Глава 37. Чувствуя музыку, или Жаль, что я не знал тебя (1/2)
…You're everything beautiful…Ты – всё самое прекрасное.The Revivalists- Wish I Knew You Пузырьки хаотично взмывают вверх. Бокал с шампанским у меня в руках понемногу пустеет, но обещанного веселья не приносит. Множество заочно знакомых лиц: сплошь актеры, музыканты, кутюрье, модели, телеведущие, продюсеры и бизнесмены – все как один воодушевлены и счастливо щебечут, как стайка скворцоввозле кормушки. Здесь собралось едва ли не пол-Лондона, по крайней мере, та его часть, которая может в своем интервью, упомянуть о том, что занимается благотворительностью и щедро делится дивидендами от своего успеха с теми, кому в жизни повезло меньше. Впрочем, нынче это модно – быть великодушным и рассуждать о проблеме беженцев с лицом столь важным, что собеседник проникается желанием тут же отдать на благо общества своё недельное жалованье. Мне эти слова кажутся пустыми: не думаю, что музыкант, почти всю свою жизнь проведший за инструментом в звукозаписывающей студии, но так и не закончивший колледж, разбирается в социальной политике лучше, чем член палаты лордов.
Гости вечера радостно общаются, словно школьные друзья, случайно столкнувшиеся спустя много лет, щедро отвешивают комплименты внешнему виду и карьере, бесконечно льстят и беседуют, то громогласно, встречая новых знакомых, то шушукаясь, склоняются так близко, что становятся единым целым. С каждым мгновением шампанское кажется всё более пьянящим, наряды дам – откровеннее, голоса – громче, свет – приглушённее. Всеобщий восторг выходит на пик, отражается от зеркальной стены, тяжёлых портьер, взлетает к изящно расписанному потолку, приютившему чьи-то мечты об обеде на свежем воздухе, опускается к нежным лепесткам кустовых роз, которые только сегодня утром были заботливо срезаны, скользит по высоким вазам, мраморным колоннам, и эхом возвращается к гостям. Становится невообразимо душно и тесно. Радость, преисполненная гротеска, подпирает потолок и вот-вот выплеснется наружу, на Пикадилли и дальше раскатистой серо-зелёной волной зальёт весь город. Чёрт побери, как же я хочу домой.Пробираюсь в дальнюю часть зала, яростно стискивая в руках клатч. На мгновение отель напоминает заполненный до отказа Кингс-Кросс: все суетятся, идут в противоположные стороны и пытаются избежать столкновений, не наступить на ногу или шлейф. В десятке футов от меня мелькает лицо Амелии Хоуп, облаченной в полупрозрачный чёрный кружевной комбинезон, удачно подчеркивающий достоинства её подтянутой фигуры и кричащий об отсутствии нижнего белья. Я уклоняюсь от возможной встречи и предпочитаю немного удлинить путь. Пришлось потратить пару дней, чтобы выбрать, что надеть. Дома, глядя на отражение в зеркале, мне нравились и винного цвета платье, длинной чуть выше щиколотки, и элегантные ?лодочки? в тон, и аккуратная, немного небрежная причёска, и вечерний макияж с акцентом на глаза, но здесь, среди очевидной сложной красоты, надвигающейся со всех сторон, даже самая уверенная в себе женщина рискует заработать пару-тройку комплексов. Девушки, весь вечер проплывающие мимо меня на пятидюймовых каблуках, невообразимо хороши. Глядя на их наряды с монитора ноутбука, в большинстве своем я бы сочла неуместными и пугающе откровенными, но здесь и сейчас каждая из них кажется мне идеалом, сошедшим со страниц ?Vogue?. К слову, некоторые из них и правда только-только покинули обложку.
Мои соседи по столику - парочка писателей разной степени популярности, основатель независимого издательства, существующего за счёт чьего-то трастового фонда, и главный редактор портала с социальным уклоном. Мы перебрасываемся несколькими фразами, говорим о том, какая честь быть частью этого вечера, шутим над расположением столика и все вместе не слишком понимаем, хотя знаем, как оказались среди всего этого великолепия.
Позади два с половиной часа похвалы за вклад в благотворительность, пафосных речей и разговоров о том, как важно делать то, что мы (хм!) делаем. Спонсоры и меценаты не устают рекламировать свои компании, перечисляющие процент от прибыли в многочисленные фонды, служители Мельпомены – поддерживают флэшмобы и различные акции, рассказывая о них в своих аккаунтах, дивы подиумов – откровенничают о своих социальных проектах, неблагополучных семьях и борьбе с пороками (неудивительная просвещенность в их двадцать с небольшим). Моё издательство тоже поучаствовало в этом марафоне щедрости. Я здесь как самый продаваемый писатель ушедшего года. Удивительно только, как при таком внимании многие британцы по-прежнему живут за чертой бедности.***Бенедикт довольно огляделся. ?Ритц? был заполнен людьми. Руки в белых перчатках неустанно подавали, подносили, поправляли и незаметно наводили глянец, не допуская даже намёка на хаос. Богемная атмосфера заполненного зала, отражалась в зеркалах, бокалах и приборах и действовала на него увеселяющим образом. Волнительная часть была позади, можно было позволить себе расслабиться.
- Отличная речь, - похлопал его по плечу Джеймс. – Удивительное дело, я знаю тебя почти всю жизнь, а стоит тебе открыть рот…- Слишком много болтаю?..- Ужасно долго, - скривился Роудс, хитрые глаза за очками сузились и на мгновение превратились в щёлочки, - не мог дождаться, когда же ты, наконец, свалишь со сцены. В какой-то момент, - заговорщицки понизил он голос, - хотелось даже запустить в тебя ботинком...- Хорошо, что сдержался. Неловко бы вышло, - подытожил Бенедикт и поджал губы.- Шампанское, сэр? – предложил появившийся из воздуха официант. Десяток бокалов призывно смотрели на друзей с круглого серебряного подноса у него в руках.- Да, пожалуй, спасибо, - кивнул Камбербэтч, снимая с подноса сразу два фужера. – Рассчитываю успеть потанцевать сегодня, - протянул он один из них пианисту, глядя в сторону танцпола.
Официальная часть вечера незаметно перетекла в неофициальную: видеозапись уже не велась, фотографов попросили удалиться. Там, на противоположной стороне зала, музыка звучала громче, свет был мягче, и было относительно просторно.
- Хм, кстати, о танцах… Эшли тоже здесь, - опомнился пианист.
- Здесь? – Бенедикт спешно огляделся, словно рассчитывал найти мисс Аберкорн у себя за спиной. – Я не знал, что она приглашена.
-Вот найдёшь её, будет с кем потанцевать. Знаешь, а я решил, что хочу изучать испанский…Роудс пустился в объяснения причин своего выбора, а он кивал в такт словам лучшего друга, совсем переставая слушать.
***- Джеймс! Джеймс! – зову я сквозь разговоры людей. – Джеймс!Щуплый мужчина чуть выше меня с остатками основательно поредевшей и поседевшей кудрявой шевелюры непонимающе смотрит по сторонам в поисках голоса, который так настойчивоего окликает. Сама не понимаю, откуда такое рвение, но возможность поговорить с кем-то, кого я знаю, кроме как с обложек журналов и газет, радует необычайно. Я поднимаю руку, привлекая его внимание, и соображаю, что говорить нам особо не о чем. Единственное, что нас объединяет, знакомство с Бенедиктом.- Эшли! Здравствуй, чудесно выглядишь, - обнимает он меня, - я уже видел тебя раньше, но ты так быстро ускользнула, словно за тобой гнались.Я не нахожу, что ответить, только пожимаю плечами. Большую часть вечера, не считая официальной части, где все смиренно сидели за своими столиками, я бесцельно бродила по залу, разглядывая благоухающие цветочные композиции.
- Чудесный вечер. Столько внимания благотворительным проектам, - вежливо и осторожно произношу я. – Хотя, пожалуй, для чествования меценатов я бы выбрала что-нибудь менее пафосное, чем ?Ритц?.- Это часть игры. Без бесплатной выпивки и изысканной еды… Впрочем неважно. Видела Бенедикта? Он искал тебя.Сердце радостно замерло и опустилось бархатным клубочком к желудку.- Ммм… Да?
- Думаю, он где-то рядом с танцполом. Похоже, ты обратила его в свою веру. Сделай мне одолжение, - делает он паузу, ожидая моего согласия. Что ж ещё остается – киваю. – Когда встретишь его, скажи, что его речь была просто невозможно длинной, гости буквально погрузились в полудрёму, - Джеймс прикрывает рот ладонью, изображая зевок, закатывает глаза и тут же азартно улыбается.
Ох, уж эти мальчики!
***Музыка увлекала за собой. Она звала, притягивала и манила, заставляла пускаться в пляс и чувствовать себя частью чего-то восхитительно гениального и удивительно точного. Майкл Джексон уступал место Джо Кокеру, тот Элтону Джону, а он Адель. Её глубокий сильный голос быстро сменился фирменной хрипотцой Рэя Чарльза, чтобы затем уступить место самому известному хиту Рикки Мартина. Латиноамериканские ритмы оживили публику, и бесшабашность ?Spice Girls? оказалась уместной. На танцполе было еще просторно, но гости постепенно бросали разговоры, недоеденные десерты и бокалы с вином, чтобы оглянуться на стойку ди-джея, вслушаться в мелодию и попытаться словить ритм. Кто-то легко прикоснулся к его плечу и, обернувшись, Бенедикт почувствовал, что сегодня удача улыбается ему особенно приветливо.- Твоя речь была ужасна, - воспользовавшись секундной паузой между композициями, доложила мисс Аберкорн.- Хм, очевидно с Джеймсом ты уже поздоровалась, - усмехнулся он в ответ.