Глава 12 (1/1)

примечание: глава не отбечена, извините за все ошибки***Просыпаясь в два часа ночи, сложно чувствовать что-то кроме отвращения.Это третья мысль в голове Лиама, после того как он открыл глаза. Первым пришло осознание, что он больше не окутан заботливым коконом нереалистичного забвения, а затем?— безрадостное смирение с тем фактом, что новый день все-таки наступил.Он моргает, смотря заспанными глазами в мобильный. Время медленно тянется к трем.Локи видимо понял, что Лиам уже среди живых, сложил лапки на кровати и нахмурил свои белые и пушистые брови, выделяющиеся среди черной шерсти.В конечном итоге, именно выжидательный взгляд собаки убеждает Лиама встать с мягкой кровати. Он натягивает штаны, едва находя мотивацию застегнуть ширинку, чувствует тяжесть в запястьях, когда надевает обувь, а затем и толстовку, потому что сейчас уже февраль, и Лиам не так себе представлял завершение этого кошмара.Как сообщает Daily Mail, главный детектив по расследованию серийных убийств найден замерзшим на улице.Если бы им было дело. Хоть кому-нибудь. Помимо тех случаев, когда полицейских вплетают в сюжеты ужасных репортажей с такими названиями, как ?Внутренний страх?. Лондон с радостью забывает людей, причастных к серийным убийствам прошедшего года. Они насытились, ощущая символические чувства при чтении сенсационной прессы. А еще рады не копаться дальше и не погружаться глубже.Преступление раскрыто; всегда объявится что-то новое и ужасное, на чем можно зациклиться.Официальный заголовок гласит, что Лиам отказался от всех интервью после инцидента. После того дня?— ужасного, пропитанного кровью дня?— хлынула волна просьб услышать хоть что-то от детектива, возглавлявшего расследование.От коллеги убийцы. От любовника последней предполагаемой жертвы, у которой, как утверждается, тоже есть свое прошлое.Все для вульгарности, по-видимому. Для быстрых продаж.Лиам не собирается обсуждать эту хуйню. Он проходит мимо заблудших репортеров, ожидающих его у двери здания, мимо случайных гражданских лиц, которые думают, что у них есть следственный дух. Все выкрикивают его имя, задают вопросы. Локи не рычит?— Локи, вероятно, самый послушный зверь на планете, он просто благодарен, что его голова больше не застревает в конусе,?— но его уши опускаются, пока они не освобождаются от небольшой толпы людей, возмущенных как Лиам от шума и клаустрофобии.Мужчина сомневается, что на лице это очевидно. Но он заметил: в зеркалах, в ярком свете окон и даже в отражении ложек, что он был не особенно эмоционален на прошлой неделе.С тех пор.Пока Локи заканчивал дела, холодный воздух проник под худи Лиама, от чего соски напряглись так, что могли бы разрезать стекло. Они поворачивают за угол и проходят в квартиру мимо людей в ожидании. Лиам уже сомневается, что его собаке надо было поссать на дерево.Осторожно и решительно, Лиам не позволяет глазам надолго задерживаться на здании напротив. Он может остановиться прямо тут, перед незнакомцами. Не поддаваться желанию сесть и пялиться, как он делал бесконечное количество раз в закрытом пространстве собственной спальни, глядя в окна напротив. В комнату, где Зейн почти погиб, а Найл действительно умер.Позже начало казаться, что он пытается убежать от вкуса физиологического раствора прямо в глотке каждый раз во время чистки зубов. Сегодня не исключение.Он чистит сильнее. Возможно, сейчас получится.Еще никогда Лиам не задумывался, как выглядят похороны офицера, устроившего серию ужасных преступлений. Кто на них придет. Что они скажут.Оказывается, это политика. Просто политика. Лиаму хотелось бы, чтобы он не мог понять циничные причины такого искусно созданного, торжественно устроенного события.Они не могли по-настоящему скорбеть по Хорану, не могли оправдать его действия. Не с биологическими доказательствами в рыбацкой лодке, которые указывают его присутствие до поджога. Не с отпечатками пальцев, найденными в квартире Сэма Хюффеда, на шнуре, обернутом вокруг его шеи. Не после того, как выяснилось, что для совершения убийства злоумышленник должен быть левшой (и, как считает Лиам, вполне уместно, что слово, означающее ?леворукий?, очень темное по текстуре). И не с потрясающим свидетельством Грейси Янг, девочки в возрасте семи лет из школы последней жертвы, о том, что белокурый мужчина разговаривал с мальчиком на краю детской площадки незадолго до того, как тот исчез.Но он был среди них, человек закона, и есть как минимум несколько деталей, которые отлично показывают человечность полицейских на похоронах одного из них.Некоторые плакали, когда темный гроб опустился в землю. Клосс и один из парней, который работает в приемной, Делевинь с минуту и затем, еще немного, когда все подходило к концу. Гарри, но только в момент, когда прятал лицо в темный костюм Луи, но в совершенном молчании, которое Лиам не мог и представить.Родители Хорана не плакали, потому что их не было?— смертельно уставший отец не смог заставить себя приехать из Ирландии, а мать умерла более 10 лет назад.Уинстон плакал, но Лиам не мог понять почему. Он почти уверен, что слезы в тот день были пролиты не из-за человека, которого хоронили, а из-за чудовища, которое сплело маску из зубастой улыбки и света.Возможно, из-за жертв. Из-за разрушенных и потерянных жизней, из-за оставленных на одиннадцати семьях и целых общинах шрамов. Невидимая резня, сравниваемая с физической расправой.Слезы могли быть пролиты и от разочарования. Может, не для тех, кто снаружи, но на лице каждого офицера, каждого коллеги, Лиам видел отголоски искромсанного шока, от которого чувство реальности рассыпалось в прах, открывая худшее дно. День для оплакивания чувства безопасности, которое было у них друг с другом. Похороны их доверия.Это было нечто вроде проявления солидарности, а Лиам с командой молчали, ведь шестеро из этой половины приравнивались к проклятым среди них всех.Просто политика: наблюдать как Найла погружают в землю. Вот и все.Уинстон говорит несколько исключительно тактичных заключительных слов, почти выгодных для репортеров рядом, но помимо этого неприукрашенных, как на типичных ирландских, католических похоронах.Пепел к пеплу, думает Лиам, выплевывая в раковину.Принимать душ долго, лишь бы смыть дни самоотверженности. Вода ошпаривает, что приятно, если вообще что-либо сейчас можно воспринимать как ?приятное?. Парень вспоминает проникающий до глубины костей холод, когда он вывел Зейна?— окровавленного и без сознания?— из той квартиры. Попытка выгнать чувства паром.Оба попали в больницу, но им не позволили остаться вместе. Лиам не знал что сказать, когда коллеги сели рядом и начали спрашивать, не мог вспомнить. Даже не догадывался, какие ответы его жужжащий, пустой разум выдавал мрачным женщинам, которые допрашивали его о дне. Откуда он узнал все.Он даже не мог управлять собой, просто онемел после произошедшего.Почти неделю спустя его не отпустило. Расследование возможного убийства Зейном Маликом детектива-инспектора Найла Хорана. Расследование препятствий правосудию со стороны Лиама Пейна в Скотланд-Ярде по делу о серийных убийствах.Они называют это отпуском. Подозрение Лиама. Поддерживают такое мнение пока это что-то благородное, а не позор. Пока это не касается недоверчивых взглядов со стороны коллег, столпившихся под дождем на могиле.Одетый во что-то удобное (он не уверен как долго должен сидеть, и куда пойдет дальше) Лиам последний раз почесывает Локи по голове, прежде чем выйти и закрыть дверь, звякнув ключами в ладонях. Репортеры все еще там, толпятся, но проталкиваться между ними легче, когда он уже два раза послал их нахрен за сегодня. Их настойчивость на пике в начале дня. А затем надежда умирает.Лист посещений заполнен каракулями имен. Лиам удлиняет его еще на несколько сантиметров своим именем, легонько улыбаясь женщине за стойкой приема и регистрации, прежде чем пойти по холлу к знакомой двери с занавеской.Он спит, когда Лиам входит, мягко говоря, парень без сознания. Синяки уже пожелтели, почти зеленые на фоне бледной кожи, и Лиаму кажется, он никогда действительно не понимал разницу между синяками, которых желают и которые получают.Ты знаком со мной только из-за моей склонности попадать в опасности. Слова пронизывают память тихим голосом, звучащим оттуда словно еще тысячи лет назад. Детектив?— возможно, бывший детектив, чтобы там ни произошло дальше?— прижимает потрескавшиеся губы ко лбу мальчика и садится рядом с больничной койкой.Зейн просто спит, и со зловещим оборудованием его связывают пара трубок и проводов. Лиам помнит, что он тут же прилип к его койке, когда ему разрешили войти, когда он, наконец, смог стоять на ногах. Помнит, как медсестра уверяла, что единственный вариант?— ждать. Ждать, когда ссадины и синяки заживут, когда мелкие переломы ребер срастутся. Ждать, когда начнут действие различные медикаменты, которые растворились в кровеносной системе Зейна за время его похищения, а теперь вновь вернулись на свои места, чтобы стереть синяки под его глазами.Лиам видел их. Зейн не был в отключке и мыслил трезво, слабо улыбался и поддерживал разговоры с медперсоналом?— тогда он выглядел пугающе. Его усмиряли дважды; один раз прямо перед приходом Лиама?— тело того содрогалось в конвульсиях от повторной высокой дозы нейролептиков; второй срыв произошел прямо посреди его очередного визита?— Зейн вцепился в медсестру, пока та не начала истекать кровью.Слово ?монстр? кружится вокруг. Неделю назад оно могло бы звучать более правдиво, нежеле сейчас. Могло бы. Лиам осторожно проводит пальцами по сухожилию запястья Зейна, обходя капельницу, через которую в его организм поступает болеутоляющее. Бережно поднимает руку парня и целует.—?Всегда спит как младенец.Слишком поглощенный своими мыслями, чтобы дернуться, Лиам от внезапности лишь слегка наклоняется вперед. Он опускает расслабленную руку Зейна, а после поворачивается к двери.В дверном проходе стоит Триша, держа мужчину под локоть, и Лиам узнает эту переносицу, узнает эти глаза. Он темнее и полнее своего сына, но несложно догадаться кто он.Хотя из-за того, что он держит Тришу за руку, опять же, легко догадаться кто он.Лиам встает и приветствует женщину в ответ, прикасаясь к ее плечу, а после протягивая руку мужчине.—?Вы, должно быть, Ясер?Рукопожатие получается теплым и крепким, мужчина кивает.—?А ты… Лиам? —?он щурит глаза, и этот прищур выглядит таким знакомым для Лиама, что на долю секунды он ощущает слабость. —?Рад, что мы наконец-то встретили тебя.После того, как Лиама охватил шок, и до момента окончания допроса, внутри сидело тяжелое и раскаленное предвкушение от необходимого разговора с семьей Зейна. Чувство вины застряло прямо в глотке, пока он слушал мерные гудки?— его роль в судебном деле Зейна была невыносимой.Оповещать родственников?— никто это не любил.Обычно оповещал Найл.Лиам не успел закончить разговор, как на том конце раздалось рычание мотора: Триша и Ясер отправились в Лондон за своими детьми, которые находились под присмотром старшей сестры Зейна. Триша сообщила об этом в сообщении, также упомянув о примерном времени их прибытии и просьбе позвонить ей, когда ее сын очнется.В голову вернулось то множество вопросов касательно догадок Триши про их отношения; Лиам отставляет их на потом. Когда Лиам сообщил Зейну о скором приезде родителей, его встретили осоловелые, покрасневшие глаза.—?Рад наконец-то познакомиться с вами,?— говорит Лиам отцу Зейна.—?Детектив-инспектор Пейн… друг Зейна,?— заканчивает Триша по-другому, так как видит изменения на лице Лиама.Ясер одаривает его таким взглядом, будто знает, что ему что-то не рассказали. Он ничего не говорит, когда присаживается на стул с противоположной стороны кровати, где сидел Лиам. Наклоняется вперед и сжимает бицепс Зейна. Триша присаживается в кресло рядом с ним.—?Как ребеночек,?— тихо размышляет Ясер. Далее добавляет в сторону жены,?— а ведь он и есть ребенок.—?Ты здесь давно? —?спрашивает Триша у Лиама, протягивая руку к ладони мужа, которая сжимает руку их сына.Ему приходится подумать, как ответить, а после мотает головой.—?Всего пару минут,?— решает Лиам.В этой комнате время странно течет. Зейн заточен здесь до тех пор, пока психиатр не подпишет новый рецепт на препараты, заполняющие его мозг, не утвердит, что Зейн уравновешенный и не станет, если подвернется такая возможность, раздирать чьи-либо пулевые ранения.Парень вовсе не помогает своему скорейшему освобождению, извергая сарказм каждый раз, когда появляется доктор. Лиам вовсе не винит его; в углу на крошечном столе лежит стопка книг и заданий, которые служат единственным отвлечением Зейна во время бодрствования и в те моменты, когда морфий не слишком дурманит его сознание, чтобы он не мог функционировать. Он сходит с ума от скуки, сидя взаперти в этой мрачной комнате.Возможно, Ясер согласен. Он окидывает комнату оценивающим взглядом и морщит нос.—?Когда его выпишут?—?О, как только врачи дадут добро. Они сегодня вечером собирались проверить его,?— Триша отвечает раньше Лиама, который пытается заставить свой вялый, затуманенный мозг ответить и оторвать глаза от мерной поднимающейся и опускающейся грудной клетки Зейна.Вверх, вниз; кожа, кости и внутренние органы. Жив, жив, жив,?— продолжает напоминать себе Лиам.Ему нужно напоминать себе об этом.Он думает о том, что ему придется вести с ними напряженный разговор, так как те вообще не знают об отношениях их сына с ним. Может быть, им даже не понравится правда. Особенно если узнают, что из-за этих отношений Зейн здесь.Мысли улетучиваются от тихого удара костяшек о металлическую дверную раму. Взгляды всех троих встречаются на человеке, стоящем в дверном проеме, образ которого был неявственным, похожим призрак.—?Лу,?— имя вырывается из легких Лиама без какой-либо причины, как удивленный вздох.—?Привет, Ли,?— раздается ответ. Голос Луи звучит тихо, сам он стоит сгорбившись, обернув руки вокруг своей талии.—?Что ты… —?Лиам заставляет себя остановиться. Прочищает горло. —?Что ты здесь делаешь?Луи открывает рот?— его розовые губы контрастируют с щетиной. Он делает паузу, когда смотрит на двух других присутствующих.—?Должно быть, вы родители Зейна.Малики косо смотрят на Лиама, и в голове возникает кадр из другой жизни, где они знают его не как строгого детектива, чье имя постоянно появляется на листе посетителей.Вспомнив о приличиях, он проходит в палату. После быстрого знакомства и рукопожатий Луи бросает на Лиама взгляд.Когда Лиам приподнимает брови в немом вопросе, Луи наконец-то произносит:—?Можно вас на секундочку, детектив?Поднявшись на ноги, суставы которых ощущаются как ржавое железо, Лиам кивает родителям Зейна и следует за Луи в коридор.Как только дверь после закрытия тихо щелкает, Луи начинает говорить.—?Ты в порядке?Из Лиама вырывается сдавленный смешок.—?Не-а. Вообще нет,?— он отмечает бледность кожи Луи, мешки под его глазами. —?А ты?—?И я нет,?— Луи звучит так, будто у него пересохло в горле, и он за последние пару дней ни разу не пил воду. Лиам понимает. —?У меня есть кое-что для тебя.Лиам качает головой.—?Не нужно извине…—?Эй,?— отрезает Луи, легко и привычно, вызывая небольшую боль,?— это не то, что я хотел сделать,?— тише добавляет,?— засранец.Он засовывает руку в карман и вытаскивает что-то маленькое, легко помещающееся в ладонь. Когда она раскрывается, Лиаму нужно несколько секунд, чтобы понять, что это.—?Откуда у тебя это? —?спрашивает он. Его рука двигается без осознания, забирая узкую флэшку у Луи.—?Подумал, тебе это нужнее,?— Луи переминается с ноги на ногу, невольно уклоняясь от ответа.Или вольно.—?Лу. Ответь на вопрос.Луи ждет, когда мимо пройдет медсестра с картой, прижатой к груди, и исчезнет за углом.—?Ты же знаешь, что ты мой лучший друг, не так ли?Что-то чрезвычайно важное шевелится в груди Лиама: то ли в легких, то ли в сердце, то ли и там, и там.—?Не уверен, что заслуживаю быть твоим другом. После всего.—?А я и не говорю, что ты этого заслуживаешь,?— говорит Луи так, словно действительно это имеет ввиду,?— просто правда,?— в глазах Луи появляется напряжение. —?А еще я не говорю, что когда-либо эта флэшка попадала в улики,?— возможно, он слишком самодовольно фыркает. —?Это было легко.Его охватывает шок, появляется ощущение легкости и освобождения от тяжелого груза?— Лиам за это чувство хватается так же, как крепко сжимает маленькое технологичное устройство в руке.—?Я вел себя как мудак,?— говорит он, онемев.Тот пожимает плечами.—?Ты подумал, что я обвиняю твоего парня в серийных убийствах, неудивительно, что ты расстроился. Проехали, в общем.Лиам прикусывает губу и качает головой. Необходимо пережить все это, забыть, что он наговорил когда-то стоящему напротив мужчине. Но сейчас это не так уж и важно.—?Ты тоже мой лучший друг. Чего бы это ни стоило.Луи делает глубокий вдох, смотрит прояснившимся взглядом.—?Честно говоря, я рад. Это того стоит.Он не достает ни папку, ни медаль, ни таблетку, которые могли бы сделать жизнь Лиама немного лучше, поэтому детектив вынужден уточнить:—?Что именно ?стоит того??Патологоанатом облизывает губы. Лиам не видит его язык, когда глаза мужчины встречаются с его собственными?— в них только решительность.—?Тебе должны позвонить сегодня. Возможно, завтра. Не знаю, хотят ли они оставить Уинстона на своем месте. Скорее всего, сначала они будут искать.В его словах нет никакого смысла.—?Что ты…—?Дай мне закончить,?— настаивает Луи. Намек на улыбку подсвечивает его радужки в глазах, а уголки губ поднимаются в призрачной усмешке. —?Тебе позвонят, и скажут, что твоя должность восстановлена в отделе уголовного розыска.Нужно время чтобы, обработать слова, Лиам только пялится. И еще. Наконец-то, Луи раздраженно выдыхает и пинает носок Лиама.—?Планируешь отреагировать в этом году? Или следующем??— Как? —?спрашивает Лиам, потому что это все, о чем он думает. Он понимает: его брови высоко поднялись, губы округлились, а когда шок иссяк?— вопросы нарастали. —?Почему я… почему так происходит? Что ты сделал?Луи опирается на локти. Он едва приподнимает одну руку, чтобы цапнуть его за бицепс выше, подняв бедро и приблизившись к другой стороне холла.Беззаботно, но жизнь Лиама… прямо сейчас?— вмещала много вещей: боль, растерянность и горе, но так было всегда, и он все еще может сказать, когда патологоанатом влияет на впечатление.Подтверждение этого факта исходит из того, как дергается горло Луи, а глаза опускаются вниз перед словами:—?Давай ты не будешь беспокоиться о том, что я делал или нет. Просто будь готов к звонку. Хорошо? —?и он поднимает взгляд, встречаясь с глазами Лиама.Нечто в детективе щелкает, когда он видит пастельный синий.—?Ты подозревал Найла, да?Имя разрезает мягкую плоть в горле Лиама. Он не чувствует больное место, пока слова не оказываются в воздухе.Судя по тому как вздрагивает Луи, слова точно также неприятно просачиваются в его уши. Они все были близки, до.—?Да.—?Почему ты?..—?Я пытался,?— прерывает Луи. —?Пытался сказать, но не понимал как. Не без того, чтобы он понял, что происходит. И ты подумал, что я говорю… ты подумал на Зейна, и…Менее воздухопроницаемый чем вода, Лиам чувствует удушье от слов. Он представляет невероятную осторожость Луи, пока он выстраивал дело против Найла, аккуратное распределение по полочкам каждой лжи и ошибочных действий. Невозможно озвучит то, что он подозревал через страх из-за завертевшейся хаотичной и деликатной ситуации.Лиам понимает это чувство. Начинает осознавать, как много между ним и Зейном было продуктом его собственных подозрений и несправедливых обвинений.Его вина, по сути.Но это все не покоится на его плечах, напоминает он себе. Не важно, как тяжело вина ощущается, когда он прижимается к холодной стене коридора. Он дышит, убеждаясь что все еще может.Вопрос накапливается во рту Луи задолго до того, как срывается с губ.—?Как вы двое справляетесь со всем?—?Никак,?— отвечает Лиам. Даже слишком быстро. —?Мы не справляемся, ох… Ни с чем,?— он двигает рукой к закрытой двери. —?В каком-то тупике.Правда. Теперь осуждение сочится с двух сторон, коварным подводным течением, когда их глаза встречаются в маленькой стерильной комнате. Лиам считал мальчика виновным в произнесенных действиях. Зейн врал детективу по всем фронтам. Постепенно, все всплыло наружу. Спустя месяцы.Теперь важно лишь то, что какое бы доверие не построилось между парой?— это лишь далекое воспоминание, затоптанное, как сигарета на влажном бетоне. Почти грустно в такой несомненности.Даже если есть сомнения. Лиам продолжает навещать, они с Зейном все еще пялятся друг на друга, словно разделены галактиками, и он до сих пор выскакивает за дверь под конец часов посещения, так ничего и не предприняв. В некоторые дни его приветствует кто-то, похожий на парня, которого он знал?— лишенный притворства, он горько осознал, что игра окончена?— и у них почти нормальные разговоры, если не считать того, что Зейн отвечает вдвое реже и с четвертью былого остроумия. В другие дни Зейн без сознания или делает вид, испытывает боль, шатается из-за повторного приема в организм жестко дозированных химикатов. Протягивая руку, которую Лиам никогда не отпускает. Сжимая достаточно сильно, чтобы кости скрипели.Это ничего не решает, такой план содержания в больнице, и, хотя Кэролайн заверила Лиама, что удача улыбнется, когда Зейн полностью впитает лекарство, он не уверен, что фортуна?— то, что ему нужно.Возможно, объяснение. Возможно, несколько сеансов с Кэролайн для себя. Удача дала ему достаточно сил разобраться с делом и найти местонахождение Найла, найти Зейна, охваченного каким-то более мрачным инстинктом, с кровью запеченной на пальцах. Удача?— то, что разрушило мир.Она ему не слишком нужна.—?Он важен для тебя,?— размышляет Луи, наблюдая за унылым выражением лица Лиама. —?Он определенно все еще имеет значение для тебя, не так ли?—?Я влюблен в него,?— отвечает Лиам, не колеблясь. Просто еще одна вещь, о которой он должен был думать на прошлой неделе. Еще одна вещь, которую он решил принять. Найл мертв и убийца. Зейн жив и социопат.И Лиам любит его. Каждый затененный кусок.Понимание какое-то время сидело где-то под грудью, опрометчивое и опьяняющее, или же холодное и наказательное, явно очевидное, когда он перестал думать о нем. И поэтому он никогда не останавливался: ни тогда, когда строил дело против мальчика, ни когда прятал кусочки. Ни тогда, когда думал, что потерял его.Только теперь, когда он на самом деле мог.Единственное, что говорит об удивлении Луи?— морщинки на лбу.—?Этого достаточно?А было ли? Лиам опускает флешку в карман.—?Скажи, что ты не рискнул работой, чтобы меня восстановили.—?Я не рискнул работой, чтобы восстановить тебя,?— послушно повторяет Луи.Открывая рот, Лиам только побеждено выдыхает.—?Приходи поиграть в ФИФА как-то на неделе. Пожалуйста.—?Захвачу пивка,?— Луи шагает по коридору. Лиам спохватывается на грани того, чтобы схватить парня за запястье и удержать в поле зрения: редкий, сияющий факт присутствия Луи Томлинсона. Но затем он тот, кто говорит:?— Беги к своему мальчику.И он знает, что найдет этот свет позже.Он нуждается в темноте.Лязг закрытой двери заставляет Зейна вздрогнуть на кровати, пока его родители поднимают взгляды на вернувшегося Лиама.Он бормочет ?извините? призванное удержать Зейна от пробуждения, однако оно бесполезное, так как тот открывает глаза словно ожидал, с удивительной сосредоточенностью после сонного состояния.Почти повернувшись к родителям, неудивительно, что первые слова Зейна ?хорошо, мам??. Тем не менее, сердце Лиама сжимается.Странно наблюдать, как кто-то без эмоциональных способностей взаимодействует с людьми, к которым он должен чувствовать привязанность больше всего. Зейн вежливый, граничащий с сердечностью?— принимает объятия мамы и поцелуй в лоб от Ясера. Резкость приходит в его голос, когда он рассказывает им о текущем состоянии, напоминает Лиаму, как вчера у него постоянно ужасно пересыхало в горле (побочный эффект таблеток, по его словам), поэтому мужчина спешит вперед, чтобы наполнить свежий пластиковый стакан в раковине, встроенной в дальнюю стену.?— Боль лучше,?— послушно говорит Зейн,?— но в основном я все еще хочу, чтобы вы оставили меня одного.Лиам ставит чашку на тумбочку у кровати и восхищенно наблюдает, как Триша и Ясер только кивают, будто ответ приемлемый. Взгляд Зейна не так сильно задерживается на нем.Ясер задерживается, тем не менее, и улыбается Лиаму, пока тот пытается казаться незаметным у стены.Достаточно, чтобы Зейн проследил за взглядом отца, и опустил глаза на Лиама с весом неизбежности.—?Хочу поговорить с Лиамом наедине. Если можно.Фраза неуклюжая, едва выскальзывает из уст Зейна. Все же Лиам понимает: все ценят усилие. Триша проводит рукой по неопрятным волосам сына, затем встает и выводит Ясера в коридор. Они бросают на Лиама и Зейна понимающий взгляд, от которого у детектива горят уши, прежде чем закрыть за собой дверь.Лиам молча протягивает Зейну воду. Наблюдает за рукой, когда парень принимает жидкость.Глоток. Часы над кроватью производят слышимый цокот.Затем:—?Если бы я сам сказал тебе, что бы ты сделал?Лиам выдыхает через нос, на мгновение закрыв глаза. Прямо к делу.Зейн опирается на подушки с более ясным взглядом, чем Лиам видел за последние дни. Никаких намеков на содрогания, которые били его, когда в него заливалось лекарство, заполняя вены. Никаких признаков сонливости или откровенной враждебности, которые отмечали многие в его первых взаимодействиях после пробуждения от седации. Он сейчас здесь, присутствует таким, каким он не был на прошлой неделе, и Лиам знает, что это должно произойти.Разговор запоздалый. Ему до сих пор не рады.—?Лиам,?— подсказывает Зейн, перед лицом своей неподвижности. —?Что бы ты сделал?Хороший вопрос. При других обстоятельствах, в другой жизни, если бы Зейн сидел за столом, за обедом и говорил Лиаму, что он не может чувствовать на неврологическом уровне?— что бы сделал Лиам?—?Я бы спросил, почему ты беспокоишься,?— решает Лиам. Верхний свет в комнате отключен, так что только лампа и тусклые лучи сквозь жалюзи освещают их.—?Беспокоюсь.Кажется, словно он понимает, что имеет в виду Лиам, безмятежные руки на бумажных простынях, спокойные глаза на детективе, но он больше ничего не говорит. Просто ждет объяснения.И Лиам дает ему то, что он хочет. Так, как он никогда не мог помочь себе сам.—?Узнай меня. Спи… со мной, оставайся на ужин. Оставайся на ночь.Из-за непоколебимо чистого выражения Зейна он хочет продолжить давить, так что добавляет:—?Файл был у тебя уже… несколько месяцев назад, боже. Я не смог бы удержать тебя от дела, даже если бы попытался. Когда я попробовал,?— он облизывает губу, чувствуя тупую боль под скулами. —?Ты вложил гораздо больше усилий в получение желаемой информации, чем должен был.Темные полумесяцы под глазами Зейна, медикаментозный белый покой, делающим его явно не отдохнувшим. Они не соответствуют теням в зрачках, почти черные при минимальном освещении.—?Я хотел быть ближе к тебе.Колючее и знакомое раздражение спускается по позвоночнику Лиама. Его инстинкт искажает то, как мало он хочет… чего-либо из этого, осознание предательства Зейна, вес его собственного.—?Я сказал?— в этом не было необходимости.Затем он отводит взгляд от горячего угольного выражения Зейна, полного пустоты. Нет смысла ожидать сострадания, интереса и беспокойства, ложных анимаций, которые отмечали то, что у них было раньше. Те были ненастоящими. Того Зейна не существует.—?Разве это… не пугает тебя? —?колючее и низкое, с едва выраженным уклоном, чтобы вызвать вопрос. —?Я не умею сочувствовать.Лиам сглатывает, все еще не глядя на мальчика на кровати.—?Меня беспокоит, как ты это используешь.—?Я не могу изменить свою сущность,?— говорит Зейн, настолько уравновешенный, словно постоянно такое говорит. —?Я не могу изменить настолько, насколько ты помог мне изменить чувства ко всему,?— решительно и шепотом, как заклинание. —?Я не собираюсь извиняться за то кем являюсь, Лиам.—?Так не извиняйся,?— Лиам слегка удивляется резким тембром голоса, и сверкающим злобным взглядом, который он, наконец, бросает на Зейна. —?Не извиняйся за расстройство. Это не твоя ответственность. Извинись за ложь. Извинись за то, что заставил меня думать, что было… —?нет смысла, нет смысла придерживаться этой мысли. —?Извинись за то, что я нашел тебя в крови Найла, если можешь.—?Он пытался убить меня. Он связал меня, избил и доводил до суицида, я нихуя не собираюсь извиняться.Лиам испускает разочарованное маленькое раздражение. В голове все в полном беспорядке.—?Что же… справедливо,?— признает он.—?Тогда за что будешь извиняться ты? —?говорит Зейн, в его голосе разгораются искры. Как ни парадоксально, рельефные звуки в венах Лиама подстраиваются под цвета кожи мальчика. —?За веру, что я убил одиннадцать человек? Поиске улик против меня? Раз уж мы говорим об обмане.Тишина Лиама очень, очень громкая. Затем:—?Я знал, что ты что-то скрывал, и все это… выглядело, как будто это ты,?— глаза расфокусировались, потерялись из-за мгновенного воспоминания об ужасных, бессонных ночах, недоверие проникло в грудь, как изжога. —?Я пошел туда, куда вели доказательства, и меня разыграли. Я. Я прошу прощения за это.—?Ага, ок. Я не сожалею о том, что я мог или не мог сделать с телом Найла, когда сошел с ума.Его провоцируют, он почти уверен.—?Но ты понимаешь, как это выглядит? —?в любом случае требует Лиам, умоляюще вытянув руку, хотя он хочет дергаться от образа, с которым Зейн нападает на него. —?Если они вытащат тебя в суд за то, что с ним случилось, я должен засвидетельствовать, что видел, как ты сделал смертельное огнестрельное ранение.—?Ты думаешь, я убил его? —?спрашивает Зейн, недоверчиво с болезненно-зеленым видом, и хриплым голосом. —?Думаешь, я сделал?—?Разве нет? —?плюет Лиам.Жестоко, он знает. Судит по тому, как рот Зейна успокаивается, уходит в нейтральное положение, будто он не хочет тратить энергию на пантомимический вред тому, о ком он не заботится.—?Я не знаю, как выстрелил пистолет. Я даже не мог нормально видеть.Они ушли от темы, оказались на мрачной территории из-за своих порочных воспоминаний. Лиам зажимает переносицу и продолжает.—?Мне все равно, что ты сделал с Найлом,?— признается он, слегка громковато, но, черт побери, это действительно так. —?Мне все равно, кто ты,?— продолжает он. —?Меня не волнует, если ты: антисоциальный, психотичный, ОК-блять-Р, меня не ебет и вообще не беспокоит. Что меня парит, так это то, что ты лгал мне большую часть года.—?Если бы я рассказал о…—?Я не о лжи, Зейн,?— кусает Лиам тоном, к которому он, кажется, всегда прибегает в аргументах, сейчас, раньше и когда бы они ни разделяли общий воздух. —?Ложь о нас. Вот с чем у меня проблема.Лиам никогда не видел, чтобы Зейн выглядел по-настоящему несчастным. Это не то, на что мальчик способен (с сердцем, как пепел), но если так, он представляет, что его бледная тень может выглядеть как выражение, которое сейчас украшает его лицо. Тонкая морщинка у бровей, сухие губы, слегка приоткрытые для слов, которые не выходят. Наконец:—?Лиам, если тебе нужно услышать, что я не могу любить тебя, то я так и скажу.Что-то в Лиаме кричит, болезненные вопли, единственное физическое проявление которых?— заикание в дыхании. Ничего нового, напоминает он себе. Он знает, что это так.—?Спасибо за правду.Слова слабые. Не звонят с триумфом или ясностью цели, и Лиаму чертовски надоело горевать. Он действительно такой.—?Мне пора,?— бормочет он, указывая головой на дверь. Он шаркает вокруг кровати, чувствуя взгляд Зейна на себе. Если мальчик произносит имя в чем-то опасно близком к молению, не о чем беспокоиться.Лиам слегка улыбается родителям Зейна, которые сидят вне комнаты и быстро проходит мимо них, как будто ему куда-то пора. К тому времени, когда он вернулся в комнату ожидания, его глаза покалывали, взгляд такой размытый, что он не видел Луи, пока тот не произнес его имени.—?Ли. Эй,?— уговаривает он, положив руку на руку. —?Дружище, все хор?..—?Почему ты все еще здесь? —?спрашивает Лиам голосом, задушенным, когда моргает каждым глазом, пока они оба не прояснятся.Луи становится более сосредоточенным, исследуя каждый дюйм лица, в тесной хватке.—?Пришлось. Предчувствие, что ли,?— он пожимает плечами. —?Рад, что остался.Размытый смех.—?Я тоже.Когда Луи обнял Лиама, облегчая тот факт, что в другом месте это было бы более подходящим, парень натирает круги, чтобы успокоить детектива.Лиам пользуется моментом, чтобы успокоить дыхание, а затем Луи говорит.—?Хочешь пойти притвориться, что ничего не происходит?Прежде чем Лиам скажет, что ему очень нравится идея, его мобильный вибрирует. Он отсоединяется от объятий Луи достаточно хорошо, чтобы вытащить телефон из кармана и взглянуть на дисплей. Брови морщатся, когда он поворачивается, чтобы показать Луи экран.Глаза патологоанатома слегка расширяются, но он смахивает с лица выпавшую прядь волос, и разрешительно пожимает плечами. Лиам кивает, молча соглашается и нажимает на зеленую кнопку.?— Алло? —?приветствует он.—?Лиам,?— голос Стайлса,?— хэй.—?Привет,?— вытягивает Лиам, глядя на Луи, словно он может объяснить поведение судмедэксперта. Луи просто в замешательстве качает головой.—?Не хочешь ли… как думаешь, мог бы ты прийти сегодня? —?тон Гарри колеблется, и Лиам решает?— ему не нравится. Он привык к легким, уверенно растянутым слогам.—?В морг? —?Лиам кусает внутреннюю часть губы. —?Я сейчас с Луи, мы могли бы через секунду приехать, если ты свободен.—?Да, конечно,?— говорит Гарри, что-то вроде облегчения в выдохе слов,?— приведи Лу, если он рядом, и приходи в любое время. О, можешь спросить его, видел ли он мой пиджак?Лиам кивает себе, отрывая мобильный телефон от уха и повторяя вопрос. Прежде чем он может, Луи бормочет:—?Скажите, что он в машине, я принесу.Детектив передает информацию, сообщая Стайлсу, что скоро увидит его. Он и Луи вместе выходят из дверей больницы.Лиаму легче анализировать своеобразный мир на лице Луи в слабом свете солнца.—?Он для тебя то самое,?— замечает он. —?Стайлс.Луи наклоняет голову вперед.—?Эта неделя хорошо доказывает это, полагаю.Тепло в груди Лиама мягко раздвигает внутренности, когда он впитывает в себя простое счастье, покоящееся на краях выражения лица Луи, иное, потрясенное событиями, не зависящими от них.—?Я рад,?— говорит он, желая, чтобы свет, заполняющий пространство внутри него, оставался безнадежно затененным.Патологоанатом проходит через двери морга и целует Стайлса так, что вдавливает в грудь шерстяное пальто. Они что-то бормочут друг другу, на что Лиам старается не обращать внимания, шагая к длинному рабочему столу, где он и Гарри сидели всего несколько дней назад и прорабатывали один из последних кусочков мрачной головоломки.Гарри приветствует его смущенным кивком, легким движением руки на талию Луи, словно не знает, как отстраниться.—?Спасибо, что пришел.Лиам прикрывает рот.—?Без проблем.Вокруг него рвется лабораторный халат Стайлса, когда он подходит к линии шкафов для хранения документов, встроенных в стену, открывая один из них. Маленькая белая этикетка гласит: ?Открытые дела F-J?. Лиам чувствует, как желудок напрягается, когда он подходит к Луи и наблюдает за тем, как Гарри протягивает длинные пальцы по вкладкам различных файлов, пока не находит нужный.—?Я знаю, что мог бы просто отправить отчет по электронной почте вечером, когда подам его,?— говорит он Лиаму,?— но я подумал, что ты, возможно, захочешь услышать лично.Достаточно расплывчато и заставляет Лиама дергаться, что резко контрастирует с легкостью позы Луи, что наводит на мысль?— он может знать, что происходит.—?Тогда сразу к делу,?— детектив пробормотал сквозь челюсть, которую словно заклинило от нервов.—?Приступаю,?— говорит Гарри с узко сфокусированными и очень зелеными глазами, глядя на Лиама поверх папки, которую держит. Он кладет ее на стол, открывая, чтобы показать равномерно нацарапанные буквы и стопку глянцевых фотографий?— извлекает, равномерно распределяя по столу из нержавеющей стали.Когда Лиам бросает взгляд на Луи, то видит человека со слегка прищуренными глазами и движущимся языком за сжатыми губами, анализируя интуитивные образы с медицинским умом.У Лиама нет такого преимущества, только обостренная чуйка детектива и воспоминания: густые и подавляющие. Он работает, чтобы отделить холодную, стерильную реальность от смутного воспоминания о моменте, который преследует как сон. Пытается увидеть фотографии раны в бледной плоти?— чистой, но не менее жестокой?— клиническим взглядом.Старается не вспоминать, как это произошло.—?При анализе пулевых ранений,?— размеренно говорит Гарри,?— мы ищем угол вхождения пули в тело. А также оружие. Если, конечно, повезет узнать и это.Луи тихо соглашается, пока Лиам рассматривает неровные глубокие порезы, выходящие из раны, и отметины, куда впивались острые ногти. Он чувствует шоковую дрожь каждый раз, когда вспоминает?— Зейн сделал это. Она заполняет его и…—?Немного сложно было вытаскивать пулю,?— утверждает Гарри, тихо, опасаясь реакции Лиама. Детектив лишь переминается с ноги на ногу, уставившись на отвратительную серию снимков того, кого он все еще чувствовал в своей крови. —?Но. После нескольких проверок на баллистическом желатине?— кстати, клевая штука?— ясно. Ясно, что у Зейна было бы достаточно времени, чтобы поразить его с такого близкого расстояния. Чтобы сделать преднамеренный выстрел, предназначенный для убийства.Уши Лиама напрягаются, а мышцы шеи горят, когда он слишком быстро поднимает взгляд на фотографии, с помощью которых Гарри подкрепляет слова, словно те являются ключевым источником информации.—?Учитывая количество гематом на теле Зейна, подтверждающих борьбу, и отсутствие доказательств, что его палец когда-либо прикасался к спусковому крючку,?— Стайлс пожимает плечами с беспокойным, но ясным выражением лица. —?Он его не убивал. При даче показаний он сказал, что не знает, каким образом пистолет все же выстрелил, и к тому времени, скорее всего, ему было плохо… из-за всего… —?мужчина чешет затылок и немного ежится, поджав губы и прикрыв глаза,?— это похоже на правду. —?Затем добавляет отстраненно. —?Он не убивал его, Ли.Лиам подсчитывает в голове сумму, которую в будущем потратит на терапии, ведь новости не приносят никакого облегчения.—?Но он все еще тот, кто расцарапал рану,?— говорит он, отстранено осознавая, что цитирует Уинстона, вовсе не гордясь этим. —?Он все еще тот, кто осквернил… труп.Луи, кажется, хочет сказать что-то, и уже даже открыл рот, чтобы высказаться. Но Гарри опережает его.—?Ты ведь знаешь, под чем он был? Какие лекарства принимал?Горло детектива сжимается, когда он проглатывает тираду, крутящуюся в его голове. Ведь несправедливо, что Зейну пришлось полностью раскрыть детали своего расстройства, лечения и терапии, а также все остальное, что пытался сохранить в тайне. А противоречивая, забытая горечь, возникшая по причине необходимости Зейна скрыть такое от него, казалась достаточно сильной из-за простого вопроса Гарри.—?Весь отдел знал,?— с горечью говорит он.—?То есть ты знаешь, что ему выписан пароксетин,?— продолжает Гарри. —?Паксил*.Лиам утвердительно кивает, всматриваясь в рану на груди Найла до тех пор, пока та не превратилась в черную дыру.—?Говорят, используется при ОКР.—?Да, при навязчивых идеях,?— соглашается Гарри. —?Лиам, он был не в себе, когда делал то, что сделал. На… Найл не разрешил ему принять таблетки. У него не было выбора, когда сознание подсказывало дальнейшие действия.Никто ничего не говорит, когда Гарри спотыкается на имени умершего детектива, но Лиам замечает, как Луи поднимает руку, чтобы погладить плечо мужчины через ткань халата.Он отводит взгляд от нежного движения, чувствуя одиночество, заполняющее его, как желчь.—?Я не присяжный. Меня не нужно убеждать в его невиновности.—?Лиам,?— тихо произносит Луи с легким упреком.—?Присяжных не будет,?— отмахивается Гарри. —?Нет никакого дела. Разве Лу не сказал, что он…—?Гарольд,?— рявкнул Луи.Гарри понапрасну двигает челюстью, меняя тактику.—?В общем. Я подумал, тебе нужно это знать? Подумал, что тебе нужно услышать, что твой парень невиновен. Он нейроатипичный* в самом огромном смысле этого слова, и, скорее всего, для него это тяжело, но он точно не умышленно жесток. —?Пожимает плечами. —?Никогда таким не был.

Лиам кидает на Луи удивленный взгляд, в котором также присутствует облегчение, когда он запускает руку в карман, где лежит флешка. Еле заметный кивок от Луи?— и этого достаточно. Итак, один секрет сохранен, а призраки прошлого Зейна надежно сокрыты от проблем настоящего.—?Мы не… мы никогда не обговаривали наши отношения,?— говорит Лиам онемевшими губами. —?Мы не пара. Мне кажется, для него это было игрой. Учитывая все.Учитывая все. Пара рядом с ним кивает в подтверждении, но оба поджимают губы в несогласии, из-за чего Лиам раздраженно спрашивает:—?Что?—?Знаешь,?— начинает Луи, подбирая слова, чего он обычно не делал,?— это не выглядит так, будто ему пришлось приложить слишком много усилий. Вел себя как обычно. И очаровал команду, ведь так? А мог бы облегчить себе задачу.Лиам чешет нос.—?Ему нравятся трудные задачи.—?Ему нравишься ты,?— выпаливает Луи.Лиам встречается с ним взглядом, чтобы увидеть там непостижимую уверенность. Которая никак не вяжется с таким абсурдным утверждением.—?Ему никто не нравится.—?Нет, то есть,?— Луи разочарованно вздыхает, поднимая руку, чтобы почесать заднюю сторону шеи, пока в голове выстроятся правильные мысли. —?Он не может… из-за социопатии. Это отсутствие сочувствия, да? Отсутствие… связи. С человечеством. Отсутствие жалости.—?Мы можем закрыть эту тему? —?жестко произносит Лиам.—?Но все это не объясняет столько… приложенных усилий,?— пытается Луи. —?Не знаю, понял ты или нет, Ли, но ему не обязательно было спать с тобой. Или ночевать у тебя. Или приносить тебе еду, когда ты работал допоздна.—?Ага, это… вовсе необязательные дополнения в отношениях,?— добавляет Гарри. Когда Луи одобрительно улыбается, он улыбается в ответ, легко и мило.Некоторое время Лиам наблюдает за ними, задумываясь, поймет ли слова, слетевшие с их губ, или же они просто пытаются прикоснуться к его холодной, слишком толстой коже.—?Вероятно, я не догоняю, почему это все так важно,?— наконец говорит он. —?Не понимаю, какое отношение это имеет к тому, что он лгал мне месяцами.—?Он не понимает,?— вполголоса произносит Луи. —?Ладно. Знаешь что? Мы можем вернуться к этому разговору позже. Хаззе необходимо подать отчет, а мы должны напиться.—?Встретимся позже,?— сообщает Гарри, целуя патологоанатома в висок и не отрывая глаз от Лиама, который пытается придать значение произнесенным сегодня словам и откровениям.Зейн невинен?— хотя бы в одном смысле слова. А это, вероятно, уже факт, за который стоит благодарить всех богов.Скорее всего, раны внутри Лиама невозможно прикрыть пластырями, но они все же заживут со временем. Если, конечно, это те раны, от которых оправляются люди.Детектив вовсе не наивен. Он уже испытывал страсть и жил с разбитым сердцем, наблюдал за тем, как мир разрушался, а затем срастался вновь, стежок за стежком. В конце всех тоннелей есть свет?— иногда он тусклее и бледнее предыдущих, но тем не менее, он всегда есть. Это испытание, пройти которое можно лишь в полубреду, потратив несколько дней на неблагодарные старания.Раньше у него не было желания оставаться в темноте.***Он встречает утро на чужом диване, с колючим одеялом на плечах и приклеенным ко лбу стикером, на котором написано, что Луи взял его ключи, чтобы сходить с Локи на прогулку, ведь пес может засрать ковер в квартире Лиама. Уставший мозг Лиама не сразу распознает собаку из каракуль в углу записки. Мужчина встает с дивана, чтобы найти воду и зубную щетку?— во рту неприятный привкус.В квартире новых щеток не оказывается, а Лиаму слишком сложно определить, какая из двух щеток в стаканчике на раковине принадлежит Луи, чтобы использовать ту, поэтому он выбирает сине-зеленый ополаскиватель, который находит в шкафу. В ванной комнате Луи хорошее освещение. Но этого света недостаточно, чтобы стереть рваную боль с глаз Лиама, такую очевидную с первого же взгляда.—?Выглядишь херово,?— говорит он себе.В последний раз, когда Лиам просыпался с таким похмельем, на кухне парень в одних боксерах готовил жаркое и болтал о том, как избавиться от токсинов.Он вглядывается в налитые кровью карие глаза и задумывается. Столько усилий и для чего? Какова была цель Зейна все это время? У него был доступ к документам еще до того, как они поцеловались. Он неохотно принял место за длинным офисным столом так быстро, что это едва ли было подозрительным. Ему не… ему не нужно было…Лиам не может позволить себе такого вида надежду. Только не когда его друг… коллега… друг виновен в убийствах и похищениях, а еще похоронен в земле. Только не когда столько всего разрушается вокруг него.Никогда у него и Зейна не будет так же, как у Стайлса и Томлинсона?— нежных прикосновений и идеальной влюбленности в лице темного мира; их тьма что-то внутреннее. Она?— живущий внутри них зверь, который создан то ли благодаря химическим элементам, то ли благодаря роду их деятельностей, то ли благодаря простому выбору. Она?— тень, в которой они прячутся, вместе и по отдельности, словно это их второй дом. Она?— то, чего они так жаждут; что-то дикое и опасное, как незащищенное лезвие ножа, как освобожденный огонек спички.Какую жизнь можно построить из этого?Он все еще стоит над раковиной, когда входная дверь открывается?— в коридоре раздается клацанье когтей по линолеуму, что заставляет Лиама улыбнуться.—?Томмо и Щенок-путешественник возвращаются с триумфом! —?раздается слегка запыхавшийся голос. А далее отвлеченно добавляет:?— Господи, ты так вырос. Для чего твой папаша продолжает тебя откармливать?Лиам, шаркая, выходит в прихожую и тут же чешет за ухом Локи, проводит ладонью по пушистой спине. Уже сложнее доказать, что когда-то он был найден истекающим кровью на полу в квартире Лиама, что когда-то он был ранен?— почти без намека на исцеление?— маньяком и оставлен в живых благодаря милосердию социопата. Пес шмыгает носом, более менее переживая произошедшее?— Лиам вряд ли сможет забыть обо всем.Выглядит так, будто ему не пришлось приложить слишком много усилий. Вел себя как обычно.Он прячет эту мысль в загривке Локи, после отходит и присаживается на диван. Собака переводит взгляд то на двух мужчин, то на диван, неуверенный в том, что ему разрешено сидеть на нем, но Луи плюхается на другой конец мебели, и с одобрением хлопает по свободному месту между ними. После того, как все уселись, а Луи включил Netflix, он бросает на Лиама косой взгляд, который он улавливает краем глаза.—?Как ты себя чувствуешь? —?спрашивает Луи.—?Чувствую желание, никогда больше не слышать этот вопрос,?— честно отвечает Лиам. —?А ты?—?Я про твою голову, королева драмы,?— Луи выбирает одну из глупых американских комедий, которые так любит, а после встает, по пути на кухню добавляя,?— ты вчера пил так, будто пытался что-то выиграть.—?Только твое сердце,?— говорит Лиам слащавым тоном. —?Так-то я в порядке, спасибо. Что спросил.—?Пойдешь сегодня к Зейну? —?спрашивает мужчина.—?Зачем мне к нему идти сегодня,?— отзывается Лиам, смотря телевизор.—?Потому что ты видишься с ним каждый день. —?Луи показывается из кухни, держа в руке яйцо. —?Я тоже подписываю лист с посетителями.Лиам отвлекается от ответа на навострившего уши Локи, который приподнял голову при произнесении знакомого имени.Наивно высматривая. Сердце Лиама ноет, когда щенок смотрит на него, вопросительно склонив голову набок и опустив одно ухо вниз с замешательством и чем-то похожим на грусть.—?Ты по нему скучаешь? —?бормочет Лиам, почесывая затылок Локи. —?Скучаешь по своему парнишке?Собака тихо скулит?— иногда Лиама пугает, как эмоциональны животные?— и укладывает свою голову на бедро хозяина, жалобно подняв глаза.Горло Лиама сжимается. Он чувствует желание оправдаться, объяснить, почему все произошло так, существу, которое вряд ли оценит этот поступок,?— но Луи громко матерится и довольно бегло добавляет, что яйца будут готовы через несколько минут?— и все оправдания покидают его.Он идет к Зейну. Конечно, идет. Все остальное кажется нереальным.В его действиях нет никакого тщеславия?— просто так получилось?— когда он прилагает немного усилия, чтобы не выглядеть слишком потрепанным. Скорее всего, Зейн и так заметит признаки похмелья. И не ясно, поймет ли тот, что причиной такого состояния Лиама является он сам, пусть и косвенно.Те же люди за стойкой, когда он регистрируется. Тот же лист посетителей, практически до конца заполненный разными каракулями. То же тяжелое чувство внутри, перед тем как он открывает дверь и входит в плохо освещенную комнату.Зейн находится за столом, сосредоточенный в блокноте. Сидит прямо и напряженно, не как обычно, ведь вокруг туловища: повязки, доходящие до ребер. Глаза Лиама сочувственно сжимаются.—?Собираешься простоять там весь день или пройдешь, чтобы закончить то, что начал?.. —?говорит Зейн, пристально вглядываясь в записи, на мгновение затихая. —?Как настоящий, взрослый человек.Он заканчивает писать, ручка небрежно выскальзывает из руки.—?С тебя сняли подозрения,?— начинает Лиам. Он не хочет признаваться, что говорит это, чтобы Зейн наконец-то обратил на него внимание, ведь такая информация может удивить парня. Его глаза загораются?— оттенок зеленого выделяется в свете, проникающем через маленькое окно. —?И я старше тебя на шесть лет. Я, вроде… Всегда взрослый.—?Очень мило с их стороны понять, что я говорил правду,?— мягко произносит Зейн, глядя на Лиама в дверях. —?С кем ты провел прошлую ночь?—?Я должен извиниться,?— Лиам, позволяя двери закрыться, проходит внутрь, прямо в пространство Зейна. —?Вчера я вел себя дерьмово. И… До этого тоже,?— его настигает икота, когда он чешет запястье, неясным взглядом всматриваясь в глаза Зейна. —?Извинения ничего не исправят.Следует неприятная тишина, и Лиам чувствует себя как перед судом, где в роли судьи выступает Зейн, который может и не найти причин для помилования.А потом:—?Мне не нравится, как раскаяние выглядит на твоем лице,?— тихо говорит Зейн, задумавшись. —?Знаешь? Думаю, смогу простить, но не знаю.Когда Лиам поднимает взгляд, Зейн смотрит на него так же, как и месяц назад; они будто всего в одном шаге от шептаний друг другу в губы. В этом нет ничего грубого, ничего скрытого. Возможно, есть что-то настороженное в бровях парня, что заставляет Лиама понять?— он стоит того; для целого мира он выглядит как парень Лиама: непостоянный, расчетливый и резкий, в хорошем плане. Со знакомыми чертами.—?Это все, что у меня есть,?— говорит Лиам. —?Я… я заставил тебя пройти через все это, но я надеялся сказать тебе кое-что, прежде чем ты вынесешь свой вердикт. Эм. Что с этим делать.Зейн полностью поворачивается к Лиаму, поджимая губы от легкого напряжения. Лиам чувствует, как его пальцы дергаются от бесполезного желания облегчить боль.Которая говорит ему обо всем, что он должен знать.—?Так что там у тебя? —?спрашивает Зейн тихо.В словах слышится дрожь, которую Лиам замечает, но на которой не фокусируется из-за четкой пульсации крови в ушах, когда делает последний шаг в пропасть без точного дна.—?Я немного проебался,?— говорит он. И это не совсем та правда, которую он хотел сказать, но ее необходимо было озвучить, как и другие мысли. —?Я не… иногда я не понимаю, собраны ли все мои кусочки правильно, верно, но на деле. Они подходят к тебе. Всегда. Они всегда. Всегда подходили. И ты… —?он указывает на парня, глаза которого широко распахиваются, когда Лиам рассыпает по всей плитке куски потрепанного сердца,?— и может ты тоже тот, кто проебывается, но это не то, что я вижу в тебе, и это потому, Зейн…—?Ли,?— тихо отзывается Зейн, тяжело выдыхая.—?Позволь закончить,?— просит Лиам. —?Пожалуйста.Парню приходится прикусить губу, чтобы справиться с просьбой, но он все же кивает.—?Я влюблен в тебя,?— говорит Лиам. Он слышит свой голос искажено, будто его пропустили через вены, и тот превратился в глухое эхо, но, видимо, он звучит нормально, потому что Зейн кивает, ожидая именно эти слова. Он вновь открывает рот, но Лиам опережает его. —?Я… в общем, я не заботился о тебе так же, как ты обо мне. Но. Ты тот человек, с которым я хочу понять, как быть хорошим,?— он сглатывает, горло слишком сухое, а ладони слишком влажные. —?Вот к чему я пришел, когда размышлял об ситуации предельно… трезво. Такой вот вывод.Тишина вновь окутывает комнату, пока Зейн напряженно смотрит на Лиама так, что у того волосы на затылке дыбом встают.—?Я как-то убил собаку,?— говорит Зейн. —?Ты знал об этом? Когда был ребенком. Она укусила мою младшую сестру, напугав ту, и я убил ее,?— его дыхание спокойное и тихое. —?И мне все еще не жаль.—?Я знал об этом,?— отвечает Лиам, чувствуя, как легко стало говорить. —?Но я также знаю, что ты спас Локи,?— и тише,?— он скучает по тебе.—?Иногда я причиняю тебе боль прежде, чем могу остановиться,?— добавляет Зейн. —?Я часто несу херню, забывая подумать о возможных последствиях, а ты позже страдаешь от этого. Ты ведь в курсе.—?Почему ты считаешь, что я с этим не справлюсь? —?возражает Лиам. —?Иногда… боже, Зейн, иногда боль полезна, понимаешь? Ты должен знать это лучше, чем кто-либо.Слова вырываются из Зейна, будто находится при смерти и это последнее, что он хочет сказать:—?Ты не хочешь быть с тем, кто не чувствует, Лиам,?— говорит он, и Лиама пронзает отчаяние. —?Я предельно честен с тобой, и не могу… это какое-то шоу, всегда какое-то шоу. И наши отношения всегда будут такими, ты понимаешь это?Чудовищность высказывания поражает Лиама. Сколько сознательных усилий у каждой ликующей улыбки и по-сладкому злого слова, сколько энергии все это должно занять. Постоянное отрицание инстинктов, непрерывная струйка синтетической химии в крови, которая вообще не облегчает страдания. Проверять и перепроверять свое поведение, стараясь всегда сливаться с обществом, что не имеет никакого смысла с точки зрения освобождения от эмоций и его сложностей.И все еще. —?Зачем тогда вообще париться? —?настаивает Лиам. Он приседает ниже уровня глаз Зейна, который сидит в своем кресле, и тянется к его рукам. Парень оправданно не отстраняется, просто позволяя Лиаму ухватиться за какую-то его часть. —?Всё это время ты так много сделал, что… чёрт возьми, Зейн, люди с полным эмоциональным диапазоном не могут так сильно любить, как ты.Он всматривается в глаза парня, чтобы понять, есть ли связь. Влияют ли на него те слова, которыми Лиам наполняет пространство.—?Я сделал это, потому что хотел,?— говорит Зейн, неистовый, пренебрежительный и немного дикий. Это не совсем то, что Лиам хотел услышать. —?Это было… это не было любовью, Лиам, я просто делал то, что хотел. Это разные вещи.—?Прошу, объясни мне разницу,?— решительно говорит Лиам. —?Не знаю, понимаешь ты или нет, но ты вёл себя как влюбленный. Ты… —?и здесь, подобравшись к самой сути проблемы, Лиам почти запинается. —?Ты всё ещё хочешь этого?—?Притворяться? —?Зейн буквально выплевывает слова, в глазах блестит что-то, к чему Лиам уже привык, чтобы бояться или сомневаться. —?Что если я уже не хочу, Ли, ты вообще думал об этом?Ответ лёгкий, вполне ясный. Лиам любит планировать.—?Хорошо, тогда ты скажи мне, когда перестанешь хотеть,?— лицо Зейна выражает сомнение. —?Всё, что я прошу, это чтобы ты рассказывал мне о расстройстве, о своей жизни. И мы сможем разбираться во всём вместе.У него есть ты, говорила Кэролайн. Это что-то, да значит, если женщина, ответственная за моральный компас Зейна, думает, что Лиам предъявляет все более серьезные претензии на разбитое сердце мальчика.Он делает на него ставку.—?Что, если я солгу? —?спрашивает Зейн. —?Что, если я потрахаюсь с другим, солгу тебе об этом? Что, если я…—?Ты так не поступишь,?— громко говорит Лиам, чтобы подавить дрожь неуверенности в животе. —?Ты не сделаешь так, потому что это предательство наших отношений, а ты слишком сильно старался сделать всё правильно, чтобы позволить чему-то такому примитивному, как измена, все испортить.Рот парня?— жесткая линия, а в голове блестящий ум старается определить трещины в решимости Лиама.Он их не найдёт. Лиам не может представить, что его отговаривают от единственного, что он знает и хочет. Какая-то своенравная часть его, замаскированная под незнакомца в переулке.—?Я раню тебя, Лиам,?— говорит Зейн. —?Я буду продолжать ранить тебя. Я не могу… ничего с этим поделать.Лиам тихо и глухо посмеивается.—?Малыш, кто угодно может ранить меня. Суть в том… чтобы найти того, кто заслужил терпения.Смех Зейна звучит немного сдавленно, немного недоверчиво.—?Пиздец. Странно говорить такое об отношениях.Эта ссора делает то, что большинство их ссор делает с Лиамом: оставляет с повышенным пульсом и растягивающей рот улыбкой. Заставляет немного возбудиться. Он говорит мягко:—?Я имею в виду, что хорошего с тобой больше, чем плохого. В самом тебе.Немного нежная и короткая тишина оседает над Зейном, когда он осмысливает слова.Наконец:—?Готов ли ты пойти на риск, что ошибаешься во мне? —?спрашивает Зейн достаточно сдержанно, чтобы Лиам понял, что это последний оставшийся вопрос. —?Что я… отличаюсь от твоих ожиданий. Что тебе может не понравиться то, что ты увидишь?У него уже есть ответ.—?Я думаю, что могу с уверенностью сказать, что я готов сделать много откровенно ужасного дерьма ради тебя,?— отвечает Лиам, так же серьезно. —?Я готов рискнуть чертовски большим, чем мое сердце.Последний напряженный момент неподвижности, после чего рот Зейна нерешительно изгибается.—?Это и есть твое предложение?Лиам переворачивает руку Зейна ладонью вниз. Подносит ко рту. Прижимается к ней губами.—?Ты хочешь этого?Маленький пожатие плечами.—?Всё или ничего,?— шепчет Зейн после того, как Лиам улыбается.***Локи первым пробирается через дверь, когда щелкает замок. Такая знакомая фигура проскальзывает по дереву и стене, прежде чем остановиться.—?Эй, полегче, дружок,?— зовёт его Зейн, уже опуская рюкзак на диван.Секундой позже он берет руку Лиама, переплетает их пальцы вместе и ведёт Лиама к двери художественной студии.—?Это ты так возбужден? —?спрашивает Лиам, наблюдая за тем, как свет отражается в глазах Зейна, когда тот открывает дверь.—?Мне интересно увидеть твою реакцию,?— поправляет молодой человек.—?Она мне понравится,?— Лиам идёт за ним в маленькую комнату, в окно которой проникает солнечный свет. —?Мне нравятся все твои работы, ты и так знаешь.—?Не будь занудой,?— говорит Зейн, поднимая простыню, которой был закрыт мольберт. —?Скажи мне, что ты правда думаешь,?— пауза. —?Пожалуйста.—?Хорошо,?— Лиам делает шаг назад, чтобы полностью разглядеть картину.Оу.На картине изображено поперечное сечение: раздробленное, по цвету и конструкции похожее на призму. Это, понимает Лиам, изображение плоти, мышц, крови и костей, принадлежащих человеку; разложенных по слоям, чтобы видеть детали. Прямо как изображение земной коры.—?В общем… верхние слои?— кожа,?— говорит Зейн, заполняя оглушающую тишину,?— эпидермис и дерма, а затем гиподерма, которая включает в себя жир, соединительную ткань и кровеносные сосуды.Детектив рассматривает каждый слой по ходу их описания?— коричневый, розовый и желтый кажутся нереальными оттенками. Он, загипнотизированный словами Зейна, пока еще не готов комментировать.—?После идут мышцы, первый слой которых это верхняя фасция, затем скелетная мышца, перимизий и эндомизий… Я не заморчивался насчет фасции, потому что. Не знал. Но…Розовый вперемешку с голубым?— так изумительно изображены. Поразительные детали совмещены с абстрактными линиями.—?Сухожилие и затем кость,?— торопясь, продолжает Зейн,?— тут надкостница, а далее компактная губчатая костная ткань. Костный мозг.Лиам видит его, видит твердую внешнюю часть и внутреннюю?— губчатую, нарисованные какими-то неземными осторожными штрихами руки, легкий градиент.Но есть кое-что еще.—?Что? —?Лиам прочищает горло, пробует вновь. —?А что это такое? —?спрашивает он тонким голосом.Под кожей, ниже мышц, сухожилий и костного мозга есть еще один слой, который Лиам не может распознать. Нежная, полуночная синева, непрерывная и бегущая по низу картины.Глубже кости.Зейн не отвечает. Наконец наступила тишина, и Лиам перевел ошеломленный взгляд от холста на парня.Который, как это обычно и бывает, уже смотрит на него. Лиам чувствует, как тот переплетает их пальцы.Он так и не объясняет. Лиам, вроде бы, может понять.***Здесь поздний весенний солнечный свет бьет Лиаму прямо в глаза. Он ерзает немного на полу, откидываясь назад. По крайней мере Зейну будет проще играться с его волосами, пока он сидит так.Не то, чтобы он делал что-то еще с тех пор, как Лиам заговорил об этом.—?Помешанный,?— в тысячный раз повторяет Лиам.Зейн сидит на диване, и его ноги в идеальной позиции, чтобы сжать бока Лиама и выдавить из того выдох. Через бедра Зейна, между которыми находится голова Лиама, он ощущает, как парень фыркает.—?О, мне кажется, уже готово,?— говорит Гарри с кухни. —?Выглядит готовым.Луи бормочет ?боже, наконец-то? и вскакивает с противоположного конца дивана. Лиам подставляет ему подножку, когда тот проходит мимо, и не удивляется, получая удар в голень от Луи, который даже не оборачивается на него.Они следуют за мужчиной в небольшую комнату, которая служит столовой в квартире Луи, мешкая на месте в ожидании, когда каждый сможет занять места на стульях, почти прижатых к стенам.Гарри подходит с подносом, осматривая приготовленное блюдо, как будто не уверен в нем.—?Мы же врачи, Гарри,?— говорит Луи, уже протягивая руку к вилке. —?Никто не умрет от твоей курицы.—?Сальмонелла проходит всего лишь через неделю где-то,?— успокаивает Зейн мужчину, передвигая стул, чтобы обернуть свою ногу о ногу Лиама.Гарри широко улыбается.—?Спасибо, Зед.—?Зейн, кстати, тоже врач,?— указывает Луи. —?Практически.—?А, кстати,?— говорит Лиам, накладывая кускус на свою тарелку,?— как прошла твоя встреча с куратором? Разобрались со всем?Его спокойное выражение лица застывает.—?Конечно, Ли,?— говорит он угрожающе сладким голосом. —?А как прошла терапия?Становится слишком тихо. Лиам чувствует, как его накрывает волна шока, а затем как кровь приливает к лицу. Он видит Гарри и Луи, застывших с широко раскрытыми глазами.—?Вообще-то я еще не сообщил ребятам,?— выдавливает из себя он, бессознательно.—?Упс,?— без интереса произносит Зейн с полным ртом.Черт возьми.—?Можно тебя на минутку в коридор,?— спрашивает Лиам. Луи и Гарри понятия не имеют, как им реагировать; в их неподвижных фигурах плещутся удивление и беспокойство.Плечи парня раздраженно опускают, а ножки стула создают ужасный скрежет о пол, когда он встает. Лиам следует за ним из ярко освещенной кухни, бросив через плечо тихое ?мы скоро вернемся?.Когда они оказались в коридоре у входной двери, Лиам решает перейти сразу к делу.—?Почему ты это сказал? —?спрашивает он. —?Ты же знал, что я никому еще не рассказал о том… что с кем-то говорил.Зейн изучает его темными глазами, слегка скривив рот.—?В этом нет ничего такого,?— отвечает он,?— не понимаю, почему вы все так удивились.—?Потому что я не был готов говорить с ними,?— напряженным голосом произносит Лиам. —?Это личная информация, Зейн, не то, о чем я готов говорить сейчас. С кем-либо, в общем-то.—?Это не настолько личная информация, чтобы отчитывать меня в коридоре,?— пренебрежительно говорит Зейн.Лиам упирается локтем в стену, потирая лоб.—?Не тебе решать.Зейн впечатляюще отрешенный, только и всего.—?Не понимаю, почему ты расстроен,?— говорит он чуть тише, чем раньше. —?Прости, но не понимаю.Ах.—?Знаешь… ты мой парень. И я тебе доверяю. Понимаешь? Но когда ты делишься приватной информацией с другими людьми?— даже если это наши друзья, даже если это Луи и Гарри?— я задумываюсь о том, могу ли я доверять тебе другие события моей жизни.С усмешкой Зейн произносит:—?Ты мне доверяешь. Прямо полностью.—?Я хочу этого,?— отвечает Лиам. —?Я хочу доверять тебе все,?— пока Зейн обдумывает это, Лиам продолжает. —?Когда ты предаешь доверие, даже в таких мелочах, кажется, что тебе все равно, чувствую я себя комфортно, счастлив, и в порядке ли.—?Лиам,?— резким тоном выдает Зейн. Как будто эта мысль задела его за живое.—?Вот поэтому я расстроен,?— настаивает Лиам. —?Это неприятно, Зейн.На этих словах парень опустил глаза вниз, и его ресницы отбросили тень от теплого света на щеки. Он теребит рукав рубашки.—?Пообещай, что не будешь ненавидеть меня за то, что я сейчас скажу,?— говорит он, отводя взгляд.—?Я никогда не смогу тебя возненавидеть,?— спокойно произносит Лиам. Имея это ввиду.Выражение лица Зейна меняется.—?Знаю,?— признает он. Затем поднимает взгляд и говорит:?— Когда ты упомянул, эм, точнее, спросил меня о делах в учебе, это не то, о чем я хотел говорить. Было некомфортно? Да, некомфортно. Поэтому я захотел, чтобы ты почувствовал себя также, и сказал то, что сказал.Лиам кивает. Протягивает руку вперед. Зейн хватается за нее без промедлений, и Лиам потирает большим пальцем его тыльную сторону ладони, спрашивая:—?Прости, что заставил тебя чувствовать некомфортно. —?Потом:?— А почему тебе было некомфортно?Неправильный, раздраженный звук.—?Лайла, она… в общем, во время нахождения в больнице я пропустил один экзамен. Я знаю,?— добавляет он, видя выражение Лиама. —?Я знаю, что это херово, но. Она не дала мне форму для подачи апелляции, и… мне нужно, чтобы она подписала ее. И если я не смогу подать апелляцию, то не смогу закончить обучение следующей весной, как планировал, и…—?О боже,?— тихо произносит Лиам, притягивая Зейна к себе. Парень дернулся, когда Лиам обхватил его руками, а затем расслабился, вбирая воздух в легкие.—?Я ненавижу ее,?— шепчет Зейн. —?Я всем сердцем ее ненавижу.—?Я тоже,?— шепчет Лиам в ответ. Он слегка покачивает их обоих из стороны в сторону. —?Милый, она обязана подать тебе апелляцию.—?Но она не станет,?— повторяет Зейн. —?Точно не станет.—?Либо она это сделает, либо к ней придет полицейский и станет допрашивать насчет ее образовательной и консультационной практиках,?— отвечает Лиам. —?Как бы… это же государственное учреждение. Она обязана.—?Ага.—?Есть какие-то записи о вашем разговоре?—?Да,?— произносит Зейн в его ключицу,?— письма по электронной почте.—?Я получу ордер,?— говорит Лиам,?— и она сломается.Он чувствует, как губы Зейна дергаются вверх.—?Похоже вы вляпались в дело о коррупции, детектив-инспектор.Вляпался ли он в Зейна? Это точно. Лиам понимает, что это его не беспокоит совершенно.Когда они идут по коридору на кухню, Зейн бормочет:—?Прости, что сорвался. Или типа того.—?Ты прощен,?— произносит Лиам и улыбается, когда из-за угла видит спокойные выражения лиц Луи и Гарри. —?Или типа того.***Это то напряжение, которое разбивает стекла. Что-то резкое и жесткое.Лиам думает: кто из них разобьет, а кто наступит на осколки.—?Ухожу,?— говорит Зейн, приглушенно. Он делает вид, что занят сбором вещей, стараясь не смотреть на Лиама.Лиам наблюдает за ним.—?А куда?Парень останавливается. Затем поднимает взгляд, наполненный явным раздражением.—?К другу.—?У тебя же нет друзей,?— отвечает Лиам прежде чем подумать.Смена ролей. Зейн видит, как глаза и рот Лиама с ужасом раскрываются от понимания сказанного.Зейн кивает.—?Иди нахуй,?— спокойно заявляет он, и Лиаму бросается в глаза, насколько старше стал выглядеть Зейн, насколько он вырос за год с тех пор, как они встретились.Он не хлопает дверью. Все еще громко.Черт.—?Зейн,?— слабо зовет Лиам. Он вздыхает и прижимает руки к лицу. С порицанием,?— такой глупый ты, Пейн. Так проебался.В ту ночь он не вернулся— лишь отправил наиболее неприятное сообщение.?Я в порядке, в тепле, в добре. Поговорим завтра?.?Спасибо?,?— отвечает Лиам. А после добавляет: ?Очень тебя люблю?.Он уже почти спит, когда телефон жужжит вновь.?Ты?— мой мир, придурок?.***Здесь необычно зелено.—?Мы не обязаны.Деревья, изгороди и сама трава. Убийственно зеленые.—?Пейно.Лиам и не помнил о том, что здесь все такое зеленое.—?Дружище, если ты не…—?Я готов,?— говорит Лиам спокойно в машине.—?Уверен?Он качает головой, но говорит:—?Прошло уже шесть месяцев, и если сейчас я не готов, то даже и не знаю, когда буду.Зейн вздыхает, сидя на пассажирском сидении, и кидает взгляд на Луи.—?Ты ведь знаешь, что это работает не так.—?Давайте просто сделаем это. —?Лиам отстегивает ремень, открывает дверь. —?Мы уже здесь.Все трое идут по безупречно ровной дорожке, мимо изящных надгробий и безвкусных ангелов, мимо участков, усыпанных дешевыми безделушками и увядшими цветами.Никто из них не пытается что-то сказать.Лиаму кажется, что они идут уже тридцать тысяч лет, пока не доходят до места.?Найл Джеймс Хоран??— гласит маленький, темный камень с высеченными датами.Больше ничего. Никто не смог придумать что-то подходящее.До сих пор они не знают, что сказать.Чувствуя безнадежно наивным, Лиам думает о том, что из близких ему людей еще никто не умирал. Ему не приходилось горевать. Горевать по-настоящему.Поэтому сейчас он горюет. Он скорбел по другу, который, как он думал, у него есть. Скорбит по жизням, которые не успели потратить свое время; скорбит от воспоминаний, которые вызывают тошноту с виной. Он скорбит от чувства недоверия, от внутренних ран, которые остались после прошлого года, а кошмары с белыми записками все еще тревожат его сон.Кажется, они никогда не оставят его в покое.—?Могу я,?— начинает он. Пробует вновь. —?Могу я поговорить с ним… наедине.—?Конечно, приятель. Да,?— Луи оборачивает руку вокруг плеча Зейна, уводя их обоих прочь, прямо к едко-зеленой роще деревьев.Лиам открывает рот. Останавливается.Легкий ветер треплет его волосы. Пение птицы напоминает пение голубой сиалии.—?Ни,?— начинает он тихо, грубо. —?Я на… на самом деле не знаю, что делаю здесь.Найлу нечего на это сказать, удивительно. Ботинком Лиам вытирает грязь у основания надгробия.—?Ты говорил о том, что убийца… он болен. Часто говорил об этом вообще-то,?— Лиам кусает нижнюю губу, в попытке остановить ее дрожь. —?И я… боже, ты не прощен за то, что сделал, ты никогда не будешь… но я здесь.Птица останавливает пение, чтобы перевести дух, и в этот момент Лиам выплевывает:—?Мне так жаль, Найл.Детектив не уверен, что верит в загробную жизнь?— он считает, что души являются обобщенным образом в вере. За который привыкли держаться.Теперь и он держится.—?Мне жаль, что в твоей жизни не было спокойствия. Мне жаль, что твой отец сущее зло, а мать скончалась, и я прощу прощения, Ни, за то, что не заметил, что что-то происходит до того, как стало поздно для тебя. Для всех, кого ты забрал с собой.Еще одно дуновение ветра.—?И я… Надеюсь, что, где бы ты ни был, тебе там спокойнее. —?Он сглатывает. —?А если не спокойно, если там нет спокойствия, тогда. Я надеюсь, ты просто исчез.В его голову не приходит больше ничего эпичного, остроумного или грандиозного, чтобы добавить в свою речь, чтобы завершить эту историю, оставить навсегда эти цифры. Облегчение все еще держит дистанцию.Но, он считает, это большее, что он может дать для отпущения грехов.По дороге к машине он видит птицу. Она сидит на воротах кладбища, примостившись одиноким пятном на кованом железе.И она голубая.***В объятиях Триши хочется остаться навсегда. В частности из-за того, что они схожи с объятиями матери. Лиам однажды упомянул об этом на обратном пути из Брэдфорда, время от времени посматривая на дремлющего парня, сидящего на пассажирском сиденье.—?Я ненавидел, когда она меня обнимала,?— Зейн больше бормотал под нос, упираясь ногой в дверь машины. —?Она постоянно это делала, выпрыгивала из ниоткуда. Нападала с объятиями.Лиам, немного хмурясь, переключил передачу и обогнал медленно движущийся грузовик.—?А теперь?—?Хм?—?Когда тебя обнимает мама,?— уточнил он. —?Все еще ненавидишь?Из-за замолчавшего на некоторое время Зейна, на лице Лиама образовалась улыбка, а голосом он потянул гласные буквы в имени:—?Зейн.—?Нет,?— отрезал парень, когда смех Лиама вырвался наружу.Счастливое воспоминание. Оно идеально сочетается в сознании вместе с запахом духов Триши, и ее маленькими фактами о каждом поднимающемся на сцену выпускнике, а также шутками, которые заставили Лиама трястись от еле сдерживаемого смеха и игриво подталкивать женщину локтем.Он получает такие же объятия и от сестер Зейна, которые присоединились к ним, пока в это время Ясер ждал момента, когда сможет вытащить сына из толпящихся людей около установленной на зеленой траве сцены?— выглядит она довольно шикарно благодаря богатым тканям, большим баннерам, духовому и струнному оркестрам.Лиам наблюдает за необычайно невозмутимым выражением лица Зейна, когда тот пересек сцену. Может это о чем-то говорит, но ухмылка на лице Лиама стала шире.Во время ожидания он представляет Стайлса и Томлинсона девушкам, а еще делает заметку, что в будущем можно подтрунить Валию за ее мечтательный взгляд, когда Луи очаровывал каждую из них своей историей, рассказанной в красках.Рука обхватывает его локоть. Тонкие пальцы тут же сжимаются, а после спускаются вниз, по главной вене, к ладони, которая находится в кармане. Лиам без раздумий переплетает их пальцы, оставляя приветственный поцелуй на губах Зейна, прежде чем повернуться к членам семьи, окружившим их.Триша прижимает своего сына к себе и бормочет: ?Поздравляю тебя, солнце?,?— из-за чего Зейн строит милое выражение лица, а Гарри от этого вида смеётся, и его смех подхватывают остальные. В груди Лиама вспыхивает теплая искра, когда после освобождения из объятий матери, Зейн первым же делом смотрит на него.—?Поздравляю,?— шепчет он и подмигивает, а после осознает, что вышло плохо, учитывая последующий смех Зейна.Они всей компанией перемещаются через толпу, состоящей из других семей. Лиам отмечает, что Зейн выглядит так, будто его ведут на казнь?— в каждом новом шаге чувствуется страх.—?Это на память,?— бормочет Лиам, проводя пальцем по золотому браслету на запястье Зейна. —?Камера не украдет твою душу.—?Зато это трата времени,?— бурчит Зейн в ответ, но после лишь широко и ослепительно улыбается, позируя для фотографии с семьей, друзьями и Лиамом.После того, как они договариваются с семьей Малик о месте, где все могли бы поужинать, они направляются к машине. Зейн весело шепчет: ?Я ненавижу здесь всех?,?— замечая одноклассника, который окликает его и машет рукой.Им требуется еще немного времени, чтобы найти машину. Большую часть пути Зейн борется с подолом мантии. Лиам же несет его академическую шапочку, держа вещь между пальцев.—?Мне кажется, мантию придумали для того, чтобы сдохнуть в ней,?— его голос исходит из-под синтетической ткани,?— чтобы отделить тех, кто действительно хочет получить диплом, от простых бездельников.—?И много в докторантуре бездельников? —?спрашивает Лиам, хватая Зейна за локоть, чтобы тот не врезался в болтающих девушек, собравшихся в кружок.—?Везде есть бездельники,?— говорит Зейн, и теперь его волосы наэлектризованы от синтетики. —?Куда бы ты ни пошел. В этом университете был Оуэн Кларк, в Скотланд Ярде?— Бен Уинстон…—?Об уволенных не говорят плохо, Зед, дурной тон,?— говорит Лиам и открывает дверь со стороны пассажира, после чего обходит машину. Зейн забирается внутрь, все ещё пытаясь сложить мантию в нечто, похожее на ком, но, поняв, что теряет время, бросает вещь на заднее сидение. —?К тому же, это было давно,?— добавляет Лиам, немного задумавшись. —?Мне кажется, наши шутки над Уинстоном граничат с жалостью.—?Так и есть,?— Зейн направляет взгляд в зеркало на солнцезащитном козырьке, поправляя прическу. В лучах весеннего солнца его волосы отливают платиной, а корни?— все еще как вороново крыло. Лиам, кажется, даже видит на них красную краску, которой Зейн рисовал сегодняшним утром. —?Ты отвечаешь за манеры,?— продолжает парень,?— а я буду тем, кто нравится людям.Рука Лиама замирает, держась за воткнутый в замок зажигания ключ.—?Я люблю тебя,?— с отчаянием произносит он.Ловкие пальцы, которые Зейн запустил в свои волосы, останавливаются, а на лице появляется небольшая улыбка. Настоящая.—?Погнали отсюда, джан. Прошу. Больше не хочу видеть это место.Кивнув, Лиам отвечает.—?Ваше желание?— закон, доктор Малик. —?А после:?— Боже, это горячо.—?Все нормально?—?Да.—?Займёмся сексом дома?—?Черт, да.—?Просто проверяю.—?Ты ужасен.***Когда картина падает, а рама раскалывается с оглушительным треском, щенок так пугается, что писает на ковер.—?Ватсон, не… черт,?— ругается Лиам, его, бессмысленно протянутая вперед, рука опускается.Зейн, не меняясь в лице, переводит взгляд с Лиама на собаку, которая заканчивает свои дела.Детектив не отрывает взгляд, когда слабо указывает на упавшую картину. У него закатаны рукава до локтей, волосы в беспорядке. А пот скапливается на затылке.—?Как получилось,?— удивляется он,?— что я зарабатываю на жизнь, расследуя убийства, а у тебя ученые степени, но вдвоем мы не можем придумать, как повесить картину.—?Это физическая задача,?— отвечает Зейн уверенно,?— а физика?— тупа.—?Мы могли бы попросить помощи у Карли,?— говорит Лиам, будто уже сдался.День, наполненный перетаскиванием мебели туда-обратно и сборкой книжных шкафов и ламп, которые они долго выбирали, оказался слишком длинным.Они устали. Немного расстроены. А щенок пописал на новый ковер.—?Я рад, что мы делаем это все,?— признается Лиам.—?Нам нужно было место,?— соглашается Зейн, но Лиам видит, как тот сглатывает. Видит, что тот на самом деле говорит.—?Давай… что-нибудь закажем на дом? —?детектив нащупывает телефон, падает на диван, который стоит криво в будущей гостиной.Зейн фыркает.—?Что, не хочешь красиво по-ужинать на кухне?—?Там ужасный беспорядок, не могу на него смотреть,?— бормочет Лиам. —?Греческая или тайская?Они едят на полу в мастерской, прижав ноги друг к другу. Ватсон, пытаясь отобрать у них еду, практически путается в длинных ногах, пока в это время Локи наблюдает из-за угла, изогнув бровь, будто он умнее всех.В целом?— атмосфера по-домашнему отвратительная.—?Ой,?— говорит Зейн, словно мысль только пришла ему в голову,?— ребята с практики предложили мне место,?— делает еще укус,?— если у меня его нет. Мы обговорили уже.Лиам практически давится.—?Это здорово,?— выдыхает он, хлопая себя по груди. —?Это… Я горжусь тобой, детка.—?Посмотрим к чему оно приведет.Он из всех сил старается выглядеть невозмутимым, но детектив всегда умел его читать?— поздно ночью, холодным утром, в полусне, в праведном гневе.Поэтому говорит:—?Отличная затея. Кэролайн уже согласилась написать рекомендации, так что. Не переживай.—?Я не переживаю,?— тут же отвечает Зейн.Усмехнувшись, Лиам кивает.—?Отлично.Он пытается немного прибраться, пока Зейн принимает душ. Очищает ковер от пятна, которое оставил Ватсон?— Лиам замечает печальный взгляд и успокаивает щенка, утверждая, что они все еще любят его?— и превращает все пустые коробки, скопившиеся за день, в мусор. Смотрит на диван, словно возможно найти для него место сейчас.Он все еще обдумывает, куда переместить диван, когда Зейн выходит из ванной с растрепанными, влажными волосами, картину гладкой кожи скрывают только черные штаны.—?Твое. Я просто… —?Лиам прикусывает язык, слова теряются, когда он видит Зейна. Гибкие, идеальные изгибы. Изменились в самых незаметных вариантах с дня их встречи: лицо более четкое, движения более решительные.Сладкие и резкие.—?Ложись на диван,?— говорит ему Зейн.Всегда прямолинейный. Член Лиама дергается.—?Я все еще весь потный.—?Пофиг,?— Зейн идет на него с горящей темнотой в глазах. —?Теперь ложись на диван.Лиам слушается?— откидывается на подушки, когда Зейн забирается на его колени.—?Не понимаю, почему ты переживаешь из-за пота,?— шепчет Зейн, прижимая губы к его уху. —?Можно подумать, я никогда не читал тебе лекцию о феромонах.Он чувствует себя фантастически горячим и податливым сидя на коленях Лиама, небольшие движения его бедер заставляют детектива возбуждаться сильнее с каждым нажатием на пах. Лиам чувствует, как напрягаться мышцы под кожей Зейна, когда он двигается, чувствует, как тепло начинает собираться в капиллярах. Их губы соприкасаются и это чувствуется скорее, как ласка, чем поцелуй.—?Проучишь меня снова? —?просит ЛиамЗейн выдыхает смех.—?Да? —?Да.—?Хмм,?— на плечо Лиама ложиться рука, сжимающая крепко бицепс, прежде чем начать опускаться ниже, от предплечья к запястью. —?Когда мы говорим о поте, то обычно имеем в виду феромоны. Это не совершенная наука, все еще в разработке… —?Зейн поднимает податливую руку Лиама к своему носу и вдыхает в районе пульса, прежде чем провести там губами, покусывая кожу, пока у Лиама в это время голова уже идет кругом. —?Но было показано, что нервные клетки нашего переднего гипоталамуса, которые отвечают за сексуальные предпочтения, как все предполагают, реагируют на то, как кто-то пахнет.—?Даже если от них исходит такой запах, будто они таскали коробки весь день на три пролета вперед? —?бормочет Лиам, зрение постепенно становиться туманные, пока пальцы надавливают на бедра Зейна.—?Особенно тогда,?— говорит Зейн. —?Особенно когда они чертовски великолепны, с широкими плечами, сильные и прекрасные, черт возьми.Лиам чувствует, как краснеет от слов. Тепло растекается по спине, а бедра непроизвольно двигаются вверх.—?Итак … значит, верхний гипоталамус.—?Угу,?— отвечает Зейн, прижимая руки Лиама к груди, чтобы мужчина мог ущипнуть за соски и слегка поцарапать грудь. —?Итак, феромоны, как они их называют, и обнаружили в поту мужчин.—?Сексуально.—?Тссс,?— возясь с пуговицами Лиама, продолжает Зейн. —?В конце концов ты тоже можешь заметить это у себя в орбитофронтальной коре,?— теперь он действительно начинает расстегивать пуговицы, которые издают характерный звук, когда каждая из них отскакивает от груди Лиама. —?Она отвечает за обонятельную функцию. Что очевидно.—?Очевидно,?— детектив позволяет рукам опустится ниже уровня брюк Зейна, потерев место между бедрами, полностью избегаю твёрдую линию его члена.Возможно именно поэтому голос Зейна ломается, становиться чуть менее ровным, когда он говорит:—?И это … также заставляет работать веретенообразную извилину. Ты… ты используешь её чтобы распознавать лица.Лиам решает, что ему нравится вид такого разрушенного Зейна, который начинает дрожать лишь от одного прикосновения. Он крутит сосок между пальцами, задевая мизинцем основания члена Зейна. Он чувствует, как руки Зейна спотыкаются о пресс и его дыхание сбивается.—?Так что, эм, когда ты… чувствуешь кого-то, с кем ты… Лиам, боже,?— хрипит Зейн.—?Продолжай,?— подбадривает Лиам тихим шепотом, пока в это время обвивает пальцами длину Зейна, поглаживая достаточно медленного, чтобы подразнить.—?Это все… заставляет нас желать людей,?— Зейн тяжело дышит, его губы приоткрыты, вдыхая кислород, а бедра все сильнее прижимаются к Лиаму. —?Заставляет так сильно хотеть их, Ли.Блять. В этот момент Лиам пожалел, что вообще носит брюки. Он нащупывает пуговицу свободной рукой и не удивляется, когда Зейн перехватывает инициативу на себя.—?Но они думают, что это связано с моногамией,?— продолжает Зейн с напряжением в голосе, когда Лиам убирает руку с члена, чтобы тот помог снять грубую ткань с колен Лиама.—?Тогда что же такое моногамия? —?невнятно бормочет Лиам, наслаждаясь влажностью, которую он может видеть через хлопок белья.—?Это… —?Зейн дернулся, начав вылезать из штанов, уверенный в том, что Лиам держит его и он может двигаться без опасения упасть. —?То, как работает моногамия, очень… —?снова устраивается на коленях Лиама, полностью обнаженный, и его рука оказывается на коленях мужчины. —?Важно. Очень важно, как-то так.—?Звучит важно,?— говорит Лиам, насмехаясь над тем, как заставляет Зейна сжимать его длину немного сильнее.—?Очень важно,?— подтверждает Зейн,?— Твоя префронтальная… префронтальная кора, она. сними это с себя, Ли, господи.—?Да,?— бормочет Лиам, сквозь такой жадный и горячий поцелуй,?— Да, продолжай.Он стягивает штаны и с шипением выдыхает воздух, когда Зейн лениво сжимает головку его члена.—?И наше прилежащее ядро и вентральный паллидум?— все они критически важны для монограмии,?— продолжает Зейн.—?Знаешь, это очень сексуально,?— сообщает ему Лиам, прижимаясь губами к шее, покусывая зубами кожу, когда она начинает блестеть от пота. Глубокий вдох?— он понял смысл.—?Блять, а я ведь даже не дошел до лучшей части,?— говорит ему Зейн.Со стоном Лиам притягивает Зейна за поясницу, до тех пор пока не сможет обхватить ее обеими руками. Секундой позже их пальцы переплетаются, жаркие тела сливаются.В тот момент, когда его глаза смыкаются, потому что боится, что только один вид Зейна заставит его кончить, он чувствует как лоб Зейна прижимается к его теплому, смешивая их неровное дыхание.—?Они все,?— Зейн задыхается,?— все вовлечены в нашу мезо… мезолимбическую дофаминовую систему поощрения.—?Да? —?Лиам старается, но звучит, как скулёж, когда он двигает их руки вместе быстрее.—?Да, это, эмм… —?Зейн запинается, и его голос срывается. —?Ты… ты привыкаешь к запаху своего партнера, их запаху…—?Их запаху,?— повторяет Лиам.—?И это. это чувство,?— он ощущает, как горит кожа Зейна, представляет, как пылает его грудь, и лихорадочно горят глаза,?— Это объясняет почему я… боже, у меня было так много людей, Ли, так много, но ты… я как будто зависим, я не могу…Когда Лиам кончает, с его губ срывается звук больше похожий на имя Зейна, все это тает в пьянящей пустоте. Он знает, что рот Зейна приоткрыт, когда он сам достигает пика секундой позже, бедра дрожат так будто ему ничего не может помочь.Как будто это именно то, что и было нужно.—?Это чертовски смешно, как сильно я всегда хочу тебя,?— Зейн проговаривает в рот Лиаму, когда они приходят в себя и целуются между делом. —?Как будто ты в каждой клеточке моего тела.Нервы, органы и кости. В особенности кровь. Это всегда так.Лицам чувствует его везде.***Схема довольно ужасная. Лиам не совсем понимает, почему ее начертили красным цветом.—?Ты меня не слышишь,?— говорит Стайлс. Его рука запуталась в собственной прическе, пучок развалился. —?Системы органов независимы друг от друга, поэтому само действие должно было…—?Если есть только один исход, который для обоих организмов будет плохим, то тогда, очевидно, это намеренное суицидальное действие,?— возражает Зейн. —?Неужели она думала, что можно просто ходить с трупом сестры под боком до конца жизни? Так не работает.—?Почему мы обсуждаем это прямо перед ужином,?— вопрошает Лиам.Полностью игнорируя его, Гарри говорит:—?Есть процедуры разделения взрослых людей, и такого не было двадцать лет назад, может быть она подумала…—?Это действие все равно стоит назвать убийством,?— возвращает Зейн.Гарри смотрит на схему, на грубые линии, изображенные на бумаге, которая лежит на холодном металлическом столе. Он чешет абсолютно гладкий, без намека на щетину, подбородок, застывший в свете морга.—?Врать не стану, это слегка выше моей зарплаты.Зейн кивает, неохотно соглашаясь.—?Вернемся к этому позже. Что ты там говорил насчет ужина, Лиам?После ужина, к которому также присоединился Луи, они направляются домой, идут бок о бок вниз по улице.На улице тепло, от тротуара исходит топленый летний зной, даже когда день закончился. Из-за сгущающихся сумерек Зейн окрашен в фиолетовый, который периодически перекрывается оранжевым светом от мимо стоящих фонарных столбов.—?Потому что если убить того, кто буквально присоединен к тебе, сам ты умрешь,?— продолжает Зейн, когда они повернули за угол, чтобы добраться до машины,?— да это даже не наука, это же просто… что такое?—?Подойди сюда на секунду,?— тихо просит Лиам и, направляя Зейна рукой на талии, заводит в переулок.—?Ты собираешься украсть у меня кошелек? —?предполагает Зейн, спотыкаясь о громоздкие ботинки, и следует за Лиамом в плохо освещенное место. Они останавливаются под единственным источником освещения?— Зейн спиной к стене, а Лиам напротив него. —?О боже, это засада,?— его глаза светятся от лампочки над ними, и он спрашивает,?— это конец, не так ли?Лиам делает глубокий вдох, опустив голову, обхватив пальцем нагретый от теплого тела металл. Тоненький и сделанный из серебра; о котором он мог перестать думать последние три часа, Господи.—?Что-то типа того,?— соглашается он и поднимает взгляд, чтобы посмотреть в глаза Зейна.