Глава 51. Эйфория, или Идём по канату (1/2)
I promise you from up aboveИ, находясь на такой высоте, я обещаю тебе,That we'll take what comesЧто мы преодолеем то, что надвигается,Take what comes…Примем то, что должно случиться…Imagine Dragons- Walking the WireНа душе хорошо. Летние месяцы, словно бабочки, выпущенные из банки, порхают жаркими днями вокруг нас. Сосредоточиться на обычной жизни трудно. Время бежит, я не замечаю его хода, разделяя дни на те, что с ним, маленькие и яркие, и что без него, большие и вальяжные. Я, словно спортсмен перед Олимпиадой, заряжена энергией и мотивацией. У меня нашлись силы разобрать гардероб, выбросить прочь ненужные вещи, убрать книги, которые не буду читать, на дальние полки и признать, что туфли на восьмидюймовых каблуках могут быть удобными только пока лежат в коробке. Блокноты по-прежнему пусты, блог обзавёлся новыми публикациями (я старалась, честно) о духе съёмок, но все мои писательские потуги выметаются из головы воспоминаниями о часах, проведенных вместе: от домашних завтраков (я освоила поджарку!) до горячего дыхания у меня на шее ближе к полуночи. Эти постыдные картинки с кружевными завитками и непроизвольными возгласами настигают меня врасплох, от чего я вдруг начинаю краснеть посреди разговора или во время автограф-сессии, как раз когда немеющеезапястье старается вывести букву ?А?. Но именно так, витая в облаках из сбитых простыней и воспоминаний на грани полузабытья, я пережидаю дни одиночества, пока Бен в Кардиффе, а я в очередном магазине-с-плохой-вентиляцией, куда в жару набилось почти двести читателей, или в магазине-где-для-меня-не-нашлось-стола, куда забрело всего пять человек, у входа наткнувшихся на плакат с объявлением о моём присутствии. Не сползающая с лица улыбка сделала меня чудачкой, но только этот огонёк и позволил мне выдержать ужин с родителями Алана, полгода назад приглашёнными на торжество по случаю Дня рождения моего папы и не отменившими визита не смотря ни на что. Впрочем, неловко в тот вечер чувствовала себя даже Марта, старавшаяся подать несостоявшимся родственникам всё самое лучшее, будто удачно выбранный кусок лосося подходит для извинений перед мистером и миссис Картер за крах личной жизни их сына. Мама пытается осторожно расспросить меня о причинах разрыва, раз за разом, намекая на его возможные причины, но её энтузиазм угасает, и я произношу одни и те же слова, время от времени переставляя их местами. О том, что в моей жизни есть другой мужчина, я предпочитаю умолчать. В сокровенности отношений содержится какая-то сила из интимности и тайны. Мы не появляемся на публике, не ходим на вечеринкии не представляем друг друга друзьям. Но я точно знаю, что, вернувшись в Лондон, истощавший до болезненной худобы мистер Камбербэтч поедет не на Константин Роуд, а ко мне, чтобы завтра утром, ругая себя за непредусмотрительность, добегать до своего дома в несвежей футболке и возвращаться, чтобы позавтракать. Мой дом наполнен жизнью, приметами отношений и привязанности, и я чувствую себя настоящей его хозяйкой, а не ребёнком, загостившимся у родителей. Марте, раньше приезжавшей навести лоск, мягко было велено оставаться в Кенсингтоне.
- Как пожелаете, мисс Эшли. Но не думайте, что мужчину можно спрятать от чужих глаз.
Так, невзначай, мне дали понять, что запереть счастье на замок не выйдет.
Увлечённость нам обоим к лицу. Мир стал ярче, красок в нём больше, работа – лишь фрагмент дня на фоне огромного, такого, что трудно удержать в руках, счастья. Я соглашаюсь на всё подряд, не вчитываясь в предложения, и не спорю с Кейт, чем ещё больше её раздражаю:- Эй, ты правда не против съездить в Кардифф?
- Нет, Кардифф так Кардифф.- Ты правда понимаешь, что это три часа езды ради двухчасового сета?- Ничего не имею против поездов.
- Тебя не поймешь. Расставание с женихом как-то странно на тебя действует. Сначала я думала, что ты в депрессии и хватаешься за работу, лишь бы не сидеть дома одной. Теперь я уже не знаю, что думать, потому что вместо работы ты витаешь в облаках, улыбаясь как блаженная! Твой психотерапевт назначил сильные антидепрессанты или ты сама шкодничаешь с дозой? Эшли, таблетки твоих проблем не решат.
Иногда я просматриваю публикации фандома, проснувшегося от летней полудрёмы под весом новых фотографий со съёмок и бесчисленных видео от очевидцев. Это похоже на зазеркалье, смотреть на Бена дома, и смотреть на него на экране, словно в другой жизни. Иногда он учит сценарий прямо здесь, сдвинув брови к переносице и бормоча реплики себе под нос. Длинные сложные монологи похожи на вязание, так причудливо в них переплетаются незнакомые слова и сложный синтаксис. Я стараюсь не прислушиваться, не искать для себя спойлеров и избегаю случайных взглядов на страницы, которые время от времени оказываются разбросанными по всему дому. Я терпеливая, я буду ждать. Бен смеётся всякий раз, когда замечает, как я отвожу глаза, чтобы не прочитать чего-нибудь лишнего, а потом складывает страницу к странице, веселя меня и себя.
- Ничего не случится, если ты прочитаешь пару реплик.- Рискну предположить, что у тебя соглашение о неразглашении.- Так и есть, но это только фразы, вырванные из контекста, а я тебе доверяю.- Я же из фандома, помнишь? Одно-два предложения, и я сорвусь, начну чудачить, достану из шкафа парик для косплея и прощай интрига.- У тебя есть парик?- Нету, но я знаю, у кого есть. Не искушай меня.- Хм, мне бы подошла роль искусителя.
И правда, эта роль удается ему на славу, а потому больше времени мы, оказавшись вместе, уделяем друг другу, чем работе. Я пытаюсь сопротивляться, выстроить график, но надёжный, как несущая стена, план, рушится, стоит только мне оказаться с ним в одной комнате. Впрочем, кажется, помимо очевидных, имеются ещё и отсроченные последствия. Cumberbitches в один голос твердят, что “малыш посвежел” и “выглядит секси”, как будто, наконец, получил, что хотел. Их восторг, искренний и честный, греет душу и мне: всё-таки к помолодевшему Бенедикту я имею прямое отношение. Они говорят про роль мечты, про других актёров с ним на одной площадке, про то, что он, когда случается пауза в пару дней, всякий раз возвращается в Лондон. Я читаю это, проглатываю каждый пост, чувствую отклик тела, и когда Твиттер взрывается сообщением, что Бен уехал, понимаю, что нужно позаботиться об ужине и завтраке, и еде в холодильнике на пару дней. Мой телефон оживает в его перерывы между его сценами и замолкает, когда он занят, моя жизнь полна музыки для двоих и сонных поцелуев, пока солнце ещё не встало, чтобы успеть к началу смены домчаться до телевизионной деревни.Иногда он приезжает другим, хмурым, сосредоточенным и резким. Двигается порывисто, словно листок, подхваченный порывами предгрозового ветра. Или наоброт, обессиленный оседает на диван и прикрывает глаза. Тогда я затихаю, выхожу из комнаты, позволяю ему побыть в одиночестве, вернуться в свою жизнь без лишних слов. Такие моменты меня и поражают, и пугают, будто на смену знакомому мне человеку приходит другой, чужой, холодный. Одна роль – один герой. И мир замер. Он владеет умами, влазит в чужое расписание и задаёт моду на шарфы. Иногда Бен возвращается ко мне сразу, иногда злобной холодной льдиной пережидает вечер и возвращается к себе, спать, чтобы утром вернуться тем, кого знаю я.Зимний морозный закат сменяется ранним летним рассветом, и я чувствую облегчение, тянусь к нему в объятия и наконец-то мне тепло.- Бывает, что мне нужно время, чтобы перестроиться, почувствовать себя здесь. Вернуться в свою жизнь. К тебе.
- Я понимаю. Но мне нужно к этому привыкнуть. Порой мне кажется, что я что-то делаю не так, что ты сердишься. И мне страшно от мысли, что всё разрушится.- Что ты можешь сделать не так? Наши отношения развиваются витиеватым путем. Мы должны ужинать в уютных ресторанчиках, ходить на концерты, проводить время с друзьями, а не воровать часы у съёмок и ждать, пока он меня отпустит.
- С друзьями мы уже знакомы.
- Я не знаю никого, кроме Лукаса.