ГЛАВА 7, в которой Керим купается в море, а госпожа Мукаддес читает чужое письмо. (1/2)
- Фатмагюль, пойдем, выпьем чаю, - девушка не поверила своим ушам, когда невестка появилась на пороге кухни с таким предложением.- Что ты так смотришь? – с наигранной доброжелательностью спросила госпожа Мукаддес, - Я не могу сделать тебе чай? Идем, поболтаем. Фатмагюль достала из духовки пирог и повесила на гвоздь лиловый фартук. Затем вышла на улицу и села напротив невестки.- Я заварила тот, что вы привезли из Стамбула, - вкрадчивым голосом сообщила госпожа Мукаддес. Девушка сделала глоток и похвалила чай. Она с опаской ожидала, что за этим последует – ни за что на свете она бы не поверила, что невестка затеяла это чаепитие от чистого сердца.- Ну, чем вы занимались в Стамбуле? – как бы между делом задала вопрос госпожа Мукаддес, в то время как сама была готова взорваться от любопытства.- Я все рассказала. Времени было мало, так что мы нигде толком и не были – только в моей школе, в гостинице и в ресторане.- Это когда вы ужинали с невестой Керима? – Мукаддес нащупывала дорожку к интересовавшей ее теме.- Да, - при упоминании Кристин, Фатмагюль нахмурилась и сделала еще один глоток. Эта смена настроения не ускользнула от госпожи Мукаддес, она поняла, что идет верным путем.- И какая она? Расскажи, мне ведь интересно.- Высокая, - усмехнулась Фатмагюль.- Как Керим?
- Почти.- Красивая?- Да.- Волосы какие?- Рыжие.- А глаза?- Голубые.- А ноги?- Ноги как ноги, - начала раздражаться Фатмагюль, - две, одна левая, другая правая.- Что ты так бесишься, а? – сощурилась невестка.
Фатмагюль ничего не ответила, уткнувшись взглядом в колени и моля Аллаха, чтобы поскорее проснулся брат, или Мурат пришел с улицы.
- Я давно все поняла, - нажимала госпожа Мукаддес, - ты по уши влюбилась в Керима, и история с Мустафой была тебе только на руку.
Фатмагюль в недоумении подняла глаза на невестку, победно сцепившую руки на животе.- Ведь так? Признайся, что всю эту учебу ты затеяла только для того, чтобы бегать туда каждый вечер. Я давно говорила, ты та еще штучка, - госпожа Мукаддес самодовольно усмехнулась.- Ты что говоришь? – Фатмагюль вскочила со стула, - Да как ты можешь?
- Эй, а ну-ка смени тон! – приказала невестка, - Правда глаза колет, а?- Оставь меня в покое! Все, все оставьте меня в покое, - Фатмагюль бросилась вон со двора и свернула в первый попавшийся переулок.
- Ты куда пошла? А ну, вернись, - заверещала невестка, - Аллах! А обед кто будет готовить? – кляня Фатмагюль, на чем свет стоит, невестка ринулась на кухню спасать выкипающий суп. Девушка сама не поняла, как ноги принесли ее к кузнице Керима. Мастер Галип стоял на улице и протирал зеркала своей машины. Он издалека заметил Фатмагюль, и они перебросились парой фраз:- Здравствуй, дочка!- Здравствуйте!- Куда ты идешь?- Эээ… На базар, у нас неожиданно кончились оливки.- Как твои экзамены?
- Хорошо, результат будет через месяц.- Тебе понравился Стамбул?- Очень! Очень красивый город.- Когда вы прилетели?
- Вчера вечером.- Славно. А Керим прилетает послезавтра?- Кажется, да, - Фатмагюль чувствовала, что не вынесет дальнейших расспросов о Кериме и, вежливо распрощавшись, поспешила прочь. Она не знала, что ей делать и куда идти. Двадцать лет они с Керимом жили на соседних улицах, и их пути никогда не пересекались. Но за какие-то три месяца каждый закоулок Илдыра наполнился присутствием Керима, и Фатмагюль уже не могла представить себе родную деревушку без него. Сердце полнилось чувствами, не находящими выхода, а глаза невыплаканными слезами, и она пошла туда, где чувствовала себя родной и желанной.***- Фатмагюль! Какой приятный сюрприз! – Мерьем вышла из дома с наспех подобранными волосами. От нее, как всегда, пахло травами, медом и оливковым маслом.
- Проходи, дорогая, я, как раз, заварила свежий чай, - Мерьем нагнулась, чтобы достать из шкафа чайные стаканчики, а когда подняла голову, то увидела, как плечи Фатмагюль сотрясаются от рыданий, а сама девушка, захлебываясь в слезах, пытается что-то объяснить.- Дочка, что произошло?! – всполошилась Мерьем.- Я… он… мы… никогда… я больше не могу-ууу, - предоставив Мерьем возможность самой разобратьсяв этом потоке подсознания, Фатмагюль уткнулась лицом в ладони и продолжила жалобно подвывать. Мерьем была прирожденной знахаркой и знала, что лучшее сейчас – не трогать девушку и дать ее печали вытечь вместе со слезами. Минут через десять, когда Фатмагюль успокоилась и сделала глоток крепкого чая, ее голос зазвучал размеренно и спокойно:- Ты знаешь, а я очень хорошо помню родителей. Мы с ними всегда все делали вместе – работали, отдыхали, ели, спали. У мамы было слабое здоровье, она часто лежала и не могла даже голову поднять с подушки, поэтому я рано научилась готовить. Она всегда так хвалила мои жидкие супы и подгоревшие кефте. Мамочка…
Так что отцу и брату, в основном, приходилось работать вдвоем. Но бывали и очень хорошие дни. Когда мама была здорова, тоже выходила во двор, и у отца в руках все ?горело?. А когда она еще и петь начинала, о-о-о! Когда отец решился открыть ферму, дела вообще пошли в гору: он сделал в доме ремонт, купил машину, открыл в банке два счета – на имя брата и мое. А потом…
В соседнем селе у дальних родственников была свадьба. Раньше они с нами и не здоровались, а когда у отца появились деньги, сразу вспомнили, приехали, пригласили на свадьбу. Когда возвращались, трактор, в котором ехали отец и мама перевернулся, загорелся... Нас с братом вез дядя, мы все видели из машины. Вызвали скорую, их повезли в больницу. Брат все время был там, а я - у соседей. Вечером туда позвонили, и соседка начала плакать, потом все время гладила меня по голове, и пыталась чем-нибудь накормить…
Вскоре брат сказал, что женится. Все так быстро случилось. Она была очень ласкова со мной до свадьбы. Все повторяла, что мы будем дружить, что она будет обо мне заботиться… Когда узнала про счета в банке, так обрадовалась, нашла какого-то юриста. Он принес две бумажки, и мы с братом их подписали.
Она, как раз, забеременела тогда, брат был на седьмом небе, и вообще ни во что не вникал. Конечно, тогда я этого не понимала, это сейчас, по прошествии стольких лет, я поняла, что она присвоила те деньги. Ты пойми, я не то, чтобы сержусь - она расширила ферму, мы в ни в чем не нуждаемся. Но иногда я смотрюна нее и думаю – есть ли предел у ее желаний? Есть ли что-то, чего она не сможет сделать, если ей пообещают много денег…
Когда Мустафа сказал, что хочет жениться на мне, это было как сон. Я тут же решила, что люблю его. Мы друг друга с детства знаем, он всегда был в моей жизни, и это было так естественно, что я стану его женой, мне и представить кого-то другого на его месте было сложно. Я не знаю, когда все изменилось…