Глава 32. Всё не то, чем кажется, или Спаситель (1/2)
I'm drowning in despairЯ тону в безысходности,But you're fighting for me right until the end.А ты честно борешься за меня до конца.You pull me back to land and save me once againТы возвращаешь меня на твердую землю и спасаешь еще раз.Sunrise Avenue - Lifesaver- Он рожает!Рожает? В трубке слышится голос Жасмин, но за окном еще темно, рассвет нескоро. Наверное, где-то в это время она обычно ложится спать. Я ерзаю в постели, устраиваясь поудобнее. Пока искала телефонную трубку, всё тепло из-под одеяла выскользнуло наружу.- Кто рожает? - спрашиваю я без энтузиазма и прикрываю глаза. Видимо, у каждого свой жизненный ритм, и мой ритм сейчас очень хочет уснуть. – Жасмин, давай спать. Тебе надо завязывать с зависанием на YouTube. Весь шлак, который туда сливают, пересмотреть ты всё равно не сможешь, так что…- Ты что меня не слышишь? - в трубке и правда слишком шумно, но скорее всего я её не слышу, потому что не хочу. - Граф рожает!! Рожает, понимаешь?!
Прямо мне в ухо летят очень грубые ругательства. Граф рожает? Как рожает?
- Чем рожает? – снова открываю глаза, высовываю вторую руку из-под одеяла и на ощупь пытаюсь зажечь лампу на прикроватном столике. Вместо кнопки натыкаюсь на стакан с водой, который не выдерживает столкновения с моей рукой, опрокидывается, и я не вижу, но чувствую, что вода растекается лужицей по деревянной поверхности и капает на пол. В темноте сажусь в кровати и уже осторожнее добираюсь до выключателя. – Он же… кот, - констатирую я очевидный факт.
- Знаешь, полсотни человек мне это уже написали! Лучше скажи, чем ему помочь. То есть ей.
- Полсотни? Ты обзвонила полсотни?- Нет, зачем звонить, я веду трансляцию в Интернет, - отмахивается она. – Что делать?Мир окончательно сошел с ума. Граф оказался Графиней, вот-вот на свет появятся мини-Графы, а Жасмин транслирует этот процесс на весь Интернет и хочет, чтобы я была акушеркой.
- Откуда я знаю, что делать! Погугли, - предлагаю я и иду за своим ноутбуком.Не то, чтобы я хотела понаблюдать за процессом, но отмахнуться и лечь спать как-то некрасиво. – И давно ты поняла, что он рожает?- Это она, Эшли, она! – из трубки доносится истошное мяуканье, и мне становится не по себе. Бедное животное мается от боли, а его хозяйка набирает просмотры. -А что тут не понять, когда кот был один, а теперь их двое?! Трое! Уже трое!
Действительно, что ж тут не понять. Голос в трубке тонет среди других звуков, что-то шелестит, шумит и падает, я опять слышу кошачьи стоны. Найденный в гостиной ноутбук загружается медленно, словно недоволен тем, что его сон тоже потревожили. Я забираюсь с ногами на диван и тщательно укутываюсь в плед. Неизвестно, как долго придется не спать.
- Ой, какой хорошенький! Маленький, не бойся…
Наконец-то, подключаюсь к каналу. К моей радости, сам процесс уже позади. На экране передо мной почти такой же как обычно упитанный Граф в груде полотенец усердно вылизывает двоих крохотных слепых котят. Малыши только тихонько попискивают, мяуканьем это не назовешь, и жмутся к родителю. Картина почти идиллическая. Непонятно одно: как заботливая хозяйка за два года так и не поняла, что у неё не кот, а кошка.
- Придумала, как назовешь?- А что тут думать… Виконт и Барон, - довольно сообщает блогер, и я наблюдаю на мониторе, как её рука тянется к кошке и нежно гладит по пушистой спине. – Ну, или Баронесса.
Трансляция останавливается, и пушистое аристократическое семейство покидает экран.
- Вот только одного понять не могу, - говорит мне в ухо Жасмин. – Где ж это она себе парня нашла?***Аэропорты нагоняют на меня страх. Почему-то именно здесь посреди толпы пассажиров с разноцветными чемоданами и нагруженными тележками у меня возникает чувство незащищённости, и я невольно начинаю думать о терроризме и смерти, оглядываться и прикидывать, куда бежать в случае опасности. Что бы ни обещало нам правительство, мы всё так же беззащитны, как и десять, и двадцать лет назад.
В кафе многолюдно, но я без труда нахожу столик на двоих, поднявшись по винтовой лестнице на второй уровень, и отпиваю свой латте. Кофейные тона интерьера и предвкушение встречи отвлекают меня от страхов, я изо всех сил пытаюсь представить, что не покидала своего обычно ареала. Огромный висящий напротив плакат с изображением погруженного в ночь Собора Святого Павла мне очень в этом помогает. В немного грязное окно видно, как один за другим взмывают в небо самолеты, унося прочь из Лондона сотни людей. Небо не по-осеннему чистое и прозрачное, ветра почти нет. День удался.
- Привет, детка, давно не виделись, - опускается в кресло рядом со мной мой лучший друг.
Я раздумываю, не броситься ли ему в объятия, но привычно сдерживаю порыв и концентрирую внимание на тёмно-розовых гортензиях, которые он так небрежно держит в руках. Люк – единственный мужчина, который исправно покупает мне цветы при любой возможности. Этот букетик родом из декоративного грузовичка, припаркованного рядом с кафе.
- Девушкам нужно дарить цветы, - произносит он улыбаясь. – Как ты?На нём модный тёмно-синий костюм в крупную клетку с широкими лацканами и бордовыми пуговицами, из нагрудного кармана выглядывает краешек платка в тон галстуку, через спинку кресла перекинуто пальто – всё идеально и неприлично дорого. Только Люк, готовясь к перелёту, одевается так, словно ему на сцену какой-нибудь кинопремии, а не в самолёт. Впрочем, не исключено, что Кэтрин тоже так делает. Ковальски – вот кто больше всего похож на обычного человека.- Хорошо. В каком направлении летишь?- У меня дела в Париже. Подумал, что могу себе позволить небольшую пересадку, чтобы повидать тебя. Слышал, ты отобрала у Кейт Миддлтон звание главного ньюсмейкера, а?Он добродушно смеется, и я в который раз понимаю, что наша дружба никудане исчезнет, даже если небо обрушится на землю. Черт возьми, я люблю эту голливудскую улыбку, люблю чертей в по-кошачьи зелёных глазах и ту лёгкость, с которой встречаемся после полугодового молчания.
- Да, теперь вся слава достается мне, двор озабочен.
- Алан говорил, что прилетал на выходные. Как у вас дела?- Не знаю.
- Так плохо?- Нет, просто никак. Я не могу пока всё это объяснить, не спрашивай. Становится всё сложнее искать точки соприкосновения.
Люк хмурится – трудновато быть лучшим другом пары, отношения в которой медленно, но верно катятся в пропасть. Мы с ним знакомы, кажется, уже тысячу лет, они с Аланом – намного меньше, но теперь их связывает профессия, а нас – только воспоминания и понимание. На редкость хлипкий фундамент.
- Вы пробовали поговорить?- В последнее время все разговоры сводятся к моим оправданиям и Камбербэтчу. Очень узкий список тем. Он совсем не понимает, какой огромный шаг вперед я сделала. Знаю, что накосячила с романом и с фильмом, но всё так, как есть.