Глава 22. Битва за Рай (1/2)

– Слушается дело по обвинению в превышении должностных полномочий, нарушении Ангельского Кодекса, а также главного закона Империи Ангелов. Обвиняется ангел 2-го ранга, именуемый в прошлой жизни Джозеф Фрэнсис Маццелло Третий. До настоящего судебного процесса не привлекался, нареканий от начальства не получал. Прошу садиться.

Секретарём Суда, на котором я жду своего приговора, назначили саму Агату Кристи, и это прямо-таки впечатляет. Я внезапно стал такой важной персоной в Империи, хотя раньше меня не замечал почти никто. Зато сейчас я чуть ли не местное достояние, только со знаком минус: на мое заседание пришло столько ангелов, сколько никогда не собиралось, когда я сам был зевакой, который ходит поглазеть на Суды. Ведь там в роли подсудимого выступает душа человека, а мой случай практически беспрецедентный: сегодня судят ангела.Я сижу на скамейке для подсудимых и разглядываю своих судей, возможно, даже слишком внимательно.

Как и любой Высший Суд, который проходит каждая человеческая душа, завершив очередную свою инкарнацию, судебное заседание рангом выше ведут три Архангела – Михаил, Гавриил и Рафаил; если честно, я не так часто сталкивался с ними по работе, исключительно, когда души моих прошлых клиентов попадали на взвешивание, разве что Гавриил порой изъявлял желание поговорить со мной, вероятно, чувствовал, что однажды всё это приведёт нас сюда. Сейчас он перекладывает бумажки из одной папки в другую и с очень серьёзным лицом быстро перечитывает написанное на них. Я в очередной раз удивляюсь, почему Архангелы до сих пор придерживаются этих старых порядков и продолжают копаться в макулатуре почти на каждом Суде. Серьезно, это же Рай, почему нельзя завести электронную базу данных? Впрочем, мое замечание сейчас было бы совершенно неуместным, особенно с учетом того, за что меня судят.

Я нарушил столько имперских законов, сколько нарушали всего несколько представителей ангельского сословия за всю его историю, и то – в стародавние времена.

Сидя в ожидании разбора моего дела, я мысленно готовился к худшему: все знают, какое наказание ждет ангела, нарушившего предписание никогда не общаться с людьми. Но мое начальство – персонажи довольно непредсказуемые, поэтому сложно предположить, какие ужасные вещи могут родиться в их извращенных умах. Наверное, я занимаюсь богохульством, рассуждая подобным образом об Архангелах, но это в какой-то мере меня успокаивает.Я знаю, что меня ждет жестокая расправа, один из самых жутких приговоров, какие знавал Рай за все свое существование.И я готов принять его с честью и спокойствием.– Как же так, Джозеф?.. – вздыхает Гавриил, окинув меня взглядом. – Я ведь просил тебя в этот раз не облажаться, по-хорошему просил, а ты с нами вот так.Я встаю со своего места, молча поднимаю на него глаза и пытаюсь выдавить какое-то подобие улыбки.– Никогда не знаешь, как сложится жизнь, – я пожимаю плечами.

– Это был риторический вопрос, – бормочет себе под нос Гавриил, не отрываясь от бумаг, – но раз уж ты ответил, то давай начнём с твоего допроса, минуя привычный порядок заседания.Лев Толстой, которого назначили обвинителем в сегодняшнем процессе, неодобрительно качает головой. Видно, что он как следует подготовился к процессу, изучил все материалы дела и собирался блеснуть красноречием, а решение Гавриила изменить порядок действий весьма ему не понравилось. Но слово Архангела – закон, так что высказываться Толстой не стал.– Итак, Джозеф, – Михаил поднимается и подходит ко мне. Его фигура гораздо крупнее моей, и это вселяет в меня то ли благоговение, то ли банальный страх. – Вы буквально установили местный рекорд по количеству нарушенных законов Империи меньше, чем за одну человеческую жизнь, это даже феноменально, как по мне. Но Вы должны были понимать, что это не сойдет Вам с рук, не так ли?– Безусловно, – тихо соглашаюсь я.– Что ж, это уже неплохо, – он приподнимает левую бровь в небольшом удивлении. – Мы внимательно изучили Ваше личное дело, –продолжает Михаил, – и что характерно, ни один из Ваших прошлых клиентов так и не смог набрать достаточного количества баллов, чтобы побороться за выход из цикла реинкарнаций. – Он делает паузу и уставляется на меня так, что, будь у меня тело, оно мы уже было прожжено насквозь. – Вы халатно относились к своим обязанностям, ангел?

Я заминаюсь с ответом, а потом наконец говорю:– Думаю, просто мне не везло с душами, – я развожу руками, не придумав ответа получше.

– Зато Ваша нынешняя клиентура буквально подарок судьбы, не так ли? – с некоторой ухмылкой спрашивает Михаил. – Им всем нет ещё и двадцати земных лет, но каждый из них уже набрал столько баллов, сколько не удавалось и половине Ваших клиентов и за всю жизнь!

Я удивлённо хлопаю глазами, а от неожиданности у меня подкашиваются ноги, и я падаю на свою скамью. Мне требуется почти минута, чтобы снова подняться, но судьи не торопят меня.

– То есть, Вы хотите сказать, Архангел, что я направил своих клиентов в правильное русло, хотя бы в этот раз?

– Мне очень странно это говорить, но да, хоть где-то у Вас получилось.

Я чувствую, как тепло разливается по моей эктоплазме, а улыбка сама по себе возникает на губах. Но не успевает она появиться, как жёсткий голос Гавриила мигом смывает её с моего лица всего одной фразой:– В этот раз ты мог бы добиться успеха, Джозеф, если бы не совершил ошибку, которая перечеркнула всю твою жизнь.

Архангелы смотрят на меня не то с огорчением, не то с презрением, но эмоцию, которая есть на лицах всех трех моих судей, я узнаю из сотни других: печаль. Неужели они действительно жалеют о том, что такой способный ангел пошёл по кривой дороге? Неужто они видели во мне достойного хранителя, того, кто мог бы стать профессионалом? В любом случае, сейчас это уже и не важно, они судят меня не в сослагательном наклонении, а за то, что уже сделано.

– Что движило тобой, когда ты впервые посетил Землю в неуставном порядке? – спрашивает меня Гавриил.

– Любопытство, – сходу отвечаю я. – Этот порок тянется за мной ещё с очень давних времен, и в ангельское обличие тоже прорвался.