Глава 35. На паркете, или Скорость звука (2/2)
- Погоди, дай ему отдышаться. Давай со мной, - Том нажал на ?Play? и шагнул навстречу девушке.Камбербэтч посторонился. Кажется, силы у него иссякли. Оставалось наблюдать со стороны. Эшли, одетая в чёрные легинсы и просторную тунику, казалось, не устала вовсе, только заплетённые в свободную косу волосы непослушно начали выбиваться из причёски. Привычные такты и движение по кругу – так, как у Тома, у него не получалось, но само знание, что последует дальше, радовало необычайно. Мисс Аберкорн послушно вращалась, направляемая руками Тома, сливалась с мелодией и получала удовольствие от происходящего. Бенедикту захотелось остановить музыку.
***- Это впечатляюще, то, что ты делаешь. Я так долго и упорно учил все эти повороты, полуповороты, восьмёрки… А ты пришла, - Бенедикт отрывает руки от руля и щёлкает пальцами, -и сделала всё, как надо. Это грандиозно.Мой новоявленный партнёр сейчас больше походит на ребёнка, впервые прокатившегося на аттракционах, чем на взрослого человека. Через полчаса меня ждёт встреча с Кэтрин, но пока можно просто наслаждаться общением и ни о чём не думать. Вот только вместо того, чтобы спокойно выслушать комплимент и сказать ?спасибо?, я начинаю оправдываться.
- Тебя легко впечатлить. Это было… неумело, - признаюсь, подобрав нужное слово. – Я про себя, - уточняю на всякий случай. – На самом деле я недалеко ушла от тебя. Танец несложный, но без техники никуда. Я могла лучше. Если бы мама увидела меня сейчас, сказала бы, что нет ни школы, ни шага, элементы сделаны в полноги. А потом заперла бы где-нибудь года на два и велела тренироваться и не позорить её доброе имя.- Жестоко, - отмечает Камбербэтч, не отрывая взгляда от дороги.- Да нет, вполне обычно. Это как отрубить хвост из недомолвок и пустых надежд, самолюбования и мнения о себе, как о великом танцовщике. Всегда найдётся тот, кто делает это лучше тебя. Взобраться на гору не трудно, трудно удержаться на пике. Бальные танцы – это элитный вид спорта. Если не проводить в зале по восемь-десять-двенадцать часов в день, ничего не выйдет. Нельзя просто выйти на паркет, нужно чтобы танцевало не только твоё тело, но и твоё нутро. Этим нужно жить. Полный контроль над каждой мышцей. Над мимикой. Музыкальный слух, чувство ритма. Твоя семья – это твой партнёр и твой тренер. Мало кто на такое способен. Можно сколько угодно репетировать, поставить сложнейшую хореографию, уверенно её исполнять, а потом выйти к судьям и провалиться с треском. А на утро снова прийти в зал и начать всё с начала. И так год за годом. Остановишься – уже не вернёшься.
Я замолкаю. Словами всё, что чувствую сейчас, не описать. Появиться в зале со стилем, которым не владею, довольно опасный трюк. Оснований быть довольной проделанной работой у меня нет. Наверняка, я выглядела бы неплохо на танцполе во время домашней вечеринки, но нужно смотреть правде в глаза: тело слушается плохо, чистоты нет, мышцы отвыкли от интенсивных тренировок и начинают ныть. Те пару уроков, что я предусмотрительно взяла, основательно порывшись в старой записной книжке и вымолив помощь у одного из самых вхожих в наш дом маминых учеников, помогли вспомнить основные элементы, но не прибавили мастерства. Бенедикт, конечно, не понял, но вот Том наверняка почувствовал, насколько нетехничная ему попалась партнёрша. Жизнь – невероятно странная штука.
- Пожалуй, мне это понятно, - откликается Бенедикт, и в его глоссе я слышу что-то новое. – Во всем этом важно понять, что жизнь коротка, защитить тех, кого любишь, не подвергать себя слишком многим злоупотреблениям или нарциссическому самолюбованию, и жить дальше. Идти дальше. Не на поводу у необходимой публичности, а своим путём. Но это же твой выбор. Я имею в виду, ты же сама выбирала, что будут танцевать твои герои.
Камбербэтч не сводит глаз с дороги, и я рассматриваю его исподтишка. Сильные руки – у меня была возможность оценить их силу – лежат на руле, уверенно управляя юрким автомобилем. Длинные пальцы, узкие ладони с проступившими венами и четко очерченными линиями, на левом запястье красуются дорогие часы простого дизайна. Расслабленная поза, он почти не подвижен. Именно в эту минуту он напоминает кого-то из диснеевских принцев – утончённых, в чём-то хрупких, но одновременно мужественных, способных с равной долей успеха станцевать на балу и победить чудовище, умело орудуя шпагой и словом.- Да, я… Я говорила на языке танца.- И что ты хотела сказать? – он поворачивается ко мне, и я, боясь быть застуканной за уже откровенным разглядыванием, делаю вид, что высматриваю что-то в окне.- Я думаю, ты это поймешь, когда пройдешь квест.
***- Я написала новую книгу.Рукопись нахально шлёпается Кэтрин на стол, а я в кресло. Если уж быть совсем откровенной, то работа не моя, а Ковальски, но мисс Вудворд честности не заслужила, поэтому я, поразмыслив, решила побыть феей-крёстной для моего доброго талантливого друга.
- Новую книгу? Когда ты успела?Кэтрин берёт в руки толстенький шестисотстраничный труд и большим пальцем приводит странички в шумное движение.
- Вдохновение накатило, - бессовестно вру я.
Перед глазами проплывают девственно чистые страницы моих блокнотов, которые разбросаны по дому в ожидании, когда же их хозяйка напишет хоть пару строк. Большинство из них уже покрылись изрядным слоем пыли, но как надежда умирает последней, так и я живу с мыслью, что вот-вот схвачусь за ручку.-И о чём она?- О многом, - расплывчато отвечаю я. – Думаю, вам понравится. Это… другая сторона меня. Безусловно, отличается от ?Для кого-то? и не посвящена Бенедикту Камбербэтчу, так что могут быть проблемы с пиар-компанией. Но это, к счастью, не моя беда.Что ж, почти не соврала. Кэтрин водружает рукопись наверх внушительной стопки, лежащей прямо на полу рядом с её столом, и пристально смотрит на меня. Наши отношения от приятельских скатились до враждебных. Последние события, связанные с Айрин Ладигнтон, Бенедиктом и публикацией сплетен, ничего хорошего в наше с ней общение не привнесли. Уж не знаю, чего она ждёт от меня, но творчество Дэни попадёт на стол к моему редактору, а это значит, что миссия выполнена, можно ретироваться домой.
- Эшли, я не знаю, как тебе ещё объяснить, что я не знала про слив.Я смотрю ей в глаза и понимаю, что это, собственно, уже не важно. Время всё решило за нас. Из недосягаемой сказочной картинки на мониторе ноутбука Бенедикт превратился в партнёра по танцам с вполне человеческими проблемами и заботами. Я помню его сосредоточенность и желание сделать всё правильно, неуверенные заученные па и неловкую импровизацию в забытых элементах. Его рука уверенно держит мою руку, и он, как истинный джентльмен, больше всего озабочен тем, где должен оказаться, чтобы мне в этом танце было комфортно. Я словно получила подтверждение своим многочисленным теориям, но больше, чем собственным героем, очарована реальным человеком, который оказался невероятно далёк от своего прототипа. Не всегда мне суждено ошибаться. В начале моего писательского пути я остро нуждалась в друге, соратнике, который смог бы поддержать и объяснить, что к чему в новом для меня мире. Сейчас, после того, что сложилось, и того, что не получилось, после невольных откровений и решений, которые принимала не я, сияние вероятной дружбы померкло. Тогда было понятным искать тёплых человеческих отношений во всегда идеальной, безупречной мисс Вудворд, сейчас – меня больше прельщает и радует возникшая из ниоткуда дружба с неопрятным, чудаковатым Ковальски.- Знаешь, сейчас мне всё равно. Всё получилось так, как получилось. Наверное, мне даже стоит быть благодарной за этот… опыт. Я уже не хочу искать виновных и копаться в причинах. Но если вдруг возникнет возможность доказать, что условия контракта были нарушены, я ею воспользуюсь.
- Но ты принесла к нам ещё одну рукопись.- На то есть свои причины, - я поднимаюсь, всем своим видом демонстрируя, что ни объясняться, ни задерживаться не намерена.– Как только решение будет принято, жду твоего звонка.
Кивнув, я выхожу за дверь, чувствуя на себе долгий тяжелый взгляд моего агента.