– Куда ты? – это был единственный вопрос, который она смогла из себя выдавить.– Мы с Бобом решили прогуляться. Помнишь Брайара? Мы учились вместе, – а это был единственный ответ, который Фрэнк смог выдавить из себя. Когда дверь закрылась, в душе женщины поднялся целый вихрь эмоций, но минорными аккордами были робкое счастье и страх. Линда была уверена, что она допустила невероятно много ошибок в воспитании Фрэнка, раз он к двадцати четырем годам стал помешанным на чистоте затворником. Но, с другой стороны, она, как и любая мать, не могла не признавать своей эгоистичной радости, вызванной осознанием, что ее ребенок всегда был с ней и был в безопасности, пусть даже такой ценой. Нет, конечно же Линда Айеро ни за что не стала бы пресекать попытки сына начать жить нормально, она никогда даже не пыталась контролировать его. Просто была немного встревожена, когда ее единственный ребенок впервые вышел сам погулять с другом со времен выпускного. Фрэнку надо в три раза меньше получаса на то, чтобы дойти до “Sorcery’s Rock Night”. А вернее, нужны всего девять минут и двадцать секунд ходьбы со скоростью 6 км/ч. И вот он оказался перед черными расцарапанными дверями клуба, из-за которых глухо доносилась тяжелая ритмичная музыка. Вначале Айеро на пару секунд замер, рассматривая кирпичную стену, покрытую бордовой краской, стикерами, рекламой и отрывными листовками, некоторые были уже настолько старыми, что дождь смыл с них чернила, а клей оставил гадкие желтые пятна, к которым налипла дорожная пыль. В стыках кладки местами торчали бычки. Эта стена казалась просто ужасающей, что же должно скрываться в здании с такими стенами, черт подери? Айеро снимает блокировку с телефона и проверяет, не написал ли Боб. Не написал. Фрэнку приходится ждать. Его ноги затекали, но он не стал садиться на скамейку рядом, потому что боялся даже предположить, какие пьянчужки и наркоманы могли на ней спать. Чтобы не заскучать, парень стал наблюдать за въезжающими на стоянку автомобилями и байками, за хлопками тяжелых дверей клуба, когда на секунды музыка становилась отчетливой, и людьми. У входа с сигаретами стояли двое парней и одна девушка. Они пускали мутные сизые струйки дыма изо ртов, и табачный запах ядовито въедался в одежду и легкие. Фрэнк посмотрел на эту группку, как на пришельцев из другого мира. Эти люди выглядели и звучали одновременно ужасно и классно. Они шумные, они смеются и ругаются, их языки грязные, как и их организмы. Лампочки вывески мерцали, и лица тех людей становились желтыми, красными, белыми, желтыми, красными, белыми. Без двух минут десять у “Sorcery’s Rock Night” остановилось такси с желтой шашечкой, его мотор глухо тарахтел, а потом замолчал. Уже за тонированными стеклами Фрэнк заметил смутно знакомый силуэт. Из машины выбрался высокий крепкий парень со светло-медной головой, которая в свете лампочек казалась горящей. Он подал руку девушке, и она следом вышла из салона. Только выпустив пассажиров, автомобиль тут же уехал, оставив за собой едва различимое облачко смога. Фрэнк пока не давал о себе знать, разглядывая этих людей. Боб Брайар. Он не сильно изменился, но отрастил бороду и проколол губу. Еще стрижка была короче. Если бы Айеро его не знал, он бы никогда не подумал, что перед ним такой же программист, как и он сам. Рядом с рыжим крутилась девушка с прямыми каштановыми волосами, наверняка она потратила уйму времени, выпрямляя и залачивая их. Она не была сногсшибательной красоткой, потому что такие никогда не обращают внимания на парней вроде Боба, но Фрэнку понравилось, как она морщила нос, когда улыбалась и как хлопала себя по карманам джинсов не потому, что искала там что-то, а словно у нее просто была такая привычка. В общем, она казалась довольно приятным человеком.– Фрэнк?.. Не может быть! – заметил его Брайар, расставляя руки и слегка отклоняясь назад, как часто делают открытые и привыкшие контролировать ситуацию люди, приветствуя знакомых. – Сколько мы не виделись?– Полагаю, последние два года, – Фрэнк неловко уставился на его распростертые для объятий руки. Боб на секунду завис, а потом вспомнил, что парень не любил раньше, когда к нему прикасались, и, видимо, ничего с тех пор не поменялось, так что он просто засунул большие пальцы за ремень, словно так с начала и задумывалось. Айеро заметил его замешательство, от этого ему стало как-то неловко и немного противно на душе.– Как жизнь? – спросил парень.– Нормально, – пожал плечами Айеро, – А ты, должно быть Эстер? – он обратился к девушке, которая его с интересом разглядывала.– Приятно познакомиться!– Ну, Фрэнка ты уже знаешь по моим рассказам, – сказал ей Боб, – а теперь еще и лично.– Окей, ребята, расскажете мне вашу головокружительную историю знакомства? – спросил Айеро, хотя ему было не столько любопытно, сколько он был чрезмерно взволнован и пытался заглушить нервы. Ему казалось, что ему здесь просто не место.– Ну, обычно люди кривятся, когда узнают, что кто-то кого-то встретил в интернете или типа там приложении для знакомств, но с нами так и случилось, – улыбнулась она, и Фрэнк отметил, что у нее приятный голос и активная мимика, которую она поддерживала жестикуляцией. Ему всегда нравилось наблюдать за такими артистичными людьми, – Все обычно думают, что это на одну ночь, но мы уже полгода вместе. Эстер положила Бобу на плечо локоть, и он оказался на уровне ее глаз, что не выглядело удобно – она была намного ниже бойфренда, приблизительно роста самого Фрэнка. Парочка переглянулась так, словно у них был общий секрет, а потом синхронно посмотрели на Айеро.– А у тебя никого не появилось? – заговорщически и немного театрально спросил рыжий. Его лицо осветилось красным, затем белым.– У меня короткие отношения. А если нет постоянного партнера, значит, ты ни с кем не встречаешься. Неожиданно для себя, он сказал правду. Но Эстер и Боб поняли его по-своему. Они посчитали, что он плохой парень из тех, о которых отзываются ?в тихом омуте черти водятся?. Фрэнк же имел ввиду, что он заводит платонические, но очень личные отношения с людьми из интернета, которые читают его блог, и он даже не знает, какого они пола. Они говорят о социуме, деньгах, расстройствах, политике, музыке, детстве, питомцах, привязанностях, сексе и никогда о своих именах. Потому что иначе анонимность нарушается, и вся прелесть таких разговоров пропадет. Еще немного ностальгически поболтав об университетских временах, все трое развернулись к дверям клуба. Вход стоил десять долларов, и Фрэнк обменял купюру на черный бумажный браслет на запястье поверх перчатки (естественно он не собирается их снимать) и окунулся в людской шторм, захлебывающийся в алкоголе, музыке и движении. Он никогда прежде не видел, не слышал и не чувствовал так много. Он привык к минимализму стерильности и белизне освещения. А здесь оглушающе темно, слепяще людно и жутко от шума, словно ты попадаешь в поток случайно склеенных киношных лент в темном зале кинотеатра, и сидишь вплотную к экрану. Мигают лампы, крутится диско-шар, по периметру пролегают синие неоновые ленты. Здесь не видно грязи и пятен, и потому кажется, что их либо нет, либо все вокруг ими покрыто, и Фрэнк склонялся к второму варианту. Он впал в панику, когда почувствовал, какой здесь насыщенный чужим дыханием воздух, он был жарким и почти не содержал кислорода. В легких оказываются молекулы, которые успели побывать в десятках других трахей. Айеро по пятам последовал к бару за Брайаром и Эстер, чертовски жалея о том, что не надел медицинскую маску, и не притворился простуженным. Что вообще пришел в этот рассадник болезней. Парочка заказала два коктейля ?белый русский?, потому что они хотели как можно быстрей прийти в восторженный алкогольный угар и повеселиться. За этим они и здесь, верно? Ерзающий возле них Айеро старался дышать неглубоко, чтобы втягивать как можно меньше зараженного воздуха. Пробежав глазами ламинированную картонку с барным меню, Фрэнк заказал бутылку пива и акцентировал внимание бармена на слове ?бутылка?, чтобы ему не перелили в стакан эквивалентный объем, а оставили все, как есть, в родной заводской таре. Синеволосый мужчина за стойкой его понял и под напряженным взглядом парня щелкнул шикнувшей крышечкой и передал напиток, хотя и не понял, какого дьявола кому-то может больше быть по душе пить из горла, а не из стакана. Фрэнк отвернулся так, чтобы бармен не видел, зачем он полез в карман, потому что не хотел показаться странным. А он достал антисептический спрей и сбрызнул им горлышко. Боб все это время наблюдал за Айеро, и сделал в голове пометку, что приятелю заключение дома на пользу не пошло – в университете состояние было легче. Но, конечно, Брайар ничего не сказал, просто размешивал черной соломинкой коктейль. Кубики льда звонко стучали о стеклянные стенки, всплывая на белой сливочно-водочной поверхности, как крохотные айсберги. Айеро еще пару секунд сомневался, стоит ли ему пить эту хмельную дрянь, но в конечном итоге сделал быстрый глоток, подобный первой торопливой затяжке сигаретой на заднем школьном дворе. Фрэнк ни черта не смыслил в алкогольных напитках, так что даже не понял, на что похож этот сорт пива. Что-то вроде… светлого лагера? Наверняка Corona или Samuel Adams, их подают буквально в каждом баре каждого штата Среднеатлантического региона, хотя Фрэнк и пробовал их раз или два в жизни, когда был на скромной вечеринке в колледже. На сцене тем временем закончился перерыв, отыграл последний трек, и диджей отрубил музыку. Вначале в зале возникло легкое замешательство, а потом перешло в радостный ажиотаж, потому что на сцену вышла следующая группа. В ней было трое лохматых парней в кашемировых кардиганах, которые выглядели, как типичные инди-рокеры, и один мужчина, наверняка, фронтмен, парнем его из-за бороды и бритой головы назвать было сложно. Он что-то сказал в микрофон, но среди общего гомона Айеро не разобрал слов. ?… с ребятами… сыграть, и… High-Low… при… Начнем!? – только и услышал он. Боб и Эстер скорее перебрались к сцене, высоко задирая напитки над головой, чтобы чужие локти не задели стаканы. Фрэнк следовал за ними так плотно, как мог, чтобы поддатые зрители его не касались. Боб и Эстер были чем-то вроде ледокола, а он – чем-то вроде исследовательского корабля с хрупким оборудованием, плывущего за ним. Пытаясь проглотить как можно больше пойла из бутылки в надежде, что алкоголь приглушит фобию, он поравнялся со сценой. Сзади в спину уткнулись плечи смеющихся людей. Фрэнк чуть не выплюнул пиво под ноги музыкантам, он взбудоражен и подавлен ощущением непрошенных прикосновений. Он даже не мог решить, что же он все же чувствует. Наверное, охренительное беспокойство. Группа на сцене начинает играть нечто похожее на синти-рок. Их клавишник очень старается, он мотает головой в такт и постоянно прикусывает губу, которая так и норовит изогнуться в широкой улыбке. Чтобы прекратить это издевательство над личным пространством, Фрэнк перебрался к краю и вжался спиной в стену, а потом ему на глаза попалась прилепленная в двух дюймах от него жвачка. Он шумно сглотнул, осознавая, что теперь точно выбросит куртку. Ладно, пусть так. Парень в один присест опрокинул в себя остатки солодового напитка, отдавая честь хорошо послужившей ему ветровке, и теперь только крохотная капля каталась по стеклянному донышку. А вообще несмотря на все небольшие (пиздецки огромные) минусы пребывания в клубе, Фрэнк был действительно рад, что слышал живое выступление. Он видит его своими глазами, видит, как гитарист бегает пальцами по ладам, слышит своими ушами все шероховатости создающейся прямо здесь и сейчас музыки, и это приводит Айеро в восторг. Интересно, думают ли похожим образом остальные слушатели. ?Это происходит в реальности, это реально, это не запись!? – пронеслось в его голове. Разве не здорово быть частью чего-то большего? По окончании песни парень пошел за второй бутылкой. Он не хочет думать о грязи, и именно поэтому думает о ней постоянно. Как если сказать ?не думай о столах?, и ты начнешь думать о столах. Это реверсивная психология, один из простейших и мощнейших феноменов сознания, портящий жизнь миллионам родителей по всему миру. Поэтому Фрэнк говорит себе ?не веселись здесь, ты все равно не сможешь?. И прется обратно ближе к сцене, потому что там интереснее всего. Когда он продрался сквозь толпу, то застал Боба со сложенными рупором у рта руками и кричащего: ?Что за тухлятина? Давайте энергичнее!? Эстер подхватила слова бойфренда визгом и вскинула кулак. Остальные зрители поддались стадному инстинкту и тоже начали требовательно орать. Произошло это потому, что для второго и третьего рядов сработало правило ?пяти процентов?, называемый так же ?автосинхронизацией?, распространилось на середину зала, и далее до самого конца. В один момент кричать начали абсолютно все. Музыканты озадаченно переглянулись, басист пожал плечами и подошел к микрофону вместо фронтмена: ?Ну окей, ребята, вы сами напросились!? Следующая их песня действительно прозвучала эффектнее. Стоящий теперь вплотную к Брайару и Эстер Фрэнк начал хлопать, но тканевые перчатки приглушали аплодисменты. Айеро очень-очень старался забыть о микробах, и поэтому говорил себе ?не думай о музыке?. Эстер ему улыбнулась и начала танцевать, тоже хлопая в такт. Айеро попытался в шутку повторить ее движения. У него в голове уже начал шуметь алкоголь, но он именно этого и пытался добиться. Брайар широко улыбнулся приятелю, в его стакане остались только кубики льда, поэтому он пошел за вторым коктейлем.******00:43 am. Фрэнк сбился со счета, сколько бутылок он выпил. Ему было весело. Он танцевал, даже если это у него выходило из рук вон плохо. Возле него крутились две байкерши, которые снимали его на видео, периодически отдавая друг другу телефон и влезая в кадр. Так они по очереди изобразили пародию на танец Винсента и Мии Уоллес. Фрэнк прекрасно осознавал, что надрался как скотина, рыжий только покачал головой и одним крепким толчком согнал разошедшегося Фрэнка на диван.– Айеро нажрался, ну надо же, – он поджал губы, – Эстер, посмотри-ка, там часом за окном снег не выпал? Фрэнк громко рассмеялся шутке, словно это была самая уморительная вещь, которую он слышал за всю свою жизнь. Брайар скептично выгнул бровь. Все вокруг Фрэнка двигалось рывками, так шатко, как будто это было не здание, а корабль в центре шторма в восемь баллов по шкале Бофорта. Айеро в голову пришла очередная глупая идея, и он вытащил антисептик, начав брызгать им в воздух так, чтобы капельки попадали под лучи мигающих лампочек и окрашивались в радужные цвета. Эстер хихикнула и подставила ладони под струю спрея, а потом растерла его между пальцами, принюхиваясь к ментолово-спиртовому запаху. Они с Фрэнком оказались из того типа людей, которых алкоголь пробивает на дурачества. По итогу самый трезвый к этому часу остался Боб, который быстро понял, что задерживаться больше не стоит. Он сгреб девушку с дивана и тоном воспитателя детского сада спросил, мягко придерживая ее за подбородок, чтобы она обратила свое рассеянное внимание на него:– Не пора ли нам ехать домой? Эстер отмахнулась и предложила Фрэнку потанцевать, заметив, что у него это неплохо получалось (ложь). Айеро вскочил, намереваясь согласиться, но понял, что зря. Потому что его очень сильно шатало. Он едва успел ухватиться за столешницу. К горлу подступила тошнота. Фрэнк сглотнул кислый привкус на корне языке и нахмурился, пытаясь понять, в какой стороне гравитация. Он ее почти не ощущал, и это было что-то новенькое. Ему показалось, что пол изогнулся под угол в тридцать градусов. Заметив, что Айеро не может сейчас даже толком идти, Брайар закатил глаза.– Фрэнк, ты вообще доберешься до дома сам? Может тебя проводить?– Да, – буркнул он.– Что ?да??– Дойду сам, не беспокойся, – парень постарался стоять ровно. У него почти получилось.– Святая Дева, за что мне эти два пьяных придурка, – мученически сказал Боб, и нарочно громко, чтобы Эстер и Фрэнк его услышали. – Ладно, приятель, но если утром ты проснешься в обезьяннике, то пеняй на себя – сам отказался! Отвернувшись, Брайар вызвал такси, и они все втроем гуськом вышли на улицу. Свежий воздух почему-то лучше не сделал.Парень привалился к кирпичной стене и хихикнул. Парочка на него оглянулась.– Мне одному кажется, что дорога кривая?– Ей богу, Фрэнк! Это же алкоголь, а не ЛСД! Ты сколько выпил? – Боб поджег сигарету и выдохнул: – Кривая здесь только дорожка, на которую ты свернул. Фрэнк не понял, пошутил ли Брайар или нет, но на всякий случай посмеялся.Через три минуты или около того к клубу подъехало такси, и Боб и Эстер попрощались с Айеро. Дверь захлопнулась, и девушка послала ему воздушный поцелуйчик из-за стекла, в ответ на что Фрэнк ей отсалютовал. Автомобиль отъехал, мягко шурша шинами по темному асфальту. Айеро снова один. Он проводил взглядом красные огоньки задних фар и, вздохнув, пнул жестяную банку. Та со скрежетом врезалась в фонарный столб. Посмотрев на время, Фрэнк понял, что ему не мешало бы вернуться домой. Где-то еще два часа назад примерно. Но в голове стоял такой шум, словно его мозг выбросило в открытое море. Уж лучше бы дойти до постели. Айеро делает всего тринадцать шагов прежде, чем отключается, и его щека касается асфальта.– Эй парень, ты в порядке? – услышал он чей-то обеспокоенный и немного гнусавый голос, похожий на сильногазированный натуральный лимонад. Фрэнка немного удивила мысль, что он сравнил голос с напитком, и открыл глаза. Он лежал на земле ногами на газоне и грудью на тротуаре через дорогу от клуба. В живот противно упирался бордюр. Айеро попытался встать, но у него даже близко не получилось, потому что его сразу начало выворачивать, словно от сильной качки по серпантину. Тогда Фрэнк решил просто перекатиться на спину, чтобы хотя бы видеть, кто с ним разговаривает.– Абсолютно нет, – ответил он на вопрос, и тут до него дошло, что он, блять, лежит на ебаной земле. Он страха он тут же вскочил, пытаясь отряхнуться, но была одна маленькая загвоздка – микробов нельзя так вот просто сбросить с себя ладонями.– Вот дерьмо! – проорал в ужасе Фрэнк, осматривая свою покрытую пылью одежду. Парень рядом начал смеяться. Айеро гневно на него обернулся и тут же завалился от тошноты, успев ухватиться за столб дорожного знака ?DEAD END?, и из Фрэнка буквально фонтаном пробило содержимое желудка. Человек рядом начал еще громче хохотать. Отдышавшись, Айеро судорожно нащупал в кармане пачку салфеток и торопливо вытер ими рот, комкая в пальцах бумагу.– Что смешного? – придя в себя, огрызнулся Фрэнк, оборачиваясь и разглядывая незнакомца. Этот парень был бледным, словно отсидел четырнадцать лет в замке Иф*, и его черные брови и темные глаза казались от этого контрастными буквально до рези. Лицо смотрелось как-то по-мальчишески из-за довольно вздернутого носа, выдающихся скул и мягкой линии подбородка, и на вскидку даже не сказать, сколько ему могло быть лет. Где-то между тридцатью и семнадцатью. Одежда казалась несколько старомодной, как носили во времена детства Айеро: прямые брюки, тупоносые лакированные ботинки, кожаная куртка на молнии, самая простая, даже не косуха, да и стрижка каскадом на палец выше линии плеч тоже не была модным трендом. А тут Фрэнк чуть не поперхнулся. Под воротом черной рубашки белела колоратка*.– Мистер-святой-отец, а что вы, блять, забыли здесь в такое время? Это же рок-клуб! – съязвил Айеро.Священник привалился к стене, сложив на груди руки.– А то я не знаю. Кстати, ?мистер-святой-отец? имеет право находиться где хочет и когда хочет. Америка – свободная страна, – ответил он с легкой улыбкой. – Гораздо интереснее, что здесь делаешь ты? – сощурился он.– На что ты намекаешь?– Абсолютно ни на что, – примирительно выставил он ладони вперед, – Но нам стоило бы начать разговор с того, что ты здесь пролежал где-то час.– Час?! – в полном ужасе вскрикнул Фрэнк и судорожно вытащил телефон из заднего кармана. – Мать твою! Ебаный, мать его, час! – Айеро стиснул зубы, прикидывая, сколько болезней он мог подхватить. Парень цокнул языком:– Сквернословие, как нехорошо.– То есть, ты проторчал здесь ебаный час и не стал даже утруждать себя, скажем, тем, чтобы, например, поднять меня или вызвать скорую?! А если б я оказался мертвым? Вот действительно, зачем, блять, вызывать скорую?! Человек лежит на земле, наверное, блять, прилег отдохнуть! Устал, блять, за день! День был тяжелый, с кем, блять, не бывает! Вот из-за таких, как ты, люди в церкви и не ходят! – распалился Фрэнк, доставая антисептик и разбрызгивая его всюду, где мог достать, и особенно густо обеззараживая щеку, которая саднила от царапин, оставшихся от удара о шероховатый асфальт.Священник удивленно моргнул, а затем хмыкнул.– Во-первых, я проторчал здесь не час, а то, думаешь, у меня не может быть дел интереснее, чем наблюдать за сном какого-то алкоголика? Ты же не Джон Джорно*, – упер он кулаки в бока. – Во-вторых, я решил просто дать тебе выспаться, – усмехнулся он. – Я даже представить не могу, сколько надо выпить, чтобы так крепко дрыхнуть. А я еще тут пришел, проверил, в порядке ли он! Вот и делай после этого добро людям, – парень фыркнул, и они оба помолчали пару секунд. – Кстати, меня зовут Джерард. Джерард Уэй.– Фрэнк, – парень скептично осмотрел нового знакомого, словно примеряя на него имя. – Айеро.– Рад знакомству. Тебя проводить?– А если я далеко живу? – Айеро стал прикидывать, зачем бы этому странному парню требовалось его провожать.– Ну, это вряд ли, – хмыкнул Джерард, как будто кое-что знает.– Черт с тобой, пойдем, – приглашающе махнул Фрэнк, думая о том, как жутко раскалывается голова. – У тебя нет адвила?*– Чего нет, того нет, – с сожалением пожал плечами Уэй. Первое время они шли молча. Фрэнк постоянно поглядывал на нового знакомого, и в глазах у него все еще двоилось, а фокус распадался, из-за этого, наверное, и возникало ощущение, что Джерард немного просвечивает.– Знаешь, а я тебя что-то раньше здесь не видел, – вдруг сказал программист.– Правда? – с достаточно притворным для иронии и недостаточным для сарказма интересом спросил Джерард, поворачивая голову на девяносто градусов, – Как странно. Я-то тебя часто встречаю. У Фрэнка возникло чувство, что этому типу не стоит доверять, во всяком случае ему почему-то жутковато на него смотреть. Может, это из-за его неестественной бледности, а может, элементарно из-за похмелья. Заметив, как Фрэнк нервно отвернулся, Джерард фыркнул:– Думаешь, ты один в Target ходишь?– Оу, окей, – Айеро стало неловко, что объяснение оказалось столь простым, и что он каким-то образом проглядел кого-то настолько заметного. Чтобы скрасить как-то неудобное молчание, Фрэнк задал первый же пришедший в голову вопрос, и только потом осознал, что сморозил, в пекло гребаное похмелье! – А священники правда не дрочат? Джерард залился смехом, у него даже в уголке глаза выступила слезинка. Он ее сморгнул и остановился, чтобы перевести дух.– Ты получше вопроса придумать не мог? Фрэнк почувствовал, как к щекам прилила кровь, даже жарко стало. Он сжал и разжал кулаки, невольно ускорив шаг. Надо же было так надраться, чтобы в лицо спросить священника, мастурбирует ли он.

– В самом деле, это мой любимый вопрос. Думаешь, ты один такой оригинальный? – как-то слишком колко для духовного лица сказал Уэй. – Знаешь, когда я еще учился в семинарии, я спросил у наставника то же самое, хотя и сформулировал… м-м… помягче. Ответ зависит от того, для чего именно ты хочешь рукоположиться в сан. Если твоя цель спасать заблудшие души, то дрочка тебя будет мало волновать. Тебя порядочно заебут еще до встречи с епископом, – Фрэнк повторно чуть не поперхнулся, услышав ругательство из его уст, а Джерард продолжил рассуждение, словно и не заметил: – Скорее всего, после учебы, служб, конференций, посещения приютов и благотворительности ты будешь просто заваливаться домой и падать уже на пороге, даже не добравшись до кровати, а твои болящие от конспектов по богословию и греческому руки вряд ли смогут удержать еще и член, – ответил парень, и его глаза немного лукаво засветились от отражающихся в них желтых фонарей. – Ну а если ты хочешь служить ?по приколу?, лелеешь надежды одним махом перестроить католичество или типа того, как все эти насмотревшиеся ?The Young Pope? подростки, то до священничества тебя вряд ли допустят с такими взглядами. Так что сможешь безнаказанно дрочить и, возможно, даже однажды станешь дьяконом.– М-м, а это, кажется, непросто. В смысле, быть священником, – Фрэнк подумал, что, вообще-то понятия не имеет, чем занимаются клирики в свободное от проповедей и месс время.– А знаешь, что самое тяжелое? – обернулся на него Уэй, – Отвечать на вопросы людей, которыми тебя засыпают всякий раз, как видят на тебе колоратку. Мне следовало бы носить шарф. Айеро еще больше сконфузился.

– Извини.– Не извиняйся, это вообще-то довольно забавно. Смотреть, как ты реагируешь.– Ах ты сукин сын, – беззлобно прорычал Айеро. – В каком приходе ты служишь? Я лично туда приду, чтобы надрать тебе зад!– Знаешь, а это неплохой способ заманивать людей в церковь. Даже если ценой спасения души будет моя задница… Что ж, предлагаю идею – найди меня сам. Тогда я убью двух зайцев разом: тебе придется обойти все двадцать авондэйлских приходов, и так, возможно, ты хотя бы краем уха послушаешь проповедь и вдохновишься на спасение души, и в то же время с вероятностью в ноль целых девяносто пять сотых я избегу насилия. Фрэнк усмехнулся:– Ты неправильно рассчитал вероятность.– Да? А как надо? – улыбнулся Джерард краешком рта.– Ну, ты сейчас назвал вероятность того, что я зайду лишь в один из приходов и, не обнаружив там тебя, сдамся. Она действительно равняется пяти сотым, и тогда с оставшейся вероятностью в девяносто пять сотых твой зад останется цел. Но, видишь ли, в реальности вероятность будет равна единице, потому что я обойду все церкви, и все равно рано или поздно обнаружу там тебя.– А если я буду, скажем, служить в разных церквях каждое воскресенье?– А в условиях задачи я могу ходить только в один приход раз в неделю? – задумался Фрэнк.– Ну пусть так, – согласился Джерард.– Просто перемножить вероятности, и тогда получится двадцать пять десятитысячных. Но это очень упрощенный вариант. Потому что если, например, я могу заходить в одну церковь в одно воскресенье, то пойду ли я в нее же в следующее, или буду их методично обходить раз за разом? Будем ли мы начинать с одного и того же прихода? Потому что в определенном случае придется вычислять по формулам вероятностей зависимых событий. И то же самое касается твоих служб. А если мы будем их посещать в случайном порядке, я бы рассчитывал уже по формуле Бернулли, но нужно установить лимит посещений церкви, иначе вероятность будет все равно равна единице. Понимаешь, о чем я? Священник кивнул.– Кстати, а это не твой дом?– Эм-м-м… А откуда ты знаешь? – Фрэнк подозрительно отступил в сторону.– На этой улице сто семь домов. С вероятностью в одну сто седьмую этот дом может быть твоим, – подмигнул Джерард.Айеро понимает, что ему следовало бы удивиться или хотя бы насторожиться, раз какой-то жуткий священник знает, где он живет, но Фрэнк чувствовал себя слишком истрепанным, усталым, грязным, и он очень хотел помыться и еще разок проблеваться, так что рассудил, что лучше оставить раздумья на более подходящее время. Уэй кивнул на прощанье и, засунув руки в карманы, прогулочным шагом потопал дальше вдоль улицы. Прежде, чем открыть дверь, Фрэнк успевает подумать, что этот парень ходит совершенно бесшумно, и решает, что он, должно быть, носит резиновые набойки на каблуках.