Can you imagine my pain? (1/1)

Джон чувствовал себя крошечным слепым котёнком, лежащим перед конурой огромного свирепого пса. В любой момент на него могли наброситься и причинить если не физическую, то душевную боль, а он не находил в себе сил убежать. В его представлении переживший утрату человек выглядел потерянным, заплаканным, но в глубоком взгляде Элизы плескалась только сильная тоска и обида. Пожалуй, обида граничила со злостью.Каково это?— терять близкого человека? Джон понятия не имел и надеялся никогда не узнать. Герои его любимых книг, видя смерть, часто впадали в агонию, долго плакали, кричали и ненавидели весь мир. А как отреагировал бы он? Что почувствовал бы, склонившись над бездыханным телом? Вдруг он вспомнил русые волосы, закрытые глаза, когда-то смотревшие на него с любовью и нежность, подстилку из изумрудного бархата… Это один из его снов, да?Джон спохватился, что думает не о том, и поинтересовался севшим голосом:—?У тебя есть доказательства его вины?Элиза невозмутимо достала что-то из небольшого мешочка на поясе и протянула ему. Он взял медленно, как будто тонкая серебристая ткань могла превратиться в ядовитую змею, а ещё потому, что прекрасно узнал её. Трудно было не узнать кусочек собственной простыни, в уголке которого он с таким старанием вышил инициалы ?Б.Д.?. Джон подарил этот платочек Бену совсем недавно, чтобы последовать старинной традиции и выразить свои искренние чувства.—?Ваша Светлость, это улика,?— выдохнула Ульрикке.Мухарремай с трудом подавил раздражение. Он не мог в это поверить, а реальность пыталась насильно опустить его на землю. Он смотрел вперёд и не видел ничего в раскрывшей объятия чёрной пустоте. За его злостью скрывался обыкновенный страх, липкий, перекрывающий кислород, удушающий. На плечи Джона опустился тяжёлый груз, и казалось, что он вот-вот согнётся и упадёт на колени. Никто не мог решить его проблемы, кроме него.—?А ты можешь показать её… тело? —?попросил Джон.Элиза молча кивнула и знаком велела идти за ней. Ульрикке, будто бы не ожидавшая такого поворота, замерла и заметно побледнела.—?Вы позволите мне остаться? —?одними губами прошептала она. —?Я боюсь мертвецов.—?Да, конечно.—?Вы не можете покинуть территорию замка без стражников, я сейчас позову их!Элиза фыркнула, словно услышала очень смешную шутку.—?Не нужно, спасибо.Джону страшно не хотелось оставаться одному и идти в темноте, но делать было нечего. Стараясь не отставать от Элизы, он направился вперёд. Он осторожно ступал, прислушивался к каждому шороху и крепко сжимал в руке тонкий платок, словно тот оберегал его от опасностей. Перед глазами стояло честное лицо Бена, за всю жизнь не обидевшего ни мухи, а теперь вдруг виновного в убийстве своей подруги. Неприятным сюрпризом оказалось и то, что Джон ни разу не слышал про их приключения.—?Дядя нашёл её вчера возле старой колокольни, и этот платок лежал рядом,?— произнесла Элиза.Джон никогда прежде не был в городе, поэтому о существовании колокольни догадывался только по характерному звону каждый вечер. Значит, Бен забрался на крышу и толкнул её, а на следующий день как ни в чём не бывало явился на урок французского? Нет, невозможно. Он улыбался, смеялся, целовал его, а настоящий убийца не был бы так спокоен. Джон готов был взвыть от отчаяния, когда сзади послышался голос Ульрикке:—?Подождите!Она подбежала к ним, держась за свои белоснежные юбки, и попыталась восстановить дыхание.—?Я не могла оставить вас,?— заявила она, мысленно добавив ?с ней?. Элиза никак не отреагировала и продолжала смотреть вперёд.Они вышли за территорию замка, миновали несколько величественных дубов, цеплявшихся своими ветвями за одежду, и наконец оказались в городе. Одинокий фонарь осветил круглую площадь, и Джон невольно восхитился красотой своих владений. Но потом Элиза повернула налево, и их взорам предстали полуразваленные лачуги. У Джона язык не повернулся бы назвать такое сооружение ?домом?.В наскоро сколоченном деревянном гробу лежала девушка в грязно-сером платье, почти таком же, как у Элизы. Лицо её было накрыто плотной тканью, видимо, самой дорогой вещью в этой лачуге. Ульрикке боязливо попятилась, а потом и вовсе отвернулась. А Джон снова вспомнил пугающую картину: мужское тело на изумрудном бархате, щемящее чувство отчаяния в груди, осознание того, что всё решено за тебя, а время уже не отмотать назад.—?Посмотрели? —?склонила голову набок Элиза. Она покачивалась из стороны в сторону, как тонкая былинка на ветру, и выражала некую недосказанность.—?Да,?— ожил Джон. —?А ты ведь хотела видеть Бена?—?Не желаю я видеть это животное. —?Её передёрнуло. —?А вот наказать мечтаю, только дома его не оказалось.В её глазах сверкнула молния, и Джон сразу же поверил: отомстит, причём самым изощрённым способом. Отчасти он понимал её, хотя до сих пор не мог принять вину Бена. Правда, и доказать обратное не получалось. Зато он понял, что нужно любыми способами избежать встречи Элизы и Долича.—?Сначала мне нужно поговорить с ним. Пойми, от произошедшего мне так же плохо, как и тебе, и нужно разобраться со случившимся. Если он виноват, я не помогу ему бежать. Слово графа,?— добавил Джон, стараясь добавить убедительности в голос.Элиза наконец перестала подозрительно его разглядывать и зашла в дом, не прощаясь. Одной бедой стало меньше, и Мухарремай шумно выдохнул и обернулся к Брандсторп, с завидной сосредоточенностью изучающей старые домики вдали. ?Ещё и её зачем-то впутали,?— недовольно подумал он. —?Ульрикке, милая Ульрикке, вчера ты сказала, что я могу положиться на тебя. Сейчас мне, как никогда раньше, нужна помощь, а ты не в силах что-либо сделать?.—?Мне нужно зайти к нему сейчас. Только не выдавай меня, ладно? Мы и сюда не должны были идти.—?Вы уверены, что это безопасно? —?взволнованно спросила она.—?Это моё графство, здесь нет никакой угрозы… Наверное. Так что возвращайся и будь осторожна.Не слушая робкие возражения Ульрикке, Джон направился к площади. Где-то рядом мог притаиться настоящий убийца, но времени оставалось слишком мало даже на раздумия. Вдруг Бен уже сбежал? И прямо сейчас мчится в неизвестном направлении? Или же отправился на их место, зная, что Джон найдёт его там? Догадок было слишком много, все они путались тонкими нитками и сбивали с толку.Бен водил его к себе домой всего несколько раз, и каждый раз секретными путями, ведь никто не должен был увидеть юного наследника. Эта маленькая тайна объединяла их и даже согревала в хлипкой, продуваемой всеми ветрами лачуге. Бен всегда угощал Джона прохладным молоком, а затем целовал, облизывал его губы со всей нежностью, на какую только был способен. Тогда жизнь выглядела светлой и безоблачной.Джон едва не прошёл мимо полуразрушенного домика с открытыми ставнями. Он глубоко вздохнул и постучал, негромко и робко. Он надеялся услышать торопливые шаги, различить дыхание Бена, убедиться, что с ним всё в порядке и его подставили. Но Джона встретила только тишина, поэтому он осторожно толкнул дверь и оказался в сырой лачуге. Когда глаза привыкли к темноте, он увидел кое-как застеленную кровать, заваленный мусором деревянный стол и неаккуратно сложенную одежду.?Неужели действительно виноват и поэтому бежал??***Родственники Джона оказались оказались довольно милыми людьми, но Бен предпочёл бы познакомиться с ними в других обстоятельствах. Мистер и миссис Мухарремай обнимались, находя утешение друг в друге, лицо сидящей рядом с ними тёти Валбоны распухло от слёз. Она то начинала винить себя в исчезновении Джона, то замолкала и в сотый раз переспрашивала: ?Ты его друг?? Так и хотелось ответить: ?Нет, блин, жених?.Бен точно не знал, почему эти нервные люди казались ему милыми, но догадывался. Если бы он вдруг пропал, то его родители вряд ли так волновались бы. Доличи напоминали некую ошибку природы, ведь по определению семья?— это что-то единое, целое, скреплённое общими ценностями, а не только кровными узами. А они, даже если бы сильно захотели, никогда не смогли бы говорить на одном языке. Бен чувствовал себя одним из строителей Вавилонской башни, ведь предков он не понимал совсем.В полицейском участке стало слишком тесно и душно, когда наконец появился Андрей. Он кивнул Бену, точно они были знакомы тысячу лет, и пригласил всех зайти. Оказавшись в кабинете, миссис Мухарремай тотчас принялась обмахиваться помятым буклетом, но она больше била Бена по лицу, чем создавала поток воздуха. Мистер Мухарремай постоянно снимал и надевал очки, а тётя Валбона беззастенчиво грызла ногти.—?Не волнуйтесь так, пожалуйста,?— попросил Андрей. —?Полиция сейчас работает в усиленном режиме…—?Это же наш сын! И мой племянник! Как мы можем не волноваться?! —?наперебой завопили родственники, выплёскивая все переживания.—?Вы можете положиться на наших сотрудников,?— с трудом произнёс Андрей и бросил на Бена умоляющий взгляд.Тот покачал головой. Внешне он оставался спокойным, но внутри бушевало множество эмоций. Прошли уже сутки, а они не продвинулись ни на шаг, буквально оставив Джона спасаться самостоятельно. Бену представлялись страшные картины его похищения, он плохо спал, постоянно падал в неведомые пропасти и встречался со своими страхами. Жутко болела голова, но больше раздражало бездействие полиции и собственное бессилие.Для чего его вообще сюда позвали? С семьёй Джона полиция должна была поговорить в любом случае, а зачем понадобился следствию Бен? Несмотря на то, что Андрей производил впечатление дружелюбного человека, Долич не доверял ему. Конечно, ему плевать, найдётся Джон или нет, это всего лишь работа, для выполнения которой нужно сдерживать шумных родственников, притворяться заинтересованным и убеждать в великой силе копов.Бен молча вышел из кабинета, только сейчас ощутив, как он вспотел. В таком же оцепенении он добрался до автовокзала, купил билет на ближайшее время и уже через пару часов вышел на той станции, где таинственно исчез Джон. Да, он знал, что полиция ездила сюда, но только после встречи с местными жителями он убедился в безнадёжности своего положения, ведь никто не видел кудрявого парня в белой рубашке и джинсах.Хотелось заснуть и больше не просыпаться.