Лёд. (1/1)
«Единственное, о чем я прошу тебя...» Лица Марата коснулось прохладное нечто, и он зарылся лицом в подушку, но, пролежав пять минут, все же поднялся. Первое, что он заметил – это чей-то несанкционный затылок, торчащий из-за спинки стоящего перед окном дивана. А после вспомнил... «Это же...», - Ветров встал на ноги и подошел к сидящему человеку. Платиновые, торчащие в хаотическом, но в то же время каком-то гармоничном беспорядке волосы, голубой ворот рубашки... - Ты – Лёд? Вверх взлетело и, мелькнув, исчезло что-то прозрачное. Парень еще раз подкинул предмет. Когда тот поймал его, Марат увидел, что это кубик Рубика, но лишь с той разницей, что он был бесцветным и прозрачным. Словно вырезанным изо льда. - Так меня называют. В голове у Марата словно что-то взорвалось. Кровь застучала в висках. «Я его уже где-то слышал!», - он, находясь в полном смятении, запустил пальцы в волосы, пытаясь прийти в себя. На него вдруг напала паника. Голос был вроде бы другой, но вот ноты, интонации... Хорошо, что незнакомый парень сидел к нему спиной и что-то разглядывал у себя на коленях, и пока не спешил оборачиваться, потому что вид, с каким Ветров смотрел ему в затылок, можно было назвать почти испуганным. Наконец, Лёд отложил какую-то тетрадку и повернулся к нему. Алебастровое лицо, чуть раскосые голубые глаза, настолько прозрачные в радужке, что кажется, будто ты смотришь с высоты птичьего полета на горное озеро, сквозь толщу чистой воды которого просвечивает дно. Зрачки же, наоборот, были густыми и затягивали, словно черные дыры. Чертовски знакомые глаза, настолько знакомые, что Марат даже закрыл свои, и снова открыл, чтобы убедиться, что это не сон. - Что-то не так? – глаза чуть сузились, и наваждение исчезло. Марат потряс головой, и ответил: - Н-нет, ничего... Просто ты похож на одного знакомого мне человека. Охренеть как... В его памяти всплыло белое лицо, но обрамленное прямыми лентами волос. Тот же цвет глаз, практически те же черты лица... - Ты – Марат Ветров, – сказал Лёд, и это не было вопросом. - Ну да. А как тебя зовут? – поинтересовался Марат, пытаясь загнать свое смятение в угол, и задавить его. - Лёд, – глаза светловолосого были малоподвижны, словно у рептилии, и пока он разговаривал с Ветровым, ни разу не моргнул. Пристальный, но не тяжелый взгляд. - Это прозвище. А имя как? Тут тонкие губы нового знакомого изогнуло подобие улыбки. - А насчет имени я пока промолчу. - А? Почему?! - Так нужно. - Зачем? Белёсые брови Льда сошлись на переносице: - Ты всегда такой дотошный? - Мне уже задали вчера этот вопрос, – ухмыльнулся Марат, чувствуя непонятную радость, плавно переходящую в эйфорию. - Сергей? – Лёд положил кубик на диван, поверх тетради с пружинным переплетом, в которой он, по всей видимости, что-то писал. - Да. Ты откуда знаешь? – удивился Марат. - Он сказал, – Лед отвел пристальный взгляд. - Вот как... Повисло молчание, причем чисто формальное. Не было в нем той напряженности, которой соответствует обычное молчание двух плохо знающих друг друга людей - каждый из них в этот момент думал о чём-то своём. А после возникло напряжение. - Пойду, сделаю кофе...- выдавил Марат, и поспешно ретировался на кухню. Включил электрический чайник, который почти сразу зашумел. Достав кружки, залил их кипятком. И, уже насыпая себе в чашку кофе, вздрогнул, внезапно услышав голос: - Я не люблю кофе, – его сосед, прислонившись к дверному косяку и скрестив белые руки на груди, в упор смотрел на действия Ветрова. - А что любишь? - тупо спросил Марат, - Какао? - Нет, - Лед отделился от косяка, и подойдя к Марату, взял у него банку с кофе, отставляя на стол подальше. Сунув руку в карман широких джинсов, достал бумажный пакетик с оранжево-желтым узором. Марат оторопело таращился на сей процесс. - Чай? – наконец, выдавил Ветров. - Чай, – он вручил пакетик Марату и отправился за заварочным чайником и кипятком. «Ну и тип... - подумал Ветров, косясь на спину нового соседа, - Блин... Чудик какой-то – таскает в карманах чайные пакетики, рехнуться можно… Да еще и его странный взгляд... брр!.. Аж мурашки по коже», - он никак не мог понять, нравится ему его новый знакомый или нет. Воспоминания, связанные с прошлым Марата, еще не прошедшее легкое смятение от схожести... все это сильно выбивало его из колеи, и Ветров про себя решил пока что просто затаиться и наблюдать. Изучить как следует этого индивида, а после уже делать выводы. Самый надежный, проверенный многими паиньками способ. «А прозвище Лёд ему подходит, - подумал Марат, глядя, как светловолосый заваривает чай, - Чисто северная внешность, сковывающий по рукам и ногам взгляд, и... возможно... что-то еще...», - тут взгляд Марата кое-что зацепило - движение рук Льда. Необыкновенная пластичность длинных пальцев. Они словно танцевали, даже тогда, когда он просто касался ими чего-либо. Ветров даже не заметил, что чашку ото рта отнял, так притягивали взгляд движения. - Ты чего? – спросил Лёд, внимательно глянув на остекленевшие глаза Марата, прикованные к его рукам, – Что ты все время пялишься? Ветров с досадой посмотрел на него. В прозрачных зимних глазах плескалась откровенная насмешка. Холодный яд проскальзывал, даже несмотря на почти безукоризненную красоту точёного лица. Этот парень явно нарывался. «Вот заноза!», - Марат стиснул в пальцах кружку. Терпение заканчивалось быстрее, чем песок в песочных часах, и уже начинали чесаться кулаки придать носу соседа менее утонченные формы. Он начинал понимать, что Лёд, вероятно – один из тех заносчивых людей, которые, скрывая за милой улыбкой свой яд, очень ненавязчиво, порой оскорбительно изысканно, но заставляют почувствовать других людей себя ничтожествами рядом с собой. Жажда власти, хоть и бессознательная. - А ты не вображай, – фраза, как показалось Марату, прозвучала по-детски. Лёд поднял брови: - Вображаю? Я? - он отпил чая из кружки, и, хмыкнув, сказал с кривой усмешкой: - Раз я вображаю, то пойду, пожалуй, вображать в другую комнату, – и вышел. «Хм, значит, это была не намеренная игра рук? У него действительно такая пластика... Она обычно бывает у... - Ветров допил свой кофе, - ...музыкантов - в частности, скрипачей и пианистов. Блин, да что это я зацикливаюсь на подобной ерунде?!», - Марат постучал себя согнутым пальцем по лбу. Он заметил, что в последний год стал склонен к не в меру глубокому анализу любой вещи, будь то даже узор на вывеске магазина. «Что это за хрень со мной происходит?, - он встал со стула, помыл кружку и поставил ее на сушильную доску, - Хотя... боже, да какая разница! Заткнись!». Решив больше не заморачиваться, он вернулся в комнату, и, переодевшись, начал собирать сумку. Пора было идти на лекции. - А ты что же, сачкуешь? – спросил он. Лёд, сидящий на диване, и что-то пишущий в своей тетради, не отрывая взгляда от бумаги, ответил: - Нет. - Как так? Разве пропускать лекции - это не сачковать? - Я пропускаю лекции, но сдаю экзамены не хуже, чем те, кто регулярно на них ходит. - И как ты это делаешь? – до Марата слова соседа доходили необычайно медленно. Первый раз в жизни он так плохо понимал, что ему хотят сказать. - Что делаю? - Сдаешь экзамены, прогуливая лекции, - нетерпеливо повторил Ветров. Лёд поднял прозрачные глаза от тетради, и, ухмыльнувшись, ответил: - В этом нет никакого секрета. Я всего лишь учу материал. Только и всего, – он вновь вернулся к своим записям, а Ветров, пожимая плечами, и мысленно переваривая полученную информацию, вышел из квартиры, закрыв дверь. Марат ощущал, что в его жизни начинается новый этап, и, как часто бывает, когда встречаешь какого-то значимого человека, этот этап делает таким примечательным именно он.